Моя.
Никогда, отрезал демон, и земля начала сотрясаться.
Глупый демон. Как и каждое живое создание, Бедствие испытывал голод. Но в отличие от остальных, его любимой едой были страх и разрушение. Таким образом, когда он тосковал по пище — или просто хотел десерта — демон призывал какую-нибудь катастрофу на Кейна, и тех, кто находился вокруг него.
Иногда беды были незначительными. Замкнет лампочку, или пол проломится под ногами. Чаще всего, несчастья случались большими. Ветка свалится с дерева. Машины столкнутся. Здания начнут рушиться.
Ненависть царапнулась в его груди. В один день, я освобожусь от тебя. В один день, я уничтожу тебя.
Тряска прекратилась, и демон ликующе засмеялся. Я часть тебя. Невозможно избавиться от меня. Никогда.
Кейн ударил кулаком об пол. Очень давно, Греки сказали ему, что только смерть разделит их с демоном… его смерть… но Бедствие будет жить вечно. Возможно, это правда.
Возможно, нет. Греки славились своей ложью. Во всяком случае, Кейн не рискнет умереть. Он был достаточно взвинчен, чтобы желать стать свидетелем поражения Бедствия, и совершенно холоден, чтобы хотеть стать тем единственным, кто нанесет последний удар.
Должен быть способ осуществить оба.
— … правда? Да? — произнесла девушка.
Ее ритмичный голос вернул его к реальности.
— Мм, Кейн, — потребовал Сабин. — Ты пообещал ей это сделать?
Девушка, должно быть, обращалась к нему, и он мог представить, что она сказала. Он тряхнул головой, шея ещё слишком слаба, чтобы поддержать движение.
— Нет. Не обещал.
— Но… но… наверно он повредил память. — Ее взгляд метнулся к Страйдеру, лазурь затопила радужку, превращаясь в океан гнева. — Что на счет тебя? Ты выполнишь свою часть сделки?
— Я? — Страйдер ударил себя в грудь.
— Да, ты.
— И какого же ты хочешь от меня продолжения, хмм?
Яростная дрожь охватила ее, но она ответила:
— Я хочу… я хочу, чтобы ты взял свой кинжал и… ударил мне в сердце.
Воин моргнул, тряхнул головой.
— Ты серьезно, это говоришь? В самом деле, хочешь умереть?
— Я не хочу, нет, но должна, — прошептала девушка, гнев уступил место поражению.
Кейн проглотил крик, вспомнив ее слова в пещере.
Я заберу тебя в человеческий мир… а взамен, ты убьешь меня. Я первой сдержу свою клятву.
Может тогда он ей не поверил. Возможно, он слишком затерялся в собственной боли и не обратил внимания. Но сейчас, тот факт, что она хочет умереть… не просто нет, а черт НЕТ. Он умрет первым.
— Почему ты тогда избегала моих ударов? — потребовал Страйдер у девушки.
— Я сказала тебе. Инстинкты. Но в следующий раз я буду лучше, обещаю.
Моя, снова услышал Кейн, глубокое, грохочущее рычание разрасталось… разрасталось… вырвалось.
— Моя! Тронь ее и я убью тебя.
Оба, Сабин и Страйдер уставились на него с удивлением. Кейн всегда был спокойным, и никогда раньше не повышал голос на своих друзей. Но он не был прежним мужчиной… и никогда не станет.
— Пожалуйста, — попросила Жозефина воина, глаза вихрились вспышками светло-голубого.
Как отчаянно это прозвучало. Насколько сильнее разожглась его ярость.
Что-то ужасное произошло с ней, раз смерть единственный возможный выбор. Кто-то… заставил ее… он не смог закончить мысль. Потому что мог, взорваться. Или прижаться головой в ложбинке её шеи, и зарыдать.
Он взглянул на Страйдера. Большого, светловолосого Страйдера, с темно синими глазами и странным чувством юмора.
— Свяжи ее. Осторожно. Заберем с собой. — Он поможет ей.
— Что? — Жозефина подняла руки, выставив ладони, и попятилась от воина. — Ни за что. Просто ни за что. Если только вы не планируете забрать меня в какое-то тайное место, где никто не увидит крови.
Кейн мог бы солгать. Вместо этого, он молчал, пока Сабин помогал ему подняться на ноги. Сломанные кости, недавно сросшиеся, заныли в знак протеста, а колени почти подогнулись, но он удержался. Он не позволит себе упасть. Не снова. Не перед своей… — девушкой.
— Извини, медовый пирожок, — начал Страйдер, — но тебя никто не спрашивает, что делать дальше. Ты будешь жить, а не умрешь, вот и все.
— Но… но… — Ее взгляд молящий взгляд обратился к Кейну. — Я так много времени потратила на тебя. Мне некого больше просить о помощи.
— Ладно. — Любой человек, который решит дать ей то, о чем она просит, умрет худшей из смертей.
— Ладно? Ладно! О-о! — Возмущение затмило все остальное, и она топнула ногой. — Ты бессердечный, заросший мужлан!
— Потому что он не хочет причинять тебе вред? Это впервые. — Страйдер потянулся, намереваясь схватить ее.
В мгновение ока, девушка выбросила вперед ногу, врезав мужчине в промежность. Пока Страйдер согнулся, задыхаясь, она двинулась к двери, бросив через плечо:
— Я очень разочарована в тебе, Повелитель Кейн!
И девушка исчезла в ночи.
Кейн попытался последовать за ней, но из-за проклятой слабости, его колени подогнулись.
— Вернись, женщина! Сейчас же!
Она никогда не появиться вновь.
Кейн испытал приливную волну ярости из-за того, что сделал посмешищем то, кем был раньше. Он бы вернул ее. Последовал бы за ней в ночь, захватил бы всех кого заметил, и если они не смогли бы указать верное направление, вырвал им позвоночники через рот.
Он бы оставил океаны крови на своем пути, и она винила бы только себя. Он бы…
Ничего не сделал, со смехом закончил Бедствие.
Это ужалило сильнее всего, потому что Кейн мог только лежать, скрючившись на полу.
— Приведи ее ко мне, — крикнул он Страйдеру.
Застонав в агонии, воин свалился на пол. Его только что превзошла слабая маленькая девушка; демон будет генерировать боль в течение нескольких дней.
— Иди! — Приказал Кейн Сабину.
— Нет. Я не выпущу тебя из поля зрения.
— Иди! — настаивал он. — Верни ее.
— То, что ты орешь на меня, не изменит мое решение.
Кейн попытался доползти до двери, но головокружение, переполняющее голову, остановило его. Он выплюнул проклятие.
Неужели ничего не могло придти прямо к нему? Хотя бы однажды?
Бедствие начал смеяться, снова и снова.
Глава 3
Царство крови и теней
Неделей позже
Кейн поднялся с кровати королевских размеров и направился в личную ванную. Уже обнаженный он шагнул под душ. Горячая вода билась об недавно исцелившуюся кожу, где синяки и шрамы постепенно исчезали. И все же, его мышцы еще не приспособились.
Ярость, которую он испытал, потеряв свою спасительницу, еще не угасла, а ненависть к Бедствию постоянно горела в его груди. И его воспоминания… были хуже всего.
Они приходили днем. Они приходили ночью. Он мог лежать в кровати, уставившись в потолок, и внезапно перенестись назад в Преисподнюю, ощущая, как связывают запястья и лодыжки. Он мог быть в душе, как сейчас, с водой, льющейся по нему, и внезапно увидеть грязь, кровь и… другие вещи, однажды покрывавшие его кожу, и частое принятие душа не сделает его полностью чистым.
Кейн думал, что повредил что-то в мозгу во время пыток. И если он исцелился физически, то эти повреждения срослись неправильным образом. Тьма стала духами, которые постоянно кружилась в его разуме. Внутри него теперь кипел голодный гнев, отчаянно ища цель.
Никто не был в безопасности.
Кейн потерял аппетит. Он не мог больше спать. Малейший шум заставлял хвататься за оружие.
Когда-то, он играючи справлялся с ударами, которые подкидывала жизнь. Когда-то, он был добрым, хорошим парнем. Теперь не будет больше игр. Сейчас, он стал бушующим быком, временами слишком сильным, чтобы обуздать. Каждая ошибка незамедлительно наказывалась… никто больше не решит, что он слишком слаб, чтобы вновь бросить вызов.
Разгромленная комната стала тому доказательством.
Кейн намылился, ополоснулся и вытерся полотенцем, каждое действие твёрдое, вынужденное. Стоя перед зеркалом, он исследовал свое затуманенное отражение. Бледная кожа. С темных волос стекала вода на плечи и грудь. Из-за потери веса, щёки выглядели сильно впалыми.
Губы сжаты в тонкую линию, как будто никогда не знали улыбки.
Возможно, так и было. Каждое воспоминание, что сопровождалось весельем, казалось, больше не принадлежало ему. Все хорошее происходило с кем-то другим.
Конечно.
Зло в нем? Глаза больше не были смесью коричневого и зеленого. Они стали комбинацией коричневого, зеленого — и красного. Красный — цвет демона.
Ощущение отвращения возросло. Бедствие пытался взять контроль над Кейном. И демон действительно преуспел, нашептывая воспоминания о том, что случилось в пещере.
Рука тут… рот там… так беспомощен…
Каким грязным сейчас был Кейн? Каким испорченным?
Кнут вокруг твоих ног. Кинжал вдоль твоих ребер.
Насколько разрушенным он был?
Горячее дыхание на твоей раненной коже… поцелуи… языки…
Борясь за дыхание, Кейн распластал руки на краю раковины. Едва ли его заботило, что фарфор треснул. Он хотел вырвать Бедствие из своей груди, и задушить существо голыми руками.
Да. Именно так умрет его мучитель.
Скоро.
Если бы он мог восстановить свой разум, хотя бы немного, он мог бы придумать способ как это осуществить. Но каждый раз, когда он не страдал от мучительных воспоминаний, его терзали мысли о девушке из мотеля. Фея. Кейн хотел, чтобы она снова прикоснулась к нему. Он напрягся. Выругался.
Он жаждал.
Кейн вспоминал её лицо светившиеся обожанием, когда девушка смотрела на него, словно он особенный. Взгляд, который он так и не понял… но хотел испытать снова.
Он повторял глупые слова, которые она говорила ему.
Я никогда не лгу… за исключением тех редких случаев, когда действительно солгала, но непреднамеренно, и прямо сейчас, определенно говорю правду, обещаю.
Ты весишь, словно, десять тысяч фунтов. Но это великолепные фунты.
Я вычеркивала секунды в календаре своего сердца.
Он хотел знать, что еще она сказала бы.
Кто она? Где сейчас? Что делала?
Были ли эти воспоминания и её тоже? Была ли она ранена? Одинока? Напугана?
Несколько раз, страх стирал ее обожание и дерзость, не оставляя ничего, кроме дрожи.
Кейн слишком хорошо понимал трудности… отчаяние… неминуемого прошлого.
Нашла она того, кто убьёт её? Наложила на себя руки?
Или все еще жива?
Его руки упали по бокам, ладони сжались в кулаки. Она его. Она…
Не была его.
Все же, он не собирался решать свои проблемы, пока не позаботится о ней, ведь так? Он не мог оставить ее одну, отчаявшуюся и напуганную, возможно в опасности. Девушка спасла его из самой ужасной ситуации в жизни.
Хотя она и убежала, он должен пойти и спасти ее от того, что могло стать ужаснейшей ситуацией для нее.
После всего, она оказалась права. Кейн задолжал ей. И он рассчитается. Но не так, как она хочет. Он исправит ее жизнь так, как не смог исправить свою. Потом, один из них станет счастливым.
Девушка заслужила счастья.
Если она все еще жива.
Кейн резко вдохнул. Лучше ей быть живой, или он… он… Он ударил по зеркалу, разрушая стекло. Звук бьющегося стекла заполнил небольшое пространство комнаты. Несколько кусков впились в его ноги, порезав бедра. Подарок Бедствия, Кейн был уверен. Скрипнув зубами, он вытащил осколки.
Как только он поможет девушке, сосредоточится на убийстве демона. Он не сдастся, пока не добьется успеха. Кейн не мог так больше жить, и не хотел, чтобы его друзья тоже так жили. Он являлся слишком большой опасностью для окружающих, а здесь находилось много невинных людей.
Он уйдет сегодня, решил Кейн, и никогда не вернется.
Горе свалилось на его плечи, большим грузом. Он не мог рассказать друзьям о своем решении. Они не поймут. Они попытаются уговорить его выбрать другой путь. Они могут даже замкнуть его для "его же блага".
Однажды они так уже сделали.
Он не станет убегать, но и не хотел признаваться. Он скажет свое "до свидания" так, словно собирается вернуться после спасения своей избавительницы. Только он будет знать что это. Конец. Сжав челюсти, Кейн навешал оружия по всему телу. Несколько ножей, два Сига и немного зажимов. Он надел черную футболку и камуфляжные штаны, а в довершение натянул любимую пару военных ботинок. Кейн вышел из ванной, стекло хрустело под ногами, и разум наполнился злым смехом.
Глупый демон.
Пока Кейн отсутствовал, его друзья перебрались в крепость в Сфере крови и Теней, царстве, скрытом в полости между землей и нижним уровнем небес. Он зашагал через холл, разглядывая стены увешанные картинами красивой светловолосой женщины в разных нарядах и позах.
Вот она отдыхает на диване оббитым бархатом, стоит в розовом саду, танцует на столе. Посылает воздушный поцелуй. Подмигивает.
Ее звали Виола, и она была второстепенной богиней или чем-то подобным, а так же хранителем демона Нарциссизма. Кейн не мог не сравнивать ее со спермой: у нее был, примерно один из трех миллионов шансов превратится в человеческое существо с реально существующими эмоциями. Девушка раздражала его до белого каления.
Он спустился по лестнице, потом в следующий коридор, на этот раз захламлённый нелепыми портретами воинов, одетых в ленты и кружева и улыбки… и ничего больше. Их нарисовал мертвец, если Кейн когда-нибудь встретит парня, которого наняла Анья богиня Анархии и женщина Люциена? Да, и конечно без разрешения.
Наконец, Кейн достиг места назначения. Спальня Мэддокса и Эшлин. Первый шаг в Турне прощаний.
Мэддокс — хранитель демона Насилия. Эшлин стала новоиспеченной матерью, родившей воину близнецов. Долгое время, Кейн молчаливо смотрел на Эшлин. Она была чувственно красивой с медового цвета волосами и кожей, и раскачивалась в кресле-качалке, напевая комочку радости, который нежно сжимала в руках.
Рядом с ней, Мэддокс сидел во втором кресле. Он был грубым мужчиной с темными волосами и фиалковыми глазами, и наблюдение за тем, как он целует тонкие пальчики, обернувшиеся вокруг его мизинца, что-то сделало с внутренностями Кейна.
Закрутило и связало их, пока он не почувствовал тот самый укол боли, который вызывала его остроухая спасительница.
Что это было?
Уильям Вечно Похотливый… также известный под именем Растопитель Трусиков, подумал Кейн, закатив глаза,… сидел на краю королевских размеров кровати, розовое одеяло скомкалось вокруг его закаленного в боях тела. Каким-то образом, женское одеяло не умаляло дикость его необузданной силы. Он не был одержим демоном. В точности, никто не знал, кем он был. А лишь известно, что парень отличался редким вспыльчивым характером и хвастовством, больше, чем у любого с кем раньше сталкивался Кейн. Уильям улыбался, убивая своих врагов — и смеялся, когда бил своих друзей.
— Когда наступит моя очередь? — скулил Уильям. — Я хочу подержать свои драгоценности. Драгоценности? Не имеет значения. Я хочу!
Ладно. Это что-то новое.
— Они не твои, — рявкнул Мэддокс, стараясь говорить шепотом ради блага детей.
— В каком-то смысле мои. Я достал их, — уточнил Уильям.
— Я зачал их.
— Вот невидаль. Большинство парней могут такое сделать. Но не многие знают — как разрезать женщину от бедра до бедра и вытащить из нее маленьких созданий… о-о, не обращайте внимания, — сказал Уильям, когда от Мэддокса последовало свирепое рычание.
Ожидая драки, Кейн шагнул внутрь, чтобы взять ребенка.
Уильям электрической вспышкой преградил ему путь.
— Бедствие. Не можешь держаться подальше от самых восхитительных дорогуш, когда-либо рожденных? О-о, да, так и есть, — он бросился к детям. — Да, да, вы такие.
Сюсюканье. Отвратительно.
Негативная реакция удивила его. Когда то, он стал бы прямо там, возле Уильяма, говоря те же вещи и в той же манере. В темноте ночи, он так долго мечтал о подобном счастье для себя. Любящая жена. Обожающие дети. Потом миньоны попытались украсть его семя и он… он…
— Не называй меня именем демона, — зарычал он, потом понял, что его горячность разбудила детей, и они заплакали. Стыд окатил его. — Извините. Но я не этот отвратительный кусок…