Тем временем, побродив по двору, бандиты вернулись в машину и завели мотор.
– Теперь за мной, быстро.
Настолько быстро, насколько это позволял мой огромный живот, я промчалась вдоль стены, обогнула основное здание, потом жилые постройки и, наконец, юркнула в дом, где жили монахини. Анри открыл боковую дверь, и мы вошли в просторную светлую комнату. У распахнутого настежь окна, спиной ко мне, в инвалидном кресле сидел Егор. Я прислонилась к дверному косяку и зарыдала. Голова кружилась, пол уходил из-под ног, а в висках стучало одно слово «Живой!».
– Ты можешь поколотить меня, Гор, но я привёл её.
Мальчик стоял в центре комнаты, широко расставив ноги, и, сжав кулаки. Мой муж медленно развернул кресло. Я похолодела. Левую щёку пересекал уродливый шрам, а в смоляных волосах появилась седая прядь.
– Ты? Зачем? Но как?
Не помня себя, я бросилась к своему мужчине и, упав на пол, обняла его за колени.
– Какой же ты дурак! Как ты мог подумать, что будешь мне ненужным! Ведь я люблю тебя, я чуть сама не умерла. Если бы не ребёнок…
Сильные руки гладили меня по волосам. Я чувствовала знакомое тепло и не верила, что всё это происходит на самом деле. Анри исчез, оставив нас наедине.
– Васька! Этого не может быть… Я же уже всё решил для себя и не собирался воскресать. Ждал новых документов, хотел в тёплые страны податься. Зачем я тебе такой?
Я подняла заплаканное лицо.
– Какой? Беспомощный, сломленный и раздавленный? Нет. Такой мне точно не нужен. Где мой муж, сильный и беспощадный? Даже волк, попавший в капкан, отгрызает себе лапу и идёт охотиться дальше. Я хочу дать тебе силу и уверенность. Я хочу видеть тебя прежним.
Егор печально улыбнулся и немного отъехал назад.
– Прежним? Посмотри на меня. Я беспомощный инвалид с изуродованным лицом. А ты молодая красивая женщина. У тебя вся жизнь впереди.
Меня накрыла злость. С трудом поднявшись, вытерла влажные глаза.
– А ты меня спросил? Ты хоть знаешь, что после взрыва я каждую ночь рыдала, что я не могла ни есть, ни пить, что я молила о смерти, как об избавлении. Ты хоть знаешь, что я загружала себя работой, лишь бы переключиться, а, попав в квартиру, раз за разом проживала тот ужасный день? Ты хочешь, чтобы я сошла с ума окончательно? Если я стала тебе безразличной, ты бы мог подумать о сыне.
В доказательство моих слов, малыш внутри вытянулся так, что мой живот поплыл влево и вверх.
Егор зачарованно смотрел на меня.
– Вась, подойди, пожалуйста.
Я сделала два шага навстречу и закрыла глаза, когда он положил обе руки на убежище нашего сына и прижался ко мне колючей щекой.
– Вась, он двигается. Кажется, он пнул меня пяткой.
Осторожно протянув руку, я погладила гриву чёрных волос.
– Я люблю тебя, Егор! Я найду лучших врачей, тебя поставят на ноги. Я буду заставлять тебя заниматься до седьмого пота, терпеть боль и разочарования, но ты будешь ходить. Верь в это, как в это верю я.
Подняв глаза, я увидела на стене свой портрет, написанный Ван Гогом.
– Анри притащил?
Муж кивнул.
– Знаешь, этот портрет давал мне силы жить. Я думал, что однажды смогу вернуться в Россию, и хотя бы со стороны взглянуть на тебя.
– Какой же ты дурачок. ― Я опустилась на кровать. ― Лучше давай подумаем, как вывести тебя отсюда. За нами хвост увязался, аж из самого Парижа.
– Вообще-то я планировал на корабле.
– А теперь, когда жаркие страны отменяются?
– И теперь так можно. До Питера доберёмся, а там уже встретят.
Я задумалась. Смогу ли в таком состоянии вынести морское путешествие? Но, с другой стороны, расстаться с мужем даже на минуту я не могла. Что ж, если суждено родить малыша на палубе, пусть будет так.
Достав сотовый, набрала номер Раисы.
– Как молодой любовник? ― подруга явно потешалась.
– Великолепен. Но мне нужен твой муж.
– Ага, ещё и моего мужа захотела?
– Передай Косте, я нашла то, что искала. И ещё. Нас преследуют те же люди, которые пытались поджечь детей.
Раиса перестала веселиться и вскрикнула. Дошло, наконец, что и её злоключения не закончились.
– Где ты? Мы подъедем. Куда?
Я тяжело вздохнула.
– Рай, пакуй чемоданы. Нужно вернуться в Россию вместе. Там подумаем, как отрубить гидре голову. А то её щупальца что-то не заканчиваются.
– Да-да, ты права. Я немедленно свяжусь с Коста. А… о… о том, что ты нашла… это не шутка?
– Это чудо, Рая, самое настоящее чудо!
Егор свёл брови.
– К чему такая спешка?
Я подошла к мужу и положила ладонь на его широкое плечо.
– Не хочу опять быть виноватой. Мне кажется, за мной следят, и там, в Москве, и тут, в Париже. Как считаешь, обнаружив, что мы с Анри соскочили по дороге, не возьмут ли убийцы за жабры таксиста, а тот не выложит ли точные координаты? Думаю, ночью тут появятся гости. А подставлять ребят и сестёр как-то не хочется. Мы посоветуемся и Андреем Григорьевичем, вычислим заказчика и нанесём удар.
Егор рассмеялся.
– Слушай, если, не дай Бог, с нашим Крёстным Отцом что-то случится, ты сможешь возглавить империю.
– Ха-ха-ха, очень смешно. Сделаю наколку во всю спину и фиксы железные вставлю.
Присев перед мужем на колени, ощупала его голени.
– Проблема с ногами или с позвоночником?
– С ногами. Нервы какие-то перебило. Хорошо, хоть не оторвало.
– Я слышала, нервы восстанавливаются, точнее, от порванного участка начинают идти ответвления, коллатерали, которые со временем смогут выполнять функции основного ствола.
Егор усмехнулся.
– Но зато, дорогая, с остальными функциями у меня всё в порядке. Даже не знаю, обрадует ли это тебя или огорчит.
Огорчит? Вот же дурак! Облокотившись на поручни кресла, медленно встала. Боже! Какая я всё-таки толстая и неуклюжая. Подвезла мужа ближе к кровати, а сама щёлкнула дверной щеколдой.
– Тебе помочь?
Егор отрицательно покачал головой, перенося свой вес на руках.
– Что ты надумала? Мы же даже не поместимся здесь вдвоём.
Медленно, я подошла к мужу и потянула за пояс спортивных брюк.
– Вась, остановись, ну не здесь же!
– Здесь и сейчас.
Егор застонал, а я устроилась рядом и прошлась языком от пупка вниз, стягивая с мужчины трусы.
Муж схватил меня за руку.
– Стой. Тебе же это не нравилось. Я же обещал.
– Мне не нравилась грубость и насилие. А, что касается ЭТОГО, знаешь, между мужем и женой такое иногда случается.
Я провела языком по всей длине возбуждённого достоинства. Егор перестал сопротивляться, откинулся на подушки и застонал. Помогая себе рукой, сжимая губами, я увеличивала темп и амплитуду. Не ожидала, что и сама получу море удовольствия от процесса. Было так сладко ласкать любимого мужчину, наблюдая, как он выгибается всем телом, как мышцы пресса напрягаются, а на груди появляются крошечные бисерины пота. Егор сжимал мои волосы, то отстраняя, то притягивая к себе. Ещё мгновение, и он взорвался, наполняя мой рот терпкой жидкостью. Я старательно глотала, боясь захлебнуться. Мышцы мощного торса расслабились, и я рискнула поднять голову и посмотреть мужчине в глаза.
– Вась, ты вернула меня к жизни.
Дотянувшись до губ мужа, я нежно поцеловала его.
– Это ты вернул меня к жизни, любимый!
Вертолёт нашего друга приземлился прямо во дворе Приюта. Телохранители Костаса перенесли Егора, а я тепло простилась с мальчиками и сёстрами.
– Если сможешь ― прилетай в Москву. ― Шепнула Анри, за которым вечером должен был прибыть отец.
– Смогу, Васили! ― он обнял меня и подтолкнул к вертолёту.
Час назад Егору привезли новые документы. Это было хорошо. Теперь мы могли покинуть страну легально на частном самолёте семьи Эвофиади.
– Где дети? Где свин? ― осмотрев салон, поняла, кого не хватает.
– Эта неразлучная троица всё ещё греет спинки в Афинах. Кстати, и вам, дорогие, не плохо бы слетать к морю. ― Раиса держала меня за руку, пока железная птица набирала высоту.
– К морю? Это хорошо. Это просто замечательно. Вот с делами разберёмся, сына родим, и сразу к морю. Да, Егорушка?
Мой муж хмурил брови. Вынужденная беспомощность его раздражала.
– Что ты передала Даре?
Я хищно улыбнулась.
– Заметил? Ладно. Послание для бандитов.
– Но зачем?
– Ох, эти мужчины, ― вздохнула Раиса. ― Для того, чтобы приют не распотрошили, разыскивая тебя, Георгий Андреевич. Даже я сообразила.
– И что ты написала, жена?
– Что мечтаю встретиться с ними в Аду. Отгадай, чей адрес дала?
– Отца.
– Точно.
– Значит, по прилёту начнём рыть окопы? ― Коста тоже развеселился.
– И обдумывать план наступления.
Полёт до Москвы длился без малого три часа. В Шереметьево нас встречала колонна чёрных Джипов. Вот теперь я дома!
Глава 33
Даже не думала, что Кощеево Царство станет для меня родным. Но, заняв спальню на втором этаже, вдруг осознала, что дело не в стенах и не в мебели. Дело не в том, где ты живёшь, в каком городе, в какой стране, на какой улице. Мой дом находился рядом с мужем. И дворец, и шалаш, я приняла бы с равной благодарностью.
С нашим появлением огромное угрюмое поместье ожило и преобразилось. Хозяин наплевал на все болячки и сбежал из клиники. Куда девались приступы? Хотя ингалятор с гормональным препаратом свёкор носил, как и положено, в кармане. Ваньке было велено вернуться в родовое гнездо, куда он и явился с телохранителями и милой девочкой Дашей, с которой познакомился пару дней назад. Вот такой он, Иван! Далее прибыли мои родители, которых принудительно заставили покинуть собственную жилплощадь. А с учётом Раисы, Косты и их охраны, набралось больше тридцати человек. Словом, Кощеево царство взбодрилось, встрепенулось и, получив путёвку в новую жизнь, рвануло в светлое завтра.
Но всё же, посреди радости, вызванной таинственным воскрешением Егора, чувствовалось некое напряжение. Мужчины готовились к войне. Вот только кто был врагом? Это предстояло выяснить. Логачёвы ломали голову, кому могла понадобиться такая партия бриллиантов, откуда она взялась у Могола и на что способен таинственный покупатель. Ясно было одно. Человек, пролетевший с брюлликами, был серьёзным, как англичанин, богатым, как арабский шейх, и хитрым, как пронырливый ирландец. Словом, он был русским. Сомнений не было. И то, что он лихо разделывался со своими оппонентами, зачищал свидетелей, говорило само за себя. Мистер Х в силе и связях не уступал самому Кощею. А ведь Логачёв в определённых кругах пользовался определённым авторитетом. Его боялись и уважали. Но сейчас те самые круги разводили руками, мол, рады бы помочь, да нечем. Кощей рвал на себе волосы. Одного сына он лишился по вине Могола, второго чуть не потерял.
– Эх, надо было пытать козла этого, кожу с него сдирать. Вот же гадство, лёгкую смерть словил!
Не желая находиться в стороне, я пыталась крутиться около Логачёва-старшего. Подслушивала, подсматривала, словом, добывала информацию, как могла. Мой нездоровый интерес мужскими делами не остался незамеченным. Свёкор старался уйти от меня подальше, разговаривая по телефону, или, прикрывая трубку рукой, кивал в сторону лестницы.
– Марш к мужу, хватит ухи греть!
Ухи! Если бы моя матушка-филолог услышала про «ухи», то её собственные свернулись бы в трубочку.
Отец нашёл по своим каналам хорошего травматолога, который с большой радостью, которую неизменно вызывали в людях Михей и Колян, переселился в наши чертоги. Теперь домочадцы дружно подбадривали Егора, заставляя терпеть боль от массажей и физиопроцедур.
– Боль ― это хорошо, ― повторял Айболит, как прозвали за глаза доброго доктора. ― Значит, дистрофические изменения в мышцах не наступили, и не все нервные окончания утрачены.
Две недели Егор вгрызался в подушку и выл, когда эскулап вкручивал иглы в определённые точки, подключая те самые иглы к источнику постоянного тока. Я всегда была рядом, хотя чувствовала боль мужа, как свою собственную.
Ночью мы лежали, обнявшись. Егор играл с сыном, легонько щёлкая пальцем по моему животу, получая чувствительные толчки в ответ, а, когда, устав от баталий, малыш засыпал, муж вспоминал обо мне.
– Вась, я даже не представлял, как можно заниматься любовью с беременной женщиной.
– Понимаю. Я превратилась в уродливую толстуху!
– Дурёха! Ты очень красива, и красота твоя стала глубже, мудрее, основательней. А грудь аппетитнее. ― Егор улыбался, втягивая в рот потемневший сосок.
– Вам бы только сиську побольше. ― Я шутливо отталкивала мужа, а он вновь прижимал меня к себе.
– Давай же, малышка, покажи, как ты меня любишь.
И я показывала, как позволяло мне моё неуклюжее тело. Я упивалась любовью, пытаясь запомнить каждый миг, и неизменно благодарила судьбу за то, что она вернула мне самое дорогое. Я попросила свёкра купить мне икону. Вот только зря послала чёрта в Храм Божий. По дороге автомобили обстреляли. Это было начало войны. Логачёв озверел и утроил охрану. Теперь посты патрулировали поместье круглосуточно, а на вышке дежурил снайпер. Я сильно переживала, ведь до родов оставалось слишком мало времени, а мне хотелось лечь в больницу, где были все специалисты и современное оборудование. Мой всемогущий родственник пообещал, что притащит всё оборудование вместе с персоналом в свои владения, но это было уже слишком.
Словом, я решила взять решение вопроса в свои руки. И первым делом позвонила Маринке.
– Васька? Привет, ты где? Чего потерялась?
– Привет, дорогая. Прости, столько всего произошло…
– Это да! Я ведь в Москву перевелась.
– Поздравляю. Может, встретимся?
– Давай. Я в семь освобожусь. Говори, куда подъехать.
Вспомнив, что являюсь невыездной, тяжело вздохнула.
– Мариш, я бы в гости тебя позвала, да только тут чёрная дыра какая-то. Все входят, никто не выходит. Если не боишься, записывай адрес.
Подруга только хмыкнула.
– Я не боюсь, только вот думаю, Кощей не обрадуется.
– Будет повод топор войны закопать. Ему самому помощь нужна, всем нам.
Маринка минуту раздумывала.
– Ладно, приеду. Отгулов чуток поднакопила, хоть пообщаемся!
Предстояло самое трудное ― предупредить свёкра, что в наш девственный терем нагрянут менты. Андрей Григорьевич воспринял новость стойко, я бы сказала, философски, рассудив, что и менты люди, и все мы под одним Богом ходим. В общем, когда приехала Маришка, встретили её, как родную, мамиными кулебяками и фирменной Кощеевой наливкой. Проговорив ни о чём целый час, я повела подружку в отведённые ей апартаменты.
– Короче, подруга, дела такие. ― Маришка прошлась по комнате, а я уселась в кресло и превратилась в слух. ― Хлодок из СИЗО сбежал.
– Ты о мэре Междуреченска?
– О нём, родимом.
– И как такое могло быть?
– В нашем городе могло быть и не такое. Но вот, что мне выяснить удалось. Наш достопочтимый отец города имел очень непростые связи. И на все отмытые денюшки из городской казны покупал якутские бриллианты. Мы за эту ниточку дёрнули… Мама моя дорогая, сколько дерьма посыпалось. Так вот. Пришло время цацки обратить в хрустящее купюры, рокировочку сделать, так сказать. Понимаешь, когда дело касается подкупа должностных лиц, деньги, они как-то надёжнее.
– И?
– Могол вёз товар, когда его пристрелили. Покупатель аванс-то выплатил, ну на дорожные расходы. А тут такой облом.
– И что теперь?
– Прихвостни Холодка землю носом роют, мэр прячется от покупателя, полиция с ног сбилась.
– А версии есть?
Маринка упала в кресло напротив и широко улыбнулась.
– Не знаю почему, но мне кажется, что ты мне сможешь помочь, а я помогу тебе. Рассказывай всё, только очень подробно.
Глава 34
Егор сидел в кресле и руководил процессом.
– Михей, у тебя что, косоглазие? Не видишь, что левее дырку сверлить нужно?