Александр снял наушники и отдал и их, и микрофон Макееву. Командир разведроты повернулся к своему заместителю – старшему лейтенанту Сельянову, примостившемуся с другой стороны от Сухорукова.
- Пакистанский летчик приземлился с парашютом где-то в километре отсюда. Его самолет сбили полчаса назад. Так что далеко уйти не успел…
Сельянов озабоченно покачал головой.
- Еще неизвестно, выжил ли… После катапультирования.
- Живого или мертвого… А найти его надо!
Командир роты вздохнул.
- Лучше, конечно, живого.
Сухоруков обернулся и взмахом руки подозвал к себе лежащего у него за спиной, в паре метров от командира, переводчика - щупленького, усатого, черноволосого лейтенанта Абдуллаева.
Абдуллаев быстро подполз к Сухорукову.
Александр улыбнулся Абдуллаеву и хитро прищурился.
- Ну, что, толмач? Если что – разыграем все, как по нотам?
Абдуллаев улыбнулся в ответ.
- Не волнуйтесь, товарищ капитан. Пакистанский язык - урду - я знаю. А на дари вообще говорю без акцента, как таджик из северных провинций.
Переводчик кивнул на пухлый вещмешок у себя за плечами.
- Но переодеться нам лучше сейчас. Если летчик что-нибудь заподозрит… Начнет отстреливаться. А может и застрелиться. Такие случаи были.
Сухоруков согласно кивнул.
- Тогда давай наряжаться.
Абдуллаев стащил с себя вещмешок, положил его рядом, развязал горловину и достал из вещмешка две длинные, почти до пят, афганские рубахи – «лэбосы» - и чалмы…
…Подобравшись к огромному валуном на вершине горы, Александр и Абдуллаев, переодетые в афганскую одежду, осторожно выглянули из-за него. Оба тут же нырнули обратно за камень, радостно посмотрев друг на друга: метрах в пятидесяти от офицеров на земле распластался пакистанский летчик. Прибившийся к земле парашют летчика не был отстегнут. Неловко подвернув под себя ногу, пакистанец лежал на спине и не двигался. В руке он сжимал пистолет.
За спинами Александра и Абдуллаева притаились в ожидании команды десантники поисковой группы.
Абдуллаев шепотом протянул:
- Парашют не отстегнул и не спрятал… Наверное, ранен.
Александр утвердительно кивнул, улыбнулся Абдуллаеву одними глазами и кивнул на летчика.
- Ну, толмач, давай.
Абдуллаев снова высунулся из-за камня – уже не таясь - и громко крикнул пакистанскому летчику что-то на урду. Летчик, вздрогнув, повернул голову в сторону переводчика, вскинул пистолет и навел его на Абдуллаева. Поморщившись от боли, он хрипло задал Абдуллаеву вопрос – тоже на урду. В голосе пакистанца сквозили подозрение и страх.
Абдуллаев встал в полный рост и бросив летчику сразу несколько фраз. Переводчик растянул губы в улыбке. Летчик улыбнулся в ответ, облегченно вздохнул и опустил пистолет.
Абдуллаев тоже облегченно вздохнул и еле слышно процедил сквозь зубы Александру:
- Поверил. Я сказал, что мы из отряда полевого командира Моманда и ищем его уже третий час. Он очень сильно вывихнул ногу… Пошли!
Александр поднялся из-за камня и помахал летчику рукой. Тот приветливо кивнул Сухорукову головой.
Абдуллаев и Александр начали медленно приближаться к летчику. Когда они оказались метрах в тридцати от него, пакистанец негромко спросил что-то у Александра. Абдуллаев, махнув рукой, ответил ему за командира. Летчик понимающе кивнул головой и негромко произнес что-то еще.
- Это он на урду, - прошептал Александру Абдуллаев. - Я сказал, Вы этого языка не знаете. А на дари он не говорит, наше счастье…
Вскоре Сухоруков и Абдуллаев приблизились к летчику вплотную, обступили его с двух сторон и смогли разглядеть получше. Невысокому, крепко сбитому пакистанцу с круглым лицом и большими карими глазами навыкате было лет сорок, не меньше. Он сердито и беспокойно выкрикнул что-то, показывая на неподвижную, подвернутую под себя ногу. Абдуллаев, сочувственно цокнув языком, произнес длинную фразу и присел рядом с пакистанцем на корточки. Переводчик подмигнул Александру.
Александр тоже сел на корточки и быстро схватил летчика за руку, в которой он держал пистолет. Абдуллаев тут же вцепился в другую руку пакистанца и прижал ее к земле.
Через мгновенье Сухоруков ловко обезоружил пакистанского летчика.
Тот испуганно вскрикнул и попытался вырваться из рук офицеров, но тщетно. Вытаращив глаза, летчик с ужасом уставился на Александра.
Командир разведроты ухмыльнулся.
- Отлетался, пернатый!
Абдуллаев перевел пакистанцу слова командира. Побледневший летчик был близок к обмороку.
Сухоруков обернулся к десантникам поисковой группы, залегшим за валунами, и громко скомандовал:
- Группа, ко мне!
Из-за камней выскочили старший лейтенант Сельянов, Кошкин, Михолап и остальные. Они побежали к командиру.
Увидев офицера и солдат в советской военной форме и окончательно поняв, в чьи руки он попал, пакистанский летчик начал испуганно и торопливо лопотать на урду, переводя взгляд то на Александра, то на Абдуллаева. Когда он закончил, Абдуллаев, усмехнувшись, перевел слова пакистанца:
- Говорит, что если мы взяли его в плен, на него распространяется Гаагская конвенция.
Александр сердито засопел, возмущенно кивнул на небо и, глядя на пакистанца в упор, со злостью произнес:
- А когда ты, сучара, нарушил границу воздушного пространства, летал над чужой страной и бомбил наши заставы… Ты о конвенции думал?
Абдуллаев перевел.
Пакистанец побледнел еще больше. На его глазах выступили слезы. Летчик вот-вот был готов разрыдаться.
Увидев это, Александр сжалился над пленным.
- Ладно, скажи: будет ему конвенция, - бросил Сухоруков Абдуллаеву.
Абдуллаев сказал. Вмиг приободрившийся летчик торопливо спросил что-то еще. Усмехнувшись, Абдуллаев повернул голову к командиру.
- Спрашивает, сохранят ли ему жизнь.
Александр пожал плечами.
- Ну, это уже зависит не от нас, - Сухоруков похлопал пакистанца по плечу. - Не нам это решать, пернатый!
Абдуллаев перевел, и пакистанец снова скис, грустно опустив голову.
Сухоруков повернулся к Сельянову, который маячил у него за спиной.
- Вызывай вертушку!
…Десантники поисковой группы во главе со своим командиром медленно и осторожно спускались по пологому, изборожденному расщелинами каменистому склону горы к ее подножью, где должен был приземлиться уже вылетевший за ними вертолет.
Впереди шагал Сухоруков. Следом за ним, отстав всего на пару шагов, – взятый в плен пакистанский летчик со связанными за спиной руками. Летчик, которому Сельянов быстро и умело вправил вывихнутую ногу, все еще немного хромал. За летчиком, придвинувшись к пакистанцу вплотную и не спуская с него глаз, двигался Абдуллаев. Колонну разведчиков замыкал Сельянов.
В воздухе прогремело сразу несколько автоматных очередей, и над головами десантников засвистели пули. Все разведчики, как один, мгновенно упали на землю, а опешивший от неожиданности пакистанец застыл на месте, как столб, продолжая оставаться для стрелявших идеальной мишенью. Абдуллаев подполз к нему, ухватил оцепеневшего от страха пакистанца за ноги и рванул на себя. Беспомощно взмахнув руками, летчик тоже рухнул на камни…
… Не меньше полсотни «духов» залегли на склоне горы чуть выше десантников – в сотне метров от них – и бешено палили по разведчикам из автоматов и двух пулеметов. Среди душманов был и молодой бородатый пуштун, которому час назад не удалось подстрелить из гранатомета советский вертолет. Пуштун и привел сюда «духов», жаждущих расправиться с шурави и не дать им увести в плен летчика, которого десантники нашли раньше их. Это были люди полевого командира Рамадана, отправившего их к месту, где приземлился катапультировавшийся пакистанец, чтобы отбить его у кафиров. Рамадан приказал: если летчика не удастся вырвать из рук «шурави» живым – его надо пристрелить…
…Десантники вели ответный огонь из автоматов. Пулемет у разведчиков был только один – у Михолапа. И солдату приходилось стрелять из него «экономно» – короткими очередями.
Александр выдернул из подсумка гранату Ф-1, зажал ее в руке и подполз к Абдуллаеву, яростно палившему по душманам из «калаша».
Переводчик прекратил огонь и повернул голову к командиру.
Александр постучал указательным пальцем по циферблату наручных часов.
- «Вертушка» будет минут через десять, - прокричал Сухоруков на ухо Абдуллаеву.
Абдуллаев кивнул головой: понял.
- Передай по цепочке! - продолжал Сухоруков. - Надо забросать «духов» гранатами… Я швырну «эфку» первым. Остальные – за мной. А потом рванем к подножью горы. Короткими перебежками…
Александр уверенно махнул рукой.
- «Духи» прочухаются не сразу… Так что время оторваться от них будет.
Александр покосился на пакистанского летчика, который лежал рядом с ними, в ужасе вжавшись в землю и боясь даже шелохнуться.
- Не спускай с него глаз! Он нам нужен живым. Понятно?!
Абдуллаев снова кивнул…
…Быстро разобравшись, что десантников – как минимум в два раза меньше, чем их, осмелевшие «духи» начали ползком приближаться к разведчикам. С каждой секундой расстояние между душманами и десантниками становилось все меньше и меньше.
Когда оно сократилось метров до пятидесяти, Александр вырвал из «эфки» кольцо и, приподнявшись, швырнул в афганцев гранату.
Она упала за спинами двух «духов», успевших оглянуться, разглядеть ее ребристый корпус и за пару секунд до смерти понять, что сейчас произойдет. Затем прогремел взрыв, который унес их жизни: оба афганца, прошитые осколками, зарылись головами в землю…
Следом за Ф-1, которую швырнул командир, в душманов почти одновременно полетели «эфки», брошенные подчиненными Александра. Увидев град гранат, «духи» в страхе вжались в камни и прикрыли руками головы.
Рядом с ними один за другим загремели взрывы…
…Едва взрывы стихли, как десантники, дружно поднявшись, начали торопливо спускаться к подножью горы. С земли не торопился вставать только полуживой от страха пакистанский летчик. Абдуллаев сердито сверкнул глазами, размахнулся ногой и, что было силы, пнул острым носком ботинка по жирной заднице пакистанца. Жалобно вскрикнув от боли, летчик резво вскочил и побежал следом за десантниками. Абдуллаев понесся за ним, не отставая от пленного ни на шаг. Замешкавшийся пакистанец и маячивший за его спиной переводчик оказались в хвосте колонны…
… «Вертушка», прилетевшая за поисковой группой, снижалась у подножья пологой, бурой горы – в том самом месте, где пару часов назад высадились разведчики. Несущиеся по склону горы десантники, уже прилично оторвавшись от преследовавших их «духов» (для этого подчиненным Александра пришлось по пути к подножью горы еще дважды залегать и пускать в ход «карманную артиллерию»), увидели вертолет и на радостях припустили к нему еще быстрее.
Время от времени, оборачиваясь, они отстреливались - посылали короткие очереди в душманов, маячивших вдалеке и ведущих по десантникам беспорядочный и редкий огонь: в живых осталось меньше половины «духов», да и те уже порядком подрастеряли былой пыл.
Пакистанский летчик поспевал за солдатами из последних сил, хромая, тяжело дыша и обливаясь потом. Пока пакистанец бежал, он несколько раз спотыкался и падал на землю. Но всякий раз, получив внушительный пинок под зад от Абдуллаева, мгновенно вскакивал на ноги и безропотно семенил дальше…
…Когда вертолет завис над самой землей, десантники находились шагах в тридцати от него. Люк «вертушки» был распахнут. Александр летел впереди колонны подчиненных и уже видел лицо вертолетчика, открывшего люк и напряженно наблюдавшего за разведчиками. Он махнул десантникам, которых ему предстояло взять на борт, рукой. Александр тоже вскинул правую руку вверх. До вертолета оставались считанные метры…
В это мгновенье пакистанец неожиданно замер на месте, как вкопанный, резко развернулся на 180 градусов и саданул Абдуллаева ногой в пах. Охнув и схватившись руками за промежность, переводчик согнулся в три погибели. А пакистанец, петляя из стороны в сторону, как заяц, понесся назад – к «духам», маячившим вдалеке.
Словно почувствовав это, Александр, который находился уже у самого вертолета, обернулся и увидел удирающего пленного. Сухоруков сердито сверкнул глазами и, махнув рукой в его сторону, крикнул Кошкину с Михолапом, которые застыли рядом с командиром:
- Догнать!
Кошкин и Михолап тоже увидели убегающего пакистанца и рванули вдогонку за ним.
- Живым брать! Живым! – прокричал им вслед Александр.
Сухоруков повернулся к остальным разведчикам, подбежавшим к «вертушке», и молча кивнул им на люк вертолета, приказывая садиться в него…
…Убежать далеко пленный не успел: Кошкину и Михолапу потребовалось меньше минуты, чтобы настигнуть хромавшего и выбившегося из сил пакистанца. Кошкин догнал его первым и тут же поставил подножку. Споткнувшись, летчик с воплем отчаяния и безысходности грузно шмякнулся на землю. Михолап и Кошкин подскочили к нему и быстро подняли с земли. Михолап с помощью Кошкина взвалил летчика на себя, и солдаты понеслись обратно к «вертушке» со своей добычей. Михолап, тащивший пленного на плечах, бежал впереди, а Кошкин, отстав на пару шагов от товарища, прикрывал его огнем из своего «калаша» - то и дело оглядывался и посылал короткие очереди в сторону «духов».
Когда оба десантника подбежали к вертолету, остальные разведчики были уже на его борту. Они сняли с плеч Михолапа пленного, швырнули его на пол салона и помогли обоим забраться в «вертушку».
Как только Кошкин и Михолап оказались в чреве вертолета, винтокрылая машина взмыла в небо…
…Александр подскочил к лежащему на полу пакистанцу и едва не застонал от разочарования и досады: на спине летчика вокруг рваной дырки в его куртке чуть ниже левой лопатки прямо на глазах Сухорукова расплывалось, становясь все больше и больше, алое пятно крови.
- Все-таки подстрелили, - с досадой протянул командир разведроты.
Александр сердито выругался и осторожно перевернул летчика на спину. Потерявший сознание пленный негромко застонал.
Сельянов тоже подошел к пакистанцу и, наклонившись над ним, тоскливо вздохнул.
- Точилин! – вскинув голову, позвал Сухоруков санинструктора поисковой группы.
За спиной Александра вырос сержант Точилин. Взглянув на раненого летчика, санинструктор упал рядом с пакистанцем на колени, быстро и деловито поднял с пола и обхватил своими сильными пальцами запястье руки пленного, щупая пульс.
Через пару секунд сержант удивленно вскинул брови и растерянно протянул:
- Ничё не понимаю… Был же пульс, - он кивнул на рану пакистанца. – И сердце не задето…
- А сейчас - что? Уже нет? – рявкнул Александр.
Точилин отрицательно помотал головой.
- Пропал. Только что… Остановилось сердце.
Александр снова выругался матом – еще громче, чем прежде - и с надеждой посмотрел на санинструктора.
- Живым он нужен, блин… Позарез…
Немного поколебавшись, Точилин решительно сдвинул брови.
- Попробую, товарищ капитан, «оживить». Прямым уколом в сердце…
- Раньше делал такой?
- Никак нет, - Точилин озорно сверкнул глазами. – Но… Все когда-нибудь бывает впервые.
- А поможет?
- Хрен его знает… Шанс есть!
Александр согласно махнул рукой.
- Давай!
Сержант торопливо рылся в своей сумке с инструментами и медикаментами.
- Надо его раздеть… Оголить грудь, - бросил санинструктор, доставая из сумки большой шприц и несколько ампул с лекарством.
Александр и Сельянов кинулись раздевать пакистанца…
…Заправив шприц, Точилин торопливо перекрестился и склонился над оголенной грудью летчика, по обе стороны от которого замерли, с надеждой глядя на санинструктора, Сухоруков и Сельянов.
Примерившись, сержант с силой всадил большую иглу в смуглое тело пленного и ввел в его сердечную мышцу все имевшееся в шприце лекарство.
Едва санинструктор достал из груди пакистанца илу, как тот дернулся и негромко застонал. Не выдержав, Сухоруков и Сельянов вскинули руки вверх и дружно заорали от радости. Оба восхищенно – как на волшебника - смотрели на Точилина, снова принявшегося щупать пульс «воскресшего» летчика, хотя уже и так было ясно, что вытащить его с того света удалось…