Все мужчины любят есть, да и силы надо восстановить, поэтому завтрак был сытный. Я пожарила картошку с яйцом, кое-как открыла ножом грибы и посыпала всё сверху рубленной зеленью и сыром.
Прошло уже полчаса, а куратор всё ещё не вернулся.
Расставив всё на столе, я вышла на улицу.
Тишина. Солнце припекало и слепило глаза.
Кое-как привыкнув к свету, я осмотрела двор и уже собиралась выйти на улицу, как неожиданно услышала шум за домом.
Держа наготове блокирующее заклинание, я медленно кралась навстречу неизвестному и опасному, готовая в любой момент отразить нападение.
Обсидиан.
Мужчина, обнажённый по пояс и мокрый от пота, стоял на коленях, опираясь руками о землю и тяжело дышал. Я уже было шагнула к нему, чтобы спросить, что происходит, как вдруг увидела её.
В прошлый раз куратор был ко мне другой стороной и эту татуировку я не видела. Да и, наверное, не обратила на неё внимание. Подумаешь, татуировка. Но сейчас…
Сейчас на его плече ярко светили голубым цветом все линии изображения. Свет был таким холодным и ярким, что я не могла его спутать ни с каким другим.
Сырая магия и сила.
Боги, но как ему удалось? Одно дело запечатлеть магию в кулон, а совсем другое внедрить её в собственное тело, в кожу, изобразив тем самым защитный знак.
Теперь я узнавала, что было изображено на его плече.
Арейо… древний знак силы, защиты и магии. В древности до того, как появились защитные амулеты и магическая стена, люди использовали его для защиты жилищ от непрошеных гостей и хищников.
Судорога боли прошлась по его телу и знак вспыхнул ещё сильнее.
— Мастер? — робко прошептала я, делая шаг вперёд.
Он вздрогнул и застыл.
— Уходи, — прорычал он едва слышно, но сколько боли было в его голосе.
Но я же самая умная и сильная. Разве я могла послушаться и уйти?
— Вам плохо? — ещё один шаг.
— Лика, уходи! — рыкнул он, царапая ногтями землю.
Какая-то странная у него реакция на сырую силу. Хотя я прежде видела такое, когда братья оборачивались в зверя и не знали, что я за ними слежу. Поймав меня с поличным, отец все уши отодрал и посадил под домашний арест на целых две недели.
— Но вам же плохо, — пробормотала я, но идти в его сторону больше не решалась.
Как будто это помогло.
В одно мгновение он сорвался с места, набросился на меня и уронил на землю, наваливаясь сверху. Широко открыв глаза, я смотрела в глаза мужчины, которые вдруг стали невероятно глубокого синего цвета.
Ну а дальше Обсидиан меня поцеловал…
Глава 14
Шок, боль, неверие и страх… Всё это смешалось в безумном коктейле, который обрушился на меня со всех сторон, вышибая воздух из легких и дезориентируя в пространстве.
Надо было его оттолкнуть, отпихнуть, начать царапаться и брыкаться, вертеться под ним юлой. Сделать хоть что-нибудь, чтобы выбраться из этого болезненного захвата.
Я ведь и собиралась так сделать, первые несколько секунд, когда натиск был особенно сильным, поцелуи болезненными, а прикосновения обжигающими.
Но потом неожиданно всё изменилось. Поцелуи хоть и остались нетерпеливыми, но прежний натиск исчез, Обсидиан перестал терзать мои губы, а начал целовать мягко, но в то же время напористо, нежно и страстно одновременно. Руки гладили и ласкали чувствительную кожу на животе подбираясь всё ближе к ноющей груди.
Между ног стало горячо и влажно, бедра сами собой дернулись ему навстречу, прижимаясь к мужскому бедру, которое было у меня между ногами. Как же мне хотелось потереться об него, сделать хоть что-то, чтобы унять эту сладкую боль.
Губы перестали терзать мои и опустились ниже, лаская и прикусывая кожу на шее, целуя ключицу.
Я выгнулась дугой в его руках, запрокидывая голову назад, давая ему ещё больший доступ, но он медлил, обдавая горчим дыханием и вызывая дрожь по всему телу.
— Ах, — вздохнула я, запуская пальцы в его короткие волосы и стремясь притянуть его ещё ближе к себе, а он вдруг подался вперёд, вытаскивая руки из рубашки.
Вот он момент, когда можно было оттолкнуть и вырваться, убежать в дом и занять там глухую оборону. Но я не хотела уходить. Мне нужно было продолжение.
Мгновение и раздался треск рвущейся ткани.
Я только и могла что пискнуть от удивления, когда пылающей кожи на груди коснулся прохладный воздух.
Но настоящий стон у меня вырвался, когда мужчина вновь оказался на мне, когда наши тела соприкоснулись и я почувствовала жар, исходящий от его тела.
— Лика… — шептали грешные губы, целуя, кусая и лаская вершинку груди. — Лика…
— Да, — шептала я едва слышно, изгибаясь под ним, кусая губы и сгорая от желания, которое бурлило внутри меня, огнём растекаясь внизу живота. — Да…
… и ничего…
Рык, стон… и прохлада весеннего ветра.
Непонимающе открыв глаза, я села на траве, прижимая разорванную рубашку к груди и смотрела на Райана, который сидел в метре от меня, сжимая голову руками и тяжело дыша.
— Райан, — прошептала я, протягивая к нему руку.
— Я же просил тебя уйти, — прохрипел он срывающимся голосом.
Больно. Обидно и вообще…
— Сейчас уйду, — пробормотала я, чувствуя, как пылают щеки от смущения и злости.
Какой же распутной и безнравственной я себя чувствовала сейчас. Один поцелуй, прикосновение и я уже готова была раздвинуть ноги перед ним, забыв обо всём на свете. Разве такое возможно? Оказывается, что да.
Встала на шатающихся ногах, всеми силами стараясь не смотреть в его сторону и, молча развернувшись, сделала шаг в сторону дома.
— Подожди, — Обсидиан опять оказался быстрее.
Схватил меня за руку, потом за плечи и развернул к себе. Я продолжала упрямо смотреть в низ, рассматривая тёмную поросль волос, которая дорожкой спускалась вниз к штанам, которые весьма недвусмысленно топорщились.
«Так тебе и надо».
— Лика, прости, — пробормотала мужчина, продолжая сжимать мои плечи.
— Всё нормально, — сказала я таким голосом, в котором явно читалось, что всё далеко не нормально, как я ему тут говорю.
— Я не должен был набрасываться на тебя… прости, мне жаль.
— Понимаю.
«Жаль ему. А мне… меня же никто никогда так не целовал и чувств никогда таких не вызывал. И что делать с этим, не знаю. Я ведь даже в глаза смотреть ему не могу».
— Это всё сырая магия, — продолжал говорить Обсидиан, не понимая, что каждым словом забивает крышку в свой собственный гроб. — Она по-разному влияет на мага… Прости меня.
— Я всё понимаю, — продолжая считать кубики на его прессе, сухо ответила ему. — Ты не хотел. Виновата сырая магия. Всё отлично. Пойдём завтракать, а то всё остынет.
Райан процедил сквозь зубы ругательство и схватил меня за подбородок, заставляя смотреть ему прямо в глаза.
— Хотел и хочу. Прямо сейчас на этом чёртовом дворе и на сырой земле! Я хочу тебя, Лика! Слышишь?
Кивнула, потрясённая словами и тоном, которым он их произносил.
— Но я давал слово, что пока ты сама этого не захочешь, то не будет ничего! — глядя мне прямо в глаза, произнёс мужчина. — И от своего слова не отступлюсь. Выбор останется за тобой.
Я сглотнула, утопая в его омутах, которые вновь стали темнеть, становясь похожими на тёмное звёздное небо, в центре которого было моё изображение.
— Я… — с трудом выдавила в ответ и тяжело сглотнула. — Я не знаю.
И всё разом исчезло. Томление, страсть, огонь, чувства и эмоции — всё пропало, стоило мне только произнести эту короткую такую обычную фразу. Я ведь почти сразу пожалела о сказанном, но было уже поздно.
— Когда узнаешь, скажи, — спокойно ответил тот, отпуская моё лицо и делая шаг назад, затем и вовсе развернулся.
Наверное, сейчас я его обидела. Но что мне надо было сказать в ответ на такое? Что хочу его? И что бы это изменило?… Наверное, многое, но как быть дальше? Я не могла подпустить его так близко к себе и забыть как краткий эпизод жизни. Так неправильно. А надеяться на продолжение нашего сельского романа… Не уверена, что оно будет.
Этим своим заявлением Обсидиан усложнил очень многое. Если бы решение зависело от него, то я с чистой совестью могла потом его ненавидеть и презирать за все, даже за свои собственные ошибки. А так… Так моё решение и мои последствия и никак иначе.
Я запусталась в своих чувствах, эмоциях и желаниях ещё больше, чем раньше. Поэтому, чтобы не выглядеть в его глазах полной неудачницей и истеричкой, попыталась настроиться на рабочий лад и сделать вид, что всё нормально.
— У тебя магическая татуировка, — произнесла я и сцепила руки за спиной в замок. — Это же Арейо?
Обращаться сейчас к нему на «вы» казалось унизительным и глупым. Мы же целовались, обнимались и прочее. Да и не могла я больше воспринимать Обсидиана как куратора, он стал для меня Райаном.
— Да, — ответил тот, поднимая рубаху с земли и быстро надевая её сверху.
— Знак защиты, — продолжила я, всеми силами стараясь, чтобы голос не звучал жалко и неуверенно. — Но как тебе удалось напитать его сырой магией? Это же невозможно. При контакте с человеческим теплом, она замораживает и убивает. Медленно, но неукротимо.
— Совершенно верно.
Его голос был совершенно спокойным и равнодушным, а я едва не зарычала от злости. Где все чувства и эмоции? Или для него наши отношения лишь игра? Переспал и забыл? Других вариантов у меня пока не было.
— Тогда как тебе удалось усмирить магию, не убив её свойство и не замерзнуть самому? — упрямо продолжала допытываться я.
— Я — Пустынник. Пойдём есть, надо восстановить силы.
И прошёл мимо меня по направлению к дому.
— Почему ты молчишь? — идя следом, спросила у него и с досадой пнула камешек.
— Ты задаёшь вопросы, но совершенно отказываешься отвечать на свои, — не замедляя шага, ответил Райан.
— А ты ничего не спрашивал, — буркнула я и едва не врезалась в его спину, когда Обсидиан внезапно резко остановился. — Ой!
— Даже так. Хорошо, — оборачиваясь, заявил Райан. — Кто ты такая?
— Что? — заморгала я, не ожидая такого напора и такого вопроса.
— Я спросил, кто ты такая, Лика?
И смотрел так пристально, что соврать было просто невозможно. Язык будто к нёбу прирос. Но и тут я смогла зацепиться за вопрос, всё так как учила Мия когда-то. Кто такая Лика? Отлично, на этот вопрос у меня есть ответ, и он совершенно искренний и честный.
— Леолика Серая — единственная дочь Харриса и Фиолы Серых. Двадцать лет, факультет универсальной магии, третий курс. Родилась в родовом имении…
— Стоп, — прервал он мой сухой монолог и глаза ещё ярче вспыхнули. — Я хочу знать, кто ты такая.
А вот так сложнее. Но и тут есть шанс выкрутиться.
— Что это значит? — поинтересовалась в ответ, глядя на него кристально чистыми глазами.
Братья всегда меня ненавидели за этот невинный взгляд, папа долгое время на него вёлся, а мама только хихикала, но не вмешивалась.
— Мужчины сильны и выносливы, победить их в бою очень сложно, поэтому надо действовать хитростью, — не раз говорила она мне.
И я мотала на ус, постигая уроки коварства и хитрости.
— А ты не догадываешься? — парировал он и в голосе проскользнули ехидные нотки.
Если Райан рассчитывает, что я сейчас сама себя выдам, купившись на намёки и странные фразы, то глубоко ошибается. Мне даже обидно стало, что он считает меня такой глупой.
— Я совершенно не понимаю, о чём идёт речь. Если ты думаешь, что я самозванка, то при возвращении могу предоставить все необходимые документы. И прежде чем принять меня в Академию, их очень тщательно проверяли.
И выжидательно уставилась на него. Ну-ка, докажи обратное.
— Документы, — медленно повторил Обсидиан. — Документы очень легко подделать, в отличие от крови.
— В каком смысле?
Я действительно понятия не имела, к чему он клонит. Нет, я знала, что такое кровное родство и доказательств этому было много, особенно, когда дело касалось наследства и денег. Но причём тут я?
— Я знаю, что ты не та, за кого себя выдаёшь.
Сердце будто пропустило удар и сжалось от страха, хотя внешне я и глазом не моргнула на это заявление.
— И кто же я такая?
Ждать ответа было страшно, смотреть ему в глаза — практически невыносимо, а держать невинную улыбку даже больно, скулы сводило от напряжения. Но я терпела, смотрела и ждала ответа, как приговора.
— Покажи мне его.
— Кого?
— Твой амулет.
А вот это уже совсем плохо.
Шарахаться в сторону и делать вид, что я не понимаю, о каком амулете сейчас идет речь, — глупо. Райан видел ожог на груди и не мог не заметить амулета. Для этого надо быть либо слепым, либо глупым. А Обсидиан не был ни тем ни другим. А сложить два и два легко. Вот только что в этой ситуации делать мне?
Амулет был защищён от практически любого считывания, иначе проверка в Академии и меня бы приговорили к мучительной казне. Поэтому я не боялась того, что Райан сможет разгадать его…
Или сможет? Кто этих пустынников знает? Не обладая магией, они же как-то умудрились запечатать сырую силу в его татуировку. Вдруг и остальное он тоже может?
Как бы то ни было, отступить сейчас я просто не могла.
— Хорошо, — я равнодушно пожала плечами и принялась медленно развязывать шнуровку на рубашке, невольно путаясь в узелках.
От взгляда, которым Райан смотрел на мои пальцы, вновь бросило в жар.
Я судорожно сглотнула, достала амулет и застыла, ожидая его реакции. Что он сделает сейчас? Коснётся или нет?
Не коснулся, задумчиво осмотрел его и отвёл взгляд, после чего тихо произнёс, словно обращаясь к самому себе.
— Храбрая, сильная, отмеченная сырой магией и древней силой. Та, что будет спасать других, рискуя собственной жизнью…
— Что? — прошептала я и задержала дыхание, всматриваясь в его лицо.
Эти слова… они будто прошлись по моим нервам, пробуждая чувства, о существовании которых я даже не подозревала.
— И я узнаю её, как только загляну в серые, как грозовые тучи, глаза, — продолжил он и поднял взгляд.
— Райан, — выдохнула я, теряясь.
— Ты же хотела знать, что мне предсказал учитель перед отъездом?
— Нет, то есть, да… Я не знаю, — несчастным голосом произнесла в ответ. — Всё слишком запуталось.
— Понимаю. Прячь медальон, Лика, ты мне расскажешь всё, когда будешь готова.
После чего развернулся и ушёл, оставив меня столбом стоять во дворе.
Как же мне хотелось догнать его, прижаться к груди, почувствовать защиту, которой так не хватало всё это время. Как же я устала быть сильной. Никогда не думала, что скажу такое, но я действительно устала.
Сейчас я как никогда понимала маму. Дикая и неприступная, она в своё время разбила немало сердец и отвергала любые ухаживания, предпочитая собственную независимость. Пока в её жизни не появился отец.
— Ты так похожа на меня, милая, — шептала мама той ночью, которая изменила мою жизнь. — Такая же гордая и сильная. Прости отца, он погорячился и скоро отойдёт.
— Он не должен был так поступать.
— Лика, отец любит тебя. Но и тут я не могу с тобой не согласиться. Он не должен был на тебя давить, ещё таким образом. Запомни, дочка, — она нежно обхватила моё лицо руками и ласково поцеловала в лоб, после чего прошептала. — Ты обязательно встретишь его. Того, с кем сможешь почувствовать себя слабой и беззащитной.
— Я не хочу этого. И сама могу за себя постоять, — зло выдавила я и вырвалась из её рук.
Обида всё ещё душила меня, не давая нормально мыслить. И мама туда же. Почему она не понимает?
— Знаю, ты сильная, — грустно усмехнулась мама. — Но иногда надо быть слабой и только в руках любимого мужчины. У тебя всё впереди, милая.
… Догнать и рассказать. Обо всём. О том, как сбежала из дома три года назад, как меня вскоре поймали и только помощь Мии спасла от неминуемого наказания. Рассказать о большой и шумной семье, о братьях, о долине…
Но что будет, если он не поймёт? Ведь это так страшно, когда тебя отвергают.
Обхватив себя за плечи, я задрожала, прогоняя наворачивающиеся слёзы. Нет, сейчас не время об этом думать. Надо держать оборону и спасти Дарена — это первоочередные задачи. А остальное подождёт.