10 Лев Федорович Левин, с 1851 г. бригадный командир 20-й полевой артиллерийской бригады. См. тт. 46 и 59.
11 По приезде в Казань осенью 1841 г. Николай, Сергей, Дмитрий и Лев Николаевичи Толстые поселились в доме Ивана Кузьмича Горталова (ум. 1853) на Поперечно-Казанской улице.
12 В дом Платона Ивановича Киселевского на углу Арского поля и Большой Красной улицы Толстые переехали после 1844 г. уже без H. Н. Толстого, который в 1844 г. окончил университет и уехал на Кавказ.
13 В доме архитектора Петонди на углу Покровской и Поперечно-Казанской улиц Толстые жили в 1846/47 учебном году.
14 На Кавказ по окончании Казанского университета уехал, вступив на военную службу, лишь один из старших братьев Толстых — Николай Николаевич Толстой. Сергей Николаевич поступил на службу позднее.
15 Пелагея Ильинична Юшкова, рожд. Толстая (1801—1875), тетка Толстого по отцу (см. т. 60, стр. 51), и Мария Николаевна Толстая (1830—1912), сестра Толстого (см. т. 59, стр. 97—99), уехали, вероятно, в Ясную Поляну или в Паново, имение Юшковых, в 40 км от Казани.
98. В. В. Стасову.
1905 г. Декабря 24. Я. П.
Посылаю вам, Владимир Васильевич, бумаги Декабристов. Передайте, пожалуйста, владетелю1 их мою благодарность. Письма Чаадаева2 очень интересны, и место, к[отор]ое вы выписали,3 мне очень по сердцу. Он смотрел так правильно на греческое искусство, п[отому] ч[то] был религиозный человек. Если я так же смотрю на греческое искусство, то думаю, что по той же причине. У меня был приятель Урусов,4 севастополец, шахматн[ый] игрок; математик и очень религиозный человек, он с отвращением и ужасом смотрел на греч[еское] всякое и пластическое и словесное искусство. И я разделял его взгляд. Но для людей не религиозных, для людей, верящих в то, что этот наш мир, как мы его познаем, есть истинный, настоящий, действительно существующий так, как мы его видим, и что другого мира никакого нет и не может быть, для таких людей, каким был Гете, каким был наш дорогой Герцен и все люди того времени и того кружка, греческое искусство было проявление наибольшей, наилучшей красоты и потому они не могли не ценить его. Если же вы не любите и не признаете это искусство так vous aurez beau dire vous faîtes de la religion sans le savoir.5 Вы требуете для искусства духовного содержания, а в том-то и есть религия, чтобы во всем видеть и искать духовное содержание.
Поздравляю вас с вашим 83-м годом.6 Как ни стараюсь, не могу догнать вас. А именно стараюсь, п[отому] ч[то] чем становлюсь старше, тем мне становится лучше.
Ну, прощайте, дружески жму вам руку.
Лев Толстой.
1905, 24 дек.
Ах, если вспомните, справьтесь и сообщите мне, пожалуйста, а лучше всего Бирюкову: Suisse, Paul Birukoff, Опех près Geneve, в каком месяце было напечатано в Современнике в 1855 году Севаст[ополь] в декабре. Это ему нужно для биографии. Простите и благодарствуйте.
Впервые опубликовано в ТС, № 239.
Ответ на письмо Стасова от 16 декабря 1905 г., опубликованное в ТС, № 238.
1 Николай Павлович Павлов-Сильванский (1869—1907), историк. С 1899 г. до своей смерти служил в Государственном архиве в Петербурге, изучая историю декабристов. Автор статей: «Пестель перед Верховным уголовным судом» — «Былое» 1906, 2—5, и «Материалисты двадцатых годов» — «Былое» 1907, 7. О предложении Павлова-Сильванского Толстому ознакомиться с документами архива, касающимися декабристов, см. ТС, стр. 344 и 365.
2 Петр Яковлевич Чаадаев (1794—1856), писатель и философ. В яснополянской библиотеке сохранились две книги Чаадаева «Апология сумасшедшего», Казань, 1906, и «Философические письма», Казань, 1906. По поводу получения Толстым этой последней книги в ЯЗ 26 октября 1906 г. записано мнение Толстого о письмах Чаадаева, противоположное тому, которое он высказал в письме к Стасову. «Признаюсь, мне скучно,— сказал Лев Николаевич, — это имеет историческое значение, полемика западника с славянофилами».
3 Стасов прислал Толстому выписку из третьего философического письма Чаадаева. См. ТС, стр. 388. В последнем издании философических писем П. Я. Чаадаева, «Сочинения и письма», I, под ред. М. Гершензона, М. 1913 — это стр. 123—137. В этом отрывке Чаадаев высказывает убеждение, что греческое искусство совершенно чуждо русским, что оно насквозь материалистично, превозносит, обожествляет низменную сторону человеческой натуры.
4 Кн. Сергей Семенович Урусов (1827—1897). См. т. 61.
5 [что бы вы ни говорили, вы религиозны, сами того не сознавая.]
6 В письме от 16 декабря 1905 г. Стасов писал Толстому: «Как бы я хотел видеть вас около 2 января: ведь мне будет 82 года» (ТС, стр. 389).
98а. В. Г. Черткову от 24 декабря.
99. Л. Л. Толстому.
1905 г. Декабря 27. Я. П.
Только нынче 27 дек[абря] получил твое письмо, милый Лева, и нынче же отвечаю тебе. Всё, что ты пишешь, я более или менее знаю, но ты так хорошо описываешь, что я еще живее почувствовал весь ужас, ужас нравственного упадка нашего общества.
Теперь положение внешним образом изменилось, но эта сдержанная внешними средствами подавленная злоба людей также ужасна.
Я не читаю газет, но невольно, по рассказам домашних и посетителей — а и тех и других так много, — знаю всё, что делается, и не могу удержаться продолжать свои, не имеющие отношения к революции занятия и то написал «Конец Века», к[оторая] вышла уже недели две тому назад за границей, а теперь написал небольшое обращение к правительству, революционерам и народу1 и никуда не посылал и не знаю, куда отдам. Писал только, чтобы «animam Іеvаvі».2 — Прочти, если у тебя есть, в Мыслях мудр[ых] люд[ей] на нынешний день 27 дек[абря].3
То, что улучшить положение всех людей может только улучшение отдельных людей, как то, чтобы согреть котел воды, надо, чтобы согрелась всякая капля воды, это такой труизм, что не стоит повторять его, т[ак] к[ак] никто никогда и не оспаривает его. А между тем, признавая это, всякий говорит: «разумеется», но все-таки продолжает говорить и делать свои глупости и гадости, не понимая того, что вся эта общественная деятельность не только никогда не содействует улучшению состояния людей, но самым решительным и верным способом ухудшает ее. Ухудшает тем, что, как мы это видим теперь, страшно понижает общий уровень нравственности. А понижение уровня нравственности выгодно и удобно всем людям безнравственным, а потому, чем безнравственнее люди, тем они усерднее занимаются обществ[енными] переворотами. Что же делать? Людям не религиозным ничего другого нельзя делать, как то, что они и делают, пристать к какой-нибудь партии и бороться, ненавидеть, вредить... Людям же религиозным — жить своей жизнью, стараясь исполнять перед богом свой долг, в который входит обязанность жалеть людей, любить их, служить им, чем можешь, но никак не устраивать ту или иную думу или учредит[ельное] собрание и тому под[обные] глупости.
То, что это так, можно убедиться п[отому], ч[то], как скоро занят внешними условиями, так, кроме того, что сам теряешься и путаешься, сам не знаешь, что хорошо, что дурно, тотчас же всходишь в враждебные отношения с людьми. Если же думаешь только о своих обязанностях перед богом, то всё ясно, легко, нет никак[их] препятствий, кроме как в тебе самом, к[оторые] поэтому могут быть преодолены, и не только не испытываешь вражды к людям, а напротив, испытываешь любовь к ним и вызываешь ее к себе. И потому я одного желаю и тебе и всем людям, это чтобы они поняли, что без религии человек есть и злое, и гадкое, и несчастное существо и что самое важное для человека это, если его нет, то установить в себе религиозное отношение к жизни и на основании его относиться ко всем явлениям жизни. Необходимость этого особенно чувствуется в такое время, как наше. Очень, очень советую тебе это. Целую тебя, Дору4 и детей.
Л. Т.
Почти полностью, с пропуском нескольких слов и фраз, опубликовано Л. Л. Толстым в его статье «Две деятельности» — «Новое время» 1906, № 10709 от 6 января, стр. 3, столб. 6.
Ответ на письмо Л. Л. Толстого от 28 ноября 1905 г., написанное в самый разгар революционных событий 1905 г. и полученное в Ясной Поляне через месяц, когда вооруженное восстание было подавлено. В своем письме Л. Л. Толстой, хотя и резко отрицательно относится к происходящим революционным событиям, дает очень яркую их картину: «Ты не можешь себе представить, до какой степени сильно, стихийно и непоборимо то движение, что охватило теперь Россию... учебные заведения закрыты или в них собираются мужчины и переписывают с десятилетними девочками русскую марсельезу со словами: «Вставай, поднимайся, рабочий народ. Бей их, злодеев проклятых» и т. д. В городских аудиториях собрания и митинги союзов и обществ, на которых требуется демократическая республика. Сейчас идут страшно интересные собрания рабочих железнодорожников и переплетчиков в Соляном городке, на которые я зашел. В буржуазных домах страх и пустые разговоры, но карты попрежнему. В войсках — брожение и глухое недовольство. Наверху — философское и беспомощное бездействие сравнительно с быстротой и движением жизни... Сейчас, глядя на толпы в несколько тысяч рабочих и пропуская мимо себя бесконечный поток входивших в Соляной городок грубых, возбужденных, сильных рабочих людей, слушая властные их голоса: «Билеты, товарищи! Товарищи, за дело!» — я понял, какая это стихийная сила, с которой никому не справиться. Это — тот самый демос, который и создает республику... Им только одно нужно — это получить право считаться и быть людьми. И они добьются этого, добьются несомненно, как добились теперешнего права собираться на свои собрания.
1 Статья «Обращение к русским людям». См. т. 36.
2 [«облегчить душу».]
3 В «Мыслях мудрых людей» на 27 декабря приведено высказывание Ф. Гартмана о том, что улучшение общественного положения может быть достигнуто только самоусовершенствованием людей.
4 Дора Федоровна Толстая (1878—1933), жена Л. Л. Толстого.
100. В. Г. Черткову от 30 декабря.
* 101. И. И. Горбунову-Посадову.
1905 г. Декабрь.
Москва
Трубецкий переулок,
дом Осипова, Горбунову.
Оставьте заключение1 по-старому.
Толстой.
Датируется содержанием.
1 Имеется в виду заключение к статье «Конец века», печатавшейся в издательстве «Посредник».
102. С. А. Толстой. 1900—1905 гг.
1906
* 103. А. И. Архангельскому.
1906 г. Января 1. Я. П.
Очень рад был получить от вас словечко, милый Ал[ександр] Ив[анович], написанное вашим твердым, хорошим почерком, но, к сожалению, ничего не могу сделать для жалкого юноши.1 Даже не знаю, к кому бы мог обратиться. Жалею, что не пишете о своем телесном состоянии. Что душевное состояние ваше не подвержено изменениям и ухудшениям, а напротив, всё улучшается от болезни (я это по себе знаю по мере телесного ослабления), в этом я вполне уверен.
Прощайте.
Любящий вас
Лев Толстой.
1 янв. 1906.
Александр Иванович Архангельский (1855—1906) — бывший ветеринарный фельдшер, сочувствовал взглядам Толстого, в 1895 г. жил в г. Бронницы Московской губ.; был часовым мастером. Ответ на письмо от 28 декабря 1905 г., в котором Архангельский просил Толстого похлопотать об освобождении арестованного во время декабрьского восстания 1905 г. студента П. В. Всесвятского.
1 Петр Васильевич Всесвятский (р. 1884), член ВКП(б) с 1905 г. В 1905 г. студент юридического факультета Московского университета, секретарь группы агитаторов и пропагандистов с.-д. (большевиков) в Замоскворецком районе. Был арестован за участие в вооруженном восстании. После Великой Октябрьской революции 1917 г. юрист, дипломат и экономист.
104. A. M. Бодянскому.
1906 г. Января 1. Я. П.
Вчера получил ваше письмо и статьи,1 любезный Александр Михайлович. Я согласен с вами, что желательно бы было, чтоб в печати раздавался голос, обсуживающий события нашего времени не с партийной точки зрения, но с высшей христианской, примиряющей. И голоса такие раздаются в разных органах. Устройство же для этой цели специального органа — журнала, газеты я думаю не достигнет цели. Периодичность, обязательство выходить в известные сроки, избави бог ежедневно, несовместимо с серьезностью, искренностью и обдуманностью.
Пишите, что думаете (ваша о клятве прекрасная статья), и помещайте где попало, и голос ваш будет раздаваться и будет услышан теми, кому он родственен.
А не поместят в газеты, печатайте в отдельных листках. А нет средств — оставляйте в рукописи. Для мысли нет спеха. Она возьмет свое. —
Так я думаю. Жалею, что вы не заехали. Прощайте.
Всего истинно хорош[его] желаю вам.
Лев Толстой.
1 янв. 1906.
Впервые опубликовано, без последних трех фраз, в ПТС, II, № 481.
Ответ на письмо от 25 декабря 1905 г., в котором Бодянский высказывал мысль о необходимости ежедневной газеты христианского направления.
1 Вместе с письмом Бодянский послал Толстому две свои статьи: «О присяге», напечатанную в «Харьковском листке» в конце ноября 1905 г., и неопубликованную статью «Ответ на предложение дать разъяснение», написанную Бодянским по предложению редакции «Харьковского листка» и являвшуюся изложением взглядов Бодянского на происходящие в России события и на роль прессы.
* 105. Е. В. Молоствовой.
1906 г. Января 1. Я. П.
Очень рад был получить от вас письмо, милая Лизавета Владимировна. Думаю, что болезнь ваша прошла; если же не прошла, то и в этом нет ничего худого для человека, живущего духовной жизнью,1 каким я считаю вас. Болезнь только помогает нам сделать то, что мы неизбежно для нашего истинного блага [должны] сделать сами: перенести свои желания из телесной области в духовную, в приближении к тому совершенству, которое мы сознаем.
Помогай вам бог сознательно и бессознательно подвигаться на этом пути.
Совершающиеся события не дают мне спокойно заниматься теми работами, к[оторые] более свойственны моему возрасту, а заставляют отзываться на совершающееся. Что и сделал в последних двух статьях: «Конец века», вышедшей, и другой, к[оторую] только что окончил.2
Прощайте, желаю вам всего такого хорошего, к[отор]ое никогда не перестает быть хорошим.
Лев Толстой.
1 янв. 1906.
Ответ на письмо Молоствовой от 12 ноября 1905 г.
1 В автографе: жизни
2 Статья «Обращение к русским людям. К правительству, революционерам и народу».
* 106. А. В. Толстой.
1905 г. Декабря 25? и 1906 г. января 1. Я. П.
Получил твое хорошее письмо, милая Лина, и очень бы хотелось бы ответить тебе получше.
Слова эти были написаны почти неделю тому назад, и я все собирался и нынче только собрался ответить. Не оттого, чтобы затруднялся ответом, напротив, слишком многое хочется сказать, но отчасти некогда было, отчасти чувствовал себя ленивым и старым. Некогда было п[отому], ч[то] хотелось поскорее кончить статью: обращение к правительству, к революционерам и к народу, к[отор]ая собственно составляет ответ на твое письмо. Скажу же тебе то, чего там нет и что тоже отвечает на твой ужас и удивление перед зверством людей. Не скажу, чтобы я не испытывал теперь мучительного чувства негодования, сострадания и отвращения от того, что делается, но я не испытываю ни малейшего ни удивления, ни ужаса. Удивление и ужас перед зверством людей я испытал 25 лет тому назад, когда во мне произошел тот душевный переворот, к[отор]ый открыл мне смысл и назначение нашей истинной жизни и всю преступность, жестокость, мерзость той жизни, к[отор]ую мы ведем, люди богатых классов, строя наше глупое матерьяльное внешнее благополучие на страданиях, забитости, унижении наших братий. И это не фраза, что я ужаснулся тогда. Чувство, к[отор]ое я испытал тогда, было так сильно, что я чуть не сошел с ума, глядя на спокойствие и уверенность людей вокруг меня, живущих без всякой религии, без всякой заботы о чем-нибудь другом, кроме своих удобств и приятностей жизни. Я тогда писал, говорил людям, что нельзя жить без религии, без понимания смысла и назначения своей жизни, к[отор]ое для всех людей одно и потому исключает возможность пользования, в виде рабочих, лакеев, мужиков, жизнями других людей, своих братий. Я тогда ужаснулся на это состояние людей без религии, уподобляющее их зверям, и удивлялся и тому, что они могут так жить, и тому, что не грызут, не убивают друг друга. Теперь они делают более резко и открыто то, что они делали постоянно, что делаем мы постоянно; и потому мне жалко, мне жутко, но я не удивляюсь и не ужасаюсь. Всё это не может быть иначе среди людей, к[отор]ые живут, как животные, не подчиняясь никаким абсолютным1 законам, кроме своей выгоды и приятности.