Отсюда, с гигантской высоты, люди выглядели маленькими, почти незаметными точками, а какой-то крохотной цепочкой – автомобили. Ниже, где-то на уровне 80-го этажа пролетали вертолёты. Всё это выглядело сказочно, неправдоподобно! Это была фантастическая картина, от которой невозможно было оторвать глаз.
Продолжая обсуждать увиденное, семейство проследовало на Уолл-стрит, о котором так много слышали раньше взрослые. Постояли у здания биржи, которое после гигантов-небоскрёбов совсем не впечатляло. Но как важно для судеб миллионов людей то, что происходит за этими стенами!
С Уолл-стрит берегом Ист-ривер прошли в Морской порт. Полюбовались необыкновенным зрелищем: здесь у дощатого пирса старинные парусники и фрегаты удивительно контрастно соседствовали с зеркальными стенами небоскрёбов. А где-то совсем рядом перерезала Ист-ривер громада знаменитого Бруклинского моста, с которого когда-то очень давно с огромной высоты прыгал в воду многократный олимпийский чемпион, легендарный Вейстмюллер, снимавшийся в кино в роли Тарзана.
Пока кушали и отдыхали в уютном кафе на пирсе № 17 прямо над водой, прошло довольно много времени. Поскольку дети уже устали, решили сократить намеченный ранее маршрут: немного пройтись по Бродвею в Мидтауне и возвращаться домой.
Вечерний Бродвей на пересечении с 42-й улицей встретил тысячами огней, такой иллюминацией, которую им раньше не доводилось видеть. Всё здесь поражало, удивляло, заставляло постоянно поворачивать голову в разные стороны. Восторженным восклицаниям не было числа. Так в плотной бродвейской толпе мимо Таймс-сквера они добрались до 50-й улицы. К этому моменту выдохлись не только дети, но и взрослые. Поэтому семья двинулась к сабвею.
Среди нескольких полезных советов, полученных от хозяйки квартиры накануне экскурсии, были и рекомендации особенно тщательно охранять дамскую сумку: не держать её за ручку (могут вырвать в толпе), не вешать её на плечо (могут срезать, сорвать). Роза отнеслась к этому очень серьёзно. Ведь в сумочке были паспорта, билеты на самолёт и те небольшие, но единственные деньги, которыми они располагали на первое время. Всё это Роза уложила в маленькую сумку-косметичку, которую спрятала в отделение сумки, закрывающееся на молнию. Саму же сумку всё время держала под мышкой, крепко прижимая к себе. Но всех этих предосторожностей, к сожалению, оказалось недостаточно. Перед самым входом в сабвей обнаружилось, что сумка ловко разрезана и косметичка со всем содержимым исчезла! Где, когда это произошло? Кто эти низкие люди, которые не могли не видеть, кого грабят, и всё же покусившиеся на то малое, что могут иметь вновь прибывшие иммигранты?!
В то же самое время в каком-то полутёмном дворе двое парней, присев на корточки в дальнем углу за пустыми ящиками, прямо на асфальт вытряхивали содержимое косметички. Окинув алчным взглядом то, что им досталось, они разочаровано замолчали, а затем разразились матерной бранью. В контейнер с мусором полетели красные паспорта, билеты и сама косметичка.
– Куда только ты глядел, скотина, – сказал тот, что постарше, сгребая деньги, – тут же не хватит даже на хорошую выпивку! Ещё один такой прокол и я размажу твои мозги по стене! – и он поднёс увесистый кулак к лицу сообщника.
— Ладно, Франк! Успокойся! С кем не бывает – у этой бабы так сильно выглядывала сумка, когда она глазела на витрину, что я не смог удержаться. Пойдём, сделаем ещё заход.
Мгновенно свет померк в глазах у Розы, когда обнаружилось, что пропала косметичка. Это был как удар грома в ясную погоду. Так неожиданно, так безжалостно, так несправедливо! У них был такой прекрасный день – первое знакомство с Нью-Йорком! Было так интересно, столько непередаваемых впечатлений – такое у каждого человека может быть только раз в жизни и никогда больше не повторится! Они были так счастливы! И вот на фоне этого долгожданного счастья, этой безумной радости подлый удар в спину! Роза заплакала навзрыд, закрывая лицо руками, положив голову на плечо мужа. Пустая сумка беспомощно болталась у неё на локте. Ещё не понимая всей трагичности случившегося, глядя на мать, заплакали дети, уцепившись за её одежду.
В мгновение вокруг этой скорбной группы начала образовываться толпа.
– Что случилось? Могу я помочь вам? – спросила, стоявшая ближе всех, нарядно одетая, красивая, седая дама.
– У нас проблемы! Но наш английский очень плох.
– Вы говорите по-русски? – спросила молодая спутница седой дамы: – Я немного понимаю, объясните, что случилось.
Роман коротко рассказал о случившемся. Когда молодая женщина перевела его слова собравшимся, послышались возгласы возмущения. Лицо седой дамы покрылось краской гнева.
— Леди и джентльмены! – обратилась она к обступившим людям. – Вы слышали, что случилось? Какие-то подонки не только ограбили этих несчастных людей, но, главное, своим подлым поступком они отравили им первый день пребывания здесь, поколебали в них веру в Америку, в те идеалы света и добра, которыми живёт и дышит наша страна! Давайте докажем им, что то, что случилось с ними, – случайный, печальный эпизод. Что хороших людей, способных протянуть руку помощи, здесь неизмеримо больше, чем жалких негодяев.
С этими словами она освободила от покупок полиэтиленовую сумку, которую держала в руке и кинула в неё ассигнацию. Мгновенно к сумке потянулось множество рук. Подходили другие люди, узнав о случившемся, доставали деньги. Кто-то ободряюще гладил детей по голове. Кто-то протянул им сладости. За считанные минуты сумка наполнилась деньгами.
— Мы все желаем вам счастья! – сказала седая дама, передавая сумку Розе. – Мы уверены, что у вас всё будет хорошо: со временем будет работа, дети будут учиться, придёт успех, также как он приходит к большинству иммигрантов, а Америка-страна иммигрантов. Забудьте о случившемся, и знайте, что в тяжёлую минуту здесь вам всегда протянут руку помощи.
Розе очень хотелось рассказать окружившим их людям, что она пережила за эти минуты. Выразить всю глубину своей признательности за себя, за детей, за помощь, которую им оказали, а, главное, за то, что они укрепили в ней веру в правильность мучительно-трудного выбора, который делает каждый иммигрант, покидая страну, где родился, и прибывая к этим берегам.
Но сказать всё это по-английски она не могла и улыбалась сквозь непросохшие слёзы, только повторяла по-английски: спасибо, спасибо!
1997 г.
ТРУДНОЕ РЕШЕНИЕ
– Я же тебе говорил – ничего не получится, отца слушаться надо!
16-ти летний Миша, золотой медалист и победитель нескольких олимпиад по математике, только что вернулся из Москвы. Со слезами на глазах он рассказывал родителям, как его экзаменовали на мехмате МГУ по математике.
– Более трёх часов трое экзаменаторов задавали мне вопросы. Я успешно ответил на всё, решил все задачи. Многие из них выходили за пределы школьной программы. Совершенно ясно, цель их была не пропустить. Но завалить меня не удалось, и они пошли на подлость. Дали чистый лист бумаги. Попросили написать своё имя и фамилию. Я это сделал. А потом сказали: “Мы сейчас продиктуем формулу, а вы скажите, правильная она или нет”. Я даже не успел закончить писать, как их главный выхватил у меня листок и сказал: “В формуле ошибка. Ставим тройку”. Я был ошарашен: “Это же нечестно! Так нельзя!” Они мне: “Можете жаловаться. Это ваша подпись, и вами неправильно написанная формула. Вы проиграете везде”.
– Негодяи! – отец был в ярости. – Я же тебе говорил не соваться в МГУ!
– Ноя хочу быть математиком – это моя мечта! Я хочу учиться там, где математику преподают лучше всего...
– Ладно, Яша, – произнесла мать, видя, что муж почти на пределе
– Иди, погуляй с собакой. А мы тут пока поговорим.
– Постарайся успокоиться, – мать погладила курчавые волосы сына. – Раз ты хочешь, то обязательно станешь математиком, но учиться будешь в ином вузе.
-- Пойми, мама, в МГУ дают лучшую подготовку!
– Найдём место не хуже.
– Не найдём! Там лучшая математическая школа в стране!
– Я тебя никогда не обманывала. Верь мне...
Путь от Бостона до Торонто не такой уж длинный. Но Майкл, как всегда перегруженный делами, выехал в последнюю минуту. Он уже начал опасаться, что опоздает к открытию международной конференции по математике. Но успел, а уже через несколько часов, прочитав свой доклад, сходил с трибуны под громкие аплодисменты собравшихся.
Вечером состоялся банкет. Майкл оказался за одним столом с двумя профессорами из России. “Вам будет интересно пообщаться с ними – они занимаются близкими вам проблемами,” – сказал представитель оргкомитета. Профессора, седые с пышными бородами, оказались намного старше Майкла. Один из них прилично говорил по-английски.
– Мы восхищены вашим докладом, коллега! Ваши успехи феноменальны. Мы в курсе ваших работ. Предлагаемые вами решения отличаются изящностью, оригинальностью подхода. У вас какой-то особый дар мышления.
– Благодарю вас, господа, но, думаю, вы несколько преувеличиваете мои достижения...
– Ни в коей мере! У нас в Московском Университете мы уже многие годы бьёмся над решением задач, о которых вы сегодня говорили. Но увы! Наши успехи незначительны. У вас большой талант и, я уверен, отличная школа. Где вы учились,к слову?
– Я закончил Гарвард...
– А наши российские математические школы, к сожалению, скудеют. Почему? Причины тут разные. Сейчас талантливая молодёжь больше интересуется экономикой и финансами. Там более реальная перспектива чего-то добиться. Начиная с 60-х годов страну покинуло много талантливой молодёжи, потенциальных учёных. Но хватит о наших хворобах. Давайте лучше выпьем за Ваши успехи. Я нисколько не удивился бы, увидев через несколько лет Ваше имя в списке Нобелевских лауреатов, если бы эту премию присваивали по математике. Жаль, что такого таланта мы не имеем сейчас в России.
КМайклу протянулась рука с бокалом вина. На указательном пальце собеседника он увидел массивный перстень с большим изумрудом. Словно это было вчера, словно не прошло тех семнадцати лет, которые отделяли золотого медалиста Мишу от сегодняшнего учёного с мировым именем, так ясно Майкл вспомнил тот злополучный приёмный экзамен по математике в МГУ и эту руку, вырвавшую у парнишки листок с продиктованной ему неправильной формулой.
Майклу стал отвратителен собеседник. Сейчас он льёт слёзы о застое в российской науке. А в своё время он стоял стеной на пути к ней многим способным ученикам... Сколько молодых жизней он сломал? И, может быть, не многие приняли самое трудное в жизни решение, такое же, как его родители. Они изменили свою жизнь ради того, чтобы открыть путь к знаниям своему ребёнку. Перед Майклом был негодяй! Как это совмещается с его профессорской мантией? Как поступить? Высказать ему всё или просто подняться и уйти? Пожалуй...
– Может быть, вас это удивит, но я родился в России. Сейчас мой русский оставляет желать лучшего, и я предпочитаю говорить по-английски. Семнадцать лет назад я сделал попытку поступить на мехмат МГУ. Хотя я был подготовлен намного лучше большинства абитуриентов, меня безжалостно и нечестно “зарезали”. Признаться, я очень хотел бы сейчас увидеть человека, который тогда выполнял эту грязную работу, чтобы сказать ему в лицо, что я о нём думаю... Ведь та рука, которая вырвала листок с формулой, вышвырнула меня из страны, практически обворовав Россию, если верить всем тем словам, которые я только что услышал от вас, уважаемые коллеги...
Профессор с кольцом в том году возглавлял группу, экзаменующую медалистов. “Только бы меня не узнали, – подумал он. – Может быть такой скандал. Однако молодой человек, по всей видимости, не узнает меня – ведь столько лет прошло, да и бороды тогда не было. Если так, то и ладненько”.
– Да, в те годы были люди, которые выполняли такого рода миссию. Полагаю, для кого-то из них это соответствовало их внутреннему убеждению, для кого-то нет. Но стоит ли сейчас ворошить прошлое...
“Этот бородатый понял, что я обвиняю лично его, – решил Майкл, – но никогда не извинится, не покается... Продукт системы, которая, к счастью, рухнула. Но сколько их, таких “продуктов”, продолжает свое грязное дело в России повсеместно и по сей день? Однако этого я заставлю провести бессонную ночь...”
– У меня в старой записной книжке, кажется, сохранилось имя этого экзаменатора, – слукавил Майкл. – Он, наверное, вам знаком. Вечером я пороюсь в своих книжках и завтра сообщу вам, кто этот негодяй.
На следующий день в работе конференции принял участие только один русский профессор. Второй, в связи с ухудшением состояния здоровья, срочно вылетел домой.
2005г.
НАЧАЛО
Мы жили в городе Николаеве. Тарас – мой муж, работал инженером на заводе. Я – медсестрой в больнице. Обычная советская семья с двумя детьми. Жили, как все. Как-то тянули от получки до получки.
Тарас с давних времён пристрастился слушать “Голос Америки”. Почти ежедневно, приглушив звук приёмника от любопытных соседей, слушал, слушал, слушал ...
Очень он проникся тем, как живут в Штатах.
– Знаешь, как там живёт инженер? – часто повторял Тарас. – Собственный дом на пять-семь комнат с двумя-тремя ваннами, машина на каждого взрослого, отпуск – несколько недель в году где-нибудь в Мексике или на Карибах. Надоело горбатиться здесь за копейки, ждать жалкой квартальной премии, которой не хватает, чтобы расплатиться с накопившимися за три месяца долгами. Была бы возможность, уехал не задумываясь...
Когда распался Союз и возникли возможности выиграть гринкарту, мы, не питая надежды на успех, подали заявления одними из первых. И произошло чудо! Мы выиграли! Тотчас продав то, что в тот момент можно было продать, мы бросили свою двухкомнатную квартиру с мебелью и многими вещами и поспешили уехать, имея на руках пару тысяч долларов.
Ваэропорту Джонна Кеннеди, пройдя все формальности и получив багаж, мы попали в зал, где встречают пассажиров. За невысоким барьером толпились встречающие. Многие с плакатами в руках, на которых написана фамилия приехавшего. Мы были почему-то уверены, что нас должны встречать представители НАЯНЫ, отвезти в город и разместить на ночлег... Однако нашей фамилии на плакатах не было.
Мы стали ждать. То муж, то я периодически проходили вдоль барьера, вглядываясь в плакаты, но тщетно. Так прошел час. Мимо нас дважды прошла женщина, видимо уборщица, с любопытством и сочувствием поглядывая на наших малолетних детей, которые очень устали и были голодны. Прошел ещё один час, и эта женщина, которая уже много раз проходила мимо нас и видела, что мы измучены ожиданием и очень нервничаем, подошла к нам.
– Я родом из Польши и немного говорю по-русски. Что с вами случилось? Не приехали встречать родственники?
Мы рассказали о нашей ситуации.
– Вы напрасно ждёте представителей НАЯНЫ. Они не должны вас встречать. Вы должны были всё это выяснить ещё в России и позаботиться, чтобы вас встречали родственники, тем более, учитывая, что едете с детьми. Извините меня, вы поступили легкомысленно.
– Но у нас здесь нет ни родственников, ни знакомых. Что же нам теперь делать? – спросила я в отчаянии.
– Наверное, единственное – это взять такси и ехать в гостиницу.
– Но мы не знаем города, гостиниц, а, главное, не говорим по-английски. В школе учили немецкий. Мы не сумеем объясниться.
– Я очень хочу вам помочь, дети, вижу, уже плачут, но не знаю, как. Сейчас мне надо идти. Подойду к вам позже.
Положение было просто трагическое. Нервы на пределе. Я была готова разрыдаться. Стала молиться. Просила Бога помочь, не оставить в беде наших детей, вразумить, что делать. И тут... вспомнила, что свекровь просила передать её знакомым маленькую посылку, сообщив их номер телефона. Я решила позвонить, но как? У нас не было разменной мелочи, и мы не умели обращаться с американскими телефонами.