Александр и Абдуллаев, затаив дыхание, следили за часовым.
Часовой повернул голову влево. Не мешкая ни секунды, Михолап привстал на одно колено Приложив булыжник к скуле, как спортивное ядро, солдат толкнул его в сторону «духа».
Услышав шум, часовой снова повернул голову к Михолапу. Но было уже поздно: камень, со свистом разрезав воздух, шмякнулся ему прямо в лоб. Раздался глухой стук, и, «дух», закатив глаза, осел на землю.
Александр, Абдуллаев и Михолап, вскочив, почти бесшумно понеслись к поверженному наземь часовому. Подбежав к нему первым, Александр склонился над «духом», схватил его руку и пощупал у афганца пульс.
Облегченно вздохнув, Сухоруков повернулся к Абдуллаеву и Михолапу, застывшим у него за спиной, и шепотом произнес:
- Живой!
Михолап довольно улыбнулся…
…По горной тропе двигались, возвращаясь в полк, Александр и его разведчики. Следом за ротным, возглавлявшим колонну, шагал Михолап, который нес на плечах свою «добычу» - связанного по рукам и ногам часового.
Неожиданно Александр резко остановился и, вскинув вверх правую руку, упал на землю. Остальные тоже залегли.
Навстречу разведчикам по тропе неторопливо шли двое афганцев с автоматами. Один из них тоже волок на себе связанного по рукам и ногам человека с кляпом во рту.
…Перед «духами», словно из-под земли, выросли могучие фигуры десантников. Сухоруков, Абдуллаев, Мороз, Макаед и Кошкин бросились на афганцев, повалили их на землю и мгновенно обезоружили. Когда «духи» были связаны, а их рты – надежно заткнуты кляпами, Александр подошел к человеку, которого афганцы несколько минут назад несли на себе: он лежал на земле, испуганно озираясь по сторонам.
Склонившись над ним, Александр осветил фонариком лицо человека и едва не вскрикнул от удивления. Повернувшись к Абдуллаеву, Александр шепотом протянул:
- Мать честная, это ж майор, из нашего госпиталя. Забыл фамилию…
Сухоруков вытащил изо рта майора кляп, и военный врач в ту же секунду огласил воздух пьяным воплем:
- Чё такое, бля?! Ты кто такой?
Александр быстро засунул ему кляп обратно в рот. Майор недовольно замычал.
Сухоруков криво усмехнулся и бросил Абдуллаеву:
- Да он пьяный! В дымину!
…Александр и его разведчики приближались к афганскому городку, на окраине которого стоял парашютно-десантный полк. Михолап нес на себе часового, который по-прежнему находился без сознания, а Макаед – пьяного майора, который всю дорогу что-то мычал. Следом шли на своих ногах двое взятых в плен «духов» со связанными руками, которых подталкивал в спину Абдуллаев.
Когда до полка оставалось уже недалеко, Александр взмахнул рукой, дав команду остановиться.
Михолап и Макаед, облегченно вздохнув, положили свою ношу на землю. Майор начал мычать еще громче.
Александр кивнул Макаеду на майора.
- Вынь кляп.
Тот быстро наклонился над военным врачом и выполнил приказ.
Уже малость протрезвевший майор тут же, не скрывая радости, выпалил:
- Вы из десантного полка, мужики?
Александр улыбнулся.
- Оттуда. А ты? Из гарнизонного госпиталя?
Майор торопливо кивнул.
- Из госпиталя. Хирург.
Александр подошел к майору и развязал ему руки и ноги. Военный врач тут же поднялся на ноги и начал разминать затекшие конечности.
Он виновато шлепнув себя ладонью по лбу.
- Ну, я, блин, попал! – майор вскинул голову. - Ко мне в гости приехал друг, из Кабула. Мы с ним выпили. Потом, как всегда, не хватило… Взял машину да и рванул ночью в город за поддачей. Там дукан есть, который работает допоздна…
Майор со злостью выругался.
- Купил я водки – и обратно, - продолжал военный врач. - А недалеко от госпиталя уазик заглох. Я вылез посмотреть, что да как, а тут меня кто-то сзади по башке…
Поморщившись, он дотронулся до затылка.
- До сих пор болит… Короче, очнулся я, когда они меня уже волокли на себе. Как барана.
Майор подошел к Александру вплотную и, схватив своими маленькими ладошками его за руку, благодарно потряс ее.
- Спасибо, капитан! Век не забуду!
Александр махнул свободной рукой.
- Да ладно… Тебе б еще машину найти. А то что скажешь начальству?
- Думаю, «духи» ее не взяли, - майор махнул головой в сторону. - Там, где заглохла, и стоит.
- Далеко?
- Не, где-то в километре от госпиталя.
Сухоруков повернулся к Абдуллаеву.
- Мирхамид, тут рукой подать… Возьми с собой Кошкина. Помогите майору найти машину.
Абдуллаев весело тряхнул головой.
- Поможем!
…Майор, Абдуллаев и Кошкин шли по улочке городка, ведущей к гарнизонному госпиталю. Вскоре они увидели вдалеке УАЗик, который стоял на обочине дороги.
Майор радостно взмахнул руками.
- Вот она!
Военный врач и десантники приблизились к машине.
Абдуллаев кивнул на уазик.
- Сам доедешь или довезти?
- Да сам, сам!
Майор запрыгнул на водительское кресло и начал поворачивать ключ зажигания. С третьей попытки УАЗик завелся.
Военный врач повернул голову к десантникам и махнул им на прощание рукой.
- Ну, все, мужики! Еще раз спасибо! Заезжайте в гости!
УАЗик тронулся с места и, набирая скорость, помчался в сторону госпиталя…
…Утром командир полка подполковник Ремизов сидел за столом своего кабинета, довольно потирая руками. Напротив него устроился на стуле Александр.
Ремизов восхищенно цокнул.
- Не ожидал. Вместо одного «языка» - сразу трех!
Сухоруков смущенно пожал плечами.
- Так получилось.
- Зашибись получилось! – Ремизов хлопнул по столу ладонью. - Сегодня же подпишу тебе представление на орден.
***
Поздно вечером генерал-лейтенант Сухоруков и генерал-майор Столяров стояли у стола в кабинете главного военного советника, склонившись над разложенной перед ними картой. Оба выглядели усталыми и крайне озабоченными.
Сухоруков распрямился и раздраженно передернул плечами.
- Когда они собираются отмечать годовщину этой… своей революции?
Столяров тоже оторвался от карты и уныло вздохнул.
- Ровно через неделю.
Сухоруков отрицательно помотал головой.
- Не сможем, Иван Ильич, мы сделать им подарка, о котором нас просит президент, - он пристально посмотрел Столярову в глаза. - И ты знаешь об этом не хуже меня.
Василий Егорович решительно рубанул ладонью воздух.
- Я разрабатывать плана этой операции не буду. И тебе не позволю… Завтра я скажу ему об этом лично.
…Роскошный кабинет президента Малагии был обставлен дорогой и красивой мебелью, но – очень безвкусно.
Маршал Малулу, редко носивший гражданское платье, изменил в этот день своей привычке и восседал во главе длинного стола из красного дерева в белоснежном костюме-тройке.
Над головой Малулу, на стене, красовался его собственный портрет огромных размеров в золоченой раме. Рядом с президентом, учтиво склонившись, стоял его переводчик – тоже одетый в белый костюм молодой африканец, окончивший в прошлом году Московский университет дружбы народов.
Генерал Сухоруков устроился за столом на его противоположном конце: главного военного советника и маршала Малулу разделяло не меньше десятка метров.
Стараясь не глядеть на Малулу, Василий Егорович твердо произнес:
- Чтобы взять этот город, нам придется перебросить туда, где можно начать наступление, очень много частей с других участков фронта, - Сухоруков достал из кармана носовой платок и вытер взмокший от напряжения лоб. - Это – очень опасно. Ваших частей едва хватает на то, чтобы держать оборону. Если сепаратисты начнут наступление на любом из этих оголенных участков… Они быстро прорвут нашу оборону и через сутки окажутся на подступах к столице.
Переводчик, наклонившись к самому уху Малулу, быстро переводил. Когда он закончил, надменное лицо Малулу исказила злая гримаса.
Гневно сверкнув глазами и хлопнув ладонью по столу, президент бросил короткую фразу на своем языке.
Переводчик повернулся к Сухорукову и сказал:
- Город должен быть взят.
Повысив голос, президент произнес еще одну фразу – длиннее.
Молодой африканец перевел:
- В годовщину революции мы должны продемонстрировать всему миру нашу военную мощь.
- Вы можете отдать своим генералам любой приказ, - едва сдерживаясь, чтобы не сорваться, ответил Василий Егорович. - Но я разрабатывать план этой операции, - генерал тоже негромко хлопнул ладонью по столу, - отказываюсь.
Выпучив налившиеся кровью глаза, Малулу вскочил из-за стола.
Испуганный переводчик шарахнулся в сторону и застыл на почтительном расстоянии от президента. Брызгая слюной, тот начал выкрикивать фразу за фразой.
Подождав, когда президент закончит, переводчик, стараясь подражать интонации Малулу, резко отчеканил:
- Вас прислали сюда, чтобы помогать нашей революции. А Вы – играете на руку ее врагам!
Сухоруков отрицательно помотал головой.
- Я участвовать в этом не буду. И Вам не советую.
Как только молодой африканец перевел это, Малулу, едва не задохнувшись от злости, резко выбросил свою правую руку вперед – в сторону двери кабинета – и бросил короткую фразу.
Опустив глаза, переводчик сказал Сухорукову:
- Господин президент не желает Вас больше видеть.
Пожав плечами, Смирнов поднялся.
- Честь имею, - произнес генерал и, сухо кивнув головой, быстро покинул кабинет…
…В приемной президента Малагии сидел, дожидаясь Сухорукова, генерал Столяров.
Когда Василий Егорович вышел из кабинета Малулу, Столяров вскочил со стула.
Остановившись рядом со своим заместителем, Сухоруков со злостью выпалил:
- Этот болван ничего не хочет слышать! А если мы пойдем у него на поводу, то и ему, и его революции наступит пи...дец!
…После того, как Сухоруков покинул кабинет, президент Малагии несколько секунд напряженно морщил лоб, думая, как ему поступить, а затем сорвал с телефонного аппарата трубку, поднес ее к уху и рявкнул:
- Соедините меня с Москвой!
***
Кроме Татьяны Ивановны в ординаторской нейрохирургического отделения не было ни души. Она сидела за своим столом и, раскрыв историю болезни одного из пациентов, вносила в нее записи.
- Неплохо бы назначить ему курс реабилитации…, - по привычке рассуждала вполголоса Сухорукова. - Скипидарные ванны, бассейн…
Она торопливо записала то, что произнесла вслух, в историю болезни.
- …и массаж, - подняв указательный палец вверх, добавила Татьяна Ивановна.
- Насчет скипидарных ванн не знаю, - раздался совсем рядом с ней голос генерала Сухорукова. - А вот от бассейна с массажом я бы тоже не отказался!
Уронив ручку, Татьяна Ивановна вскинула голову и едва не вскрикнула от удивления: на пороге ординаторской, прислонившись плечом к дверному косяку и широко улыбаясь, стоял Василий Егорович в «гражданке».
Сухорукова ойкнула, вскочила из-за стола и бросилась к мужу.
- Вася!!! – радостно выдохнула она.
Супруги заключили друг друга в объятья. Татьяна Ивановна целовала мужа в губы, лоб, щеки… Наконец, отстранившись от него, Сухорукова принялась разглядывать Василия Егоровича в упор, ласково гладя рукой по его седым волосам. Генерал, блаженно улыбаясь, жмурился от счастья.
Татьяна Ивановна укоризненно покачала головой.
- Почему не позвонил, что прилетаешь? Я бы встретила.
- Не успел. Меня вызвали срочно.
В глазах Сухоруковой мелькнула тревога.
- Что-то случилось?
Генерал махнул рукой.
- Не волнуйся. Советников часто вызывают в столицу.
- А зачем вызвали?
Василий Егорович пожал плечами.
- Пока не знаю.
Генерал подмигнул жене.
- Но на «ковер» в министерство обороны мне идти только в понедельник. А поэтому…, - он положил свои руки на плечи Татьяны Ивановны. - Поэтому все выходные буду дома.
- Здорово! – глаза Сухоруковой лучились от счастья. – Я так по тебе соскучилась. Прошло полгода. А, кажется, целая вечность…,
Она прижала ладони к щекам. Спохватившись, Сухорукова посмотрела на наручные часы и облегченно вздохнула.
- Плановых операций у меня сегодня нет. Так что заведующий отпустит. Подожди пару минут. Я отпрошусь у него, и мы вместе поедем домой.
…Василий Егорович с каменным лицом сидел за столом кабинета, перебирая бумаги, которые достал из привезенного с собой портфеля.
Татьяна Ивановна была уже на кухне, где орудовала у плиты. Поставив на нее сковородку, она крикнула:
- Сейчас я поджарю тебе на скорую руку твою любимую яичницу с помидорами! А уже на ужин приготовлю что-нибудь повкуснее.
Словно не слыша ее, генерал тяжело вздохнул и положил перед собой чистый лист бумаги. Он взял со стола ручку и начал что-то на нем писать.
Прервавшись, Василий Егорович недовольно поморщился, зачеркнул написанное и начал писать снова. Опять зачеркнул.
Тихо выругавшись, Сухоруков отшвырнул ручку в сторону и беспомощно обхватил руками лицо.
В кабинет зашла Татьяна Ивановна. Увидев мужа в такой позе, она удивленно застыла на месте.
- Вася, что-то случилось? – в голосе жены прозвучала тревога.
Опустив руки, Сухоруков повернулся к жене и натянуто улыбнулся.
- С чего ты взяла?
Татьяна Ивановна подошла к мужу и положила голову на его плечо. Генерал обнял жену и прижал ее к себе.
Сухорукова пристально посмотрела ему в глаза.
- Ты точно от меня ничего не скрываешь?
Василий Егорович поцеловал ее в лоб.
- Все в порядке, Танюш. Наверное, просто устал с дороги.
- Ну, так и ляг и поспи.
Она отстранилась от мужа и ласково потрепала его по плечу.
- Давай. Сон – лучшее лекарство.
Василий Егорович улыбнулся.
- Пожалуй, ты права.
Он встал из-за стола и направился в спальню. Татьяна Ивановна вышла из кабинета следом за ним и снова двинулась на кухню…
…Одетый Сухоруков лежал на не разостланной постели, подложив под голову руки. Его отстраненный взгляд упирался в одну точку на потолке…
…В прихожей зазвонил телефон. Татьяна Ивановна быстро вышла из кухни в прихожую и подняла трубку.
- Алло.
Через секунду Сухорукова изменилась в лице.
- Без сознания?!
Она решительно сжала губы.
- Хорошо, скоро буду.
Положив трубку на аппарат, Татьяна Ивановна направилась в спальню.
Когда она вошла в нее, Сухоруков привстал с постели и вопросительно посмотрел на жену.
Прямо с порога жена бросила:
- Срочно вызывают в больницу.
- Что-то серьезное? – спросил генерал.
- Да. Помнишь, я рассказывала тебе про парня, с которым произошел несчастный случай на стройке? Осенью?
Василий Егорович наморщил лоб.
- Припоминаю… Десантник? Который служил в Афгане?
- Да, он самый. Там его Бог миловал. А здесь, - Сухорукова беспомощно махнула рукой. – Сестра его сутками дежурила в больнице. Такая славная девочка…
Сухоруков кивнул.
- Да, да, ты говорила.
- Случай был очень тяжелый. Я сделала ему три операции подряд. Мы выписали его пару месяцев назад. И вот сегодня этого парня снова доставили к нам на «скорой», - Татьяна Ивановна вздохнула. - Боюсь, придется делать ему еще одну.
- Когда вернешься?
- К ужину постараюсь.
…Сухоруков остался в квартире один. Он встал с постели и вернулся в свой кабинет.
Усевшись за стол, генерал взял с края стола и поднес к глазам старую фотографию в простенькой рамке, на которой они стояли в обнимку с Мурашовым в далеком 1943 году.
Василий Егорович снова поставил ее на стол – прямо перед собой.
Его рука потянулась к телефону. Сухоруков снял с аппарата трубку, поднес ее к уху и медленно набрал номер.
- Алло… Приемная генерал-полковника Мурашова? … Он у себя? … Соедините меня, пожалуйста… Кто звонит? Сухоруков. Генерал-лейтенант Сухоруков, - уточняя, добавил Василий Егорович.
Несколько секунд Сухоруков, заметно волнуясь, ждал.