В общем, приходилось признать, что мой наниматель хорош не только в торговле, но и в воспитании наследников. Что ж, не знаю, как в воспитании или хотя бы преподавании, а в своём ремесле я тоже неплоха. Получив разрешение занять столовую, я аккуратно отогнула обыкновенную льняную скатерть, освобождая конец стола, и взамен неё расстелила на гладких досках свой лоскут шагрени со схемой для зачарования. Сами чары, которые я собиралась накладывать, были простенькими, но не ограничивались временем применения, а должны были отменяться по желанию пользователя, так что вносить в них следовало два вербальных компонента. Поэтому с расстановкой свечей для активации нужных узлов пришлось повозиться. Хорошо, что сетка на моей «скатерти» довольно сложная, даже перегруженная, по мнению некоторых, лишними деталями. Я опять потёрла обмороженное бедро, разнывшееся после холода россовской кладовки, и поместила в центр обыкновенный хрустальный шар, который обычно используют для погружения в транс. Ну да, и для гадания тоже, но у меня к ясновидению не имелось ни малейших способностей, а медитировать мне легче, глядя в огонь, так что шар болтался в заплечном мешке Шак Кар’руката до самого нашего с ним расставания. Я-то не раз предлагала напарнику выкинуть лишний хлам, но Шак упрямо хранил его просто на всякий случай. Вот и пригодился наконец.
Я честно дождалась Мадлену, а сиру Аларику и ждать не пришлось — разве в крепости её сеньоры что-то могло произойти без её участия? Пришла и сира Клементина, хотя к магии и к магам госпожа гувернантка относилась с опасливым неодобрением. И ясное дело, сбежались все служанки, даже те, которым вроде бы полагалось помогать готовить ужин и готовиться к нему.
Правда, для стороннего наблюдателя зачарование — это сплошное, прошу прощения за каламбур, разочарование. Положила ведьма какую-нибудь штуковину в центр тряпичного или кожаного лоскута, расчерченного непонятными линиями и расписанного непонятными закорючками; зажгла свечи, к тому же самым обыкновенным образом, от другой свечи; поводила руками да прочитала что-то вроде стихов на непонятном языке. А колдовство-то где? Или колдовство девушки сами придумают?
— Держите, сира Мадлена, — сказала я, вручив девочке гранёный внутри и потому играющий радужными сполохами шар. — Хочу проверить кое-что.
Она крепко сжала его в ладошках и преданно уставилась на меня. Ну да, она же к Ренате то и дело бегает — послушать про магию и поучиться медитации. А тут ей приезжая чародейка доверяет испытать волшебную вещь!
— Скажите сначала Lux, а потом Umbra.
Она послушно повторила за мной несколько раз, любуясь тем, как вспыхивает и гаснет огонёк внутри шара. Произношение у неё, кстати, было прямо-таки безупречное, куда там дриадам, живущим на задворках последнего островка некогда великой цивилизации.
— А можно мне? — влезла сира Аларика.
Мадлена не очень охотно, но без единого слова против передала ей красивую и полезную штучку, и «госпожа интендант» старательно проговорила «люкс». Шар всё так же послушно засветился, приведя Аларику в восторг (кажется, в глубине души она не верила, что у неё получится). Зато «умбра» ей пришлось повторить аж трижды, а я вынуждена была объяснять, что магия — это не просто волшебное слово. Это прежде всего намерение. Желание. А как раз желания гасить чудесный светильник у сиры Аларики, как я понимаю, не имелось совершенно. Дальше шар прошёлся по рукам всех присутствующих, восхищая горничных и судомоек тем, что слушается даже их. Только сира Клементина покачала головой и демонстративно убрала руки за спину, но это никого из служанок, чья очередь укоротилась на одного человека, нисколько не расстроило. Я тем временем погасила свечи (тоже самым обычным способом — поплевав на пальцы и прихватив по очереди фитильки), собрала их и отодрала от шагрени восковые наплывы.
— Это тяжело делать? — спросила сира Катриона, с откровенной неохотой возвращая мне прошедшийся по кругу хрустальный шар. — Магии идёт гораздо больше, чем на руны, да?
— Побольше, но не особенно много. К завтрашнему утру должна буду восстановиться.
Я свернула свою «скатерть», убрала её со стола, и сира Аларика рассеянно расправила нормальную, обыкновенную. На погасший шар в моей руке она смотрела с безнадёжной тоской. Не как её сеньора, просто решившая, что небольшой магический светильник гораздо удобнее свечки и даже лампы, которую ещё надо суметь зажечь. А как умный и спокойный ребёнок — на восхитительную игрушку, о которой и сам знает, что его семье такое не по карману. Что ж, подлизаться к женщине, которой перепало немного то ли дриадского, то ли друидского дара, никогда не вредно. Особенно если женщина эта заведует всеми посадками в саду своей сеньоры. Изображу разок добрую сказочную волшебницу.
— Сира Аларика, — вкрадчиво проговорила я, — в здешних краях вряд ли кто-то возьмётся сделать шар для гадания, но если у вас есть небольшой флакончик с плотной пробкой, я могу зачаровать его как тот самый Фиал Владычицы. Вам его даже, в отличие от легендарного, не придётся прятать в рукав или за пазуху, чтобы враги вас не заметили — достаточно шепнуть Umbra. Просто наберите родниковой или колодезной воды в красивую бутылочку, и сделаем вам светильничек.
— Я вам скрою’ за это платья, — обрадовалась она. — И помогу сшить в трудных местах, у меня вроде неплохо получается. — Она оглянулась на свою сеньору, словно прося подтверждения, и сира Катриона охотно кивнула. — Вы когда хотите ехать в Волчью Пущу?
— Как только кто-нибудь приедет из замка, я попрошу его, чтобы проводил меня к Отто. Я обещала подумать над тем, как сделать посох со светящимся кристаллом в навершии. Вот это, — я подкинула шар в руке, и женщины вокруг разом напряглись, видимо, боясь, что я его разобью, — для того и зачаровывалось, чтобы проверить, правильно ли я сделала расчёты.
— Вы всё время что-то считаете или пишете, — покачивая головой, сказала сира Катриона. — Так странно. Я как-то привыкла, что чародейкам надо только рукой махнуть и сказать что-нибудь такое… Тот же Игнис. Игнис ведь, правильно? А у вас черновиков выходит чуть ли не столько же, сколько у Гилберта.
— Ваш консорт, сира, — вздохнула я, — нанимает в свою охрану достаточно сильных магов. — Я вспомнила Беркута, но решила ничего не уточнять. В конце концов он-то начал учить заклинания не в пятнадцать, как я, а лет в пять-шесть или даже раньше. Что ни говори, потомственный серебряный маг вполне способен очень неприятно удивить какого-нибудь западного варвара. Даже со своим весьма скромным резервом. Даже если противник условно сильнее. И каких накопителей на Беркуте надето, и сколько их — он один знает: украшений на нём, как на сосновой гирлянде к Солнцевороту. А что от них не разит магией, как от ледяных кристаллов Ренаты Винтерхосрт, так я и сама худо-бедно умею прятать магический фон зачарованных вещей. Это сложно и очень невыгодно энергетически, но порой жизненно необходимо. — Им просто незачем тратить время на такие расчёты, — пояснила я. — А вот я без таких вычислений, как хромой без клюки.
Сира Катриона поискала глазами мой посох, но по крепости я ходила без него.
— Это сир Генрих просил у вас посох со светящимся камнем? — спросила она. — А мне сможете тоже сделать такой? Ну, чары наложить, я хочу сказать.
Я опять вздохнула. Кладовки и мандолина, говорите?
— Конечно, сира, — сказала я. — Зачаровывать что-то одно в день мне вполне по силам.
Шар я отдала Меллеру, попросив взамен несколько листов пергамента: я видела у него папку, плотно набитую ими. Ну да, пергамент — штука недешёвая, но и хрустальный шар для гадания — тоже, даже не зачарованный. Да собственно, это я сама себе объясняла, что зачарованную вещицу никто даром не отдаст. Меллер же только молча указал мне на папку, из которой я, очевидно, могла брать сколько угодно листов.
В общем, назавтра я засела после обеда в его кабинете на уже привычном месте сбоку и принялась исписывать стихами пока что бумагу. Почерк у меня кошмарный, ясное дело, как у всякого, кто учился в академии и вынужден был успевать записывать за преподавателями. Однако это касалось только черновиков. Начисто я перепишу рубаи буквами, слегка стилизованными под восточный алфавит, и выписывать их буду медленно, возможно, даже не один день, но выглядеть это будет похоже на мои руны — безупречно в каждой чёрточке. Та самая пресноводная сепия у меня ещё оставалась, а у Серпента я купила (вернее, попыталась, но он не взял денег) флакончик спирта, чтобы развести её, сделав быстросохнущие чернила. Ещё бы попросить Клементину нарисовать мне каких-нибудь завитушек вверху и внизу страниц и вообще оформить что-то вроде обложки. Но я отлично помнила, как она спрятала руки за спину, чтобы даже не касаться зачарованной вещицы. Нет, просить такую особу об одолжении — да ну её на хрен. Сама какие-нибудь виньетки изображу.
— Я с ближайшим обозом еду в Озёрный, — сказал вдруг Меллер, отрываясь от своих счетов, или что уж там у него такое было. — Вам что-нибудь привезти, сира Вероника? Книги, инструменты, что-то из писчебумажных товаров? Что-то особенное, чем я не пользуюсь?
Я задумчиво потёрла нос и, спохватившись, подозрительно посмотрела на пальцы, не вымазаны ли они чернилами.
— Да как будто бы нет, — неуверенно проговорила я. — Я ещё подумаю до вашего отъезда, но у вас и без того выбор как не во всякой канцелярской лавочке. Даже готовые шаблоны есть и для таблиц, и просто для линовки. Или вам не нравится, что я пользуюсь вашими вещами?
— Да ради Девятерых, — отмахнулся он. — Карандаши, перья, линейки, шаблоны… абак вот, пожалуй, надо ещё один привезти, а то вы как начинаете свои формулы громоздить, я даже взглянуть на вас лишний раз боюсь, чтобы не отвлекать. Кстати, — он откинулся на спинку стула и покрутил в руках хрустальный шар, разбросав радужные брызги по стенам и потолку, — сира Вероника, если я привезу дюжину таких или подобных, зачаруете их так же, как этот? Очень-очень неторопливо, по одному в неделю, чтобы не надорваться? И возьмите перед моим отъездом у мэтра Корнелиуса доверенность, по которой я смогу подать от вашего имени заявку на патент.
Я только фыркнула:
— Никто у нас не выдаст патент на магический предмет.
— У нас — нет, но на Лазурном берегу — дадут, — возразил он, и я удивилась про себя, откуда бы бакалейщику знать о таких вещах? Слишком часто, подолгу и на самые разные темы разговаривал с магами? — Посмеются над тёмными туповатыми варварами, но дадут, оговорив, что к востоку от Данувия такой патент недействителен, — продолжил Меллер. И прибавил, усмехнувшись: — А то мне уже наябедничали, будто некий придворный маг к Солнцевороту украшал графский дворец цветными огнями, очень похожими на те, что вы наколдовали над лестницей и в детской.
Я покрутила головой. Даже как-то не по себе становилось от того, с какой лёгкостью богатые торговцы обращались к Ночным. Пусть даже не убить или украсть, а просто разнюхать как можно больше о людях и нелюдях… всё равно. Мерзкое такое ощущение, будто кто-то роется в твоей жизни, как в грязном белье.
— Некий придворный маг честно купил у меня рунную цепочку, — вступилась я за мужика, которого, кажется, сочли вором или кем-то похуже. — Очень неплохо заплатил, между прочим, — не сдержавшись, прибавила я. — В отличие от сира Генриха, который, как я понимаю, платить мне не собирается вообще.
— Вы этот год проведёте у меня на службе, — напомнил Меллер, — так что плачу’ вам я, и вроде бы тоже неплохо плачу’. — Я поневоле кивнула, подтверждая, что да, за такую смешную работу, как заморозка погребов и вечернее треньканье на мандолине, платит он мне просто сказочно щедро. Видимо, посылая за мной поверенного в Порожищи, он заранее знал, что придётся делиться мною со здешним сюзереном. — А мне приходится ладить с семьёй барона, — подтвердил он мои подозрения, — так что выполните как-нибудь, пожалуйста, лишние два-три заказа. Хорошо?
— Хорошо, — вздохнула я. А что ещё я могла сказать? Что заказов явно будет не два-три? Да ну его, ещё накаркаю.
========== Глава десятая, в которой героиню отрывают от интересного и полезного дела ==========
Следовало, наверное, не ждать попутчиков, а самой съездить в Волчью Пущу. Тряску в седле моя спина вряд ли бы выдержала, но если бы та же сира Аларика составила мне компанию, взявшись править двуколкой, мы с нею вполне могли прокатиться туда и обратно вдвоём. То есть, под охраной двух-трёх крепких мужичков, конечно, а не вдвоём — со мной одной, увечной магессой, сир Эммет жену не отпустил бы. Но мне, во-первых, было просто лень: ну да, платьев у меня всего два, так я и носила их по очереди, а в самом крайнем случае могла и штаны с рубашкой надеть. Не так уж срочно мне были нужны новые. А во-вторых, я слишком увлеклась экспериментами, и тратить время на совершенно мне самой не нужную поездку я не хотела.
Дело в том, что до приезда сира Ламберта я успела и расписать морозными рунами россовскую кладовку, и сделать для сиры Аларики тот самый светоносный фиал. Она (с разрешения сиры Катрионы, понятно) отнесла Серпенту корзинку огурцов и зелени, а взамен получила хрустальный флакон на цепочке, в каких настоящие дамы, деревенским сеньорам не чета, носят нюхательные соли или душистый уксус. Вместо душистого уксуса Серпент заполнил его подкрашенным спиртом, «потому что у воды рано или поздно появится неприятный запах, сира». Аларика сообщила мне это, заметно нервничая — вдруг спирт вместо воды помешает мне выполнить обещание?
Я хотела было исправить расчёты, но поленилась: у спирта и воды не так уж велика разница что в удельном весе, что в коэффициенте преломления. Будет жидкость светиться чуть сильнее или слабее, выдохнутся чары чуть раньше или позже — так ли уж это важно? Куда важнее было заранее продумать, в каких выражениях я буду отказывать остальным дамам Волчьей Пущи, если и им загорится обзавестись красивой и полезной игрушкой. Да в сущности, украшением почти: гранёный хрусталь на тонкой серебряной цепочке сам по себе выглядел нарядно, а уж заполненный сияющей жидкостью нежного хризолитового цвета… Как бы не сглазили бедняжку Аларику. По мнению большинства местных дам, ей и без волшебных вещиц кто-то из богов — не иначе как по недосмотру! — отсыпал полный подол всяческих плюшек. И приданое-то на ничем не примечательную девицу просто-таки с неба свалилось, и сеньорин консорт наряжал её (при живом-то муже!) не хуже, чем собственную супругу, и выжила в тяжёлых родах, хотя не должна была… Подумав об этом, я отобрала у неё флакон, заново разложила «скатерть» и зачаровала цепочку на защиту от сглазов и проклятий. От настоящего малефика не убережёт, ясное дело, но на соседок и кузин должно хватить.
А Серпент, узнав, для чего Аларике нужен «красивый маленький бутылёк», тоже захотел такой. То есть, не маленький и не красивый, и не со спиртом или тем более банальной водичкой, а… «А давайте-ка, сира, попробуем подобрать что-нибудь поэффектнее», — предложил он, и я, разумеется, согласилась. Поработать с мастером пусть и не магической Школы — когда ещё такая возможность представится? Серпент же не мелочился, он целую коробку пробирок мне приволок, заполнив их разными жидкостями, — и прозрачными, и не очень, — так что несколько дней подряд я после обеда пропадала в его лаборатории. Ещё и Рената Винтерхорст живо напросилась нам в компанию. От скуки, понятно, но пользы от неё хватало, потому что сама я, работая в таком темпе, не успевала бы восстанавливаться, а ей зачаровать по моим расчётам пробирку с очередной то едкой, то просто вонючей, но с очень интересными эффектами гадостью было как мне рунную цепочку для деревенского погреба составить. Рената не то что не напрягалась, зачаровывая пробирки по моим расчётам — она как будто толком и не замечала вложенных усилий, а мне оставалось лишь завистливо вздыхать.
Но в остальном это было здорово: опыты, расчёты, споры, удачи-неудачи… Мы сидели втроём в полутёмном подвале, сумрак которого разбавляли только огни свечей на рабочем столе, застеленном моей «скатертью». Время от времени Рената зачитывала очередное заклинание, и тогда к мерцанию язычков пламени добавлялось ровное сияние очередного фиала. Мы дотошно записывали цвет, яркость, дополнительные эффекты, если были (например, какая-то невзрачная буроватая жижа после серпентовского Lux совершенно неожиданно выдала такой дивный закатный свет, играющий мягкими переливами от тёмного золота к глубокому пурпуру и обратно, что я сама, на полном серьёзе, предложила хозяину лаборатории взять патент и наделать таких светильников «для романтических свиданий»). Мы пробовали то и это, от пробирок перешли к сосудам побольше из стекла простого, матового, гранёного и даже драконьего. Последнее, впрочем, дружно забраковали: слишком хрупкое, а жидкость в нём всё равно оставалась холодной, так что никакой необходимости в огнеупорном стекле у нас не было. А для себя и для сира Матиаса мастер заполнил чуть подкрашенным спиртом несколько здоровенных пузатых колб. Колбы наглухо залили сургучом, Рената превратила их в лампы, горевшие мягким золотистым светом, а Серпент то ли в шутку, то ли всерьёз предупредил сира Бирюка, чтобы не вздумал болтать о том, что там, в колбах, налито. А то ведь народ с похмелья не побоится ни магии, ни заметно ядовитой красочки — выхлебает и не поперхнётся.