Он выглядывает и поднимает свои брови:
– Святое дерьмо, этот чувак выглядит пугающе.
Я вспыхиваю, но ничего не говорю.
– Он может видеть нас здесь?
Я смотрю на Исаака и не могу скрыть глупую улыбку, которая распространяется по моему лицу.
– Мы давно играем вместе; могу я доверить тебе секрет?
Его глаза загораются, и он улыбается, скрестив ноги и глядя на меня.
– Выкладывай, сестра. Ничего не утаивай.
– Я знаю его, – хихикаю я.
Его брови поднимаются, и он показывает большим пальцем в сторону Маверика.
– Чувака байкера?
– Да. Он вроде... помог мне однажды, и теперь он следует за мной и приходит на все мои концерты. Он действительно великолепен.
– Он следует за тобой? – Исаак хмурится.
Я качаю головой и закатываю глаза.
– Не таким образом. Я прошу его приехать.
Половина лжи, но это заставит Исаака чувствовать себя лучше.
– И он тебя вообще не беспокоит? Посмотри на его размеры, Скар. Он огромный. Что если он похитит тебя и заберет на заднюю часть этого байка?
Я улыбаюсь.
– Неужели это так плохо?
Исаак нахмурился и подвинулся немного ближе.
– Да ладно, жизнь здесь не так уж и плоха, верно? Быть самой известной певицей в стране не может быть слишком сложно?
Я поднимаю брови, и он усмехается.
– Хорошо, я заберу это обратно, – он смеется. – Я бы никогда не хотел быть на твоём месте.
– Я люблю петь, не пойми меня неправильно. Я просто устала, наверное. Я хочу знать, каково это снова быть свободной, понимаешь?
– Тур скоро закончится, и ты вернешься на своё ранчо в Денвере со своими лошадьми, и тебе не придётся беспокоиться об этом какое-то время.
– Мы оба знаем, что это неправда, мне нужно подготовить новый альбом. Я буду тратить каждый день на запись, пока мы снова не отправимся в тур. Для меня это никогда не закончится.
– Нет. Я думаю, это не так. Во всяком случае, достаточно обреченности и мрака. Я здесь, чтобы поговорить с тобой об Амалии. Я слышал, ты просила её в группу.
Мои брови сошлись.
– Ты знаешь Амалию?
Его щеки покраснели, и мои глаза широко раскрылись.
– О, черт возьми, Исаак. У вас двоих что-то есть?
– Нет! – говорит он, качая головой. – Она просто... Я видел её игру, и, ну, просто видел её... Она...
– Захватывающая дух.
Он кивает и смотрит на меня.
– Я был бы не прочь, проводить с ней немного больше времени, смотреть, как она играет.
– Должно быть, она нравится тебе, учитывая, что у тебя может быть любая девушка, которую ты когда-либо хотел, без промедления.
– Но не ты, моя сладкая, Скар. Не ты.
Он резко падает на меня, отталкивая назад. Я истерически смеюсь и хлопаю его по груди.
– Ты придурок, Исаак. Отстань от меня!
Он смеется и целует мою щеку.
– Я оставлю тебя в покое, чтобы ты могла продолжить разглядывать своего маленького байкера.
Он подмигивает и отрывается от меня, стоя и глядя в окно. Затем он очень резко начинает махать, словно сумасшедший. Я хихикаю и встаю, выталкивая его из комнаты.
Затем я возвращаюсь к тому, что я делала.
Разглядываю этого великолепного байкера.
Глава 7
– Не нервничай, – говорю я Амалии, пока мы ожидаем прихода Сьюзен, чтобы она посмотрела. У меня есть всего несколько часов до моего концерта, так что это должно быть быстрое представление, но я рада, что менеджер просто даёт мне возможность показать ей, какая удивительная Амалия.
Девушка пересаживается на своё место и смотрит на меня.
– Я не думаю, что очень понравлюсь Сьюзен.
Ее голос мягкий и слегка не в тон, но это только делает ее более красивой.
– Ты ей понравишься, – говорю я, глядя прямо на девушку, чтобы она могла читать по моим губам.
Амалия выдыхает, и мы оба ждём прибытия Сьюзен. Та появляется примерно через десять минут. Когда женщина входит в комнату, ее взгляд устремляется на Амалию, и она секунду смотрит на нее, а затем на меня.
– Я действительно очень занята, Скарлетт. Сделай это быстро.
Мне не нравится, как она разговаривает с нами, но она здесь, и я не собираюсь сейчас спорить. Я смотрю на Амалию и киваю. Она выглядит так, словно потеряет сознание от беспокойства, но все же кивает, и мы начинаем играть. Я пою песню, которую мы обе выбрали. Это мой сингл под названием «Dreamin' blues». Это прекрасная песня, и у нее есть отличный припев для исполнения Амалией. Я играю на гитаре и смотрю, как девушка закрывает глаза.
Она сказала мне, что может слышать, весьма незначительно. Она объяснила, что сражается с пониманием слов, но музыкальные тона она может разобрать немного яснее. Этого достаточно, чтобы знать, где её партии. Я сижу рядом с ней, поэтому она может присоединиться к песне в нужное время. Я начинаю петь и смотрю, как Амалия проводит пальцами по клавишам фортепиано, глаза закрыты, тело расслаблено.
Когда наступает её очередь, девушка начинает играть, а я пою, и у меня опять захватывает дух. То, как она играет... Это невероятно. Так невероятно, что я едва могу понять это. Ее пальцы скользят по клавишам в мягком, но быстром темпе, не отставая от меня. Она запомнила мои песни, выучила их, освоила их. Должно быть, она сделала это до того, как я узнала, что она так хороша.
Если это не преданность делу, я не знаю, что это такое.
Я смотрю на Сьюзен, ожидая угрюмого взгляда, но вместо этого вижу благоговение на ее лице, когда она наблюдает за игрой Амалии. Музыка, которая наполняет комнату, и страсть, стоящая за ней, заставляют даже самого трудного человека остановиться и послушать. Это завораживает тебя. Невозможно пройти мимо, не услышав, не почувствовав, не вдохнув. Я замечаю, как люди заглядывают в зал, некоторые из них входят в комнату, чтобы посмотреть, как играет Амалия.
Когда песня заканчивается, она поднимает голову и открывает глаза, щеки мгновенно краснеют, когда она видит, сколько здесь присутствует людей, наблюдающих за ней. Я устремляю свой взгляд на Сьюзен, и она смотрит на меня.
– На два слова?
Моё сердце немного замирает. Но я смотрю на Амалию и говорю:
– Я сейчас вернусь.
Она кивает, и я встаю, следуя за Сьюзен из комнаты. Когда мы находимся в тихом месте, она смотрит на меня, удерживая мой взгляд.
– Она невероятная, Скарлетт. Ты права. Ты хочешь, чтобы она была в твоей группе?
Я киваю.
– Больше чем что-либо. Я бы также хотела обсудить исполнение некоторых песен только с ней и мной в альбоме.
Сьюзен обдумывает это.
– Этот вопрос можно обсудить, но по одному за раз. Сейчас у нас будет составлен контракт, чтобы привлечь её на последнем этапе тура. Мы можем поговорить об альбоме, когда вернемся домой. Звучит справедливо?
Я кричу и обнимаю Сьюзен, что делаю редко. Она на мгновение напряглась, затем осторожно похлопала меня по спине.
– Спасибо, Сьюзен!
– Мне понадобится несколько дней, чтобы составить контракт, поэтому она не сможет играть с тобой до нашей следующей остановки. Ты согласна?
Я киваю.
– Прекрасно. Это даст ей время ознакомиться с моим списком песен.
Сьюзен кивает.
– Иди и расскажи ей хорошие новости.
Радуясь, я спешу покинуть комнату и направляюсь туда, где ждет Амалия. Я подбегаю и обнимаю её, заставая врасплох. Я начинаю говорить ей, что она с нами, но понимаю, что кричу на её плече, поэтому отступаю и смотрю на неё.
– Она сказала «да». Ты с нами!
Лицо Амалии светится, и она начинает прыгать от радости.
– Правда? – плачет она.
– Правда! Сегодня вечером Сьюзен подготовит контракт, поэтому ты не сможешь сыграть мои два концерта здесь, в Сан-Франциско, но ты будешь участвовать во всех моих следующих.
– Всё хорошо. Большое спасибо, Скарлетт.
– Я также поговорю с ней после концерта о том, чтобы ты ездила с нами на моем автобусе. Если ты хочешь?
Её лицо становится ещё ярче.
– Правда?
– Правда. Мне не помешает новая соседка по комнате.
Она радуется и снова обнимает меня.
– Я так счастлива, – говорю я ей. – Добро пожаловать в мою команду. Мне нужно идти готовиться к сегодняшнему шоу, но, пожалуйста, обязательно найти меня после, и мы можем поговорить обо всем, что тебе будет интересно узнать.
Она кивает, счастливо улыбаясь.
Я возвращаю эту улыбку и покидаю комнату, чувствуя себя просто потрясающе.
И интересно, будет ли Маверик сегодня вечером в толпе?
Моё сердце заполняет радостное предвкушение.
Моё шоу – безумие.
К тому времени, как я заканчиваю, я измотана. Я буду снова выступать завтра вечером, потому что в первую ночь было распродано так много билетов, что они решили сделать два концерта. Маверик стоял впереди, прямо в центре. Я не знаю, как ему удается подобраться так близко, но думаю, что люди уходят с дороги, когда он идет. Маверик такой мощный – любой, кто находится в здравом уме, не встанет на его пути, если у него нет желания умереть. Он смотрел на меня все время, пока я пела, с такой глубиной во взгляде, что мое сердце затрепетало. Приятно было знать, что именно я заставляю его так смотреть. Чувствовать тоже, что чувствовал он, когда смотрел на меня.
Я только что прибыла в свой дом отдыха и нашла свою комнату в самом конце, с большой двойной дверью, выходящей на деревянную веранду. Только для меня. Мир и спокойствие, как раз то, что мне нужно. Я поговорила со Сьюзен после шоу о том, что Амалия поедет со мной на гастрольном автобусе, она была счастлива позволить ей это. Так что я отправила Амалии хорошие новости по смс. Я не смогла найти её после шоу, хотя, как только мы закончили, меня довольно быстро увезли.
Изнеможение охватило моё тело, и я принимаю долгий горячий душ и одеваюсь в удобную пару хлопковых шорт и майку, а затем сажусь на маленькой веранде с чашкой чая и смотрю на огни города. Впервые после концерта я чувствую себя расслабленной. Такое у меня впервые. Обычно я изо всех сил стараюсь расслабиться. Может быть это из-за Амалии, или Маверика, или обоих.
Интересно, придет ли Маверик?
Достаточно ли ясен был намек в моем сообщении? Я написала свой адрес, но не слишком ли это было смело? Что если он придет сюда, думая, что я хочу с ним переспать? Моё сердце начинает бешено колотиться в груди. Честно говоря, будет ли меня волновать, если он действительно так думает? Скорее всего нет. Прошло так много времени с тех пор, когда я чувствовала любую страсть, не говоря уже о романе.
Мое тело согревается при мысли об этом.
Низкий рокот, ужасно похожий на звук мотоцикла, заполняет ночь, он проникает в мои чувства и заставляет все мое тело насторожиться. Я почти ничего не вижу из-за угла своей веранды, но я слышу, как байк тихо останавливается на улице. Подойдёт ли он ко входной двери? Сможет ли он выяснить, где находится моя комната? Боже. Что если он постучит. Сьюзен сойдет с ума. Она легла спать, но у женщины есть люди, которые дежурят в гостиной именно для этого.
Так что никто не может войти, не пройдя мимо них.
Безопасность.
Если они увидят Маверика. Они обделаются.
– Пенни за твои мысли, дорогая.
Я резко поворачиваю голову, чтобы увидеть Маверика, прислонившегося к перилам и сложившего руки и локти на них, лицом ко мне. Мои щёки вспыхнули и я запинаюсь:
– Я-я-я-я даже не слышала, как ты приблизился.
Он смеется. Затем, как и ночью в ресторане, он просто перебрасывает своё большое тело через перила и приземляется на веранду, стуча сапогами по дереву. Я заперла дверь своей спальни, но это не останавливает меня от того, чтобы обернуться и убедиться, что охрана не ворвалась при звуке большого байкера, приземляющегося на дерево.
Маверик подходит к стулу рядом со мной и садится, глядя на меня. Прядь темных волос падает на его лоб, и эти глаза заставляют мои внутренности чувствовать забавные вещи. На нем пиджак поверх узкой черной футболки, пара старых потёртых джинсов и те сексуальные ботинки, которые он, похоже, не любит шнуровать. Моё сердце слегка трепещет, и я пытаюсь улыбнуться, чтобы он не смог понять, как я нервничаю из-за него.
– Черт возьми, отличное выступление сегодня вечером. Никогда не устану слушать этот голос.
Мои щеки горят, и я улыбаюсь.
– Спасибо. И спасибо, что пришел. Приятно видеть знакомое лицо в море незнакомых.
– В любое время. Хорошее место у тебя здесь. Сегодня без отеля?
Я качаю головой.
– Я устала от того, насколько они безлики. В них нет домашнего уюта. Иногда, находясь вдали от дома, мне нравится сменить обстановку и оставаться в подобных местах, чтобы я не чувствовала себя так холодно все время, понимаешь?
Он кивает, поджимая губы на секунду, прежде чем посмотреть на меня.
– Понимаю тебя. Я устал от пребывания в номерах мотеля.
– Почему ты не возвращаешься в свой клуб?
Я выболтала вопрос, не думая, что, может быть, он не хочет об этом говорить. В конце концов, он не знает меня. Его глаза вспыхивают знакомой болью, такой же, как прошлой ночью, и он говорит:
– Просто плохие воспоминания. Мне нужен был перерыв.
Он не хочет об этом говорить, поэтому я не настаиваю. Вместо этого я меняю тему и спрашиваю его:
– Расскажи мне о своём клубе. Каково это – быть байкером?
Он усмехается и откидывается назад, скрестив ноги в сапогах и скрестив большие руки.
– Это всегда захватывающе, я думаю. Но не поэтому ты являешься частью этого. Это братство, семья, связь, не похожая ни на одну другую.
– Но разве вы не делаете незаконные и опасные вещи?
Вероятно, неправильный вопрос, чтобы его задавать. Но все же мне любопытно. Я видела все телевизионные шоу и фильмы, как и половина населения мира, и в большинстве из них байкеров изображают в роли этих холодных, страшных убийц. Конечно, я знаю, что это не реальная жизнь, но часть её должна была быть создана из какой-то правды. Даже если это только немного.
– Не могу говорить о клубном бизнесе с тобой, дорогая, но да, иногда это становится опасным. Это просто часть нашего мира. Это также одна из лучших частей. Хорошо знать, что у тебя есть группа людей, всегда прикрывающих твою спину. И свобода не отвечать перед всем остальным миром – это чертовски здорово.
– Да, – вздыхаю я, скрещивая ноги под собой. – Это было бы чудесно.
Глаза Маверика устремляются на мои загорелые ноги и короткие хлопковые шорты, в которых я нахожусь. Его челюсть сжимается, он встречается со мной взглядом снова, и я клянусь, что могу чувствовать напряжение, горящее в нем.
– Я, эээ, смотрела несколько эпизодов «Сына анархии», – признаюсь я, пытаясь унять дрожь в голосе. – Вот на что это похоже?
Он смеется.
– Это вымышленная версия, но некоторые части, да, я думаю, что это похоже.
Я хмурюсь.
– Вы действительно называете своих подруг или жен «Старухами»?
Его улыбка становится больше. Ямочки на щеках. Вздох.
– Да, но это термин нежности, веришь ты этому или нет.
Я сморщила нос.
– Вполне.
– Да. Они имеют высочайшее уважение. Никто пренебрежительно не разговаривает и не оскорбляет чью-либо Старуху. Никогда. Если только ты не хочешь, чтобы твое лицо было задето ботинком ее Старика.
Я киваю, впечатленная, и слегка улыбаюсь при этой мысли.
– У тебя есть Старуха?
Он поднимает брови.
– Дорогая, я не обманщик. Я бы не сидел здесь, смотря на твои ноги и задаваясь вопросом, как бы они обернулись вокруг моих бедер, если бы у меня была Старуха.
Я вспыхнула и дёрнулась, совершенно шокированная его словами.
– О-о-о, – заикаюсь я. – Верно. Ладно. – Дерьмо, что мне сказать? – У тебя когда-нибудь была Старуха?
Тупой вопрос. Конечно, нет. Или она все еще есть у него.
Его лицо поникает, и темнота затуманивает глаза. Тьма, которая говорит о глубокой боли и сожалении.