Дорога наверх, к перевалу, прижималась здесь к самой реке, а река обрывалась в маленькое озерцо, полное кипящей пены, бурунов, брызг, обломков… да, собственно, озеро лежало уже гораздо ниже крепости, и пытаться штурмовать такую водную преграду мог только ненормальный. А дорога, выбегавшая из северных ворот, почти сразу делала крутой поворот, прячась за скалу, так что обстреливать стены из баллист и катапульт тоже не вышло бы — для их установки просто не хватило бы места. И вообще, крепость строилась в расчёте на настоящую войну, не для охраны заброшенной дороги через почти забытый перевал, да только воевать давно уже было уже не с кем: орки, лишившиеся своего вождя, из единого грозного войска стали несколькими разрозненными отрядами, вожди которых не желали признавать ничьего главенства, а второй Грол, даже если и родился где-то в Алмазных Пиках, пока ещё не набрал ни сил, ни авторитета для того, чтобы снова объединить горные племена. В отсутствие видимого противника, гарнизон ловил (не слишком усердно) контрабандистов, таскающих потихоньку оркам всякую всячину в обмен на шкуры и драгоценные камни, и — уже всерьёз — гонял разбойников и беглых каторжников. Особой заслуги прежнего капитана в этом не было: он и не скрывал, что отбывает в этих убогих землях, среди немытых дикарей, ссылку, из которой надеется рано или поздно вернуться в Империю. Но оба его сотника к службе относились серьёзно, и дороги в здешних краях были сравнительно безопасны.
Гай ещё по дороге туда выспросил у кого только мог всё, что можно было, о крепости, её владетеле, гарнизоне и местных жителях, о которых и говорить было в сущности нечего: как и по всем Верхним Землям, мужчины большей частью либо охотились, либо пасли овец и коз, а женщины пытались что-то вырастить на сравнительно ровных клочках каменистой земли. Новое назначение не обещало ни слишком спокойной жизни, ни каких-то особых хлопот — всё то же, что и на границе со степью: рутина, то и дело разбавляемая скоротечными мелкими стычками. Знакомо, привычно, вряд ли потребует много времени, чтобы освоиться. А уж крепость, построенная гномами — это был просто подарок судьбы. Особенно после той кучи растрескавшихся саманных кирпичей, которую ему пытались выдать за пограничный форт, когда он получил назначение на восток. Там он два первых года убил на то, чтобы привести в хоть какой-то порядок укрепления и подходы к ним. Здесь это было вообще не его заботой, потому что гномы арендовали у владетеля Семи Водопадов правый, пологий и вообще более удобный берег Гривастой, а в качестве арендной платы чинили всё, что требует починки, и снабжали гарнизон оружием — куда худшим, чем на продажу, но гораздо лучшим, чем выдавала казна.
Он подъезжал к Семи Водопадам в солнечный, но пронзительно-холодный день. Ледяной ветер с Алмазных Пиков трепал деревца вдоль дороги, рвал с флагштоков штандарты, забирался под суконную, по имперским меркам, так даже слишком тёплую куртку, верно служившую Гаю в степи, где зимы тоже не подарок — ветреные, сухие и почти бесснежные. Но для Верхних Земель, определённо требовалась другая одежда, потому что даже солдаты из встреченного им разъезда, патрулировавшего дорогу в ожидании очередного обоза с юга, были одеты в одинаковые плащи из грубого некрашеного сукна, зато подбитые мехом.
Крепость была видна издалека — строгий зубчатый силуэт на фоне ясного, но какого-то слишком бледного неба. Разве не должно оно в горах ярко синеть в такую погоду? Однако же нет, было оно лишь слегка голубоватым, зато острые вершины Алмазных Пиков, встававшие стеной за крепостью, на солнце сияли переливами синего и зелёного, словно драгоценные камни. Словом, картина была сказочно красивой… но как же было холодно!
— Владетель! Владетель, там орки!
— Что — орки? — морщась от вопля, спросил Айс, неохотно отложив список гостей, растянувшийся уже на второй лист, поскольку первый был исписан с обеих сторон: уж в этот раз он всё сделает сам, не давая повода дядюшке Гуннару сунуть нос в погреба и кладовые. Это перед первой свадьбой он всерьёз подумывал о том, чтобы подняться на восточную стену и шагнуть с неё в Ведьмин Котёл, так что до всех этих приготовлений ему никакого дела не было. Теперь он собирался лично проследить за тем, чтобы ни одно зёрнышко из его запасов не прилипло к чужим потным ладошкам. — Снова штурмуют крепость?
Мальчишка смешно вытаращился на него.
— Нет, — сказал он, честно подумав. — Война, она ж когда ещё кончилась-то? — Айс усмехнулся. Так и хотелось согласиться, что кончилась, да — пятьдесят лет назад. Но он не стал сбивать посыльного с мысли: вдруг окончательно растеряет даже то, что есть? — Этот… ихний вождь хочет с тобой говорить.
— Иду, — неохотно (вот только орков ему сейчас не хватало для полного счастья — без них голова кру’гом) отозвался владетель, привычно нашаривая трость и вставая.
Орки стояли во внутреннем дворике за кухней, из чего Айс сделал вывод, что их уже накормили, а судя по свежим повязкам, помощь раненым тоже была уже оказана. Требовать чего-то большего со стороны вождя было наглостью вообще-то, раз законы гор были соблюдены в точности — жители Верхних Земель были в этом схожи со своими длиннозубыми соседями: «Замерзающего обогрей, голодного накорми, раненого перевяжи — даже если это твой враг: сочтётесь потом, когда он будет сыт, здоров и в силах постоять за себя». Вот гномам, тем было плевать на горские законы, у них были свои — подгорные, за что орки их от души презирали. А с людьми (вернее, с жителями Верхних Земель) они неплохо уживались — не считая, конечно, полувековой давности войны. В которой, впрочем, великий вождь Грол вовсе не собирался истреблять соседей и захватывать комфортное и плодородное, с точки зрения неизбалованных орков плато, а надеялся объединить и земли, и два народа.
Айс обежал быстрым взглядом небольшую и непривычно тихую толпу: с десяток женщин самого разного возраста, — кто держит на руках детей, у кого они цепляются за юбку, — несколько подростков, трое взрослых мужчин, и все трое перевязаны тут и там. Привычно нашёл глазами стоящего чуть в стороне главного, с кем и пойдёт разговор: рослый, как и все орки, но не такой плотный (человеческая кровь примешалась?), одетый, как бо’льшая часть толпы, в грубо выделанные меха, но с явно трофейным топором гномьей работы, уже после украшенным в орочьем вкусе — рукоять покрыта резьбой и густо утыкана ярко-красными камнями. Если их повыковыривать и продать, — прикинул Айс, — хватит на неделю всей толпе на хлеб.
— Я Аскольд Снежный Кот, — ровным голосом, без всяких эмоций, произнёс он. — Владетель этих земель. Что тебе нужно, орк? Ваших детей не накормили? Раненых не перевязали? Женщин обидели?
— Я Курак, брат вождя племени Горячего Ручья, голос его старшей жены, — угрюмо ответил тот, не пытаясь оспаривать очевидное — никто горских законов не нарушал. — И я буду говорить с воином. — И он демонстративно уставился на трость в руке Владетеля.
Зеваки (прислуга, несколько гостивших в крепости дальних родственников, охотники, заявившиеся продать первые в этом сезоне шкурки, с десяток свободных от службы легионеров) перестали шушукаться и дружно уставились на молодого хозяина крепости: что скажешь на это?
— Ты стоишь на моей земле, Курак, брат вождя, — равнодушно ответил Айс. — Не тебе решать, с кем ты будешь говорить, а с кем нет.
Орк задохнулся от гнева, женщины у него за спиной тихо, но дружно заскулили, понимая, что вот сейчас он непременно скажет что-нибудь такое, после чего им дадут, конечно, денёк-другой отдохнуть и подлечиться, но потом придётся брать детей и раненых и уходить — в зиму и неизвестность. И наверняка долг перед детьми оказался бы сильнее оскорблённого достоинства брата вождя, но в этот момент Слуги Бездны притащили в тесный дворик ещё одно действующее лицо.
— Что здесь происходит?
Голос был уверенный и жёсткий, слегка сорванный, привычно, спокойно властный. Таким только команды в бою отдавать… где, очевидно, он и был сорван. Айс с умеренным любопытством оглядел молодого мужчину, понимая, что это и есть его будущий супруг. Ну, не Ворон, явно не Ворон: лицо загорелое и обветренное, но от природы вовсе не смуглое, и волосы просто тёмные, а не по-настоящему чёрные. И ни брезгливой скуки в зеленоватых глазах, ни презрительно кривящихся губ. Нет, это капитан гарнизона узнал о происшествии и хочет разобраться, в чём дело, а не привыкший к безнаказанности и к тому, что слово его — закон, сын имперского клана явился показать, кто тут хозяин положения.
Гай слегка озадаченно окинул взглядом толпу, собравшуюся в каком-то явно хозяйственном дворе, куда он поспешил, едва услышал в воротах про орков. Сунул поводья кому-то из обитателей крепости, не разбираясь, кто это был, и быстро зашагал за мальчишкой, аж приплясывающим на ходу от нетерпения — а вдруг всё интересное к их приходу уже закончится? Но интересное, похоже, только начиналось: у главы зачем-то пришедших в крепость орков и владетеля этой крепости совершенно точно назревал нешуточный конфликт. По крайней мере, у орка только пар из ушей не шёл, а у дорого, хотя и не роскошно одетого парня, наоборот, в глазах сияли ледяными гранями вершины Алмазных Пиков. Приятное личико, кстати — некрасивое, но… чувствуются и ум, и характер, и… да, дарить ему, конечно, лучше не нож, как собирался, а что-нибудь из тех книг, которые Гай вёз для себя. А ещё он отметил, что левая бровь парнишки перечёркнута поперёк шрамом, и совсем недавним, если человек, отслуживший десяток лет в Легионе, хоть что-то в этом смыслит. Ладно, пока не до этого…
— В чём дело? — повторил он.
— Я брат вождя племени Горячего Ручья, — угрюмо сказал орк. — На нас напал соседний клан, мой брат убит и большинство воинов тоже. Но со мной сын моего брата и старшая жена моего брата, и те, кого мы успели увести. Я прошу приюта для наших детей и женщин.
Легионер перевёл взгляд на своего наречённого, тот смотрел равнодушно, но в глазах, то ли серых, то ли голубых, как небо в облачный день, царапались ледяные стрелки. И Волк понял, что если сейчас попытается что-то решить в обход будущего младшего супруга, то получит заклятого врага на всю оставшуюся жизнь.
— Ты просишь не у того, — сказал он. — Вот владетель Семи Водопадов, а я только командую легионерами.
Орк какое-то, причём довольно долгое время пытался прожечь пылающим взором дыру в его лбу, потом обречённо отвёл глаза, подошёл к Снежному Коту (Гай тоже дёрнулся было к наречённому — отчаяние в лице здоровенного орка просто пугало), опустился на колени и положил топор перед собой на каменные брусья, которыми был вымощен двор. Ещё один из воинов сделал то же самое, но двое упрямо остались стоять — и один из подростков с ними. Остальные мальчишки послушно повторили движение брата вождя, так же, как и женщины, с готовностью попа’давшие на колени сами и потянувшие за собой детей.
— Я, Курак, брат вождя племени Горячего Ручья, голос его старшей жены, — повторил орк, — прошу принять мой топор в твои руки, Аскольд Снежный Кот. Клянусь, что буду служить твоему клану верно до своей или твоей смерти, или до тех пор, пока сын моего брата не станет вождём племени. Я, Курак, сказал.
— Я, Аскольд Снежный Кот, слышал тебя, Курак, — без всякого торжества или злорадства, а чуть ли не морщась с досады, ответил тот. — Твой топор — мой топор, мой дом — твой дом. Я, Аскольд, сказал. Куно, ты здесь?
— Здесь, владетель, — бодро отозвался бойкий старикан со связкой ключей на роскошном, куда там самому Снежному Коту, поясе.
— Устрой их, — юноша махнул рукой в сторону орков, а сам перевёл взгляд на Волка. — Добро пожаловать в крепость Семь Водопадов, капитан.
Родственники покойного супруга, собирая его вещи, прихватили и кое-что, Марию не принадлежавшее. «Прямо не Во’роны, а сороки какие-то», — ворчал Куно, перечисляя владетелю, что именно забрали жадные южане. Айс отмахнулся: он бы ещё приплатил, чтобы точно никого из этой стаи больше не видеть. Он только за книги беспокоился, но в спальне Мария валялось лишь несколько томиков весьма игривого содержания, и на попытку старшего Ворона сунуться в библиотеку, Айс ядовито спросил: «Вы правда думаете, будто мой старший супруг читал что-то о сельском хозяйстве?» В библиотеке имелись книги не только о земледелии или овцеводстве. История, землеописание, философские труды, а также романы и поэмы любимых писателей Марены Замшевый Кошель — ничего из этого Айс отдавать не был намерен, и наткнувшись на его взгляд, Ворон предпочёл не связываться. Вместо этого с Владетеля стребовали ту самую половину чистого дохода за месяц, в котором погиб Марий Ворон, и «нахальный сопляк» (по выражению старшего Ворона) отсчитал медяк в медяк, взамен потребовав расписку в получении и письменного же подтверждения, что у Воронов к Снежному Коту никаких имущественных претензий более не имеется. Оба документа были заверены приехавшим с Воронами чиновником и засвидетельствованы дознавателем, за что Владетеля укорил солнцеликий Отон, прочитавший небольшую проповедь о вере и недоверии. Айс смолчал, не желая тратить слова зря. Его покойный супруг ни гроша с него ни разу не получил без собственноручной расписки, где сумма была указана прописью — очень пригодилось для бесед с поверенным Воронов.
Теперь бывшие покои Ворона спешно обставляли для нового супруга Владетеля, пока тот, помывшись с дороги и наскоро перекусив, знакомился с крепостью и подчинёнными. На вопрос, чего именно он желает в свои комнаты, легионер слегка озадаченно протянул: «Ну… кровать, стол, два-три стула, раз уж ваша крепость, владетель, обставлена как принято в Империи». Просто сокровище, а не старший супруг: поел что дали, спинку в бане ему потёрла хохотушка Сигне — бабёнка привлекательная и с лёгким нравом, но уже всё-таки не первой молодости (Айс давал ей серебряную монетку, но Сигне с возмущением отказалась: «За такого мужика ещё и деньги брать?!» — видимо, капитан и в этом плане был неплох), никаких капризов, что комната, выделенная под гостиную, угловая, тёмная и холодная… Да у него вообще вид был недоумевающий, когда он оглядывал все три комнаты, словно хотел спросить, куда ему одному столько.
Айсу нужно было готовиться к приезду сборщика налогов, поэтому отдав прислуге необходимые распоряжения, он ушёл в свой кабинет и засел за счета и конторские книги — требовалось не просто подвести итоги, а изготовить «белый» вариант, для отчётности. Он очень надеялся, что дядя приедет раньше чиновника и проверит работу своего ученика, но вообще-то это было чистой воды перестраховкой. Он и Ворону выплачивал ровно столько, сколько сам считал нужным, а чистый доход, из которого рассчитывалась половина… он будет таким, как владетель пожелает. Можно ведь в расходы занести полдюжины породистых молочных тёлок, выписанных из Зелёного Дола, а на вопрос поверенного, какова была необходимость для таких значительных трат, с милой улыбкой ответить, что супруг любит эльфийский сбор со сливками, но терпеть не может запах козьего молока. Поэтому младший супруг, искренне желающий позаботиться о своём старшем, счёл необходимым завести коров и снимать сливки с их молока. Исключительно для старшего супруга, да. А сколько гномы дерут за свои услуги, знаете? Во что одна только маслобойка влетела! (Староста гномьей слободы, ухмыляясь, подписал счёт за эту маслобойку, но никаких денег, естественно, не взял — гномы тоже любят вкусно и сытно поесть, а золото на хлеб не намажешь — в отличие от масла).
В кабинете его будущий супруг и нашёл.
Гай с лёгким содроганием посмотрел на стопки амбарных книг и самого хищного вида штыри, на которые были наколоты какие-то то ли расписки, то ли счета. Снежный Кот что-то считал, каменные шарики абака, отполированные пальцами, так и летали туда-сюда. Он на минутку оторвался от своего занятия, заложив линейкой строку в каком-то длинном списке, но Гай помотал головой, сказал скороговоркой: «Я подожду, не прерывайтесь», — и подошёл к окну. Окно было, как и в его комнатах, роскошное: узорная металлическая рама, пластины прозрачного… камня, наверное, вроде кварца — для стекла слишком чистые и прозрачные, да ещё набраны по цвету, темнея к краям. Каждое окошко наверняка стоило как целый дом — обыкновенный дом, с каменным цоколем и стеклянными шарами в рамах. Неудивительно, что дед ухватился за брак с маленьким горным кланом, не имеющим никакого влияния даже в Верхних Землях: деньги у Снежных Котов явно водились, и немалые, а по брачному договору старшему супругу полагалась половина чистого дохода с хозяйства Семи Водопадов. Правда, Гай был близко знаком с несколькими парнями из купеческих родов и знал, что чистый доход — это штука такая… порой невидимая и неощутимая: привёз с Тысячи Островов целую галеру шёлка-сырца, выгодно его продал, уплатил налог, расплатился с прислугой и охраной, на вырученные деньги тут же закупил строевой лес, с которым на Островах сложно, нанял новую галеру с командой и охраной — и на нытьё фаворитки «хочу новое платье» честно ответил, что денег нет. Свободных нет — все вложены. Судя по кипам разнообразных бумаг на столе, свободных денег у Снежного Кота могло не хватить даже на новые подштанники для себя, не то что на новое платье для фаворитки.