— Я не могу говорить об этом, — пробормотала я, забирая Бейли из рук брата и усаживая его к себе на колени.
Я откинула пряди прекрасных светлых волос Бейли с его пухлого лица. Он свернулся калачиком у меня на груди и прижался к моей шее. Я почти забыла, какой он был теплый и мягкий. Почти забыла запах его детской присыпки и молока, которое он пил. Бейли так сильно вырос за эти два месяца. Я скучала по брату. И понимала, что могла пропустить все оставшиеся дни его жизни.
Пока я находилась здесь, то старалась не позволять мыслям о братьях и дыре, которая образовалась в моем сердце, поглотить меня. Теперь же вся печаль и одиночество, вызванные разлукой с ними, переполнили меня эмоциями.
Бейли вытащил большой палец изо рта и уставился на меня.
— Не плачь, Ривер.
Я подавила рыдание и наклонилась, чтобы поцеловать его в лоб.
— Ничего не могу с собой поделать. Я так рада вас видеть.
Он закрыл глаза и прижался носом ближе к моей груди, стиснув в кулачках мою рубашку. Я крепче обняла его, прежде чем сосредоточиться на Гейдже.
— Как у вас дела?
Он откинул назад прядь своих светло-песочных волос. Локоны стали длиннее с тех пор, как я видела брата в последний раз. Его карие глаза были встревожены из-за меня, а веснушки на щеках и носу стали более заметны из-за загара.
— У нас все хорошо, — ответил он.
— Лиза и Асанте хорошо к вам относятся?
— Да, мы в полном порядке, честно. Мы скучаем по тебе.
Я положила руку на его щеку.
— Я тоже очень по вам скучаю. Вас хорошо кормят?
Гейдж откинулся назад и развел руки.
— Разве я выгляжу так, будто голодаю?
— Похоже, ты даже немного прибавил в весе, — призналась я.
— Десять фунтов, — гордо заявил он. — Благодаря работе Асанте в качестве охранника и еды, которую нам обещали, когда увозили тебя, у нас даже остаются излишки, поэтому мы часто раздаем пищу нуждающимся.
— Здорово, — с трудом выдавила я, сглотнув комок в горле. По крайней мере, хоть что-то хорошее вышло из моего уезда. Я поцеловала Бейли в макушку, когда он тихо засопел. — Как она?
— Так как мы больше не заботимся о ней, то ей приходится чаще выходить на улицу. Несколько раз я видел ее в городе, но не стал разговаривать. Впрочем, мало кто контактирует с ней, — Гейдж сразу понял, кем была «она». Наша мать, та самая, которая сдала меня в надежде получить какую-то выгоду. К счастью, она лишилась и своих детей, и то, что хотела выудить.
— Она все равно никогда толком не общалась с людьми, — заметила я.
— Сейчас она стала изгоем, потому что сдала собственного ребенка, — в голосе Гейджа звучали стальные нотки, и я впервые осознала, насколько он повзрослел. В мое отсутствие Гейдж превратился в мужчину. Его голос изменился и стал более глубоким, а над верхней губой появились светлые волоски.
— Я так горжусь тобой, — прошептала я.
Он немного отстранился.
— За что?
— За то, каким ты стал, за то, что ты заботишься о Бейли, за то, что ты был моей опорой.
— Я был бы достоин твоей гордости, если бы помешал им забрать тебя. В итоге ты оказалась той, кого они искали?
Я взглянула на Шакса. Демон едва заметно покачал головой.
— Я не могу говорить об этом, — пробормотала я.
Гейдж посмотрел на демона, стоящего в отдалении, и наклонился ближе.
— Как насчет тебя, здесь с тобой хорошо обращаются?
— Я в полном порядке.
Его пристальный взгляд пробежался по мне.
— Ты сильно похудела.
— Мы много тренируемся. Поверь, еды здесь хватает на всех.
Я сдержалась и не прикрыла ладонью свою шею, когда глаза брата остановились на исчезающих отметинах, ведь если бы я это сделала, то лишь усилила бы его любопытство.
— Это что… укусы?
У меня закружилась голова, когда я попыталась придумать какой-нибудь правдоподобный ответ.
— Ах, нет… это уколы. Именно так они прививают нас.
Я не сумела определить, купился он на это или нет, так как его глаза были прикованы к моей шее.
— Ривер…
— Правда, я в полном порядке, — я взяла его за руку и крепко сжала. — Каждый день я узнаю что-то новое, у нас есть много еды и теплый кров. Я бы предпочла быть дома с вами, но сейчас это не реально.
— Почему они позволили нам прийти сюда?
— Не знаю.
— Что не так с этой стеной? Что происходит, раз они так не хотят, чтобы мы видели и знали о другой стороне?
Меня не удивило, что Гейдж сразу определил самую суть дела, он всегда был умным.
— Я не могу обсуждать что-то подобное, Гейдж. Пожалуйста, не спрашивай меня об этом.
Брат выпятил челюсть и недовольно сжал губы.
— Нам выделили не так уж много времени.
— Да, не много.
— Ты когда-нибудь сможешь вернуться?
— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы это произошло, — поклялась я. — Чего бы это ни стоило.
Я не смотрела на Шакса, когда давала обещание. Я боялась, что он снова отрицательно покачает головой. Но если я каким-то образом переживу это путешествие в Ад, то воссоединюсь со своими братьями, чего бы мне это ни стоило.
— Расскажи, что происходит в городе, как у всех дела. Есть ли какие-нибудь новые сплетни? — спросила я. — Чем ты занимаешься?
Он подвинулся ближе ко мне, прижавшись плечом к моему плечу. Гейдж начал рассказ о том, что происходило в городе, и о том, что он стал чаще встречаться с девушкой по имени Вишенка. Я заметила интерес между ними еще до того, как меня увезли. Гейдж положил голову на мое плечо, подавил зевок и продолжил повествование. Я обняла его и прижала к себе, когда его голос стал еще более приглушенным.
Я думала о том, что брат повзрослел, но продолжал прижиматься ко мне как когда-то в детстве. Пока бушевала война, я лежала ночью без сна, обнимая его и молясь, чтобы мы дожили до утра. После войны Гейджа мучили кошмары. Он часто просыпался среди ночи и приходил ко мне в комнату. Он знал, что лучше не обращаться к нашей матери.
Когда ему исполнилось восемь, я иногда просыпалась и слышала, как он плачет по ночам, так как решил, что уже слишком взрослый, чтобы забираться ко мне в постель. Насколько мне было известно, ему все еще снились кошмары, но Гейдж прекратил говорить о них после рождения Бейли и стал закрывать дверь спальни. Он был полон решимости быть сильным, старшим братом для Бейли.
Я подняла голову и уставилась в потолок, борясь со слезами, навернувшимися на глаза, когда ощутила теплое дыхание братьев на своей коже и вдохнула их знакомые, любимые ароматы. Все это организовал Кобаль. И хоть он привел сюда все семьи тех, кто уезжал завтра, я знала, что он сделал это для меня. Я никогда не смогу как полагается отблагодарить его.
Склонив голову, я прижалась щекой к голове Гейджа. Я старалась не засыпать, ведь то немногое время, что у нас оставалось, пролетело бы слишком быстро, но сон все равно утащил меня в свои глубины.
***
Кобаль
Стоя в одном из коридоров, ответвляющихся от столовой, я наблюдал, как Ривер подбежала и обняла своих братьев. Самый младший протянул к ней руки и с нетерпением перелез в ее объятия. Тот, что был постарше, улыбнулся и обнял ее. Уголки моих губ дрогнули от ее смеха и радости в глазах.
Такая редкая, такая мимолетная улыбка. Мне казалось, что с тех пор, как я видел ее в последний раз, прошли месяцы, а не дни. Ривер больше не улыбалась мне, а рядом с людьми у нее и вовсе не было причин это делать. Они почти не разговаривали с ней, большую часть времени пытаясь игнорировать.
Ей было очень одиноко здесь. Я никогда не задумывался об этом, пока не увидел слезы, наполняющие ее глаза при виде братьев. Редкие веснушки на ее носу стали более заметны в резком свете, как и шрам в углу правого глаза. Шрам, который она получила в детстве из-за инцидента с рыболовным крючком. Полированное ожерелье из морских раковин, которое она всегда носила, сияло в свете ламп над головой.
Ясный фиолетовый цвет ее глаз мерцал, заставляя их ярко выделяться на фоне загорелой кожи и черных как смоль волос. Мой жадный взгляд пробежался по ее округлому лицу и гордому подбородку, чтобы запомнить выражение настоящей радости. Многие не посчитали бы ее красивой, хотя на самом деле Ривер была прекрасна. Для меня она была самой великолепной женщиной в мире. Я бы отдал все, чтобы дарить ей подобное счастье каждый день до конца ее жизни. Вместо этого я собирался разлучить ее с семьей, чтобы втянуть в бесконечный кошмар, который она, возможно, не переживет.
Это был единственный способ спасти нас всех. К тому же Ривер была намного сильнее, чем думала. Она уже выстояла против мадагансев и ревениров. Выдержала недоверие и уединение, с которыми столкнулась в лагере. Приняла все, что я давал на тренировке, а затем и в моей постели.
Я был полон решимости проявлять нежность, пока был внутри нее. Ривер была смертной, а я не хотел причинять ей вред, но она никогда не позволяла мне сдерживать себя и приняла мою метку, мои притязания и мой ненасытный аппетит с рвением, которое более чем соответствовало моему. Я никогда не верил, что найду свою избранную, и уж точно не ожидал, что она окажется смертной дочерью Люцифера, моего злейшего врага. Но Ривер несла в себе нечто большее, чем я когда-либо мечтал увидеть в избранной. Вот только она выбрала жизнь без меня.
Я должен был уйти и дать ей свободу, о которой она просила, но не мог. У меня не было выбора, Ривер должна была остаться со мной. Я был единственным, кто мог защитить ее от нависшей над нами угрозы, а Ривер, возможно, была единственной, кто был способен положить конец царству ужаса Люцифера.
Люциферу уже удалось сломать одну из печатей Ада. Если у него получиться разрушить еще больше, пока врата открыты, то никакая стена не сумеет удержать ужасы, живущие в аду, подальше от человеческой расы.
Я не мог позволить Ривер вернуться к ее прежней жизни, так как с действующими вратами та не продлится долго.
Кроме того, Ривер принадлежала мне. Сейчас она злилась на меня, и я понимал, что плохо справился в случае с женщиной, которая пыталась убить Ривер, но когда я увидел, как Эйлин бросилась на нее с ножом, то отреагировал так, как должен был, убив человека. Ужасное выражение забрызганного кровью лица Ривер, пока она смотрела на меня так, словно впервые видела, навсегда запечатлелось в моем сознании. Я ненавидел этот взгляд и то, что именно я стал его причиной.
Если бы я мог что-то изменить, то все равно убил бы ту женщину, но сделал бы это в гораздо более уединенной обстановке вдали от Ривер и человеческих глаз. Как бы мне это не нравилось, но теперь мы были частью человеческого мира, значит, я должен был считаться с их мировоззрением. Никто из них не воспринял смерть той женщины хорошо.
После инцидента люди стали исключительно недоверчивы к демонам, а особенно ко мне. Вот почему я попросил Мака собрать здесь все семьи, а не только родню Ривер. Первоначальный план состоял в том, чтобы привезти к стене лишь братьев Ривера, но потом мы решили собрать остальные семьи в знак доброй воли и чтобы напомнить солдатам, за что они сражались. Мне не нравилось нянчиться с низшим, чрезмерно чувствительным человеческим видом, но я бы делал это снова и снова, лишь бы видеть сияющее выражение лица Ривера.
Я верну ее, но не стану извиняться за убийство Эйлин. Это было необходимо. Рано или поздно Ривер придет в себя, она была обязана это сделать. Я надеялся, что это произойдет раньше, а не позже, так как не думал, что сумею вынести более долгую разлуку со своей избранной.
Каждую ночь я лежал без сна, слушая, как она спит, и вдыхая ее запах. Я мучил себя воспоминаниями о том, каково это быть внутри Ривер и крепко прижимать ее к своей груди во время сна. Я больше не мог этого выносить, поэтому последние две ночи спал на земле недалеко от палатки. Снаружи я не слышал ее вздохов, пока она ворочалась в беспокойном сне.
Мне казалось, что она вернется в мои сны, но этого так и не произошло, хотя я всегда грезил о ней. Я не знал, было ли это связанно с тем, что она полностью закрылась от меня, или с тем, что она отгородилась от всего после встречи с Люцифером.
Я положил руки по бокам металлической двери, ведущей в столовую, и выпустил когти, которые вонзились в бетонную стену, наблюдая, как Ривер сидела в углу со своей семьей. Они склонили головы близко друг к другу, пока нетерпеливо разговаривали. Цвет кожи братьев сильно отличался от самой Ривер, но я видел некоторое сходство во всех их чертах. То, как они наклоняли головы или махали руками во время взаимодействия между собой, делало их очень похожими. Самый маленький, Бейли, насколько я помнил, сжал ее рубашку в своих крошечных кулачках и закрыл глаза.
Вот так будет выглядеть Ривер, укачивая наших детей. Она будет дарить им любовь, светясь от радости, как и своим братьям. Я так сильно хотел этого, что задрожал от желания, но затем вспомнил, что она велела мне убираться из ее жизни. Мои когти проделали дыры в стене. Осколки бетона упали к моим ногам, громко ударившись о плитку. Я хлопнул ладонями по стене и отвернулся.
Я изо всех сил старался взять себя в руки, пока шел по коридору к Маку, Бейл и Корсону. Этот демон снова вставил чертовы серьги себе в уши. Я с трудом подавил желание сорвать безделушки.
— Как все проходит? — поинтересовался Мак.
— Кажется, люди счастливы, — если честно, я смотрел только на Ривер. — Спасибо за то, что все устроил.
— Ты был прав. Встреча поможет им довериться вам, а вы как раз нуждаетесь в этом для того, с чем столкнетесь в будущем.
— Как отреагируют люди в лагере, когда узнают, что здесь произошло сегодня ночью? — спросил Корсон у Мака.
— Без сомнения, они будут недовольны, — Мак вздохнул, — но, по моему мнению, все уже поняли, что не всегда могут получить то, что хотят. Если сегодня все пойдет хорошо, я распоряжусь, чтобы еще несколько семей были приглашены для кратких, контролируемых визитов. Будущие свидания будут происходить по другую сторону стены с меньшими группами, но такие встречи с семьями помогут укрепить моральный дух.
— Если мы добьемся успеха, то, возможно, больше не будет смысла охранять стену, — заметила Бейл.
— Верно, — согласился Мак.
— Итак, у нас все готово к отъезду? — поинтересовался я.
— Готово, — быстро ответил Мак.
— Хорошо, — я прислонился к стене, желая дождаться утра тут, но через полчаса обнаружил, что снова бреду прочь. Шакс был внутри, наблюдая за Ривер, но я не мог удержаться, чтобы снова не увидеть ее улыбку. Стоя перед дверью и смотря на Ривер, я чувствовал, как тоска пронзает мои внутренности.
Глава 4
Ривер
— Ривер, — я подняла голову и зажмурилась из-за тусклых солнечных лучей, проникающих сквозь окна кафетерия. Тепло у моей груди заставило мое сердце забиться быстрее. Я посмотрела на Бейли и Гейджа, уютно устроившихся в моих объятиях. — Нам пора уходить.
Слова Шакса заставили меня сосредоточиться на нем. Я старалась не плакать, крепче обнимая братьев. Гейдж пошевелился, а Бейли прижался губами к моей шее, согревая мою кожу своим дыханием. Я не успела насладиться встречей с братьями, а нам было пора снова расставаться. Может, на этот раз навсегда.
Я едва сдерживала рыдания.
— Мне пора уходить, — прошептала я, когда Гейдж поднял голову с моего плеча.
Его глаза наполнились слезами. Он сморгнул их и прикусил дрожащую нижнюю губу.
— С нами все будет хорошо. Я позабочусь о нем, — пообещал брат.
— Я даже не сомневаюсь, — я стиснула его руку и на мгновение прижалась лбом к его лбу. — Я сделаю все, что в моих силах, чтобы снова увидеться с вами.
Я попыталась оторвать от себя Бейли, но он крепко обнял меня за шею. Его ресницы защекотали мою кожу, когда малыш распахнул глаза.
— Нет! — закричал он, когда я снова попыталась отстраниться.
— Мой вонючий жучок, вам пора уходить, — выдавила я. — Мы скоро снова увидимся.
Я поцеловала и обняла Бейли, прежде чем Гейдж забрал его.
— Нет, нет, нет! — запротестовал Бейли.
Его крики, пронзающие мое сердце, ранили гораздо сильнее, чем любые вопли ревениров. Мое горло сжалось, из-за чего стало трудно дышать. Бейли замахал руками и попытался высвободиться из объятий Гейджа. Шакс отошел от нас на несколько шагов к столу и уставился на одну из боковых дверей.
Расправив плечи, я наклонилась и поцеловала Бейли в макушку.
— Все будет хорошо, Бейли. Я буду всегда любить тебя.