После этих слов Буженинова исчезла. Она поспешила к тому кружку, где сидела Анна и слушала побасенки Кульковского и Лакосты, которые завладели вниманием государыни после "петушиного" боя Балакирева и Апраксина.
Буженинова была уверена, что Квасник отхлебнет из бокала…
Но Буженинова ошиблась. Бирен искал не Пьетро Миру, он действительно хотел пить. И ему был нужен именно Квасник. Карл фон Левенвольде незаметно подобрался к Голицыну и шепнул ему:
— Граф Бирен желает малинового кваса! Живо отнеси!
Квасник даже не удосужься посмотреть, кто ему это приказал и схватил бокал. Он поспешил к Бирену. У Карла Левенвольде часто забилось сердце. Все получилось и никто на них даже подумать не сможет ничего плохого.
"Сейчас Бирен выпьет и через три дня его не станет! И тогда я займу его место и в спальне императрицы и у руля империи Российской. Затем после того как не станет Бирена, я уничтожу Остермана и Миниха. Хотя с фельдмаршалом можно и заключить соглашение, если он будет благоразумен! Миних сейчас нужен. Он ведет войну с османами и такого полководца отыскать не столь простою. Но что это?"
Левенвольде увидел, как Квасник был остановлен в шаге от графа Бирена. Он уже был готов отдать бокал с пенистым квасом обер-камергеру, но властная рука остановила его. Человек в сиреневом кафтане бокал из руки Квасника вырвал…..
Малиновый квас попал не в руки графа Бирена! Обер-прокурор империи Анисим Маслов в сиреневом с золотом кафтане схватил бокал у Голицына и стал жадно пить.
— Жарко! — произнес он. — Небось Бирену тащил?
— Его светлость желали испить, — пробормотал князь-шут.
— Его светлость и подождать могут, — говорил это Маслов нарочно громко, желая показать презрение к Бирену. — А ты, братец, шут?
Голицын ничего не ответил обер-прокурору и только немного поклонился.
— Странно сие. Князь и шут. Такого ранее не бывало. Но при Бирене все можно. Так принесешь еще ему квасу?
Квасник снова поклонился и пошел за новой кружкой….
Левенвольде сжал кулаки! Его безупречный план по устранению конкурента провалился. И провалился из-за пустяка! И откуда взялся это обер-прокурор? Вылакал всю кружку с ядом, который он с таким трудом достал.
Впрочем, дело не в яде. Яд у него еще был, а вот как его дать жертве еще раз? Такую комбинацию будет теперь придумать не столь просто. Да и Карл знал, что один и тот же план два раз не сработает. И получается, что вместо того чтобы уничтожить своего врага, братья Левенвольде оказали ему услугу. Они сами врага графа Бирена отравили.
"И что теперь? Маслов дурак сдохнет. А мне придется подкупить слуг графа. Хоть и опасно сие, но так, пожалуй, вернее будет".
Карл фон Левенвольде после этого прием покинул и отправился домой. Императрица Анна его отсутствия даже не заметила…
Лейба Либман приблизился к Бирену.
— Граф, мне нужно сказать вам два слова.
— Именно сейчас, гере Либман? Нельзя ли отложить беседу до завтра?
— Нет, граф. Дело идет об интересах Российской империи и безопасности трона государыни.
— Что? Ты сошел с ума, Лейба. Говори тише. Нас могут услышать. Хватит пугать фрейлин и придворных.
— Хорошо, граф. Но нам стоит выйти отсюда, и мы никого не станем пугать.
— Идем отсюда в мои покои.
— Готов следовать за вашей светлостью.
— Иди пока сам. А я должен сказать пару слов государыне.
— Но смотри не пей ничего, Эрнест, — прошептал на ухо Бирену еврейский банкир.
— Не пить? — не понял его Бирен. — Ты про что?
— Я сказал, что тебе ничего не следует пить. Вот и все. Исполни мою просьбу.
— Хорошо. Иди. Я следом.
Бирен приблизился к Анне, придворные и карлики расступились, уступив ему дорогу.
— Анхен, я должен удалиться. У меня важные дела. Так что прости меня.
— Но ты вернешься, Эрнест? — спросила императрица.
— Постараюсь, Анхен. Но Либман сказал, что у него важное дело. А ты его знаешь. Он зря беспокоить не станет.
— Хорошо иди. Но возвращайся. Я жду тебя.
Бирен удалился с куртага и по пути позвал за собой Пьетро Миру…..
— Отчего ты увел меня, Эрнест? — спросил Пьетро, когда лакеи затворили за ними двери.
— Либман позвал меня, и я хочу, чтобы и ты присутствовал при разговоре. Тем более что государыне ты сейчас не нужен. Там Кульковский и Лакоста стараются.
— А что случилось?
— Лицо у Либмана было серьезное. Что-то снова раскопал.
— Я наблюдал весь вечер за твоим врагом Карлом Левенвольде. Он как-то вел себя странно. Постоянно смотрел на тебя.
— Вот как? Не заметил этого, — проговорил Бирен. — Да и что за беда. Левенвольде завидует мне. Анна даже не посмотрела в его сторону.
В кабинете у графа Либман сразу спросил:
— Ты ничего не пил, Эрнест?
— Нет. Но меня мучит жажда. Но этот Квасник так и не дошел до меня. Его по пути перехватил обер-прокурор. И выпил мой малиновый квас. Назло мне выпил. Этот Маслов также меня ненавидит. Непонятно за что только. Я ему ни слова еще плохого не сказал. А он намеренно устроил этот спектакль с Квасником и говорил громко, чтобы я слышал.
— Вот как? — Лейба вытер платком пот со лба. — Тогда все хорошо.
— Хорошо? Я не сказал бы, что его слова были хорошие. Мне хотелось заехать ему в кулаком в лицо. Но я сдержался.
— Я не о том, говорю, Эрнест. Хорошо, что Маслов выпил твой квас!
— Что за загадки, Лейба? Вот и Петер какие-то странности заметил.
— Странности? — Либман посмотрел на Миру.
Пьетро все рассказал, что наблюдал на куртаге императрицы. Выслушав его, Либман сказал:
— Значит, я не зря забил тревогу и прибыл сюда! Все сходиться.
— А что случилось? — спросил его Бирен. — Я пока ничего не понял. При чем здесь моя жажда? Почему я не могу выпить ничего?
— Здесь можешь. Петер налей ему вина.
Мира схватил бутылку, откупорил её и наполнил хрустальный бокал с золотым императорским орлом. Бирен принял бокал и жадно выпил вино.
— Мне донесли из дома Левенвольде о том, что твой враг Карл, обер-шталмейстер высочайшего двора, только что вернувшийся из Европы, привез с собой таинственный и страшный яд под названием "Аква Тофана". И жертвой этого яда должен был стать ты, Эрнест.
— Не понял? Ты желаешь сказать, что в бокале с малиновым квасом был яд "Аква Тофана"?
— Очевидно да. Но это мы скоро узнаем точно. Яд этот действует через три дня. И если Маслов умрет — то я прав. Левенвольде обеспокоен тем, что ты слишком сблизился с императрицей. И он решил от тебя избавиться.
— Тогда сие стоит расследовать! Если он хотел мне дать яд, то я сего так не оставлю, — заговорил Бирен.
— А вот этого я не советую. Левенвольде известные отравители, но никогда их не могли поймать. И в этот раз мы ничего доказать не сможем. И действовать стоит не прямолинейно. Левенвольде стоит бить его же оружием.
— А как ты узнал про яд, Лейба? — спросил Бирен.
— Слуги в его доме продаются. Хотя слуги продаются в любом доме. Но одни дороже, иные дешевле. Я купил слугу Левенвольде дорого. Но не желаю о затраченной сумме. Хотя сегодня тебя спас не я, а само Провидение….
Год 1736, август, 10 дня. Санкт-Петербург. При дворе. Вопрос о том кто станет герцогом Курляндии и Семигалии.
Анна Ивановна начала день с шутовской потехи. Шуты придворные Балакирев, Апраксин, Лакоста устроили шутовское побоище. Они вовлекли в сие и Голицына-Квасника и старого князя Волконского против воли последних.
Король самоедский Лакоста вскочил верхом на Апраксина и заорал что он рыцарь и паладин великий.
— Я готов сразиться с великанами и драконами, матушка! Вишь, какого я себе жеребца отхватил? С такими конем не проиграешь боя!
Анна засмеялась и спросила Лакосту:
— А где драконы твои с коми сражаться станешь?
— А вон Балакирев их на меня гонит!
Ванька Балакирев и вправду гнал на него Квасника и Волконского. Он раздавал тем пинки и приговаривал:
— А ну ату его! Ату! Мы славно поохотимся перед матушкой!
И началась "баталия"! Шуты колотили друг друга кулаками и Кваснику разбили нос. Придворные хохотали до слез.
Затем императрица приказала бой прекратить. И повернулась к своим фрейлинам:
— Девки! Распотешьте свою государыню песней звонкой!
Но песня у фрейлин не заладилась. Щербатова не как не могла попасть в такт и нарушала общую гармонию. Анна закатила ей пощечину.
— Пошла вон, дура! Все испортила! Вон с глаз моих! И ты, Юсупова, пошла прочь!
Юсупова быстро ушла. Буженинова подскочила к обескураженной княжне Щербатовой и хлопнула её по заду.
— Али не слыхала, что государыня повелела, дуреха? Поди вон! Расстроила матушку, сорока!
Щербатова побледнела от обиды. Она была готова броситься на Буженинову, но положение спас граф Бирен.
— Прошу вас, княжна, покиньте нас. Императрице не угодно вас видеть.
Этим он спас Щербатову и её отца. Затей фрейлина драку с любимицей императрицы, Анна не простила бы ей такого.
Щербатова ушла.
— Вишь, матушка, что за птица? — зло поговорила Буженинова. — Не таковских надобно при твоем дворе держать. Девок надобно помельче. Что на дуру Новокшенову походят. Он она образина старая, а надобно молодых.
Новокшенова, услыхав, что говорят про неё, сразу заговорила скороговорку императрицы, которую она, наконец, выучила:
— Собака лает, лягушка кричит, ямщиком свищет, кошкой мяучит, стрикодоном стрикодонит, а пузырем лопнет!
Но императрица заинтересовалась словами Буужениновой:
— Да где таких девок сыскать, куколка?
— Точно знаю, матушка, что в Переславле у дворян Прокудиных девки есть росту малого на нашу дуру Новокшенову похожие. И имена сим девкам Настасья да Анисья.
— Вот как? Остерман! — императрица позвала вице-канцлера. — Поручи кому-нибудь в Переславле тех девок сыскать и к моему двору представить! И чтобы не мешкая то исполнить!
Граф Остераман поклялся, что все будет сделано, как желает государыня….
Церемониймейстер громко ударил в пол посохом своим и доложил о приходе герцогини Мекленбургской с дочерью Анной Леопольдовной. Императрица специально так устроила. Она пожелала, чтобы юная принцесса отныне постоянно при дворе бывала.
Герцогиня Мекленбургская Екатерина Ивановна, родная сестра императрицы была мала ростом. Но телосложение она имела хорошее. Волосы и глаза её были черные, и выражение лица она имела нежное* (*Описание герцогини составлено по воспоминания леди Джейн Рондо супруги британского пола в Санкт-Петербурге). Хотя это именно её называли Дикая герцогиня за её жестокость к дворне и, особенно к крепостным актерам, собственного театра герцогини. Но таковы были нравы помещиков того времени.
Герцогиня привела с собой свою дочь принцессу Анну Леопольдовну, совсем еще юную девицу. Именно она должна была по указу государыни стать матерью нового императора. Принцесса Анна была скромна и тиха. Собой она не была красива (была слишком худа, что тогда не ценилось) и потому держалась серенькой мышкой.
— Скоро к нам приедет принц Антон Брауншвейгский, — императрица потрепала принцессу по щеке. — Ваш будущий супруг, дитя мое.
— Но я еще не видела его портрета, ваше величество, — тихо прошептала принцесса.
— Его не успели написать, дитя мое. Но скоро он будет здесь сам и потому портрет уже не понадобиться. Вы увидите своего жениха воочию.
— А красив ли он? — решилась спросить принцесса Анна.
— Это не важно, ваше высочество. У особ высоких, около престола обретающихся, есть обязательства. И потому красота здесь дело последнее. Меня молодой девкой такоже замуж отдали. И потому ты выйдешь замуж за принца Антона! Сие дело решенное. И несколько мною. Государственный консилиум думал про то не один день.
Герцогиня Екатерина Мекленбургская дернула дочь за руку. Она поняла, что Анна начинает сердиться. Тем более что она видела, куда смотрела императрица. В дальнем конце зала сияла новая звезда. Это была дочь Петра Великого принцесса Елизавета. Она была настоящая красавица со светлыми волосами, большими голубыми глазами, пухлыми губками и жемчужными зубами.
Анна ревновала свою власть и знала, что в гвардии поговаривают о том, что именно Елизавета должна наследовать трон.
— Посмотри, сестра, как развязно ведет себя эта девка солдатская, — тихо произнесла Анна, обращаясь к Елизавете. — Она скромницу из себя изображает. Одета просто, драгоценности на ней хуже, чем на моей последней фрейлине. И всем сие нравиться. Посмотри.
— Принцесса мила, сестрица. И ты не справедлива к ней.
— Я знаю эту породу. Какова мамаша, такова и дочка.
Доложили о приходе графини Бирен. На горбатой Биренше было великолепное платье, усыпанное драгоценностями. Куафер много потрудился над прической графини. Он открыл её единственное достоинство, красивую шею, ибо лицо Биренши было испорчено оспою.
Иностранные послы поняли, что с приходом Биренши прием начался, а потехи кончились. Императрица специально выжидала. Сегодня Бирен был тем ради кого все собрались. И дело касалось герцогства курляндского. Старый Фердинанд Кетлер умирал в Дрездене и корона Кетлеров останется вакантной.
Курляндия была по своему статусу герцогством вассально зависимым от Речи Посполитой. Но Россия помогла курфюсту саксонскому Августу III получить трон в Варшаве. И теперь трон герцогства Август передаст России. А императрица отдаст корону Бирену.
— Господа! — заговорила императрица. — Сегодня я желаю объявить всем, что намеренна выдвинуть любезного нам графа Эрнеста Иоганна Бирена, обер-камергера двора нашего, кандидатом на трон в Митаве ибо корона Кетлеров скоро станет вакантной. Я знаю рыцарство Курляндии, ибо сама долгое время была их герцогиней. Многие рыцари и до сих пор служат мне здесь в России. Я не сомневаюсь в их верности и потому желаю выказывать им свою приязнь и далее.
Посол Августа III граф Брюль произнес:
— Мой государь Август III подержит начинание великой государыни императрицы Всероссийской Анны и утвердит кандидатуру графа Бирена на ландтаге рыцарства Курляндии.
Посол Австрии барон Остейн смолчал. И Анна понимала почему. Австрияки мечтали посадить на трон своего кандидата, впрочем, как и пруссаки. Но Остерман сказал еще вчера, что с Австрией удастся договориться. Императору Карлу VI нужна была поддержка России в будущем. И не только из-за начавшейся войны с Турцией, которую они вели совместно. Карл VI не имел наследников мужского пола и потому готовился предать свой трон дочери Марии-Терезии. Для этого он подготовил "Прагматическую санкцию" и добивался признания сей санкции в Европе. Император знал, что после его смерти санкция все равно будет оспорена и потому союзники понадобятся.
Австрии было нужно, что бы принц Антон Бранушвейгский стал отцом русского императора. И они согласятся отдать корону Кетлеров Бирену, а значит России.
Граф Остерман не желал возвышения Бирена, но в этом случае был согласен отдать ему корону Курляндии. Пусть носит её и не мечтает о большем. Своей властью Андрей Иванович делиться ни с кем не собирался. Править империей за спиной государыни Анны и по-прежнему станет он.
Английский посол лорд Рондо, пришедший на прием вместе с супругой, был не сильно доволен решением императрицы. Король Британии планировал на трон герцогства принца Брауншвейг-Бевернского, ибо Ганноверская ветвь, что правила в Англии, была родственна этому дому….
Лейба Либман говорил своему другу фон Штембергу:
— Если Бирен станет герцогом, то нам с тобой многое получиться осуществить в России.
— Но большое ли значение имеет корона Курляндии? Что она даст Бирену?
— Многое, друг мой. Быть любовником государыни и обер-камергером — одно, а быть владетельным сюзереном — иное. Пусть Курляндия мала, но Эрнест станет государем. А государь, хоть и малого княжества — это сила. И тогда мы иные проекты реализуем.