— Как-то это не очень по-еврейски, стол за счет заведения.
— Цитируя младшего Мештера, отвечу, что они венгерские евреи, а «это таки разница».
Макс по привычке взял себе имбирный эль, а Оля, по совету Самсона, — вишнёвый Хугарден. Идея напиться сразу как-то ненавязчиво перетекла в русло расслабления и балдежа. Болтали обо всем: о работе, Германии, дайвинге, потенциальных ухажёрах Оли. Но к концу второго часа их зависания в «Стаут и Ко» разговор все равно вернулся к теме, настойчиво накрывающей всю повестку дня.
Макс очень ждал поездку в Хайфу. Было предчувствие приближающегося облегчения от того, что там, впереди, был человек, способный решить проблему, нависшую над семьёй Савельевых. Макс верил, что все будет хорошо. Однако перспектива путешествия в Израиль омрачалась и очень значительно: там неизбежно встретятся две разные стороны его жизни. И если за вежливость и понимание Жени он не волновался, реакция родителей, особенно отца, ввергала его в ужас.
Оля не разделяла его опасений.
— Да ну, Макс, ты перегибаешь, по-моему. Твоим родителям вообще не до того будет, обоим: папе — из-за лечения, маме — из-за папы. Ну и, я так думаю, вы ж достаточно разумны, чтобы не целоваться у них на глазах.
— С кем это ты тут целоваться собрался, а, Макс? — кресло рядом с Савельевым отъехало от стола, и Самсон уселся между ребятами. — Не, если с Олей, то на здоровье, я брату не скажу.
— Разочарую вас, товарищ Мештер, но я с чужими мужиками не целуюсь. А Макс вообще моногамен как лебедь, — Оля подмигнула Максу и потянулась за стаканом.
— Да с этим понятно все, кто бы сомневался, — Самсон махнул на Савельева рукой и повернулся к Оле, лучезарно улыбаясь. — А вы, мадам, не можете меня разочаровать никоим образом. После того, как на свадьбе вы переговорили мою тётю Лауру, я ваш поклонник на веки.
Все трое рассмеялись. Сцена со свадьбы очень живо стояла перед глазами и обещала войти в анналы истории семьи Мештер.
— Просто твоя тетя немного ошиблась с дозой допинга и вместо «чуть-чуть недо» у нее вышло «слегка пере». В итоге стал заплетаться язык, а русские скороговорки, уж не обессудьте, я знаю все-таки лучше.
— Кто спорит, мадам, кто спорит, — Самсон галантно склонил перед девушкой голову и посмотрел на улыбающегося Макса. — Женя мне сказал уже, что вас ожидает свадебное путешествие на землю обетованную. Ну, свадебное с оговоркой.
Оля поперхнулась пивом.
— Нормально ты так цель их поездки оговоркой назвал, ну да, прям на остров Баунти ребята едут.
— Тссс, женщина, ты ничего не понимаешь. При всем моем уважении к родителям Макса… Да, и пусть все у папы твоего хорошо будет, в чем я не сомневаюсь, потому что от Шиммона больным еще никто не уходил… Ээээ, так, о чем я? Оля, блин, вот зачем мужчину перебивать, он и без твоей помощи ни хрена не оратор, — Самсон почесал затылок, вспоминая, что хотел сказать. В это время к нему подошла официантка и что-то проговорила на ухо. Бросив ребятам «я сейчас», Мештер ушёл за девушкой. Оля рассмеялась и покачала головой.
— Это ж надо, два брата и такие разные. По-моему, все то время, которое Женя молчит, Самсон болтает, двойную норму выполняет, что ли?
Макс улыбнулся.
— Ну зато тосты на свадьбе у Самсона были самые ржачные.
— О да, особенно тот, про старых морщинистых супругов с виагрой. Интересно, в кого он такой? На отца не похож вроде. Может, его цыгане-скоморохи подкинули?
— Я слышу все! — кресло снова скрипнуло и Самсон, садясь, посмотрел на Олю с притворной укоризной. — Стыдно, дамочка! А я еще хотел тебя на свидание позвать. Так вот, я вспомнил.
Мештер обернулся к Максу, старательно игнорируя опешившую от такой наглости Олю.
— При всем уважении к твоим родителям, важнее всего здесь — именно твой настрой. Им, ясное дело, не просто будет. Если еще и ты будешь смурной и в трауре, так что про них говорить? Поэтому давай улыбайся, люби мужа и заряжай всех позитивом. Женька тебя во всем поддержит, даже не сомневайся.
— Да если бы я в Жене сомневался. От него я в последнюю очередь подставы жду. Вернее, не жду вовсе, не смотри так на меня, я оговорился. Просто… — Макс вздохнул и сделал из стакана большой глоток под пытливым взглядом двух пар глаз.
— Ну? Что просто? — кажется, они даже спросили это одновременно.
— Я знаю своих родителей. Им мой выбор в жизни не то, что поперёк горла, он вообще вне их системы координат. Отец Женю иначе, как «этот Мештер» и не называл никогда. Понятное дело, Женя этому значения не придавал, так то было, пока они в разных странах находились. Сейчас они в пределах десяти метров окажутся. И если отец не удержит себя в руках и наговорит дерьма в его адрес… Я не знаю, как он это воспримет.
Это и в самом деле очень беспокоило Макса. Он привык к тому, что дорогие ему люди были дороги ему отдельно друг от друга. Что будет теперь, когда красная тряпка окажется прямо перед быком, да еще и он, как тореро-самоубийца, кокетливо ей перед носом у зверя помашет.
— В школе Жене очень один парень нравился, — Самсон откинулся на спинку кресла и задумчиво посмотрел перед собой. — Если я помню правильно, это вообще первый раз был, когда он так откровенно запал. Рисовал его имя везде, в раздевалке задерживался подольше, если Крис там был, мог смотреть, не отрываясь, пока перед носом не помашешь. Вот, а парень этот непонятный, ни да, ни нет, вроде и улыбался Женьке, а вроде и мимо равнодушно проходил. Короче, брат все больше западал и страдал безответно. А потом его тетрадка с вензелями вокруг имени Криса кому-то не тому на глаза попалась. Ну, в Германии школьники как везде, злые, а эти еще и гомофобно настроенные. Ну, короче, начали Женю подкалывать. Прохода не давали. Я хотел пойти накостылять, он запретил, сказал, всех все равно не завалишь. Сам разберётся. А главная проблема была в том, что это все — дружки Криса этого были, они вместе тусили по вечерам в парке, я видел много раз. Крис, сука, взял и отстранился, типа, не при делах. А Женю задирают. Месяц, наверное, так было. Он всегда умел абстрагироваться и не реагировать, я так не могу. И вот сижу я дома как-то, с температурой, балкон открыт, слышу голоса, выхожу и вижу картину маслом: стоит мой брат посреди улицы, а его толпа этих упырей окружила. Думаю, все, надо нестись вниз, спасать.
Самсон замолчал и, сглотнув отсутствующую слюну, потянулся за бокалом Макса. Тот молча подвинул к нему пиво.
— Сильно ему тогда досталось?
Самсон поперхнулся.
— Кому? Жене?! Да знай я, как все будет, сам бы этих идиотов отогнал, ради их же блага. Мой младшенький бросил сумку на землю и предложил самому смелому напасть. Ну ясное дело, самый здоровый на него и попер. А Женя с собой вечно струны для гитары таскал. Ну и когда этот на него замахнулся, Женька руку ему заломал и струной в три оборота обмотал. Тот от боли так орал, я думал, весь дом сбежится. Эти струхнули сразу, а Женя к парню наклонился и что-то прошипел. Струну отвязал, взял сумку и ушёл. Больше его не то, что не трогали, обходили за километр. А Крис вообще из школы ушёл. Так-то…
Самсон снова приложился к бокалу. На этот раз голос подала Оля.
— А что он парню-то тому сказал? Не знаешь?
— Знаю. Я его об этом первым делом и спросил. А Женька ему сказал: «Не думай, что я слабак только потому, что не отвечаю. Просто ты дорог Крису». Макс, это я к тому, чтобы ты понимал: он очень сильный и он очень терпеливый. И ради любимого он может выдержать очень многое. Так что не стоит его недооценивать. Что бы твой отец ему ни сказал, Жене хватит разума и чувства к тебе, чтобы это проигнорировать.
Молчание, повисшее над их столом, почти зазвенело торжественностью, но тут к Самсону снова подошла официантка с вопросом. Мештер застонал.
— Боже, пошли мне уже администратора нормального, ну не могу я каждый раз бегать парламентером между залом и кухней! Матвей ушёл в отпуск за свой счет, падла, а потом уволился, опять я один.
— Хочешь еще пива? — Оля протянула Мештеру бокал с лукавой улыбкой. Тот поморщился.
— Стань лучше моим администратором.
— Да легко. Если ты мне зарплату в восемьдесят косарей положишь.
— Ээээ… — Самсон наклонился к ней и театрально поиграл бровями. — А, может, натурой возьмёшь?
Макс не мог вспомнить, когда в последний раз так смеялся.
========== Глава 6 ==========
Багажная лента медленно ползла по кругу, катая последние бесхозные чемоданы. Макс брал с собой только ручную кладь, так что оставалось забрать багаж родителей. Чемоданы выползли в зал в самом конце, Макс быстро подхватил бордовый мамин и скромный чёрный, отцовский. Юрий Михайлович от помощи отказался, так что Макс пошёл вперед к выходу с бордовым чемоданом, периодически оглядываясь на идущих следом родителей.
Израиль встретил их приветливо, двадцатиградусным теплом и солнцем. Даже через окна аэропорта было видно, что зима в Хайфе благодатная. Но Максу было не до того. Проведя много часов бок о бок с родителями, он впервые заметил, как тяжело кашляет отец: сипло, с хрипами, приступом. От сухого воздуха в самолёте ему было трудно дышать. А еще он нервничал. Это ощущалось во всем: в резких движениях, односложных ответах, в общем настрое. Людмила Филипповна все время была начеку, предлагая мужу то воду, то таблетки, то просто отвлекая разговором. От того, что с Максом отец беседы избегал, становилось тошно. Просыпалось подлое и неудобное чувство вины, что вот он, рядом, а ничего сделать не может. Но Макс списывал свои ощущения на дорогу и ожидание.
По прилёту в Хайфу легче не стало, наоборот, прибавилась еще и нервозность. Когда Макс вывел телефон из авиарежима и увидел сообщение от Жени, в котором сообщалось, что он ждет их у выхода из здания аэропорта, руки сами собой начали дрожать. Было страшно, и это бесило. Жутко, до трясучки. Ну какого хрена так переживать? Нормально все будет, в конце концов, они по делу сюда приехали.
Женя, стоявший за колонной у дверей в светлых джинсах и футболке, был какой-то насмешкой над холодом, из которого они прилетели. Улыбка на лице мужа тут же вытеснила из головы Макса все дурные мысли и ему стоило большого труда не броситься вперед и не поцеловать Женю там же, у колонны. Но Макс еще не настолько был самоубийцей. Вместо поцелуя он просто крепко обнял Женю, зная, что тот все поймёт правильно.
— Как долетели? — Женя сжал плечо Макса и посмотрел ему за спину, туда, где в двух шагах остановились родители. — Здравствуйте.
— Мам, пап, это Женя Мештер. А это мои родители, Юрий Михайлович и Людмила Филипповна.
Макс смотрел, как мама нервно улыбнулась на приветствие зятя и бросила испуганный взгляд на мужа. Тот не выдал ни единой эмоции на лице, но Женю это не смутило, и он протянул руку. Юрий Михайлович едва заметно сжал челюсть, однако игнорировать простую вежливость не стал и быстро пожал протянутую ладонь.
— Пойдемте, машина на парковке. Сумку давай, неудобно же, — и, забросив Asics Макса на плечо, Женя повел их в сторону стоянки, где их ожидал взятый в аренду Renault Duster. Пока шли до машины, Женя непринуждённо говорил о погоде в Хайфе, о ценах на бензин, о прекрасном средиземноморском воздухе. Ни к кому конкретно он не обращался, в ответ получал только реплики Макса. Машина оказалась недалеко, чемоданы были загружены, синий багажник захлопнут, чета Савельевых разместилась на заднем сидении, Макс сел рядом с Женей спереди. Машина вырулила со стоянки и двинулась по шоссе 22 в сторону центра Хайфы. Уже через несколько минут справа открылся потрясающий вид на море, и Макс так залюбовался, что забыл спросить мужа о том, куда они едут. Но Женя его опередил.
— Клиника доктора Миллера недалеко, почти у самой набережной. Я уже виделся с дядей, он ждет нас завтра с утра. А пока я предлагаю посмотреть жилье. Сначала хотел отель снять, но Шиммон посоветовал квартирные дуплексы недалеко от клиники, по цене выгоднее и намного комфортнее. Я снял один на втором этаже, это две отдельные квартиры, с двумя комнатами и санузлом, соединяет их только общая кухня. Мне показалось, там очень уютно, — Женя бросил взгляд в зеркало заднего вида, но, видимо, не очень ждал, что на его монолог сзади последует какой-то ответ. Макс поспешил нарушить тишину.
— Слушай, ну отлично звучит, готовить самим можно. А с магазинами что?
— Рынок и супермаркет на соседней улице, так что все удобно. Для тебя, кстати, рядом есть физиотерапевт, ты же процедуры так и не доделал, как с Бали вернулся.
Макс не удержался от улыбки на эту заботу, но ответить ничего не успел: голос отца прозвучал негромко и бесцветно.
— Позвольте узнать, сколько мы должны вам за все удобства?
Сказал, как приговор зачитал. Макс прикусил щеку изнутри от досады и покосился на Женю. Отец явно даёт понять, что быть в долгу у Мештера он не желает.
— О, прошу вас, не думайте об этом. Здесь вы гости, и мы рады быть вам полезны.
Женя повернул голову к Максу и подмигнул. И как же значительно он произнес это «мы», явно подразумевая себя и Макса вместе. Вежливо, доброжелательно, но предельно ясно даёт понять, какое место они занимают в жизни друг друга. Сволочь любимая. Макс даже зажмурился от удовольствия.
Отец ничего на это не ответил, лишь фыркнул и отвернулся к окну. И, судя по всему, Людмила Филипповна решила исправить нелюбезность мужа.
— Спасибо вам большое, Женя, мы очень благодарны.
До конца поездки в машине царило молчание, благо ехать было всего пятнадцать минут. Здание, в котором располагался снятый Женей дюплекс, казалось совсем новым, от набережной его отделял парк с фонтанами и синагога XV века. Сложно было представить себе более живописное место. И квартиры тоже порадовали. Светлые, просторные, обставленные просто, но удобно, ещё и каждая со своим отдельным выходом к лифту. На кухне стояла вся необходимая техника, даже кофеварка была. В квартире, расположенной справа, Макс обнаружил в комнате сумки с вещами, которые привез Женя.
Родители не возражали против того, чтобы остаться и отдохнуть, парни же отправились в супермаркет за продуктами. Выйдя на улицу, Макс не удержался и притянул к себе мужа для поцелуя.
— Ты все шикарно обустроил. Колись, дорого вышло?
Женя потерся носом о скулу Макса и хитро улыбнулся.
— На самом деле не особенно, здание принадлежит Шиммону, так что цену он установил мне минимальную. И это я настоял, чтобы заплатить за жилье, он-то вообще сначала от денег отказался. Но я решил, это совсем наглость будет, учитывая, что мы за лечение не платим.
И тут Женя врезался в шедшего впереди и внезапно замершего мужа.
— Не понял. То есть как это, не платим за лечение?!
— А вот так. Шиммон заявил, что с родственников он денег брать не будет принципиально, у него у самого отец от того же заболевания чуть не умер, давно уже, так что Шиммон — фанат своего дела. Мы договорились, что я оплачу только препараты. Если тебе от этого легче, на это пойдет твоя зарплата.
— Да, мне определённо легче, — Макс усмехнулся.
— Ладно, пойдем быстрее, еще ужин готовить, да и надолго твоих оставлять не стоит.
— Ты прости, пожалуйста, отца. Ну сам понимаешь…
— Ой, все, прекрати. Он же на меня с топором не бросился, значит, нормально все. Ему сейчас вообще будет не до нас. Да и маме твоей.
Что ж, если Женя на другом конце света повторил те же слова, что Оля в баре сказала, судя по всему какая-то истина в них есть.
Закупившись продуктами, они вернулись в свою квартиру, там Макс пошёл в душ, а Женя отправился готовить. Когда же Савельев с полотенцем на плечах и в домашних футболке и штанах вышел на звук гремящей посуды, оказалось, что Женя на кухне уже не один. Людмила Филипповна сидела за столом и сжимала двумя руками чашку с дымящимся чаем. Было видно, что ей очень не ловко оставаться на месте, когда у плиты хозяйничает мужчина.
— Макс, там пиво в холодильнике, салат порубишь, ладно?
Женя почесал лоб о плечо: руки у него все были в маринаде для курицы.
— Женя, ну дайте мне хоть картошку почистить, неудобно так сидеть-то… — Макс подскочил к матери и вернул ее на место прежде, чем она успела встать из-за стола.