— Ничего конкретного, все это на уровне подозрений. Я с Иоле говорил на эту тему, ей тоже показалось, что в глазах этого мужчины притаилась какая-то драма, и впоследствии это подтвердилось рассказом одного общего друга. Но рассказом весьма поверхностным, ничего толком не раскрывающим. И как вытащить наружу его историю, я не знаю.
— Хочешь использовать драму, чтобы заставить его оставить в покое Каролину?
— Ты догадлива.
— Будь осторожен. Твоя дочь может возомнить себя Великой Спасительницей, способной залечить его раны. А он потом все равно вернется к своей жене.
— Жены вроде нет.
— Тогда почему же ты противишься? Ну, кроме того, что он старый. Для нее, — уточнила Эмма, но я уже скривился. — Да не обижайся ты! В качестве парня восемнадцатилетней девчонки правда старый.
— Я противлюсь именно этому! — сказал я, оставив ее реплику без комментария. — Он использует ее, а потом пойдет своей дорогой. Что у них может быть общего? Он взрослый мужик, а она девчонка. У нее в голове одни дискотеки, тусовки и — иногда — будущие экзамены. А что в голове у него, я понятия не имею.
— А Каролина, конечно, пригрозила тебе, что если только ты попытаешься их разлучить, она уйдет из дома?
Я воззрился на Эмму большими глазами.
— Тебе Дами что ли рассказал? — догадался я мгновением позже.
— Дами? Нет, с ним я ни о чем подобном не говорила. Это лишь мое предположение. И, судя по всему, я угадала.
— Именно. — Я обреченно вздохнул.
Эмма в задумчивости потерла кончик носа, а потом поинтересовалась:
— А что натворил Элио? — наконец спросила она.
— Переспал с какой-то спортсменкой. Он даже имени ее не знал. А теперь она нашла его в фэйсбуке и сообщила, что на пятом месяце.
— Прелесть какая! — Ее реакция была точь-в-точь как моя. — А ребенок стопроцентно его?
— Я тоже думал об этом. Кто знает? Надо анализы делать, наверно…
— Не наверное, а точно надо.
— Сейчас? Или подождать до родов?
— Не знаю… — Эмма растерянно пожала плечами. — Что вообще вы собираетесь делать, если ребенок Элио?
— Эмма, я понятия не имею! Понимаю, что жениться на незнакомке крайне глупо, но бросать собственного ребенка — бессердечно. Дурацкая ситуация! — сердито бросил я.
Эмма одарила меня странным взглядом, впервые я видел такую мрачную тень в ее глазах.
— Это точно… Ладно, только не дави на сына. Ему тоже нелегко, понимаешь? Да, ошибочка вышла. Да, серьезная. Но теперь надо решать проблему, а не капать ему на мозги и давить на чувство вины. И потом, может, результат анализа снимет вопрос. Главное — не прессуй ребенка. У него и так проблемы с учебой, а тут еще и это. Он пока не вышел из нежного возраста, может еще больших глупостей натворить.
Я сосредоточенно сдвинул брови.
— Откуда в тебе столько познаний относительно воспитания детей? — спросил я с любопытством.
Эмма несколько мгновений неприлично пристально меня рассматривала. Она будто сканировала мой мозг, раздумывая, стоит ли отвечать на этот вопрос откровенно или все же соврать. Я приподнял бровь. Любопытство во мне уже полыхало.
— Вообще-то я мать девчонки в штанах с крайне колючим характером.
— Да ладно?! — округлил я глаза и в шоке уставился на нее. — Откуда ты ее взяла?
— Ты не в курсе, откуда дети берутся? Мне вот птица большая на подоконник подкинула, — без тени улыбки поведала Эмма.
— На подоконник? Какая экстремальная птица-почтальон. Потому и дочь такая.
— Угу.
— Почему же ты скрывала этот факт? — Моему изумлению не было предела.
— А что ты хотел? Никто не желает брать на работу молодую женщину, потому что она может внезапно уйти в отпуск по уходу за ребенком, и работодателю придется платить ей впустую. Никто не желает брать на работу молодую маму, потому что она может внезапно уйти в отпуск по уходу за заболевшим ребенком. А женщину в возрасте и с опытом тоже никто не хочет брать на работу, потому что у нее уже заскорузлый мозг и несовременный взгляд на вещи. Скажи мне на милость, когда нам работать и как вообще найти работу?
Я прыснул со смеху.
— Думаешь, только вам так сложно с работой? В Италии в принципе крайне сложно найти работу, если не иметь нужных друзей и родственников, — заметил я, отсмеявшись. Я вспомнил, как сам в свое время мыкался в поисках работы, пока не нашлись знакомые в области архитектуры. До этого я так и подрабатывал официантом.
— Нам, женщинам, и родственники с друзьями не помогают… — пробурчала она.
— Да, но ты не боишься, что теперь я тебя уволю за обман? — спросил я с доброй иронией.
— Ни капельки. У нас с тобой куча совместных проектов и полтора года искренней дружбы. Ты без меня не справишься, — заявила Эмма, не смутившись.
Я не переставал изумляться.
— Давно меня так не удивляли, как это сделала сейчас ты. Я даже не знаю… Может, не стоит тебе верить?
— Я тоже не могла поверить, что ты отец троих детей, одна из которых — официальная невеста нашего Дамиано. Когда я это услышала, то дар речи потеряла и сидела с открытым ртом, как удивленная сова.
— Хотел бы я видеть твое лицо, — снова рассмеялся я, а Эмма руками развела. — И кто раскрыл мой секрет?
— Не знала, что это секрет… Дамиано.
Хм… Не знал, что они так много и тесно общаются…
— Послушай… Но ты еще и замужем? — продолжал я допытываться до истины.
— Нет, — коротко ответила Эмма, давая понять, что на эту тему она не намерена распространяться.
— Вообще, это несправедливо! Ты знаешь все о моей жизни, а я даже не знал, что у тебя есть ребенок! — произнес я с ноткой обиды.
— Не потому, что я не доверяла тебе. Просто мне нужна была работа, а я не могла знать наверняка, возьмешь ли ты меня, если я признаюсь, что у меня есть дочь. Я хотела зацепиться за это место, доказать тебе, что могу быть хорошим сотрудником, не менее надежным, чем любой из твоих мужчин-архитекторов. Я тебе доказала, нет? Настал момент раскрыть правду.
— Твоя дочь не болела целый год? Или… как ты управлялась? Сколько ей вообще лет? — вопросы посыпались из меня, как из рога изобилия. Я на время даже отвлекся от своих проблем.
— Болела. Моя мама домохозяйка, она с ней и сидела. Дочери семь лет, она учится в школе, зовут София, характер ужасный. Как у меня.
Я в очередной раз рассмеялся.
— Не такой уж у тебя и ужасный характер…
— Я просто повзрослела и научилась вести себя по ситуации. А в детстве родители мучились со мной. Отец до сих пор припоминает мне, сколько раз в месяц мама ходила к учителю, к директору. Я была непокорная хулиганка.
— Занятно…
— Дочь отомстила мне за родителей. Теперь я хожу к учителям…
— Хм… Получается, и Элио отомстил мне… — почему-то подумал я. — А отец Софии где пребывает? — Я смело и настойчиво посмотрел Эмме в глаза.
— Он не знает о ее существовании, — призналась Эмма после некоторого раздумья.
— То есть как?
— Это был курортный роман. Ошибка, как у твоего Элио. Только я не смогла его найти. Правда потом я встретила его на том же курорте. Он уже был женат. И меня не узнал.
Я смотрел на свою ассистентку с глубоким сочувствием, прекрасно понимая, как тяжело ей было. Особенно морально.
— А ты мне когда-нибудь поведаешь, почему растишь детей один? — спросила Эмма тихо.
— Откровенность за откровенность? — хмыкнул я грустно. Эту тему я ненавидел и почти ни с кем не обсуждал, хотя все очень жаждали поговорить о моей личной жизни. — Когда родились двойняшки, моей жене предложили поехать в Японию. Она работает в одной международной компании, и предложение это было очень заманчивым, сулило сумасшедшую карьеру. Я не имел никакого желания ехать в Японию И был против того, чтобы она увезла туда детей. Думал, это ее остановит. Но я ошибся. Она уехала.
— И больше не возвращалась? — В голосе Эммы звучало крайнее изумление.
— Поначалу часто прилетала на выходные, благо денег ей там платили целую кучу. А потом… стала прилетать все реже и реже. Погрязла в работе, — сказал я отрывисто, пытаясь скрыть неприязнь.
Да, я испытывал к матери моих детей именно неприязнь. У меня в голове до сих пор не укладывался ее выбор. И ее дальнейшее поведение. Только я всегда душил в себе это чувство, чтобы дети не заметили, все-таки это их мать.
— Так вы все еще женаты?
— Нет, конечно! Она давно вышла замуж за другого. Японца.
— Ах… И дети есть?
— Да. Она родила ему сына.
— Ты все еще любишь ее?
— Издеваешься? — насмешливо посмотрел я на Эмму. — Мои чувства погасли, едва она сделала выбор не в нашу пользу.
— Однако ты смелый мужчина… — Эмма подарила мне восторженный взгляд. Меня эти взгляды женщин, когда они узнавали, что я один, без жены, вырастил троих детей, крайне смущали. А Эмма пояснила свое восхищение: — Большинство мужчин не противились бы тому, чтобы жена увезла детей на другой конец планеты, и наслаждались бы свободой… А ты остался один с тремя детьми…
— Все-таки они мне не чужие, Эмма! Шесть лет я растил Иоле и не мог представить, что буду видеть ее раз в год. И потом, я не считал правильным, чтобы моя бывшая жена увезла детей в другую культуру за тысячи километров от родного мира… Может, это была моя эгоистическая ошибка…
— Ты в самом деле жалеешь?! — удивилась Эмма. — Дети упрекали тебя?
— Нет. Но я лишил их матери.
— Ты?! По-моему, мать сама выбрала такой путь.
— Двоякая ситуация. Ведь я мог бы поехать за ней, зная, как важно для нее это карьерное продвижение, и мы, может быть, смогли бы сохранить полноценную семью. Но я не захотел уезжать из Италии, не захотел отпускать детей, и в итоге они выросли без матери.
— Не знаю, не знаю… Она тоже могла бы выбрать дом и полноценную семью. Мать, для которой карьера оказывается важнее семьи и детей, которая способна бросить все и уехать за тридевять земель, вызывает у меня негативные чувства. Неприязнь, скажем так.
Я полностью разделял мнение Эммы. Но никогда не говорил детям ничего плохого о матери. Особенно было сложно, когда двойняшки спрашивали после ее коротких прилетов в Италию, почему она снова уехала, почему не живет с нами? Мне приходилось зажать в кулак свои истинные чувства, отрицательные преимущественно, и невозмутимо отвечать, что она не может оставить работу. Иоланда же, напротив, никогда подобных вопросов не задавала. Вообще мало спрашивала о маме…
Помню. как она грустила в первое время, когда ее мать уехала. Может быть, поэтому она так увлеченно взялась помогать мне с двойняшками: чтобы заглушить свою тоску. Я правда ни разу не видел ее плачущей, лишь замечал, что иной раз она с отрешенным печальным взглядом смотрит в пространство. Сердце мое сжималось до боли. Я даже предложил ей как-то полететь к маме в гости. Но она повисла на моей шее и сказала, что не может бросить меня одного. Девчонке было всего восемь лет, а она вела себя, как подросток.
Она так ни разу и не летала к матери в Японию. Двойняшки летали, а она нет. Я боялся, что они останутся там, но они вернулись и заявили, что дома лучше. А Иоланда категорически отказывалась от поездки. И вообще, всегда оставалась холодной к матери, в отличие от двойняшек. Для них мать была почти чужой женщиной, ведь им и года не исполнилось, когда она уехала, а они довольно тепло общались с ней. А Иоланду она все-таки растила почти семь лет, но моя девочка, казалось, не пылала к ней любовью… Трудно порой понять загадочную детскую душу…
Глава 19
Я сидела на диване, зажав в руке телефон и раздумывая над заданием папы. В моей голове зрел диалог, который помог бы мне выяснить необходимую информацию, и я мысленно в десятый раз прокручивала его. По правде говоря, звонить или писать Кристиану мне не очень хотелось. Не хотелось, чтобы он возомнил, будто я жажду общения с ним. Особенно после его возмутительного поцелуя! Но я уже вошла в роль Мисс Марпл и вознамерилась оправдать это сравнение.
Наконец, я решилась и набрала его номер. Он ответил сразу, будто ждал моего звонка.
— Чао, Ланда-Панда! Счастлив слышать тебя!
— Я по делу, Крис, — сразу остудила я его пыл, хотя звучание и тембр голоса Кристиана породили бархатную дрожь в моем теле.
— Счастлив быть тебе полезным, — с не меньшим воодушевлением сказал Кристиан. — Что я могу сделать для тебя?
— Не для меня, а для одной моей знакомой, с которой я только что встретилась. Случайно разговорились о путешествиях. Она хочет куда-нибудь съездить, но никак не может найти подходящее предложение. Если бы она подъехала к тебе в офис, ты смог бы помочь ей?
— Ланда, я сейчас не занимаюсь этими делами и почти не бываю в офисе Перуджи.
— То есть как?
— Мой начальник поручил мне один из новых офисов. Конкретно — тот, что в Фолиньо. Но я не с клиентами работаю, а больше организационными вопросами занимаюсь.
Мамма мия, как все просто оказалось! Я не могла поверить в удачу!
— Ох… — только и произнесла я.
— Но твоя подруга может прийти к любому из моих коллег в Перудже. У нас классная команда, любой окажет ей профессиональную помощь. Я даже не знаю, кого рекомендовать, у нас все сотрудники замечательные.
— Хорошо, я передам ей твои слова, — сказала я, а сама задумалась: это ведь только половина дела! Надо же выяснить, бывает ли в офисе Джорджо, а то, может, он тоже пропадает на филиалах! — Значит, вы с начальником теперь больше другими объектами заняты?
— Да. Там еще надо наладить работу, а в Перудже все налажено.
— Странно… Я всегда думала, что на каждом объекте должен присутствовать начальник. Вдруг возникнут спорные вопросы? У нас так однажды случилось, и начальник сам приходил разбираться, — нещадно лгала я.
— Физически мой начальник по большей части находится в Перудже. В Ареццо у него есть заместитель. А в Фолиньо… — Кристиан тяжело вздохнул. — В Фолиньо он хотел бы назначить меня на руководящий пост. Теперь я изобретаю, как мне доучиться год и получить диплом.
— Понимаю, — посочувствовала я.
— Слушай, Панда, я вскоре снова буду в Орвието…
— Что-то ты зачастил, — заметила я с сарказмом, а у самой все задрожало внутри.
— Мы встретимся?
— Не знаю, Крис. — Я должна была бы категорически отказаться, но отчего-то не смогла. Ругала себя за эту слабость, но не могла ей противостоять.
— Ланда-Панда! — воскликнул он с упреком. — Почему ты постоянно оказываешься, будто я предлагаю что-то непозволительное?! Всего лишь пообедать вместе.
— Крис, я ведь не только дома от безделья маюсь, знаешь? — возмутилась я. — Если я не буду занята, тогда увидимся! — добавила я с раздражением. Во мне и так шла тяжелая внутренняя борьба, а он только усиливал искушение.
— Хорошо! — согласился он радостно. — Я отправил тебе запрос в друзья на фейсбуке.
Только не это!
— Я там редко бываю! — возразила я чрезмерно горячо.
— О да! Лишь вчера, очень редко, — иронично хмыкнул Кристиан.
И тут я вспомнила, что моя страница была открытой, я только личные фотографии не делала общественным достоянием, а как раз вчера я делилась каким-то постом…
— В самом деле… — кисло пробубнила я.
— Ладно, Панда, к сожалению, вынужден прервать разговор, меня ждет клиент. Спишемся в фэйсбуке. Целую! — и отключился.
На душе у меня было радостно и тяжело одновременно, и эти противоречивые чувства изматывали! Кристиан вернулся в мою жизнь, как забытый летний бриз после зимы. Хотя нет, дурацкое сравнение! После какой зимы, если в моей душе давно царила самая настоящая поздняя весна с ее цветением, теплом, буйством красок, птичьими трелями и предвкушением лета! Скорее он вернулся в мою жизнь как забытая буря чувств. Ветер трепал мой парусник, все сильнее натягивал тросы… И мне следовало для безопасности сложить парус. Это было бы разумно и логично, но мне так нравилось, как он неистово хлопал на ветру и рвался в открытое море, зная, что тросы крепки. Мазохизм чистой воды…
— Дами, ты помнишь, что завтра мы идем на обследование? — напомнила я вечером, когда мы после ужина удалились в нашу спальню. Дамиано скривился, будто проглотил таракана. — Ты так нервничаешь, что я чувствую себя тиранкой. Если хочешь, давай я все отменю! — вспылила я.