Но Шелека не собирался входить в его положение.
Рео до сих пор не воспринимал Шелеку всерьез.
К такому обращению Шелека привык. Он мог бы простить... но сестра такого не заслужила.
Он вспомнил, как вздрагивали ее худые плечи... Испуганные карие глаза, огромные, полные слез. А еще горы, горы, горы хлама, созданные руками его сестры, пока он пинал балду в школе и универе.
Никому, на самом деле не нужные. Созданные просто чтобы существовать. Чтобы в списке достоинств юной невесты появилась еще одна воображаемая галочка, увеличивая ее ценность на брачном рынке.
На рынке никого не интересует чья-то там личность. Рынок - это про товарооборот.
- И тут такое дело: я взял академ. Я не вылечу с журфака, даже если меня там не будет в этом году. Серьезное решение? После перевода так вообще. - Шелеку несло: он говорил и говорил, и сам понимал, что лишнее, но никак не мог остановиться, - не уверен, что хочу этим заниматься. Думаю, мне все-таки нужно время на самоопределение. Да и сестренка за годик обживется, поймет, чего хочет-то, а? Безо всяких надоедливых вопросов... Хотя есть во мне что-то от журналиста, зачатки какие-то... Так и тянет спросить тебя, приятель: если твоей семье так нужен этот союз, что ж ты не торганешь своей писечкой?
Рео побагровел и рванул вперед.
Да уж, для этого и правда нужна смертельная опасность, эмоциональное выгорание, и... немного алкоголя. Вот, значит, как приходит кризис... Время растягивается, как резина, перехватывает горло, сводит пальцы, сердце стучит все тише и реже и стремительно холодеет тело. А потом тянет в сон - там так тепло, так спокойно, и никто не тронет. Никто ничего не узнает, если некому говорить.
А он успел забыть. В прошлый раз его накрыло лет в двенадцать. Тогда ему хватило проваленного певческого конкурса, а ведь сейчас он даже может фальшиво посмеяться, вспоминая ту обиду... Подростки и правда хрупче.
А, верно... Тогда же он в первый раз влюбился.
Шелека закрыл глаза.
Вокруг столько воды...
Хватит, чтобы заковать себя в лед. Жаль, Вио придется перекладывать трубы... Потом придется извиняться. Когда-нибудь... потом.
Вишенка в кусочке льда...
Решено.
В этом году он хорошенько выспится.
9.
Ланерье хватило пары дней, чтобы стать для Саю кем-то вроде друга детства. Несмотря на его жутковатый внешний вид и приступы раздражающей манеры говорить то ли афоризмами, то ли цитатами из глупых романов, он вызывал доверие. Да, она познакомилась с ним позавчера, но будто знала всю жизнь.
И всю жизнь он преподносил ей сюрпризы.
Вот сегодня он, например, неожиданно встал, прервав Саю на полуслове, вышел в коридор и резко распахнул дверь.
- Скажи мне, Саюшка, - проворковал он, что это с таким грохотом упало?
Саю отложила книгу, которую до этого читала Ланерье вслух и последовала за ним.
- Курьер. - констатировала она.
Ланерье, похоже, крепко приложил паренька дверью.
- Вы совсем окосели, а? - возмутился пострадавший, прижимая руку к намечающейся на лбу шишке, - Окос вас...
- Не-не, - покачал головой Ланерье, - не Окос, Окосу в пятиэтажках не поклоняются, а Лаллей. Прости, парень... Мне нужно то, что ты несешь. Давай-давай. Заказчик не будет возмущаться, не волнуйся. - он протянул длиннющую руку и разомкнул веки, и даже привыкшей к нему Саю вдруг стало жутковато, - давай.
- Я не...
- Саюшка, дай ему денег.
- Но...
- Все умерли, не парься, - Ланерье сделал лицо... то ли одухотворенное, то ли утомленное, - ничего им уже не надо. То есть то, что ты несешь им не надо, а нам надо. Саюшка, чем ты там занимаешься?
Саю пыталась понять, много ли денег она нашла в кармане куртки Ланерье, или мало. Так уж вышло, что последний раз она что-то себе покупала еще в детстве, и, похоже, с тех пор деньги как-то... изменились, что ли?
- Дай мне, - Ланерье отобрал бумажки и, будто зрячий, не ощупывая, сунул пареньку три из них, - этого хватит, так что отдай.
Тот их автоматически принял, и медленно полез в рюкзак. Последовательно вытащил оттуда пачку краски для волос, бутылку виски и пакетик вишни, который вручил Ланерье прямо в руки.
- Благодарю, - кивнул Ланерье, - Саюшка, чего стоишь? Забирай.
Он выглядел совершенно нелепо - этот худой парень в старом халате, мосластые ноги в разных тапках покрыты гусиной кожей, волос тысячу лет не касалась расческа, и лицо странное, несуразно-правильное, на первый взгляд и вовсе безбровое... но ему почему-то невозможно было не подчиниться. Саю показалось, что парнишка-курьер тоже это почувствовал, и отдал бы затребованное безо всяких денег.
Саю поспешно подобрала краску и бутылку, пока не рассеялось наваждение.
- Что это было? - одними губами спросил парнишка.
Саю пожала плечами.
Ланерье нагнулся, пошарил по полу рукой и протянул парнишке упавшую кепку.
- Интуита в первый раз видишь, что ли? - ворчливо спросил он. - Радуйся, никто не умер.
- А что случилось? - спросил парнишка почему-то шепотом.
- Понятия не имею. Мне просто была нужна эта э-э-э... коробка, бутылка и ягоды. Ягоды же? - он понюхал пакет, - И я их достал. Тебя что, не предупредили, когда на маршрут выпускали, что тут вожусь я? Увольняйся. Они тебя ненавидят... - Ланерье вдруг замер, будто к чему-то прислушиваясь. - Да, и правда, лучше тебе уволиться.
И захлопнул дверь.
- Почему? - спросила Саю, прижимая к груди бутылку.
- Что почему?
- Почему ему лучше уволиться?
- Откуда мне знать? - искренне изумился Ланерье, - ты мне лучше скажи, что в коробке.
- Краска для волос.
- А зачем... а, точно, ты же скрываешься! Пресная вода или морская?
Саю вопрос поставил в тупик, но потом она, кажется, поняла, о чем он.
- Я молюсь лику Ялы.
- Я всегда путаю лики вашей Многогранной, - отмахнулся Ланерье, - синий или зеленый?
- Пресная вода, зеленые волосы, Яла, - на всякий случай Саю перечислила все.
И едва удержалась, чтобы спросить, как Ланерье отличает синий от зеленого.
- А краска какая?
- "Злокозненное дыхание слуги Окоса", - прочитала Саю название, - ну, вроде бы... черная?
- Это хорошо, зеленцу можно списать на плохую краску, - улыбнулся Ланерье, - так же? Постой-ка, "злокозненное дыхание слуги Окоса"? Не выбрасывай потом пачку, я другу покажу, он будет в восторге.
Он прошел на кухню и положил пакет с вишнями на стол. Саю, поколебавшись, сгрузила туда же и свою ношу.
- Достань из холодильника форму для льда. Ага... Воды налей... - он нащупал бутылку и с усилием вскрыл крышку.
Понюхал.
- Ага, вискарь, ясненько. Или нет. В общем, вишню в воду, воду заморозить, кубик в бутылку. Ты справишься с тем, чтобы продержалось дольше суток?
- У меня совсем немного силы Олы... но я постараюсь.
- Давай, - Ланерье потрепал Саю по волосам. - Это что! Коса из четырех прядей?!
- Да? - Саю его решительно не понимала.
Будто в его голове несколько мыслей сразу бежали, как лошади на ипподроме, и соревновались, которая первая выскочит на язык.
И ни одна там долго не задерживалась.
- Тоже такую хочу.
- Да хоть восемь, - улыбнулась Саю, - я очень благодарна за кров. Но сначала я твою гриву отмою и расчешу, идет?
- Хочу восемь, ловлю на слове. Ты закончила с бутылкой? Ну и молодец. Ох, что-то я устал... Завтра Майя зайдет, наверное, скажи, чтобы как-нибудь передала это тому мальчишке с белыми волосами... Ледяному... Лед ко льду...
- Шелеке. Это мой брат.
- А, точно. Ты поняла.
- А не вычислят?
- С чего бы? На ней же не написано, что она от тебя.
- И спрашивать, зачем такие сложности...
Ланерье устало вздохнул.
- Пригодится... наверное. Саюшка, ты же знаешь, кто такая Лаллей, верно?
- Дочь Живицы?
- Знаешь, если я вдруг решу называть тебя дочерью Лелле, ты, наверное, очень скоро начнешь чувствовать себя неуютно... Было бы проще, не будь ты с ней в ссоре... Лаллей тоже не в ладах с матерью, это если кратко.
- Прости. Эм... Она паучиха? Я плохо разбираюсь в чужих культах, мне жаль... - Саю опустила глаза.
Это было совершенно неприличное невежество. Ей стоило знать. Ее отец Верховный жрец Орехена, а она так глупо опростоволосилась... И она ждала заслуженной выволочки.
- Великая... Паучиха? - бросила она пробный камешек.
Среди богов было много "Великих".
Кажется, и тут ошиблась: на лице Ланерье явственно читалось непонимание. Но вместо того, чтобы оскорбиться, он вдруг рассмеялся.
- Великая! Скажешь тоже. Ну, ну, не куксись, никто не в обиде. У нас учат, что в ходе служения каждый для себя понимает, кто есть Лаллей. Она частенько изображается в виде паучихи - ведь, подражая матери, она пытается плести судьбы. Но делает это по наитию, и... - Ланерье почесал затылок, - как бы это сказать... Я имею в виду, что у нормальных пауков паутина упорядочена. Круги такие ровные - я ведь в детстве еще видел, я помню. Паутина обычного паука имеет смысл, имеет цель, имеет назначение... Но я никогда не встречал жизненных мух, понимаешь? Другие Лапки, возможно, смогли найти какой-то особенный смысл в той череде случайностей, с которыми столкнулись за годы своего служения, но лично я... Лично я считаю, что она просто пьяная. Пьяная Паучиха. Она плетет, как придется, и не в состоянии пройти по прямой. Ее сети - это скорее дыры.
- Но тогда... прости, что я спрашиваю, - Саю сглотнула, - я понимаю, мне бы со своей жизнью разобраться... Но... В общем... Что значит быть Лапкой?
- Лапки завязывают узелки, когда это нужно.