Увы! Моим мечтам не суждено было сбыться: вора я не встретил, а возле подъезда рос густой кустарник, который идеально подходил для наших с Сережкой целей.
Я полазил в кустах и приметил несколько очень удобных прорех, могущих нам пригодиться. Шансы на удачное осуществление плана возрастали. Как не странно, меня это ободрило. Однако по возвращению домой, настроение мое опять упало. Папа завел за ужином разговор о том, как хорошо, что я расту таким спокойным и примерным ребенком.
- Ты представляешь, Матвей. У одного сослуживца по работе сына поймали, когда он в лифте кнопки поджигал. Так на работу из милиции письмо пришло. То – то позора было! Надо же придумал, кнопки жечь, паршивец!
- Да, папа, - грустно сказал я, думая, что скажет папа, если меня, такого всего положительного, поймают за прокалыванием шин.
Раздался телефонный звонок
- Это меня, - закричал я и побежал из-за стола, надеясь, что это Сережка придумал, как нам обойтись без порчи автомобиля.
Звонила Наташа Аникушина.
- Мотя? Ну что? – сразу спросила она. – Маринка с Танькой изнервничались все, места себе не находят. Придумал, что-нибудь?
- Придумал, - мрачно сказал я, злорадно подумав, как они изнервничаются, когда узнают про Сережкину задумку.
- Ой, молодец Мотька! Я в тебя не зря верила. Неужели коньки нашлись?
- Нет, - ответил я сурово. - Это по телефону нельзя. Завтра в школе расскажу.
- Ладно, ладно, - затараторила она. – Главное, чтобы девчонкам не влетело.
Мы еще поболтали о том о сем минут двадцать, пока мама, наконец, не отобрала у меня телефон, так как ей должны были позвонить по работе.
- С кем это ты так долго? – спросила она.
- Да так … Со школы… - уклончиво ответил я.
- С девочкой, небось, – уверенно сказал папа. – Ты, Ирина, так ему всех невест распугаешь.
- Ничего, - отмахнулась мама и потрепала меня по голове. – Невесты - дело наживное, правда, сын?
Мне эти разговоры очень не нравились, поэтому я поблагодарил маму за ужин и пошел в свою комнату доделывать уроки.
Сидя за решением задачки, я поймал себя на том, что глупо улыбаюсь. Это искренний восторг в Наташкином голосе так на меня подействовал, наверное. Все-таки я для нее герой. Уже лежа в кровати, я представлял, как меня сажают в тюрьму, а Наташка ходит меня проведывать, как в больницу.
Потом к Наташке присоединились Маринка с Танькой, в глазах которых застыли слезы благодарности, их папа, с раскаянием на лице… И я уснул.
Наташка подскочила ко мне на перемене между первым и вторым уроками. Надо сказать, момент она выбрала не совсем удачный, я как раз расспрашивал Леху Смирнова, как пройти очередную часть игры «Заколдованный меч». Так и не выяснив толком, каким образом в одном интересном месте открывается люк, я был вынужден объяснить Наташе, в чем состоит план Сережки.
- Круто! – только и смогла выдохнуть она. – Ну, вы даете, ребята. Можно мне с вами?
- Ага, - сказал я. – И подружек всех позови. Особенно Маринку с Танькой. Им точно понравится.
Это я зря, конечно сказал, потому что Наташка моментально надулась.
- Очень надо. Я помочь хотела…
- Извини. Я просто пошутил неудачно. Дело опасное, так что тебе от него лучше держаться подальше. Мы сами как-нибудь.
- Сами, сами. Вечно вы, мальчишки, мните себя выше всех. Поговори, пожалуйста, с Алдакимовым, может и я пригожусь.
- Сама с ним говори! Он и так вашего брата…, тьфу, вашу сестру терпеть не может, а уж вместе что-нибудь делать! Только под страхом смерти. И то сомневаюсь.
- Ну, Мотя! Пожалуйста. – Аникушина готова была расплакаться. – Ты же меня знаешь. Я не подведу.
И как обычно, мой длинный язык решил все за меня, хотя мой разум и кричал «нет».
- Хорошо, я думаю, что-нибудь придумаем.
- Мотечка! Ты не представляешь, как я тебя… - она не успела договорить, потому что прозвенел звонок на урок.
- Матвей! Матвей! – голос Антонины Ивановны вернул меня в реальность. – Ты меня слышишь?
- А? – спросил я, чувствуя, что дела мои плохи.
- Не «а», а марш к доске. Разбери-ка мне это предложение.
Под смешки всего класса, я поплелся к доске. Ну, Наташка!
Предложение я разобрал кое-как на «троечку». Антонина Ивановна укоризненно покачала головой.
- Эх Некрылов, Некрылов! Как же ты контрольную работу писать собираешься.
Я пожал плечами, мол, как-нибудь напишу, но она восприняла мой жест по-другому.
- Не знаешь? И я не знаю. Садись, горе луковое!
Я сел и стал думать на мою любимую тему, то есть о том, как несправедлива жизнь. Никогда не бывает так, чтобы радость была полной. Только начнешь радоваться – раз и «тройка» в дневнике! А ведь вечером мы должны с Сережкой окончательно наши действия обсудить, да и с Наташкой было бы неплохо встретиться. После «тройки» на всех этих планах можно было поставить жирный крест. Родители мои, конечно, не впадают в истерику по всякому поводу, но «трояк» по русскому не простят ни за что. Муж Антонины Ивановны работает вместе с папой, и мы дружим семьями. Раньше, до школы, да и сейчас порой, я зову ее тетей Тоней. Нет, чтобы по математике тройку отхватить – поругали бы чуть-чуть и забыли. А тут: «неудобно перед людьми» и все такое. Как будто тройка по русскому чем-то отличается от любых других троек!
Дома я отзвонился Сережке и сказал, что вечер у меня будет очень занят и если он не против, то мы можем провести репетицию нападения на машину прямо сейчас.
- Хорошо, - согласился Сережка. – Через десять минут во дворе. И не болтай по телефону о наших делах! Конспиратор!
Его согласие меня удивило, так как его мама звонит обычно домой каждые полчаса, проверяя его сознательность в выполнении домашнего задания.
- А тебя не того… - первым делом спросил я, когда мы встретились.
Он сразу понял, о чем речь.
- Все нормально. Мама сегодня с работой на теплоходе едет. У них юбилей. Так что сегодня я вольная птица.
- Тогда полетели,… птица, - пошутил я, ни на минуту не забывая о грядущем неприятном разговоре вечером о моей успеваемости.
Возле дома несчастных сестер мы уселись на лавку, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания прохожих. Через полчаса бурного обсуждения, мы пришли к общему мнению, как нам половчей разделаться с шинами и отправиться по домам.
Тут-то я и вспомнил о Наташкиной просьбе.
- Слушай, Серега, - осторожно начал я. - А тебе не кажется, что нам в операции не помешала бы помощь?
- Зачем это? – спросил он, подозрительно глядя на меня.
- Чтобы помочь, например, в случае непредвиденных обстоятельств, - простодушно пояснил я.
- Ты, Матвей не темни. После того, что ты заварил, выкладывай лучше все сразу.
Я, в который раз проклиная себя, рассказал ему о горячем желании Наташки поучаствовать в нашем предприятии.
Сережка, к моему изумлению выслушал мою пламенную речь, довольно-таки спокойно.
- Ладно, зови свою Аникушину, - милостиво позволил он. – Найдем ей применение.
Наташку Аникушину Сережка предложил использовать для отвлечения внимания возможных свидетелей нашего преступления.
- Скажи ей, пусть придумает что-нибудь позаковыристее, - напутствовал меня он и добавил с угрозой. – А то я сам ей что-нибудь придумаю.
Зная обычные Сережкины задумки, ей в этом случае было не позавидовать.
Я позвонил Наташке и передал слова Сергея.
- Что ж, отлично, - сказала она. – Будь спокоен, я такое придумаю, что твой Сережка обзавидуется.
В общем, к субботе наша операция была готова. Маринка с Танькой сначала возмущались. Уж очень им было жалко папину машину. Но Сережка популярно, не жалея черных красок, расписал что им светит в случае обнаружения отсутствия роликов и они увяли, как полевые цветы в октябре.
- А еще, - запугивал он их. - Вам после этого не то, что роликовые коньки, порванного плюшевого мишку не доверят.
По плану, мы с Сережкой должны были занять позицию на лавочке во дворе, возле детской площадки и дожидаться, когда Юрий Петрович, отец девчонок, пойдет в гараж за машиной. После этого мы перемещаемся в кусты и ждем его возвращения. Он приезжает и поднимается в квартиру за дочерьми, они его задерживают, делая вид, что собираются, а мы тем временем прокалываем шины.
На всякий случай во дворе будет и Аникушина с подружками. Если что-то пойдет не по сценарию, то девчонки устроят массовую потасовку с визгом и плачем.
Шины мы решили пробивать шилом, которое нашли среди инструментов моего папы. К счастью, пользовался он им, как и другими инструментами, очень и очень редко и пропажу бы не заметил. Для тренировки мы сходили на свалку и часа два тыкали шилом в старые покрышки, пока не убедились, что шину проколоть сможем запросто, главное попасть в трещину между утолщениями.
И вот, наконец, настал, как выразился Сережка, момент истины. Юрий Петрович уверенной бодрой походкой вышел из дома и направился на автобусную остановку, чтобы забрать из гаража свою любимицу. Глядя на его широкую спину и крепкие руки, я сразу же пожалел о нашем плане, представив как он будет нас этими самыми крепкими руками драть за уши, а потом поднимет за шкирки, как котят и отнесет в ближайшее отделение милиции. Но отступать было поздно.
Машина приехала очень быстро, хотя я молился, чтобы она сломалась в дороге или была украдена. И тут все пошло не так как надо. Юрий Петрович и не подумал выбираться из своего железного друга, а попросту пару раз посигналил, чтобы его ненаглядные чада побыстрей собирались. Прокалывать колеса и так работа нервная, а когда в машине сидит владелец, то и вовсе опасная для жизни и здоровья.
Я поднял голову и увидел, как в окне маячат растерянные лица сестер, явно не знавших, что предпринять. Переглянувшись с Сережкой, я понял, что он тоже не видит выхода из этой сложной ситуации.
Все исправила Наташка Аникушина с девчонками! С громким криком: «Ах ты, дура!», она запустила в одну из своих подружек мячом и на их стороне двора началась форменная свалка.
Поскольку, на удачу, дядя Юра оказался единственным на тот момент взрослым во дворе, он счел необходимым остановить это безобразие. Он вылез из автомобиля с криком: «А ну прекратите, кому сказал!» и направился к дерущимся. Те же, войдя в раж, не обратили на него никакого внимания, как будто он был человеком – невидимкой. Драка была знатная! Я даже засмотрелся на это великолепное зрелище и очнулся лишь когда меня толкнул Сережка.
- Давай, Мотька!
Мы метнулись к машине и с усердием стали тыкать шилом в покрышку. Оказалось, что это не так просто! То ли у дяди Юры шины были какие-то особенные, то ли от страха у нас тряслись руки, но колеса пружинили и ни в какую не хотели прокалываться! В итоге нам пришлось вдвоем навалиться на шило и только таким образом удалось достичь результата.
Ничего не подозревающий Юрий Петрович проводил тем временем воспитательные мероприятия с не в меру драчливыми девчонками. Услышав резкий свист воздуха, он буквально замер на полуслове и быстро повернулся к своей машине, которая с самым, что ни на есть несчастным видом, осела на передние колеса.
Мы с Алдакимовым уже должны были к тому моменту улепетывать во все лопатки домой, но не могли этого сделать, так как по первоначальному плану дядя Юра должен был находиться дома, а никак не на улице. Бежать же на глазах у него было бы самоубийственным поступком.
Он пошел прямо к машине, и мы с Сережкой вжались поглубже в кусты, которые еще вчера казались такими густыми, а теперь стали редкими и чахленькими.
«Вот и все», - подумал я –«Сейчас он нам устроит Варфоломеевскую ночь!»
Тут во второй раз за день наш план спасла Наташка.
- Они за угол побежали! Я видела! – раздался ее пронзительный голос.
- Куда побежали, девочка? – переспросил Юрий Петрович, ставший сразу похожим на собаку, почуявшую след добычи.
- Вон туда, туда! – заголосила Наташка, указывая направление, противоположное тому, где прятались мы. – В красном свитере один! – добавила она для правдоподобности.
- Спасибо, девочка! – крикнул ей дядя Юра, переходя на бег. – Ну, я этим хулиганам покажу!
Едва он завернул за дом, мы с Сережкой рванули в противоположную сторону.
Надо ли говорить, что оставшийся день мы провели в ожидании разоблачения, сидя у него дома перед телевизором.
Сережкина мама сначала попыталась нас выгнать на улицу подышать свежим воздухом, но видя, что мы упорно делаем вид, что увлечены очередным телесериалом из жизни Хуана Родригеса, махнула на нас рукой.
- Пронесет, - не очень уверенно сказал Сережка. – Откуда он узнает, что это наше.
- А милиция на что? – обреченно вздохнул я. – Снимут отпечатки и поминай как звали.
Дело в том, что, обрадовавшись возможности убежать, мы позабыли забрать шило, и оно осталось лежать возле охромевшего автомобиля дяди Юры.
Вспомнили мы о нем только на подходе к дому, отчего наше радостное настроение сразу упало до нуля. Теперь Юрий Петрович, конечно, отнесет шило в милицию, и нас найдут в два счета. При этом наши мнения по поводу того, как нас опознают, разделились. Я был уверен, что по отпечаткам пальцев, а Сережка с пеной у рта доказывал, что нас найдет по следу служебная собака, обязательно похожая на овчарку Рэкса из полицейского сериала. Споря об этом, мы чуть не подрались.
- Я тебе говорю овчарка! – кричал Серега.
- Собака в городе след не возьмет, - заявлял на это я. – Там за это время может тысячи людей прошли.
- Овчарке все нипочем. Рэкса вспомни! – не сдавался Сережка. – Ему даже табак на след сыпали, а он все равно всех находил.
- Ну ты и дурак, - совершенно искренне сказал я. – То ж Рэкс, он киношный. Или ты думаешь, что его ради тебя из-за границы привезут.
- Сам ты дурак! – отвернулся от меня Сережка. – Посмотрим, что ты скажешь, когда тебя ночью арестуют.
На том мы и расстались. Как назло, едва я пришел домой, на меня сразу накинулся папа.
- Мотька, ты шило не видел?
От этих слов у меня сжался желудок, и побежали по коже мурашки.
- Нннет, - слегка заикаясь, ответил я. – А что, что-нибудь случилось?
- Еще нет, - сказал папа. – Но обязательно случится, если я его не найду.
- Что случится? - с замиранием сердца спросил я.
- Что, что, - раздраженно ответил папа, – опять гардину не приделаю, а уже вечер. Боюсь, маму это не обрадует.
- Гардина, - переспросил я, не веря своим ушам. – Всего лишь гардина…
- Хватит придуриваться, Мотька. Давай помогай искать.
Несмотря на то, что я точно знал, что шила среди инструментов быть по всем законам физики не может, я добросовестно начал разгребать завалы отверток, гаечных ключей, пассатиж и прочих, вовсе не имеющих названия железяк. Очень тяжелая это работа, скажу я вам, особенно, если точно знать, что никакого шила там нет и быть не может!
В итоге часа бесплодных поисков, папа пришел к выводу, что отметки на стене можно сделать и без шила. Правда, время было позднее, и он решил перенести процедуру сверления дырок для гардины на завтра.
Эта история с гардиной продолжалась уже полгода. Как только мама была не в духе, она начинала требовать от папы повесить эту злосчастную гардину. Он же, чтобы его прекратили «пилить», немедленно принимался за это дело, но всегда по каким-то причинам переносил на «завтра», то есть до следующей ссоры с мамой. Так же случилось и сейчас.
Ночью меня не арестовали. То ли у Рэкса отбило нюх, то ли милиционеры не догадались снять отпечатки пальцев с шила. Я позвонил Сережке. У него тоже было все в порядке.
Потом на связь вышла Аникушина и окончательно меня успокоила.
- Ну, вы ребята даете. Я такое только в кино видела. От Маринки с Танькой огромное спасибо. И от дяди Юры привет, - хихикнула она. – В общем, только с шилом незадача вышла. Дядя Юра его в милицию весь день собирался отнести, но девчонки специально это шило брали посмотреть, чтобы ваши отпечатки стереть. Так что спите спокойно.