Наконец, город остался позади, и перед нами раскинулась серая лента шоссе.
— Если все пойдет гладко, через полтора часа будем на месте, — сказал Махади и прибавил газу.
Дорога пролегала через пустыню. Время от времени попадались встречные автомобили, в основном, военные или грузовики. Через каждый километр стояли патрули. Три раза нас останавливали и проверяли документы: дважды солдаты НАТО и один раз местные, из ополчения.
Было страшно выходить из машины к вооруженным до зубов военным, но таковы правила. В то время пока двое, наставив дуло автоматов, ощупывали нас, другие проверяли сумки, салон и багажник.
— По этой дороге боевики часто возят оружие, — пояснил Махади, когда мы прошли очередной досмотр. — Иногда взрывчатку или заложников, а бывает и то, и другое.
— Какова вероятность, что мы на них нарвемся? — С каждой минутой я все больше осознавала, во что ввязалась.
— Небольшая, — Махади улыбнулся краешками губ. — Милостью Аллаха доберемся без приключений.
Я допила остатки нагретой воды из пластиковой бутылки и прислонилась лбом к мутному стеклу. Скорее бы уж добраться до места. Жара стояла невыносимая, даже кондиционер от нее не спасал, и мои рубашка и майка взмокли от пота. Губы пересохли, а кожа на лице наоборот залоснилась. Черт, ну и видок у меня, наверное. В зеркало смотреть не хотелось от слова «совсем».
— Гэвин сказал, вас хотели отправить в другое место, — нарушил тишину Махади. — Почему «Эль Комачи»?
— Там служит мой кузен, — подумав об Алексе, я немного расслабилась. Даже дышать стало легче. — Мы не виделись уже два года.
— Семья – это хорошо, — Махади с пониманием кивнул. — У меня тоже есть сестра. Я отправил ее учиться в Норвегию. Подальше от всего этого дерьма. — Он покачал головой. — И как только брат пустил вас сюда?
— Он не знает о моем приезде.
Я ждала и боялась нашей встречи. Как он отреагирует? Будет ли рад или разозлится? Скорее, и то, и другое. Даже не так – Алекс придет в ярость. Это как пить дать.
Через четверть часа на горизонте, в дрожащем мареве обозначились плоские белые крыши.
— Почти приехали, — Махади с облегчением выдохнул и что-то быстро произнес на арабском. Я разобрала лишь слово «Аллах».
Сердце учащенно заколотило по ребрам, ладони вспотели. Махади повернул с шоссе на грунтовую дорогу. Теперь база виднелась целиком. Огромная территория была обнесена решетчатым забором, у главных ворот стояли двое конвойных с собаками. По ту сторону находились прямоугольные одноэтажные здания из белого песчаника, на крыше самого большого из них реял американский флаг.
— Добро пожаловать на оперативную базу «Эль Комачи», мисс Блумвуд.
Комментарий к Глава 17. Утраченный рай
группа в контакте - https://vk.com/lena_habenskaya
[1] в Америке существует понятие “дети-бумеранги” - это дети, которые по окончании колледжа/университета или просто какого-то периода самостоятельной жизни вернулись в родительский дом.
[2] название газеты вымышленное
[3] название военной базы вымышленное
========== Глава 18. Эль Комачи ==========
Увидев нас, конвойные, синхронно шагнули вперед и угрожающе вскинули автоматы.
— Отбой, парни, — Махади вышел из машины и махнул им рукой. — Свои.
Они опустили оружие, и только тогда я осторожно выбралась наружу. Стоя на открытой местности, неуверенно топталась возле «Хаммера» и окончательно понимала, что влипла по полной. Обратной дороги нет.
— Идем, — Махади ободряюще взял меня под руку.
Мы подошли к воротам. Выражение лиц конвойных было не разглядеть из-за широких темных очков, но, кажется, они не удивились. Впрочем, с чего бы? Их ведь наверняка проинформировали о моем приезде.
— Это Тэсса Блумвуд, журналист, — представил Махади.
— Документы, — потребовал конвойный.
Я поставила на землю рюкзак, открыла его и достала папку, что дал мне с собой Уотерс. Там лежало все необходимое.
— Вот.
С пару минут конвойный придирчиво изучал их, и лишь убедившись, что все сделано как надо, вернул обратно.
— Добро пожаловать на оперативную базу «Эль Комачи», мэм. — Чеканный голос был полностью лишен эмоций.
Нас наконец пропустили. На территории повсюду расхаживали военные – немного расслабленно, и если бы не униформа с оружием, это место можно было бы принять за небольшой городок. Кто-то сидел в теньке, попивая пиво; другие копались в машинах или чистили автоматы; а кто-то и вовсе загорал под заходящим солнцем. Впрочем, от Алекса я уже знала, что бомбежки и обстрелы здесь – явление крайне редкое. Среди прочих баз «Эль Комачи» считала едва ли не курортом.
— Идемте, найдем вашего брата, — сказал Махади, направляясь к одному из одноэтажных зданий.
— Да, конечно, — голос предательски дрогнул.
Я мысленно скрестила пальцы. Наверное, стоило все же сказать о своем приезде, да только что теперь думать…
Махади шел быстро, поспевать за ним было тяжело, и это при том, что сама я медленной походкой не отличалась, и Джесс постоянно одергивала меня.
Мы зашли в здание. Внутри было прохладно, и пахло средством для мытья полов вперемешку с запахом растворимого кофе и сигарет. Белые стены и белая же плитка на полу вызывали ассоциации с больницей, хотя на деле это, скорее всего, было административное здание, судя по стендам и объявлениям.
— Здесь у нас столовая, рекреация, госпиталь и штаб, — пояснил Махади. — Ну, еще комнаты для гостей вроде вас, — он улыбнулся. — Военные живут в отдельных помещениях.
Я слушала его вполуха. Все мысли вертелись вокруг предстоящей встречи – было одновременно и страшно, и радостно.
— С четырех до семи здесь свободное время, — Махади указал на часы. — Так что и ваш брат, вероятно, сейчас тут.
Мы подошли к дверям с надписью «Рекреация».
— Это здесь, — сказал Махади и оставил меня одну.
Сделав глубокий вдох, я уверенно толкнула двери.
Я не сразу узнала его. Алекс сидел на одном из диванов, спиной ко мне и читал то ли газету, то книгу – с порога не разобрать. С короткой, почти «под ноль» стрижкой и темным загаром он был не похож на Алекса, которого я знала. В помещении находились еще человек десять, отчего стоял шум, и мой окрик он не услышал. Я подошла к нему и осторожно коснулась плеча.
— Привет.
Он обернулся. Пару секунд мы глядели друг на друга, причем Алекс явно прикидывал, насколько велик шанс, что мое появление – его собственные глюки. Впрочем, поменяйся мы местами, я бы, наверное, смотрела так же.
— Тэсса? — он наконец встал и теперь был на голову выше. — Что ты здесь делаешь?
— Ну… — я сунула руки в карманы и неуклюже улыбнулась, — приехала в гости. Соскучилась.
Загорелые пальцы раздраженно стучали по белой крышке стола, чеканя дробь, и каждый их удар почему-то отдавался у меня в груди. Нас разделял метр – ровно столько был в длину стол. Алекс злился. Карие глаза смотрели исподлобья, осуждающе, но вместе с тем я видела них слабый отголосок радости. И это немного успокаивало. Мы сидели в небольшой комнате, предназначенной для бесед со штатным психологом, который сейчас, вероятно, не помешал бы нам обоим.
— Почему ты ничего не сказала? — Алекс вымучено потер лоб.
От жары и песка его кожа обветрилась, руки огрубели – он выглядел старше, серьезнее. А еще уставшим. Я уже видела такое однажды, когда брала интервью у морпеха в отставке. Это была не просто усталость - это был взгляд человека, видевшего войну.
— Потому что ты бы стал отговаривать меня, а я хотела увидеть тебя.
Его взгляд немного потеплел. Он протянул руку через стол и накрыл мою. Прекрасное, почти забытое ощущение теплой волной пробежало вдоль линии позвоночника. Вот только пальцы у него теперь были суше и грубее.
— Я тоже скучал по тебе, — Алекс улыбнулся, но улыбка вышла грустной. — Хоть это и не лучшее место для встречи.
— Как знать, — я пожала плечами. Его пальцы гладили мое запястье. — Мне нужна статья о буднях на военной базе. Может, она принесет мне успех.
Признаюсь, в тот момент я почти не думала об этом. Важно было лишь то, что Алекс сидел рядом. Два года я училась жить со своим чувством, внушала, что все осталось в прошлом, и почти смирилась, но теперь… Мне хотелось вскочить, повиснуть у него на шее, уткнуться носом в ключицу и просидеть так, пока мышцы не затекут. Останавливало лишь то, что мы в общественном месте, а чертов замок не работал.
— Значит, ты все же осуществила мечту?
— Пока нет. И это еще одна причина, по которой я здесь. Но главная. — Я сжала его пальцы. — Главная – ты.
Мне выделили комнату в административном здании. По здешним меркам она сходила за пентхаус: одноместная с собственным душем и туалетом – райские условия. Впрочем, военные тоже жили неплохо. Одна комната была рассчитала на пять человек, в каждой имелся кондиционер, плазменный телевизор, ловящий тридцать каналов, включая парочку тех, что «для взрослых». В главном здании работал небольшой бар, спортзал, а на заднем дворе находился бассейн под навесом из маскировочного тента.
— И чем вы по большей части тут занимаетесь?
Солнце село, и окрасило небо в какой-то невероятный малиново-золотой с примесью лилового оттенок. Здания и люди чернели в красноватом свете. Нигде прежде я не видела подобных закатов.
— Это уже интервью? — усмехнулся он.
— Ты видишь у меня диктофон? — в том же духе ответила я. — Мне просто хочется узнать о твоей жизни, — я коснулась его щеки.
Алекс прикрыл глаза и легонько коснулся губами моих пальцев. Сердце ухнуло куда-то вниз.
— Здесь хорошо. Лучше, чем может показаться на первый взгляд. Во всяком случае, мне тут нравится.
Я понимала, о чем он. Еще тогда, летом две тысячи третьего, когда мы, можно сказать, заново познакомились, я видела, что ему душно в размеренном европейском раю. Там все было слишком тихо и спокойно, для столь деятельной натуры, как он. Агнесс и Ирвин не понимали, почему он бросил колледж и ни на одной работе не задерживался дольше полугода. Неосознанность, о которой говорила тетя, не при чем. Он просто жил не на своем месте.
— Так, значит, ты счастлив?
— В целом, да. — Алекс посмотрел вдаль и пожал плечами. — Это очень размытое понятие «счастье». Люди вкладывают в него разные смыслы.
— Так в том и суть, — я положила голову ему на плечо. — Счастье для каждого свое. Теперь и я это понимаю. Прости, что не поддержала, когда была должна.
— Все нормально, — Алекс покрепче прижал меня к себе и поцеловал в макушку, — я тоже не всегда поступаю правильно.
***
Еще за неделю до поездки Уотерс дал мне четкие инструкции насчет того, что именно хотел видеть в статье, так что план работы у меня был. Я дико боялась облажаться, сомневалась в режиме «двадцать четыре на семь», но делала то, зачем приехала. Поскольку фотографа со мной не отправили, то и снимать приходилось тоже. Я не знала, что из всего этого выйдет, но как любил говорить отец «Бойся, но действуй». Отличная фраза, как по мне. Обычно мы привыкли слышать «не бойся!», «страх – удел слабых» и все в таком духе, но, согласитесь, что это звучит как-то уж чересчур пафосно.
Неужели, Джордж Вашингтон, будучи еще простым командиром, не боялся вести армию в свой первый бой? Или у Маргарет Тэтчер не дрожали коленки, когда она выступала перед толпой мужчин, глядящих на нее с откровенной насмешкой? Президентами и «железными леди» не рождаются – ими становятся. И пусть я не метила, так высоко, но работая над первым серьезным материалом, чувствовала единение с великими первопроходцами.
А еще это оказалось интересно. Я имею в виду, по-настоящему интересно. Настолько, что захватило меня с головой. И было не в тягость вскакивать в пять утра, чтобы заснять обязательную утреннюю тренировку (Джессика бы с ума сошла от такого количества раздетых по пояс мужиков, делающих разминку), или на ночь глядя поехать с ними в городок неподалеку, куда раз в неделю их отпускало начальство. Но это было, пожалуй, единственной привилегией, и в целом жизнь на «Эль Комачи» строго регулировалась.
Подъем в пять утра, десять минут на то, чтобы умыться и одеться; затем часовая разминка и завтрак – двадцать минут и ни секундой больше. После завтрака каждый приступал к своим непосредственным обязанностям: механики занимались автомобилями, оружейники заботились об арсенале, и так далее.
Казармы находились в пяти одноэтажных зданиях: в каждом было по семь комнат, рассчитанных на пятерых человек. Таким образом, в личном составе базы числилось сто семьдесят пять человек, включая офицеров и руководство. Главным был полковник Грэхем Тарлетон – широкоплечий, седовласый и с цепким взглядом. Впрочем, за грозной наружностью скрывался приятный человек. И, хотя, многословностью он не отличался, все же согласился на небольшое интервью, после того как я состроила ему глазки.
На следующий день он же провел мне экскурсию по оружейной, которую явно считал своей гордостью и вот тут-то не поскупился на яркие комментарии.
Прочие обитатели базы тоже восприняли меня вполне дружелюбно, некоторые даже пытались флиртовать, но Алекс на корню пресек эти попытки. Больше всех я, как ни странно, поладила с Махади – на «Эль Комачи» он числился водителем и пару раз вывозил меня в город.
— Здесь я родился, здесь же закончил школу, а затем поступил в институт в Багдаде, — рассказывал он, пока я записывала его на диктофон. — Но за год до диплома началась война. Я решил бросить учебу и присоединиться к американцам, хоть, признаюсь, и не люблю вас. — Махади немного помолчал и продолжил, теперь уже со злобой. — Но террористов я не люблю больше.
Мне он нравился. Честный, хоть и грубоватый, но зато не боящийся правды и говорящий ее в лицо. Алекс тоже отзывался о нем, как о «хорошем парне» и без проблем отпускал нас двоих на прогулки.
— Ты красивая, — заявил Махади, когда мы возвращались на базу. — И умная. Была бы мусульманкой – украл и женился бы.
— Ну, уж нет, воровать меня не надо. Скажу по секрету: я отвратительно готовлю и терпеть не могу убираться. А еще мне совершенно не идет паранджа.
Мы оба рассмеялись.
***
Два года назад Алекс прибыл на базу в качестве радиотехника, и первое время не покидал территорию, но с января работал «в полях» с группой саперов-подрывников.
— Боевики тоже не идиоты, — сказал он. — И спонсоры у них есть. А это, значит, что они постоянно совершенствуют свои методы, а мы должны быть на шаг впереди. Поэтому все чаще используем роботов для разминирования, чтобы не рисковать жизнью сапера. К сожалению, такое не всегда возможно.
— Помнится, кто-то обещал мне, что не будет соваться в пекло, — буркнула я.
Перед ужином у здешних парней было полтора часа свободного времени, и мы сидели на крыльце казармы.
— Ты злишься?
— Нет. Уже нет.
Не знаю, то ли обстановка так на меня подействовала, то ли я просто поумнела – в сущности, не важно. Важно то, что я научилась смотреть на вещи под разными углами и не делить все вокруг на черное и белое, ибо реальность по большей части состоит из полутонов. Если вдуматься глубже, то в сущности нет таких понятий, как «правильно/неправильно». Есть люди с их точками зрения. И, конечно, выбор. Нельзя лишать человека права распоряжаться своей судьбой.
— Ты изменилась. — Алекс улыбался, но взгляд был серьезен. — В лучшую сторону.
— Ты тоже.
Я находилась здесь уже неделю, но так до конца и не привыкла к его новому облику: короткой стрижке, загару и униформе. Он был хорош, чертовски хорош, но теперь это был взрослый мужчина.
…Мы решили не торопить события и ничего не загадывать. Пусть все идет, как идет. Когда Алекс сообщил, что расстался с Инге, я даже не пыталась скрывать радости, но планов не строила. Да, мы снова были вместе, нам было хорошо, и этого достаточно.
В тот вечер, точнее уже почти ночь, я сидела в своей комнате, обрабатывая интервью с Тарлетоном, когда в дверь постучали.
— Не занята? — Алекс проскользнул в комнату и тихонько закрыл дверь.