Ушли все, кроме кандидата наук Веры Сергеевны Синхроновой и какого-то странного мужчины. Он сидел немного боком, голова его лежала на левом плече, казалось придавленная небольшим мешком. Приглядевшись, Лялин понял, что мужчина горбат.
То, что эти двое остались, обрадовало Лялина. Значит, не все его осудили. Они беседовали. Лялин невольно стал прислушиваться к разговору.
- Как твои дела? - спросил горбун.
- Беременность проходит нормально, - ответила Вера Сергеевна Синхронова.
Горбун улыбнулся:
- На каком мы месяце?
- На восьмом.
- Подумать только, как быстро летит время! - покачал головой горбун.
Лялина даже в жар бросило: эти двое остались вовсе не из-за него, не для того, чтобы его утешить, ободрить. Вера Сергеевна ждёт ребёнка - это, безусловно, важно, очень важно, но об этом можно поговорить завтра или послезавтра - беременность не рассосётся. Но разве не кощунственно рассуждать на эту тему после того, как на их глазах сумасшедший алкоголик и провокатор Блидман растоптал доброе имя человека. Им, как, впрочем, и всем остальным, наплевать на Лялина! "За что они не любят меня? Что плохого я им сделал?" - думал Лялин. - "Кто пожалеет меня? Как пережить сегодняшний день? Кто научит, как жить дальше?".
В отчаянии Лялин решил напомнить о своём присутствии.
- Вера Сергеевна, простите, - сказал он, - Вы на восьмом месяце беременности? Глядя на вас, больше шести месяцев не дать.
У Синхроновой отвисла челюсть. Горбун развернулся в сторону Лялина и презрительно улыбнулся:
- Это из серии - слышу звон, да не знаю, где он. Беременна дочь Веры Сергеевны, а не она. Вообще, молодой человек, подслушивать чужой разговор неприлично. Прошу нам не мешать.
Лялин понял, что окончательно пропал, спасения ему нет.
Остаток дня и всю ночь он провёл в страшных размышлениях по поводу своей неудавшейся жизни. Прежде всего, он пытался найти ответ на вопрос, почему все неприятности случаются так неожиданно, когда их совсем не ждёшь? Как могло получиться, что такой жуткий тип, как Блидман, смог стать руководителем огромного коллектива, и этот коллектив терпит его и не предпринимает ничего, чтобы заменить его нормальным человеком? "Действует какая-то система, безвинно губящая хороших людей и поддерживающая хитрых, бездушных тварей" - сделал Лялин вывод, который, впрочем, его не успокоил.
Уже под утро он принял решение уволиться из ИСИ. Ему сразу стало легче. С этим Лялин и уснул.
Часть 15. Подцепили каждый своё
Подать заявление об увольнении оказалось не так-то и просто: Лялин не мог заставить себя появиться перед инспектором по кадрам, принявшей его на работу, в жалкой роли слабого человека, позволившего себя выжить из коллектива. В поиске удобного мотива своего бегства он провёл в архиве целый день, но так ничего и не придумал. Его постоянно отвлекали телефонные звонки. Он не поднимал трубку, но, при этом, ругал на чём свет стоит друга Вовчика, а так же двух своих помощниц, верно забывших о его существовании. Лялину было так одиноко, что он рад был бы появлению аспиранта Василия, который, кажется, ничем другим не занимался, как только поисками своей любимой - Оли Барсуковой.
С грустью Лялин должен был констатировать, что в этом мире он чудовищно одинок. Никому не интересно - где он? Что с ним? Как он себя чувствует? Голоден ли он? И т.д. и т.п.
Одиночеством он наказан за доверчивость, которая, как известно, является первым признаком глупости. Да, он глуп, возможно: даже дурак! Раньше, когда был молод, он презирал дураков. Но теперь он твёрдо знал, что дураков можно только жалеть. И он жалел себя много и мучительно.
Утверждают, что в такие минуты душевных переживаний является муза, и поэты начинают творить. Но сегодня сама мысль о стихах причиняла Лялину физическую боль: то ли муза его была какой-то особенной, то ли она просто избегала архивы.
Раздался робкий стук в дверь. Лялин схватил в руки первую попавшуюся анкету и сделал глубокомысленный вид.
- Да, да, входите!
В комнату несмело вошла Оля Барсукова. Лялин почему-то не удивился, хотя предпочёл бы, чтобы на месте девушки оказался Марк Наумович Блидман. Если бы пришёл шеф, то случилось бы одно из двух: либо старик попросит у него прощение, либо он набьёт Блидману морду лица.
- Не помешаю? - спросила Оля Барсукова.
- Нисколько.
- Ой, правда? А я боялась к вам идти, очень боялась.
- Почему же? Я ведь не кусаюсь. Проходите, садитесь. А я вот тут работаю.
- Вы всегда работаете. Как вам это не надоест? Я в том смысле, что нужно когда-то и отдыхать.
- Вы пришли по делу или просто так? - поинтересовался Лялин.
- По делу: узнать, почему вас не было на заседании сектора?
- Как это не было?! Вы же меня видели, - удивился Лялин.
- Не вчера, а сегодня. Вас искали, но не нашли. Марк Наумович беспокоился - не заболели ли?
"Захотели бы - нашли" - грустно подумал Лялин и спросил:
- Зачем собирали?
- Ой, это очень интересно: Марк Наумович заключил новый договор с газетой "Известия" на проведении нового социологического опроса, и сегодня распределяли сотрудников по регионам, где будет анкетирование. Все переругались между собой, но, в конце концов, список утвердили. Вы не поверите, с Марком Наумовичем я еду во Францию, в Париж! Там, оказывается, тоже читают эту газету. Потрясающе, правда! Кстати, вас тоже распределили.
- И куда же?
Оля Барсукова помрачнела.
- В Джамбул, - сказала она.
- Это что: город или страна в Африке?
- Не знаю, а хотите, я поговорю с Марком Наумовичем и Вы поедете с нами в Париж? Он мне не откажет.
Лялин не мог допустить, чтобы какая-то девчонка хлопотала о нём, да ещё Блидману. Его взяла досада, что никто, даже добрая Оля Барсукова, не может понять, в каком состоянии он находится, что он не может думать ни о чём другом, как только о том, чтобы перед ним извинился не только шеф, но и все остальные сотрудники.
- Ну, так что же, мне переговорить с Марком Наумовичем насчёт вас? - переспросила Оля Барсукова.
- Нет!
- Прочему.
- Потому, что ваш любимый Марк Наумович порядочная сволочь! Хотите доказательства? Пожалуйста! Он обещал вашему отцу помочь вам поступить в университет?
- Да. Откуда вы знаете?
- Так вот, ваш Марк Наумович...
- Что?
- Ничего! Короче говоря, я увольняюсь из ИСИ.
- Ой! - вырвалось у Оли Барсуковой.- Почему?
В голосе девушки прозвучала нотка искреннего сочувствия к нему. Этого оказалось достаточно, чтобы на сердце Лялина потеплело. Тем не менее, ответил он сухо:
- Мне не хочется обсуждать эту тему.
- Кажется, вы не в настроении. Я приду в следующий раз.
- Пожалуйста, не уходите! - воскликнул Лялин и за руку усадил её на место.
Ему вдруг страстно захотелось хоть с кем-то поделиться тем, как муторно у него на душе, рассказать, что после злополучного собрания, на котором Блидман подставил его, он не спит, не ест, и в голову лезут самые страшные мысли.
В этот момент в архив вошёл Василий! Лялин был взбешён.
- Ага! Вот и Вася! - воскликнул он, забыв об особенности аспиранта никого не замечать в присутствии своей пассии. - Что-то давненько тебя не было видно?!
Игнорируя Лялина, Василий подошёл почти вплотную к Оле Барсуковой и сказал:
- Ты обещала мне позвонить и не позвонила.
Девушка покраснела:
- Я не обещала.
- Нет, обещала.
- Нет, не обещала. Я звонила, тебя не было дома.
- Не правда. Я был дома. Ты не звонила. Врать не хорошо, - устало сказал Василий.
- Я не вру.
- Значит, обманываешь.
Бог знает, сколько ещё времени могла бы продолжаться перепалка между молодыми людьми, если бы у Лялина не сдали нервы.
Одной рукой он схватил Василия, другой - Олю Барсукову и силком вывел обоих за дверь. Сказать правду - они не сопротивлялись.
- Без отметки в паспорте о браке прошу в архив больше не приходить, - крикнул Лялин и захлопнул перед влюблёнными дверь.
В расстроенных чувствах Лялин прилёг на пачки анкет, ещё хранившие запах Аллы. Он отдался мечтам о мести Блидману. В его воображении виновник всех его бед ползал на коленях, умоляя простить "старого, больного человека" и предлагал деньги в качестве компенсации за моральный ущерб. Само собой, Лялин с презрением отвергал деньги. Коварный еврей сделает попытку купить у него прощение, предложив ему командировку во Францию или, что, конечно же, лучше - место в аспирантуре. Возможно, Лялин согласится с Францией, но только для того, чтобы вернувшись, уволиться из института. А по результатам, полученным за границей, он напишет книгу, которая сделает его имя известным на всю страну или даже мир. У него появятся деньги, он женится, купит хорошую машину, дом на берегу реки и ...
Сладкое течение мыслей оборвал неожиданно появившийся Вовчик. Он присел рядом с Лялиным на пачку анкет и сказал:
- Дрыхнешь на работе? Почему трубку не берешь? Я звоню, звоню.
- Не слышал, - ответил Лялин. - Что с тобой: на тебе лица нет? Случилось что-нибудь?
- Да, случилось, - крикнул Вовчик, скрипнув зубами. - Алка - тварь, погань! Убить её мало! Представь: наградила меня триппером, сволочь!
- Вот это да! - произнёс Лялин, приподнявшись. В этот момент он подумал о себе, о том, что Бог вовремя завалив Аллу анкетами и спас ему здоровье. - Что же теперь будет?
- Ничего особенного: сорок уколов в задницу и полгода воздержания от половой жизни! Это как? Разве не гадство?!
- Я просто вылетаю в форточку!
- Вот именно. Сделаешь мне уколы?
- Я?! Ты с ума сошёл! Я не смогу!
- Егор, ты мне друг? Если не ты, то кто? Сам понимаешь, жена и Светка ничего не должны знать. И потом, Алка - твоя девушка, ты мне должен.
- О чём ты говоришь?! Какая Алка - моя девушка?!
- Ладно, ладно, успокойся - "не твоя", - миролюбиво сказал Вовчик, вытаскивая из карманов коробку с ампулами и несколько одноразовых шприцов. - Вот сейчас и начнём. Ты же меня не бросишь в беде? Слушай, может тебе тоже провериться?
- У меня с ней ничего не было, - сказал Лялин.
- Повезло тебе. Я попал, как кур в ощип. Обидно, никакого удовольствия не получил: лежит холодная, как кукла резиновая! Сучка крашенная, трахается с кем попало! Непонятно - как с ней муж живёт?
- Алла замужем?! - удивился Лялин.
- А то! Бабы совсем с ума посходили. Ну, будешь колоть? - сказал Вовчик и спустил штаны.
Морщась, Лялин сделал первый укол, попавшему в беду, приятелю.
Часть 16. Гоняйтесь голышом без меня!
- Лялин, немедленно спустись вниз! - приказал Марк Наумович Блидман по телефону.
"Сейчас я ему всё скажу!" - решил Лялин и направился на встречу с шефом, имея твёрдое намерение объявить о своём увольнении.
В комнате сектора нечем было дышать от перегара. Увидев Лялина, Блидман на манер киношного мистера ИКС с придыханием воскликнул:
- Ты!? Это ты!?
- Вы сами меня позвали, - опешил Лялин.
С первого взгляда стало ясно - старик не в себе: глаза-бусинки вращались с бешеной скоростью, очки на картофелеобразном носу будто сами по себе подпрыгивали, вызывая тряску сальных губ.
- Вот, значит, как?! Вот, значит, какие мы?! - прошипел Блидман.
- Марк Наумович, дорогой, что случилось? - спросил Лялин, от испуга назвав шефа дорогим.
- Я вам не дорогой! - крикнул Блидман. - Молодой, да ранний?! По трупам ходим?!
- Марк Наумович, какие трупы?
Шеф топнул ногой и по-собачьи взвизгнул:
- Молчать! Хватит делать из меня идиота! Я всё знаю! Это ты, наглец, заложил меня директору института! Это ты всем растрезвонил, что я в пьяном виде нагишом бегал по институту за уборщицей?
- Что-о-о? - обалдело воскликнул Лялин.
- Не ври! Ты был у меня дома. Я тебя принял, как человека! А ты - сволочь...
- Марк Наумович, опомнитесь! В вашем доме я никогда не был! Я не знаю даже, в каком районе Москвы Вы живёте! Марк Наумович, Вам нужно лечиться, по Вам давно плачет дурдом.
Блидман замер. По его лицу тенью прошла судорога. Кажется, он начал что-то понимать.
- Погоди, если не ты, то кто был вчера у меня дома?
- Мне откуда знать, с кем вы там пьёте? И вообще, я увольняюсь! Живите без меня, как хотите!
- Постой, не трещи! Ой, кажись, я припоминаю. Ай-я-яй! Как же это я так бездарно вляпался! Вспомнил! Всё вспомнил! О-о-о! Это же я с директором нашим пил! Матка Баска! Какой ужас! Я пропал. Спьяну я директору выболтал, как гонялся за уборщицей! Вот, дурак-то!
- Всё, с меня хватит, я ухожу, - сказал Лялин.
- Стоять! Куда пошёл?
- Я увольняюсь.
- Как это увольняешься? А кто в архиве будет работать? Пушкин?! Тебе, между прочим, в Джамбул ехать. Кто, кроме тебя туда поедет? А?
Затем шеф слишком многословно, чтобы это походило на правду, пообещал Лялину прибавить оклад, а также получить кандидатскую степень без "всякой аспирантуры".
- Да, пошли вы все на хрен! - выругался Лялин и выбежал вон.
* * *
Лялин уволился из ИСИ до обидного просто: без уговариваний остаться и даже без отработки положенных по закону двух недель. Вручая трудовую книжку, инспектор по кадрам, та, что оформляла его при поступлении в ИСИ, тяжело вздохнула:
- Я так и знала, что этим всё закончится. Наш институт не для вас. Ищите себе что-нибудь попроще. Прощайте.
Лялин выскочил на улицу, красный от стыда. Он был свободен, но его самолюбие страдало.
Глава 2. "Вороново"
Часть 1. Как дурак
Итак, Лялин остался без работы и средств существования. Помочь с трудоустройством обещал Вовчик через свою сестру Татьяну, но предупредил, что для этого понадобится время - недели две, три.
Поскольку стихи уже привычно не писались, Лялин убивал время, лёжа на диване, играя в "государство маленьких человечков". Он воображал себя президентом страны, населённой людьми размером с ноготок. Почему бы маленьким человечкам не существовать? Для природы, как известно, нет ничего невозможного. В начале жители его государства проявляли себя жадными, завистливыми, ограниченными существами, озабоченными поисками пропитания для себя, и готовыми убить друг друга за очищенное зёрнышко семечки. И вот, Лялину в короткий срок удалось сорганизовать своих маленьких негодяев в идеальное общество всеобщего братства, благоденствия и счастья. Это стало возможным исключительно за счёт личной честности и порядочности президента, то есть Лялина. Честность и порядочность в одночасье, как эпидемия, распространилась среди жителей его государства, и это стало неписаным законом их бытия. Дальше всё было просто: высокое правосознание его людей позволило без проблем реализовать монархические принципы управления. По убеждению Лялина, только эта форма правления, в отличие от базарной демократии, способна обеспечить решение главной задачи любого главы государства - решать проблемы простых людей, минуя чиновничью прослойку, существование которой Лялин допускал лишь, как неизбежной зло.
Дошло до того, что Лялин в своих фантазиях начал планировать посылку специально подготовленных отрядов из жителей к крупным Российским чиновникам с целью наставления казнокрадов на путь истинный. Лялинские спецназовцы должны были приучить чиновников к честности даже под страхом смерти, точнее, под страхом отравления. Таким способом, Лялин рассчитывал наладить в России нормальную жизнь.
В самом разгаре игры какая-то неведомая сила подняла Лялина с дивана, заставила одеться, выбежать на улицу, дойти до метро, сесть в вагон и поехать неизвестно куда. Только здесь, среди людей он смог выдохнуть и осознать, что с ним произошло то, что регулярно происходит с умными людьми: он сам себе стал глубоко противен; настолько, что даже думал о себе в третьем лице. "Мужику двадцать пять лет! Половина жизни прожита! А он вместо того, чтобы пахать, заниматься делом, например, писать стихи, как больной ребёнок фантазирует какую-то ерунду о маленьких человечках и чиновниках! Нет, он не поэт, а обыкновенное дерьмо и просто идиот! Ну и хрен с ним!"