— Крис, что ты делаешь? — шептала смущённо, закрывая глаза под нежными поцелуями.
— Мы муж и жена, Лори, и не должны стесняться друг друга, — мурлыкающим голосом соблазнителя отвечал он, продолжая свои ласки.
«Крис! Любимый мой, муж мой, как же хорошо… Но почему так холодно? Мы перекупались в ледяном бассейне?»
Я открывала глаза, но ничего не видела — белая пелена стояла перед ними.
Я вновь закрывала их и чувствовала сначала истому и вожделение, которые овладевали мной все больше, а затем тёплый огонь стал постепенно разгораться внутри меня и согревать. Я вдруг почувствовала маленькие ожеги на своём ледяном теле. Это было больно, как же больно. Я застонала от боли.
Осторожные холодные руки нежно гладили меня, потом почему-то резко становились грубыми и жадно мяли, терзали и крутили меня, переворачивая туда — сюда. Они снова то осторожно оглаживали меня, то терзали. Словно… растирали? Зачем так тереть, словно на мне сантиметровый слой грязи? Стало смешно и я рассмеялась, но вновь почувствовала ласку. Там, где стыдно, и истома скрутила снова. Я застонала, но уже не от боли.
Снова ожоги… нет… это жадные губы на моем теле, но уже не холодные, а теплые и нежные. Везде. Стыдно. Так нельзя. И почему я слышу голос Джейсона? Опять он мне снится?
Каждый сантиметр тела болел и горел, словно с него кожу содрали живьём. Я застонала одновременно от боли и мучительного желания. Почуствовала губы на моих губах. Язык. Горячий. Наглый. Требовательный. Не дает дышать. Наконец, вздохнула. Везде руки, везде губы. И шёпот. Страстный, надрывный.
— Я так испугался, — услышала я, — ты засыпала, замерзала, я так испугался… прости меня.
Я с трудом разлепила замутненные глаза.
— Я обещал тебе… — шептал он.
«Кто это?»
— Я обещал… снова обманул… но нам нужно было согреться, девочка моя, любимая моя… Я хочу тебя согреть… нас согреть. Во мне просыпается огонь. Теперь всё будет хорошо
Мое тело уже горело и хотело, чтобы ласки не заканчивались. Джейсон? Крис? Где я? Как же тепло и сердце уже не ледяной камень внутри каменного тела, а кусочек раскаленной лавы.
Теплые руки, губы, я снова горела и плавилась. Я — огненная лава? Мне странно хорошо и смешно. Нет, я — огненная река, и мы двигаемся навстречу друг другу, две реки, чтобы соединиться в море огня. Это какое-то сумасшествие. Тягучая истома растекалась по телу, словно раскаленная лава, весь мир исчезал куда-то, и оставались только мы в объятиях друг друга. Две огненные реки. Я — огненная Река. И он — Река. И нам было безумно хорошо, тепло и… так горячо. Очень горячо. Жар полыхал во всем теле.
— Прости меня, — вновь услышала хриплый шёпот и тёплые губы накрыли мои.
Поцелуй бесконечный и долгий, жадный и нежный, собственнический и робкий. Я оторвалась от требовательных губ, двигаясь синхронно, выгибаясь навстречу огню, теплу.
Бёдра задрожали, и я хрипло закричала, выжатая словно лимон, обессиленная. Обняла слабыми руками сильное горячее влажное тело и, наконец, совершенно без сил, заснула, больше не в силах бороться с собой.
Все. Покой и защита. Мне тепло и уютно. Как же хорошо.
— Всё будет хорошо, — сквозь сон пробился голос Джейсона, полный облегчения, — теперь все будет хорошо, Лори. Мы выживем. Мы выберемся. Вот увидишь. Спи, любимая моя.
Когда я проснулась, то не сразу поняла, где находилась. Я тихо лежала, прислушиваясь к себе, а потом воспоминания обрывочными рваными картинками неудержимым потоком нахлынули, и я, потрясённая, замерла. Они, словно кирпичики, складно складывались в памяти, и некоторое время от смятения и растерянности я не знала, что думать, как реагировать на то, что случилось, — я поняла, каким образом Джейсон спас меня. Нас.
Джейс крепко прижимал меня к себе, уложив мою голову к себе на грудь. Я крепко обнимала его в ответ. Сверху он накинул на нас тонкое одеяло, а улеглись мы на одежду, разложенную на полу землянки. Я ясно ощутила всем телом, половина которого лежала на Джейсе, что мы оба абсолютно обнажены.
«Пресветлая Богиня, помоги мне!»
Джейс молчал. Может быть, спал. Я тоже молчала. Я приходила в себя и вспоминала, что случилось. Сейчас тоже было очень тепло и уютно, и я понимала, что Джейсон спас меня, нас. Я захотела отодвинуться и посмотреть на него, но он так крепко обнял в ответ, что ничего не получилось. Выходит, он не спал.
— Джейсон, — прошептала я, прижимаясь щекой к его тёплой груди. Его сердце гулко билось прямо подо мной, а ноздри щекотал запах мужского тела, его запах.
— Лори, прости меня, у меня не было другого выхода, — с мукой прошептал он, нежно обнимая меня.
Я завозилась в его объятиях, и он чуть ослабил их.
— Ты, наверное, теперь ненавидишь меня? — глухо спросил он. — Я снова предал твое доверие.
Я приподнялась повыше и заглянула в такие знакомые ореховые глаза. Глаза, которые я любила уже семнадцать лет, и которые сейчас настороженно смотрели на меня, не зная, чего ожидать. Мне было немного странно видеть таким Джейсона. Неуверенным, настороженным и угрюмым. А что я сама чувствовала? Смятение. Стыд. Волнение. Благодарность. И нежность. Да, это была нежность. К нему. Моему…
Он был частью меня, всегда. Перед лицом встало его перекошенное от страха лицо, когда он понял, что я перестала бороться.
Я нежно и не спеша провела пальчиком по его переносице, по красивым нахмуренным бровям, обвела контур твердых четких губ, которыми он нежно тут же поцеловал мой пальчик.
— Нас могло бы уже не быть, Джейсон. Я понимаю это, — прошептала я. — Всех ребят из нашей группы убили… — тоскливо продолжила. — Нас тоже могли за эти дни взорвать, поймать в плен… Мы могли просто утонуть или задохнуться с тобой в Ледяном озере… или замерзнуть от ледяного холода в этой землянке… но ты вчера спас меня… сначала ты тащил меня на себе, я помню… а потом здесь…ведь я отключалась уже, я помню… Я замерзала и умирала. Я понимаю, что у тебя не было другого выхода.
Джейсон очень серьезно смотрел на меня.
— Я дал себе обещание, что оставлю тебя в покое. Я дал его и своей матери, Лори. И если бы был другой выход, я бы нашел его. Но его не было.
— Я знаю, Джейс. Я… — я невольно запнулась, — я верю тебе.
В его глазах тут же появилась огромная благодарность и облегчение.
— Тот день, когда я изменил тебе с Элеонорой, — прошептал он вдруг, — не было дня, чтобы я не проклинал его… не было дня, чтобы…
— Джейс, давай не будем об этом, — прервала я его, положив на губы ладошку. — Не надо — уже ничего не изменить. Просто ты и я … здесь и сейчас. Спасибо тебе. По-моему, ты спас мне жизнь.
Он вдруг так крепко прижал меня к себе, что чуть весь воздух не вышел из легких.
— Я испугался, что ты заснешь и не проснешься, — тихо пробормотал он куда-то в висок. — Никогда еще мне не было так страшно. Никогда я не чувствовал такой беспомощности. Магия не отзывалась, ты отключалась, я сам еле чувствовал своё тело… Я не знал, что делать…
Я крепко обняла его в ответ, почувствовав, как он задрожал от волнения и страшных воспоминаний.
— Родной мой, прости за этот страх… я старалась… я боролась… правда.
Он заключил мое лицо в большие тёплые ладони.
— Я видел, что ты боролась…
А потом надрывно и с болью добавил:
— Скажи, почему я был таким слепым, Лори? Почему я понял, как сильно тебя люблю, только потеряв?
Что я могла сказать на это? Я очень многое могла рассказать, но сейчас было слишком поздно. Да и не нужно. Он был женат, стал отцом, я была замужем и полюбила другого мужчину.
Поэтому я просто сказала:
— Потому что, как и все, ты делаешь ошибки… как мы все.
Какое-то время он внимательно смотрел на меня, потом криво улыбнулся и спросил:
— То, что случилось здесь с нами, это не ошибка?
— Нет, — тихо прошептала я, полностью разобравшись в себе, в произошедших событиях и в его мотивах. — Только не сегодня. Ты спас нас. Иначе мы бы просто замёрзли.
Его рука вдруг перешла ко мне на затылок.
— Люблю тебя, — тихо прошептал он охрипшим голосом. — Как же я люблю тебя… Больше жизни, — он опустил мою голову к себе и осторожно коротко и нежно поцеловал. Я не воспротивилась. Нежность к нему поднималась из самой глубины сердца. Никогда я не видела Джейсона таким открытым, ранимым и искренним. Только в детстве, когда он был маленьким мальчиком, моим другом.
Джейсон запустил пальцы в мои волосы, аккуратно оттянул за них голову, заставив запрокинуть ее, осторожно и нежно прикоснулся губами к ложбинке между шеей и ключицей, на мгновение замер, а затем медленно принялся покрывать кожу поцелуями. Я тоже замерла, растерянная, задрожала, почувствовав, как во мне вновь просыпается желание, а он уже снова приник к губам, требовательно завладевая ими.
Мир закружился, перевернулся с ног на голову, вновь переставая для меня существовать, я вновь теряла себя и страстно отвечала на поцелуй, зарывшись пальцами в жёсткие волосы, тесно прижимаясь обнаженным телом и притягивая его к себе. Я снова становилась огненной Рекой, но…
Но теперь моя совесть завозилась, зашевелилась и, наконец, забесновалась, и меня охватило дикое смятение и паника. Требовательные губы Джейсона жадно целовали, и я позволяла это, отвечая на поцелуй.
Что же я делаю?! Почему я так забылась?! Теперь моей жизни ничего не угрожало, и я все совершенно отчётливо осознавала. Сейчас уже все это было не правильно, и я замерла, застыла каменной статуей в жадных объятиях. Джейсон тоже замер, не отрываясь от меня, не отпуская моих губ, вжимая меня в себя. Я протиснула между нами дрожащие ладони, положив ему на грудь, и уверенно стала отстраняться, а он хватался за меня, словно утопающий.
— Джейсон, а теперь это будет ошибкой и предательством, — прошептала я. — Отпусти меня. Теперь отпусти.
— Лорианна, — умоляюще прошептал он. — Нет…
Соблазн был очень велик. Совершённо обнаженная я лежала в объятиях желанного мужчины, которого любила с детства, который очень хотел меня и, наконец, безумно полюбил, как я всегда мечтала. Мое тело скручивало от желания, а губы требовали его жадных поцелуев. И ведь никто никогда не узнает, что сейчас здесь произойдет между нами. Никто и никогда. И я видела в его горящих умоляющих глазах, что он тоже об этом думает. Он снова жадно обнял меня, привлекая к себе, и понадобилась вся сила воли, чтобы выбраться из крепких объятий, выходит, что до сих пор желанных.
Я с силой стала отталкивать его от себя.
— Нет, больше нет, Джейсон, — твердо шептала я. — Больше никогда ничего не будет между нами. Если ты меня действительно любишь, как говоришь, ты примешь это. Отпусти меня, пожалуйста… если любишь. Я не могу предать Криса…
Мы смотрели друг другу в глаза, и в свой взгляд я вложила всю твердость и уверенность, какую только могла, и на моих глазах его тёплые ореховые глаза потускнели, огонь погас в них. Джейсон отпустил меня, очень медленно разжав объятия.
Я отвела глаза, не в силах смотреть на него, поползла к новой одежде, дрожащими непослушными руками стала надевать рубашку, тёплые колготки, штаны. Джейсон лежал не шевелясь и молчал. Я знала, что если он не примет мою просьбу, что если передумает, то я ничего не смогу сделать против него.
— Джейс, я изменилась и стала другой… — начала тихо говорить. — Сейчас идет война и нужно думать, как выжить и победить врага. Не надо жить прошлым и сожалеть. Ничего не вернуть и уже не изменить. Нужно жить настоящим.
Я не оборачивалась и продолжала говорить, чувствуя напряжение, господствующее в землянке, чувствуя, что я должна говорить, объяснить ему, пока он слушал меня и пока… слышал меня.
— У тебя прекрасная жена, Джейсон. Может быть, ты не хотел ее, но так распорядилась судьба. Элеонора красивая, умная, очень любит тебя и хороший человек. Она родила тебе замечательную девочку. Ты стал отцом, а это очень ответственно, а, когда идет война, на тебе двойная ответственность. Перестань страдать по мне и мучиться… И мучить меня. Отпусти меня. И себя отпусти… от меня… Сегодня были я и ты, мы должны были выжить, так было нужно… Завтра же, если выживем и вернемся к своим, то мы должны забыть обо всем, потому что так надо. Так будет правильно, Джейсон.
Сначала стояла тишина, и я поняла, что он борется сам с собой, что он понимает то, что, если захочет, сил сопротивляться у меня не будет, как и всегда. А потом я вдруг услышала, как он тоже завозился и принялся одеваться.
— Ты права, — услышала я глухой голос Джейсона. — Права во всем. Наверное, пора и мне повзрослеть и начать вести себя, как мужчина, а не как эгоистичный мальчишка. Но ты должна знать, Лорианна… Я люблю тебя. Только позови и я приду.
— Я услышала тебя, — грустно прошептала я.
«Почему все так странно и сложно в жизни? Почему?»
— А теперь мне надо поспать, Лори, — устало проговорил он. — Совсем нет сил, а нам нужно добраться домой.
- Ты не спал? — удивилась я, обернувшись.
— Я боялся, — он неуклюже одевался, не поворачиваясь, слишком большой для этой землянки, — боялся, что усну, а ты вдруг перестанешь дышать. Все время смотрел на тебя… прислушивался…
Я подползла к нему и обняла со спины, прислонившись к ней щекой.
— Джейсон… ты всегда в моем сердце. Был, есть и будешь… Там есть потайная комната для тебя, — я уткнулась лбом в его спину. На миг стало очень больно. — В ней хранятся все воспоминания о нас… о тебе. Там… в этой комнате все стихи, которые я посвящала тебе, — прошептала я. — Помнишь? — спросила в напряденную окаменевшую спину и продолжила тихо:
— Двое жили беззаботно в империи одной,
Он не знал о ней вначале, и она о нем.
Но свершилось как-то чудо морозным зимним днем,
Было ей четыре года, было шесть ему…
С того дня их люди всюду видели вдвоем —
Эти двое были вместе, день за днем,
А встречались им невзгоды, он без лишних слов
За нее в огонь и воду был пойти готов…
— Ты помнишь? — повторила я.
— Помню, — сипло ответил Джейс, повернулся и тоже осторожно обнял меня. Бережно. — Тебе было десять, когда ты их сочинила.
— А тебе двенадцать, — тихо пробормотала в ответ.
— Я в твоём сердце, но не как раньше? — тускло спросил Джейсон.
- Нет, не как раньше, — с болью прошептала я ему в куда-то в грудь, крепче обнимая, чувствуя, как ему больно сейчас и как он нуждается во мне.
- Потому что ты любишь Криса? — мертво спросил он.
- Да, потому что я его жена и очень его люблю, — тихо ответила я. Он должен знать правду.
Джейсон уснул, а я не смогла, достала документы, разорвала печати и принялась читать. Этого нельзя было делать, мы должны были их доставить генералу Резерфорду. Но сейчас стало все равно. Мне нужно было знать, стоили ли эти документы и артефакт тех жертв, которые мы принесли ради их похищения.
А потом я забыла и о Джейсоне, и о холоде, и о том, где вообще нахожусь и почему. То, что я узнала из документов, повергло меня в шок и навсегда изменило меня.
"Настоящим подтверждаю, господин герцог, что после победы над городом-крепостью Зарданом, я официально назначу вас моим наместником в одной из пяти провинций, на которые будет разделена Тангрия. Вы сами выберите провинцию. Это может быть и та, в которую будет входить ваш Зарданский и Верданский округа вашей, а теперь моей империи… Я рассматриваю такую вероятность…
Вы знаете, как активировать артефакт подчинения. Я доверяю вам его… слишком много крови в итоге…
… у вас нет черного артефактора, силой которого можно зарядить его через два месяца, когда он разрядится, поэтому подумайте очень хорошо, если вдруг, не дай Пресветлая Богиня, вы задумали использовать его с пользой для себя, а не для великой Марилии, потому что через два месяца я достану вас и уничтожу…
Ваша идея с Зеленой дорогой мне понравилась. Я оценил ваше рвение … Благодаря ей мы уничтожили и еще уничтожим тысячи тангрийцев и очистили и еще очистим вашу нацию от грязной крови. Теперь тангрийцы соединятся с моими подданными и окончательно очистят свою грязную кровь, так бедную на наличие магии. Единственное "но"… Ваши «зеленые лучи»… Слишком многих подданных Марилии они уничтожили, слишком много вреда принесли моей армии… пусть это и была ваша идея…