— Правда? — в вечерней полутьме глаза Уэйда казались синими-синими. И блестели.
Питер вытер вспотевшие руки о джинсы.
— Правда, — осторожно сказал он, сражаясь с норовящим дать петуха голосом. И зачем-то уточнил:
— Всегда.
Это заставило его вспыхнуть, но то, как преобразилось лицо Уэйда… его мягкая, тёплая, благодарная улыбка стоила любого смущения.
Уэйд не имел права быть таким. Таким искренним, таким открытым, таким эмоциональным. У Питера от этого дыхание перехватывало. И он правда боялся, что однажды Уэйд это заметит.
Что будет тогда, Питер не знал.
Думать было страшно.
Потому что Уэйд… ну, Уэйд был Уэйдом — он мог отпускать сколько угодно гейских шуточек. Это не означало, что он правда рассматривал Питера… ну… в таком ключе. Они вообще никогда не говорили об этом. В плане, об ориентации, отношениях и… ладно, ладно, и о сексе тоже. Преимущественно потому, что эти темы (особенно последняя) заставляли Питера краснеть, а Уэйда — подшучивать над ним.
И ещё потому, что Питер был девственником. Парнем-девственником, которому нравился его лучший друг. Худшего сочетания не придумаешь.
— Ну… до завтра? — неуверенно произнёс он, когда молчание затянулось. Уэйд встрепенулся, его лицо на секунду исказилось, Питер не успел разобрать мелькнувшую эмоцию — она уже пропала, уступив улыбке.
— Да. До завтра.
Он не мог уснуть до самого утра: ворочался в постели, кусая губы, и ненавидел и жалел себя одновременно.
***
Здесь было ужасно шумно.
В смысле, школа вообще была шумным местом, что уж говорить о стадионе, но сегодня, когда здесь собралось столько людей и столько команд, концентрация шума просто зашкаливала. Яблоку было негде упасть — правда, Питер пришёл на полтора часа раньше (по большей части потому, что так и не смог толком поспать), так что ему удалось занять место на одном из первых рядов.
С командой какой школы сегодня нужно было сыграть Уэйду, Питер, если честно, не знал. Он вообще не очень-то любил футбол. Он и пришёл-то только потому, что это было важно для Уэйда. Так и поступали друзья, правильно? Друзья всегда поддерживали друг друга.
Питер хотел быть хорошим другом. Правда хотел.
Что не отменяло того, что на игру он прихватил с собой ноутбук. Со стареньким лэптопом, давно нуждавшимся в замене, но ещё работавшим, Питер не разлучался, и, пока не начался матч, можно было поработать над проектом.
Конференция была не за горами, а Питеру нужна была чёртова стипендия. Питер растерянно потёр пальцами тонкую ткань гриффиндорского шарфа, который он нацепил больше для того, чтобы Уэйду было легче увидеть его, чем из-за погоды, и со вздохом открыл вложение с графиками.
Он так увлёкся, что вынырнул из работы лишь тогда, когда прямо над ухом заулюлюкали; вскинул голову, прищурился, поправил норовящие съехать с переносицы очки (Питер вообще-то редко их носил, но сегодня и впрямь надел, как шутил Уэйд), оглядел поле, выискивая взглядом Уэйда. И — сердце пропустило удар — нашёл его.
Не то чтобы с такого расстояния легко было понять, кто есть кто, но Уэйда он узнал бы везде. Это было чем-то сродни звериному чутью.
Питер весь подобрался.
Покосился на другую команду. Определять по внешнему виду, насколько опасен противник, он не умел, зато мог сказать наверняка, что вон тот здоровенный бугай будет брать не сноровкой, а мышечной массой, и лучше бы ему было оказаться голкипером.
Он толком ничего не понимал. Матч начался с жеребьёвки, команда Уэйда победила, рефери что-то выкрикнул и свистнул… Питер не видел никого, кроме Уэйда, даже не замечал других игроков на поле — следил за одной-единственной фигурой напряжённо и нервно.
Он едва не оглох, когда вокруг вдруг завопили (или, может, вопил лишь один человек, просто растревоженному Питеру что-то там почудилось):
— ТАЧДАУН!
Что означает это загадочное слово, Питер представлял только в теории. Но захлопал вместе со всеми. На огромном табло 0 сменился цифрой 6. И именно это — не свисток рефери — стало началом настоящей игры.
Питер, разумеется, знал, что Уэйд являлся ключевым игроком, что ему нужно было пробиться в очковую зону противника (Уэйд отпускал много грязных шуточек про это) и обойти защиту, удачно передать кому-то мяч, а лучше — попасть им в ворота противника самостоятельно…
Да, Питер знал.
Но Питер всё равно не понимал и половины того, что происходило на поле.
Возможно (только возможно), он выдохнул с облегчением, когда положенные пятнадцать минут истекли.
Пробиться к Уэйду сейчас у него бы наверняка не получилось — попробуй пролезь через такую толпу. Но, будто почувствовав его взгляд, Уэйд поднял голову, безошибочно отыскал его по шарфу. Ухмыльнулся, сукин сын, и поднял вверх большой палец. Значит, всё было хорошо.
Питер покосился было на табло, но потом одёрнул себя: он на каждом матче специально не следил за счётом. Чтобы узнать уже в самом конце. Услышать имя победителя. Это было его маленькой приметой на удачу, и она его не подводила.
Уэйд посмеивался на это. Но не запрещал. Питеру иногда даже казалось, что Уэйд и сам перестал следить за счётом по его примеру. Если, разумеется, это вообще было возможно. Если бы сам Питер вышел на поле, счёт стучал бы в его висках: один, семь, девять.
Уэйд взял предложенную кем-то салфетку, вытер вспотевшее лицо, потянулся, где-то далеко, на периферии сознания, рефери оповестил игроков и зрителей о том, что время тайм-аута истекает… Питер невольно закусил губу.
А потом случайно посмотрел левее.
У его нелюбви к футболу была и ещё одна причина — Флэш Томпсон. Разумеется, он тоже был в команде. Тупые плечистые уроды вроде него обязательно должны были быть в команде. Хоть бы и на правах лишнего рта. Но Флэш, к тайному разочарованию Питера (он ругал себя за то, что хотел бы обратного, но ничего не мог с этим поделать), действительно был хорош. Не так, как Уэйд, но…
Но всё-таки он никогда не садился на скамейку запасных.
Сейчас он стоял рядом с Уэйдом, и даже с такого расстояния в напряжённости его позы читалось неудовольствие: видимо, они о чём-то спорили. В конце концов Флэш раздражённо мотнул головой и поправил шлем — значит, уговорить Уэйда ему не удалось.
Любопытно даже, как много мог себе надумать Питер. Интересно, о чём они всё-таки разговаривали?
Он обязательно спросит позже, после матча.
Вторая четверть прошла мимо него. Она была абсолютно бесполезной: обе команды теснили друг друга то в одну, то в другую сторону, и в этот раз все силы были брошены на защиту, так что ни один из нападающих так и не прорвался сквозь эту «живую стену».
Питер откровенно заскучал.
И, словно услышав его, к его плечу вдруг притронулись. Повернув голову, он обнаружил рядом выше улыбающуюся ЭмДжей — она молчаливо кивнула ему куда-то вниз, и, проследив за её взглядом, Питер обнаружил свободную скамью на втором ряду.
Ему не нужно было повторять дважды.
— Отсюда намного лучше видно, — прокричала ЭмДжей ему в ухо, силясь приглушить восторженный рёв. — Как думаешь, кто победит?
Вопрос явно был риторическим.
Питер пожал плечами и нервно потеребил бахрому шарфа. Потом неохотно разомкнул пересохшие губы и прошептал, повернувшись к ней и почти прижавшись губами к её уху:
— Надеюсь, обойдётся без травм.
ЭмДжей покосилась на него со снисходительным весельем, но потом вздохнула и кивнула. Рассчитывать на то, что в этот раз никому не сломают нос или не вывихнут руку, было глупо: футбол был жестоким и безжалостным спортом, и квотербек редко отделывался лёгкими ушибами.
Но Питер всё равно надеялся.
Заболтавшись с ЭмДжей (хорошо, что Флэш был слишком увлечён игрой, иначе даже дружба с Уэйдом не спасла бы Питера от ревности безмозглого Томпсона), он почти полностью пропустил третью четверть. Но — будто почувствовал что-то — на последних минутах кинул взгляд на поле.
Уэйд как раз ринулся вперёд, прорывая линию обороны противника, где-то впереди замаячил Томпсон, Уэйд замахнулся было, собираясь передать ему мяч…
Трибуны охнули.
Питер застыл, не шевелясь, ЭмДжей с тихим вскриком впилась ногтями в его запястье.
Как в замедленной съёмке, он смотрел, как кто-то из игроков защиты соперника врезается в Уэйда; секунду ему казалось, что Уэйд устоит даже против превосходящего его массой противника, но через мгновение он пошатнулся и рухнул на землю.
Раздался свисток судьи.
Питер подскочил на ноги.
— Куда ты? — ЭмДжей схватила его за руку, дёрнула, пытаясь заставить сесть обратно. — Тебя туда не пустят! Питер, всё нормально, сейчас объявят тайм-аут, и…
Наверное, он отпихнул её очень грубо. Ничего, он мог извиниться позже — сейчас он думал лишь об Уэйде.
— Куда прёшь, пацан?! — рявкнул кто-то, когда он рванулся к проходу. Питер только тряхнул головой: напора ему было не занимать. Всего два ряда, только два ряда отделяли его от базы команды.
Кажется, его несколько раз чувствительно пихнули локтями в рёбра; боли он пока не чувствовал, перед глазами стояла алая пелена.
Может быть, тот защитник, который сумел сбить Уэйда с ног, и был намного крепче… но это, тем не менее, не объясняло того, что Уэйда буквально волок на себе к скамейке Флэш.
Боже, это же просто школьный футбол! Не профессиональный, любительский! Что происходит?..
Похоже, последнее он выкрикнул вслух — даже строгий тренер, суровый немолодой мужчина с густыми бровями, открывший было при его появлении рот, вдруг проглотил слова (наверняка нелестные). И с какой-то неловкостью пробормотал:
— Всё нормально, парень. Ступай обратно на трибуну.
Питер поджал губы.
— Я просто хочу убедиться, что мой друг в порядке.
— Какого чёрта здесь делают посторонние?! — рявкнул вдруг Флэш, стаскивая шлем; на щеке у него наливался лиловым свеженький синяк, хотя Питер понятия не имел, когда Флэш успел отхватить его. — Эй, Уилсон, скажи своей принцессе, чтобы проваливала!
Уэйд сидел на скамье, тяжело опираясь ладонями на колени. Шлем он не снимал, но Питер всё равно прекрасно, прекрас-но заметил кровь на его форме.
Его же просто сбили с ног! Питер заметил бы, если бы это было не так!
— Да, Питер, — невнятно и тихо сказал Уэйд, не поднимая головы, — всё хорошо. Правда. Иди.
Он почувствовал себя круглым идиотом. Истеричкой, рванувшей к благоверному, стоило ему поцарапаться. Питер открыл было рот, но его вдруг грубо встряхнули за плечи, рванули прочь, он беспомощно дёрнулся, пытаясь выпутаться из хватки… Конечно, это был Флэш.
— Уймись! — прорычал он сквозь зубы. — У нас вот-вот начнётся последняя четверть, и ты здорово мешаешься, Паркер!
— Флэш! — окрикнул его вдруг Уэйд и поднялся на ноги. — Остынь. Всё нормально. Питер просто редко ходит на матчи.
Он криво ухмыльнулся. Питера замутило: рот у Уэйда был в крови. Флэш брезгливо скривил рот, но отступил — видимо, между членами команды всё же существовала чёткая иерархия, раз он не смел перечить Уэйду. Наверное, самому Уэйду указывать мог только тренер — тренер, который молчал и недовольно на него, Питера, пялился. Явно злясь. Питер вздрогнул — Уэйд положил руку на его плечо, мягко сжал, прошептал хрипло:
— Возвращайся обратно. Давай. Осталось чуть-чуть, и потом…
Что будет «потом», он так и не договорил.
Питер не сразу понял, что происходит. Сперва ему показалось, что Уэйд пытается обнять его: его рука коснулась спины Питера, будто бы норовя прижать его поближе к горячему телу, и вдруг безвольно соскользнула ниже. Тяжёлый шлем с размаху впечатался ему в плечо.
— Уэйд?.. — встревоженно спросил Питер, робко дотрагиваясь до его запястья. Уэйд ничего не ответил. Только качнулся вдруг и начал заваливаться назад. — Уэйд?!
От столкновения с землёй Уэйда спас только быстро среагировавший Флэш — Питер ни за что не смог бы удержать его, большого и тяжёлого, в одиночку.
— В чём дело?! — горло свело спазмом, он вскинул голову, почти жалобно искривил губы, переводя испуганный взгляд с Уэйда на Флэша и обратно. Его вдруг подхватили под мышки, утянули прочь, оттеснили, команда — все как на подбор высокие и плечистые, выше Питера — перекрыла ему обзор, вокруг зашумели, заволновались…
Ничего не понимая, он стоял у самой скамьи: растерянный, перепуганный до смерти, с дрожащими губами.
ЭмДжей оттянула его прочь.
Питер попытался воспротивиться, но она прошипела ему на ухо:
— Пойдём! Тебе всё равно нельзя! Ну же, Питер!
Силы закончились. Он яростно закусил губу, чтобы не всхлипнуть, и отчаянно кивнул. Да, ему нужно было уйти, да, он больше не…
— Послушай меня! — ЭмДжей залепила ему пощёчину, и он вздрогнул, хватаясь за горящую огнём скулу. — Не время для паники. Всё хорошо. Ему окажут первую помощь, и… Питер, всё будет нормально, слышишь меня?
Он кивнул и проглотил возражение.
Закрыл глаза и открыл их только по свистку судьи.
Уэйд вышел на поле.
— О чём думает тренер?! — Питер вцепился пальцами в колени до побелевших костяшек. — Он же… Он упал в обморок!
ЭмДжей только всхлипнула. Питер осторожно пожал её пальцы — тёплые и тонкие, они были удивительно приятными на ощупь. Совсем не то же, что мозолистые пальцы Уэйда.
Но Питер хотел бы сейчас держать за руку его.
Не смотреть на поле, глотая бессвязные вопли и нервные вздохи. Не ждать ежеминутно, ежесекундно, что на Уэйда снова налетят. Что он снова…
Питер помотал головой.
Да, он слишком нервничал. Это же был футбол, жестокий спорт. Питер прекрасно помнил об этом. Уэйд говорил ему не раз и не два: не нужно переживать, здесь бывает всякое. Здесь выбивают зубы, а бывает, ломают и рёбра. Относись проще.
Питер не мог.
Он понял, что игра закончилась, что они победили, лишь когда трибуны взорвались криками. Уши заложило от воплей; ЭмДжей рядом тоже завопила, захлопала в ладоши, и лишь Питер в этом огромном людском море восторга и радости не находил в себе ни сил, ни желания что-то кричать.
Он снова увидел Уэйда лишь спустя долгий, невыносимо долгий час — победителей чествовали, потом команда ушла переодеваться, и Питер ждал его, ёжась от пронизывающего ветра. Или, быть может, ему лишь казался безжалостным лёгкий ветерок? Он не мог сказать наверняка — сердце всё ещё колотилось где-то в горле, тугая пружина ужаса не желала распрямляться, и он то поднимался на ноги, то снова опускался на скамейку… на опустевшем стадионе не было никого, кроме него.
Уэйд упал рядом с привычным весёлым «эй, Пити».
Питер ничего не ответил.
— Малыш? — Уэйд обеспокоенно дотронулся до его плеча. — Всё нормально?
— Всё просто прекрасно, — выдавил Питер, кривя губы. — Подумаешь: ты упал в обморок. Дело житейское. Со всеми случается.
— Слушай, меня просто здорово приложил об землю тот громила, — недовольно сказал Уэйд. — Мне правда жаль, что ты это увидел, но… ты зря волнуешься. Всё нормально.
— Нормально?! — Питер повернулся к нему, цепляясь за шарф, как за спасительный круг. — Ты идиот! Просто идиот! Ты не должен был выходить на поле!
Взгляд Уэйда стал острым и жёстким.
— А кто вышел бы вместо меня? — спросил он неожиданно резко, и Питер едва не отшатнулся: он не ждал такого тона. — А? Может быть, ты? Или ЭмДжей? Питер, я капитан команды!
— И победа в дурацком матче значит для тебя больше твоего собственного здоровья? — ровно спросил Питер.
— Мы столько тренировались, — с неожиданной злостью ответил Уэйд, — и я не мог позволить этому… недоразумению всё испортить.
— Недоразумению.
Питер поднялся на ноги и скривил губы в усмешке.
— Знаешь что, Уэйд, — хрипло сказал он, — я не хочу больше ходить на твои матчи. Потому что мне… — ему пришлось сжать зубы, чтобы в голос не прорвалась стыдная дрожь. — Потому что мне страшно за тебя.
— Питер…
— Я знаю, ты горишь этим, — он отвернулся и яростно сдёрнул шарф с шеи. — Я знаю, футбол для тебя всё. Но ты… ты не можешь просто подставлять себя под удар, не задумываясь о последствиях! Ты хоть знаешь, насколько опасен геморрагический инсульт?