Ксавьер чуть прикусывает губу, всё ещё стоя с опущенным взглядом. Вдохнув и собравшись, Чарльз подходит к раковине, чтобы промыть рану, и включает холодную воду.
Леншер переводит взгляд на плиту, где все уже готово, выключая конфорки. Позволив себе немного самовольства, Эрик достает две тарелки и столовые приборы. Чашки находятся в шкафчике рядом с Ксавьером, так что их взять он не решается.
— Обязательно расскажу об этом Эмме, ей как раз мало драмы в наших отношениях.
— Ранения за готовкой, — говорит Чарльз, аккуратно промывая место ожога. — Интересная драма, очень.
— «Всяко лучше игры в шахматы», — цитирует он ухмыляясь. — Она не находит в них ничего интересного.
— Что? А разве они не безумно захватывающие? — с напыщенной удивлённостью произносит Чарльз, выключая воду и потянувшись к ящику с кружками.
— Если только это не те, о которых говорим мы. — тихо смеясь. Он ставит все на свете, что Эмма точно написала ему сообщение с намеком на это.
Ксавьер улыбается, чуть наклонив голову в пол. Он достаёт кружки и ставит их на стол рядом с плитой, в пару движений насыпав в них сахар.
— Ну, я же сказал. — фыркает он, открывая крышку сковородки и одновременно читая смс.
[00:11, Эмма]
ЭЙ, А КАКИЕ ИМЕННО ШАХМАТЫ В ДВЕНАДЦАТЬ НОЧИ
[00:34, Эмма]
ну ясно ;)
[00:49, я]
Еще не играли, успокойся. Ни в те, ни в другие. Спи, пьянь.
— Настырная женщина, я устал от нее за эту неделю. — говорит Эрик, наполняя тарелки, поставив их на стол.
— Да, а я чертовски устал от Рэйвен. Разбудила меня сегодня, торжественно читая твою записку. — говорит Чарльз, наливая чай. — Я понимаю, что было уже три часа дня, но я же спал.
— Моя за. А. Её смутил постскриптум? — ухмыляется Леншер, садясь за стол.
— Ага. — кивает Чарльз, ставя кружки на стол и садясь напротив Леншера.
— Тогда тебе несказанно повезло, что она не пришла среди ночи. Я не знаю, привычка ли это, но ты во сне будто должен за кого-то цепляться, убеждаясь, что все хорошо. — он пожимает плечами.
— За кого-то цепля… Ох. — Ксавьер пару секунд смотрит куда-то в стол. — Извини.
— Я не возмущался, просто сказал, так что незачем извиняться. Это нормально, я думаю, тем более у меня не заняло много времени, чтобы убрать твою руку от моей рубашки. — тепло улыбается Леншер.
Ксавьер немного краснеет, всё ещё не решаясь поднять взгляда на Эрика.
— Чарльз, успокойся. — говорит спокойно Эрик. Стеснение все больше приходит на смену наглости, интересно.
— А разве я не спокоен? Всё хорошо. — говорит Чарльз, решая приняться за еду в попытке отвлечься.
— Со стороны совсем не спокоен.
— Всё хорошо, просто немного неловко, наверно. — Чарльз пожимает плечами.
— Не парься. — просто говорит Эрик, улыбаясь и приступая к еде.
Ксавьер кивает, делая глубокий вдох. На выдохе чуть заметно содрогаются плечи.
Всё хорошо. Ничего такого.
— Расскажи о детстве во Франции. — резко переводит он тему.
— Франция? — Ксавьер неистово благодарен за изменение темы. — Франция, Франция, Франция… Ну, я приезжал туда летом, в основном сидел в уличных кафе с французской книгой и учил этот язык. Пытался общаться там с людьми, даже успевал с кем-то познакомиться, пока родители ходили с Рэйвен по магазинам. Ну и, впрочем, всё. — Чарльз пожимает плечами.
— Нашел французских друзей? — с улыбкой спрашивает он.
— Не-а, просто обменивался парой слов в кафешках, а после навсегда от них отставал. — отвечает Чарльз.
— Был на Эйфелевой Башне? — он отпивает чай, обжигая чуть кончик языка.
— Был. Красиво, но из-за большого скопления народа не особо романтично. — говорит Ксавьер.
— Досадно. В чем тогда смысл? — смеется Леншер, на секунду взглянув на Чарльза.
— Зато тихие улочки между домами, небольшие мосты и весь прочий антураж — всё довольно романтично. — говорит Ксавьер, чуть улыбнувшись от воспоминаний.
— Нужно будет провести пару дней во Франции, перед тем как вернуться в Германию на отпускные. Ради улочек и круассанов, конечно. — говорит Эрик, отрезая кусочек омлета.
— Там красиво, — Чарльз мягко улыбается, держа в руках чашку чая. — А что насчёт Германии? Никогда там не был.
— Холодно. — задумчиво произносит Эрик. — Ну, не то чтобы очень холодно, но я жил ближе к Балтийскому морю, а там всегда неполадки с теплом. Но везде красная черепица. Идешь по улице, а улицы с серой брусчаткой в лужах отражают красные крыши. Много марципана и рыбы. И пивных садов. — хмыкает он.
— Надо будет как-нибудь посетить, — улыбается Чарльз. — И не забыть прихватить с собой тёплые вещи, раз там прохладно.
— Можешь поехать в Кёльн, там тепло. Или Штутгарт. Он не так далеко от Франции. — вспоминает Эрик небольшую карту, где помечал города, в которых был.
— Обязательно навещу. — кивает Чарльз с улыбкой, доедая последний кусочек омлета.
— Пришлёшь открытку с рассказом о впечатлениях. — кивает Леншер, допивая чай.
— Безусловно. — отвечает Чарльз, делая последний глоток чая и вставая из-за стола, забирая с него грязную посуду.
— Помочь? — спрашивает Леншер, встав из-за стола, опираясь на шкафчик возле Чарльза.
— Не волнуйся, раненный, я справлюсь с посудой. — говорит Ксавьер, включая воду.
— Ранил меня прямо в сердце только что. — возмущается Эрик. — Смею напомнить, что не я обжегся.
— Смею напомнить, — говорит Чарльз. — что не у меня перевязана ладонь. А локтём я при мытье посуды не пользуюсь, если что.
— Мастер споров проснулся. Ладно, твоя взяла. — наигранно хмурится Эрик, проходя к холодильнику, чтобы снова занять себя просмотром фотографий. В них как будто что-то изменилось.
— Как всегда. — ухмыляется Чарльз, ставя вымытую тарелку на нужную полку.
— То ли еще будет, liebchen², — ухмыляется Эрик, рассматривая Мойру.
Ксавьер домывает последнюю чашку и выключает воду. Бросая взгляд на Леншера, он замечает, что тот рассматривает старые снимки. Чарльз мягко улыбается, наблюдая за Эриком.
— Мойра выглядит. Мило, наверное. Почему-то вспоминается, что я только несколько раз с ней здоровался, хотя она часто заглядывает к тебе с Рэй.
— Да, она… милая. Только не когда часами говорит о бабочках, пожалуй.
— Твоя сестра променяла часы разговоров о Шекспире на часы разговоров о бабочках. Мне кажется, что Рэйвен действительно без разницы.
— Наверно, — с улыбкой произносит Чарльз, чуть наклонив голову смотря на Леншера.
— Итак, у нас половина второго ночи, сна почти ни в одном глазу, а еще пьяные любители драмы на проводе. Шахматы?
— Хочу пошутить про «а какие именно шахматы», но это уже клише, верно? — с улыбкой говорит Чарльз. — Ладно, пошли.
Чарльз кивком указывает в сторону гостиной, а после идёт к шахматному столику.
— Ну, я давно сказал, что тебе нужно только сказать, в какие из ты хочешь играть. Мне не принципиально. — шутит Леншер, проходя за Чарльзом.
Ксавьер тихо усмехается, опуская взгляд на шахматную доску и начиная раскладывать фигурки.
— Возьму на вооружение. — также шутливо отвечает Ксавье.
— Ух ты, становится интереснее. — хмыкает Леншер, сев в кресло, сложив ногу на ногу, пока Чарльз раскладывает фигуры по клеткам.
Чарльз продолжает чуть ухмыляться, делая первый ход.
— И так, на что же играем в этот раз? — спрашивает он, удобнее устраиваясь на кресле.
— Мне нравится, что каждая игра в безобидные шахматы становится каким-то спором. Но что ж, давай на что-то сыграем. Но на что — вопрос сложный, я пока не придумал. — говорит Леншер, двигая вперед пешку, не отпуская ее еще секунду, после того, как поставил на клетку.
— Так просто интереснее. — говорит Чарльз, в свою очередь двигая вперёд фигуру.
— Когда я последний раз слышал эту фразу, то мои бывшие однокурсники начали играть в карты на раздевание. — отвечает Эрик, забирая первую фигуру Чарльза.
— Интересный вариант, вот только я боюсь, Рэйвен придётся потом долго всё объяснять. — говорит Чарльз.
— Шахматы на раздевание? Интеллектуально, однако, пошлость маскируется. — смеется Эрик. — Но мне сдается, что ты прав, не лучший вариант. Возможно, у тебя какие-то предложения?
— Мммм… — Ксавьер чуть хмурится, делая ход и забирая пешку Эрика. — В голову ничего не лезет. Может, не знаю, как в правде или действие? Только интеллектуальнее, пожалуй. Не знаю.
— Можно попробовать, хотя придумать вопрос или действие будет еще сложнее, чем придумать, на что играть. — хмыкает Эрик, который в преимуществе, забирая уже четвертую фигуру Ксавьера.
— Искренне надеюсь, что сейчас я не копаю себе могилу, — говорит Чарльз, смотря на ход игры, и двигает слона на пару клеток вперёд.
— Надейся, надежда — все, что у нас осталось. — отвечает он, задумываясь над следующим ходом.
— Видимо, это так, mignon, видимо, это так. — с лёгкой обречённостью смотря на погибшие фигуры, говорит Ксавьер.
— Но даже если победа за мной, я понятия не имею, что спросить. Так что расслабься пока. — говорит Леншер, передвигая коня.
— Последний луч надежды, да? — хмыкает Чарльз, делая ход.
— Если тебе угодно. — кивает он Ксавьеру, глядя на руки, что двигают очередную фигуру.
Чарльз убирает пальцы с фигуры и откидывается на спинку кресла, чуть разминая шею до тихого хруста. Он поднимает взгляд на Леншера, в ожидании когда тот сделает свой ход.
Несколько секунд Эрик смотрит в пространство, словно задумавшись о чём-то, легко прикусив губу, но потом моргает, делая следующий ход. В тишине как будто сложнее думать, потому что думается совсем не то.
Ксавьер с интересом смотрит на задумчивое лицо Леншера, а после переводит взгляд на доску. Плохо дело.
— Не представляешь, как я буду удивлён, если выиграю эту партию. — резюмирует Чарльз, делая ход вперёд бесполезной пешкой.
— У тебя еще есть шансы, уверяю. — ухмыляется он. — Так что я, например, не удивлюсь.
— Главное, не поддавайся, потому что я тоже не особо знаю, о чём спрашивать, — говорит Чарльз, поднимая взгляд с доски на сложенные в размышлении на коленях руки.
— Тогда можно сыграть на подростковые забавы, которые я всегда находил бессмысленными, но по крайней мере со стороны смешными. Вроде рассказать о себе что-то, чего не знает никто. Первое что приходит в голову. — Эрик двигает вперед ладью.
— Тоже интересная мысль. Тогда будет честнее: думать нужно будет тому, кто проиграл, а не тому, кто выиграл. — говорит Чарльз, передвигая королеву на одну клетку.
— Великолепно. — подтверждает Эрик, сбивая фигуру Ксавьера. — Тем более узнавать что-то спонтанное всегда интересно.
— Верно, — кивает Ксавьер, наклоняясь к доске и размышляя над ходом. Оставшиеся фигуры — в основном пешки — удручали. Чарльз неуверенно передвигает одну из них на клетку вперёд.
— Ну, теперь скорее «оставь надежду, всяк сюда входящий», — сокрушенно качает головой Леншер, передвигая нужную фигуру, — мат.
— В свою очередь скажу, что я не сомневался в проигрыше. — говорит Ксавьер, пожимая плечами.
— Ты просто не увидел лазейку. — говорит Леншер, расставляя фигуры обратно.
— Возможно.
Ксавьер устало вздыхает.
— Так, какой-то факт, да? — Чарльз ненадолго задумывается. Надо было пить за ужином что-нибудь алкогольное, а не чай. — Даже не знаю. Наводящий вопрос?..
— Что угодно, хоть имя первой кошки. Буду знать, что у тебя кошка была когда-то. — пожимает плечами Эрик.
— Я люблю кошек. — ухмыляется Чарльз. — Но у меня их как таковых никогда не было. У матери аллергия.
Эрик открывает рот, чтобы что-то сказать, но почему-то забывает об этом сразу, словно этого не нужно было говорить. Видимо, так лучше.
— Весьма печально. Твой ход.
Ксавьер проводит рукой по волосам и наклоняет голову, после протягивая руку к пешке.
— Боже, час ночи, и чем мы занимаемся? — говорит Чарльз, когда взглядом он цепляется за циферблат часов.
— В шахматы играем. — со смехом говорит Эрик очевидное, делая шаг пешкой.
— Не думаю, что много кто играет в такое время в обычные шахматы. — говорит Ксавьер, передвигая коня по доске.
— Значит ли это, что когда все играют в обычные, мы можем играть в необычные? — тихо смеется Эрик, глядя на Ксавьера и делая ход.
— Интересное предложение, учитывая, что ты говоришь о времени примерно с трёх утра и до девяти вечера. — в тон отвечает Чарльз, делая ход.
— Ну нет, это уж слишком, беру свои слова назад. — говорит Эрик, улыбаясь и делая не совсем выгодный ему ход.
Ксавьер хочет выпалить «то есть вообще наличие такого времяпрепровождения тебя не смущает», но решает благоразумно промолчать и забрать одну из фигур Леншера.
— Беда. — тихо говорит сам себе Эрик, коснувшись улыбки кончиками пальцев, задумавшись.
— Ещё не всё потеряно, ma cheri. — говорит Ксавьер, чуть ухмыляясь.
Леншер на секунду переводит взгляд на Чарльза, улыбнувшись шире, но пока не возвращаясь к своему вопросу по поводу значения этих слов.
— Думаешь, не все? Ну ладно, тогда мне стоит просто увидеть нужный ход. — говорит Эрик спокойная, двигая фигуру.
— Есть надежда, что ты внимательнее, чем я. — говорит Ксавьер, передвигая пешку на клетку вперёд.
— Отнюдь. — кратко отвечает Эрик, глядя на свои фигуры, а после передвигая коня.
— А ведь мы даже не выпили ещё сегодня. И что так мешает концентрации? — риторически спрашивает Чарльз, ещё пару секунд сидя в кресле, а после, передвинув слона, встаёт и направляется к бару. — Только не осуждай. Будешь?
— О нет, мне, пожалуй, хватило сегодня. Тем более после лекарств, не лучшая идея, думаю. — отрицательно качает головой Эрик, зачесав палицами пряди волос, упавшие на лоб.
— Понятно, — говорит Ксавьер, пока достаёт из бара небольшую бутылку пива и выливает содержимое в стакан. Выкинув пустую банку в ведро, он возвращается к своему месту.
— У меня ощущение, что сейчас у нас будет один-один. — говорит Эрик, двигая маловажную фигуру.
—…Твоё ощущение… — говорит Чарльз, ставя Леншеру мат. —…тебя не обманывает. Шах и мат. — он ухмыляется, откидываясь на спинку кресла и делая глоток алкоголя, — чтож, давай, расскажи о себе самую большую тайну, — ухмыляется Ксавьер.
— Так-так-так… — на секунду задумывается Эрик. — Еще два года назад я собирался стать женатым человеком.
— Ого. Так я не первый, кому ты сделал предложение? — с надменным удивлением спрашивает Чарльз.
— Ревнуешь? — хитро щурится Эрик.
— Безусловно, — отвечает Чарльз, кладя руку на сердце. — Ты же ставил монетки на ребро перед этой особой, как не ревновать?
— В свое оправдание скажу, что предложения я сделать не успел, так что ты был первым. — честно говорит Леншер.
— Ох, весьма польщён, — с ухмылкой говорит Ксавьер, раскладывая шахматы.
— Рад слышать. Ревность бывает довольно устрашающей, — подпирает он ладонью щеку, пытаясь вспомнить, а ставил ли он монетку на ребро перед Мартой.
— Ну, пожалуй, не моя. — с ухмылкой говорит Чарльз, бросая взгляд в сторону фотографий Мойры на холодильнике. Ксавьер делает ход.
— Думаю, если любить кого-то очень сильно, то даже тихони могут превращаться в дьяволят. Так что не зарекайся, — спокойно говорит он, двигая фигуру в ответ.
— Не имею возможности отрицать, mon prefere, — говорит Чарльз, переставляя коня.
Эрику все больше хочется ответить Чарльзу на французском, или завалить вопросами о переводе, но он, почему-то, не собирается этого делать. Хотя Ксавьер словно подбивает на это, переходя с одного неожиданного прилагательного на другое.
— Прекрати так бесстыдно выигрывать, эй! — шутя возмущается Леншер, двигая ладью.
— Мы же только начали игру, я ещё ничего не выигрываю. — говорит Чарльз, отпивая немного пива и делая ход.
— Предчувствие. — объясняет Эрик, чуть хмурясь доске, рассматривая в голове возможные ходы.