— Хватит разводить сырость, Малфой. Еще пару минут, и можете отправляться на утку.
Пальцы мужчины сегодня тоже были гораздо грубее, и вскоре анус Драко горел, а член упрямо не подавал признаков жизни, испуганно сжавшись.
— Мистер Барнз, — наконец не выдержал Малфой. — Я не могу… Почему… За что вы… Вы сердитесь на меня?
Колдомедик, вдруг вытащив из него пальцы, стянул перчатки и, рыкнув: «Лежать, Малфой!», снова вышел из кабинета. Драко смотрел в потолок, глотая непослушные слезы и кусая дрожащие губы. Он боялся. Боялся слезть с кресла и боялся лежать в нем до возвращения Барнза, не зная, чего от того ожидать.
Но колдомедик, появившись через пять минут, вдруг все изменил. Войдя в кабинет, он быстро подошел к креслу и мягко положил ладонь на острое колено Малфоя.
— Простите меня, Драко, — почти ласково улыбнулся он, дыхнув сильным ароматом крепкого алкоголя. — Я не сержусь на вас, вы ни в чем не виноваты. Давайте попробуем еще раз… Расслабьтесь. Я все сделаю очень нежно.
Он вновь натянул перчатки и, выдавив дополнительную порцию любриканта, вернулся к прерванному занятию. Драко тихо всхлипнул, когда стенки ануса вновь раздвинулись, принимая в себя умелые пальцы колдомедика. Барнз что-то ласково шептал, осторожно и не спеша массируя чувствительные точки внутри его тела, и вскоре Драко на несколько минут забыл все свои горести и беды.
— Вот так, хороший мой, — едва слышно шептал колдомедик, когда Малфой сам нетерпеливо двигал задом, пытаясь насадиться глубже и резче. — Давай, я немного помогу.
И пальцы свободной руки Барнза мягко сжали подрагивающий от напряжения член «пациента». Драко изогнулся и, громко застонав, наконец, разрядился сильными пульсирующими выплесками.
— Вот и славно, — пробормотал колдомедик, не торопясь вытаскивать из него пальцы. — Сейчас отдышитесь и отправляйтесь в столовую, вас накормят. Вервольфы проверят еду. Все будет безопасно.
Драко, справившись кое-как со сбившимся дыханием, открыл глаза, но взглянуть на Барнза не смог, тут же залившись краской.
— Убираю, убираю, — понимающе слегка улыбнулся колдомедик и, осторожно освободив покрасневший анус от вторжения, отмотал бумажное полотенце и собрал с еще приоткрытого колечка сфинктера остатки любриканта. — Можете одеваться, Малфой.
Тот молча убрал салфеткой с живота следы оргазма и, через пару минут, уже вышел на улицу.
— Драко! — тут же бросился к нему явно давненько топтавшийся рядом с медотсеком Крис. — Меня не пускали… Там… Там Теда… Ему назначили тридцать ударов кнутом!
Малфой почувствовал, как кровь отливает от лица, и вокруг пропадает воздух, сжимая легкие в мучительном спазме.
— Где?.. — только и смог выдавить он.
— Там! Скорее! — Канингтон схватил было Драко за рукав, потянув за собой, но, под грозным взглядом стоящего на охране медотсека молодого вервольфа, тут же отпустил и просто побежал вперед, показывая дорогу.
Свист, удары кнута и болезненные крики Нотта Драко услышал сквозь ухающую в висках кровь задолго до того, как они вывернули на площадку для телесных наказаний.
Малфой еще ни разу не был в этой части лагеря. Здесь стоял административный корпус, окруженный аккуратными газонами с ровно постриженными, хотя уже и совершенно лысыми, кустами. Прямо перед главным входом располагалась площадь, в центре которой возвышались три высоких деревянных столба, опоясанных поверху металлическими пластинами. В прикрепленные к этим полоскам металла массивные кольца сейчас были продеты толстые веревки, стягивающие запястья двоих почти подвешенных таким образом парней. На юношах из одежды были лишь едва держащиеся на бедрах штаны, и обнаженную спину одного уже украшало несколько кровавых рубцов.
Муррей сёк сам, не торопясь, явно испытывая от процедуры удовольствие. Трехметровый кнут в его руке вел себя послушно, будто живой фамильяр. Начальник лагеря, оценивая свою работу, прошелся мимо дрожащего от боли и напряжения Теда и, остановившись в понравившемся ему для следующего удара месте, вновь приготовился к замаху.
Драко, расталкивая толпящихся вокруг подростков, понял, что не может даже крикнуть — от ужаса у него свело челюсти. Прорвавшись, наконец, сквозь толпу, он услышал свист рассекающего воздух плетеного кожаного хвоста и, одним рывком преодолев расстояние в пять метров, отделяющее его от привязанного к столбу друга, закрыл собой тело Теда, протиснув руки между столбом и его обнаженным торсом.
— Здесь… Я здесь… Я с тобой, — выдохнул он в облепленное мокрыми от пота волосами ухо, а в следующую секунду вскрикнул от жгучей боли.
Муррей едва успел отдернуть набравшее в размахе силу орудие пытки, но самый кончик хлыста все же ужалил сквозь грубую ткань робы тонкую бледную кожу.
— Какого черта? — рыкнул начальник лагеря. — Убрать отсюда этого идиота!
Драко изо всех сил сцепил руки где-то на груди Нотта и, уткнувшись носом ему в шею, быстро-быстро забормотал:
— Не бойся, я не уйду… Ни за что не уйду… Все… Все… Больше не тронет, не бойся…
Сильные пальцы схватили его за плечо и попытались оторвать от окровавленного мальчишки, но Малфой глухо зарычал и лишь крепче стиснул Теда в объятиях.
— Хотите бить, бейте меня! — прохрипел Драко. — Не трогайте его, он ни в чем не виноват!
Пальцы на его плече вдруг разжались, а мгновение спустя вновь раздалось тонкое жужжание длинного кожаного хвоста в воздухе.
— Что ж, Малфой, давай проверим, на сколько твоей жертвенности хватит!
Драко зажмурился, сжав зубы… Но свист вдруг оборвался, а удара не последовало. Пространство звенело тишиной. Малфой медленно обернулся и сморгнул слезы, мешающие рассмотреть, что же произошло.
Начальник охраны держал за запястье занесенную в замахе, сжимающую рукоятку кнута руку начальника лагеря. Взгляды мужчин сцепились, словно сарацинские сабли и, казалось, искрились и скрежетали.
— Мистер Муррей, — низкое неторопливое рычание Альфы напоминало, кто скрывался под личиной этого высокого молодого мужчины. — На первый раз Нотт получил достаточно хороший урок. Да и вина его лишь в попытке начать драку. Малфой же… Вообще, пострадавшая сторона. Проявите немного милосердия к новичкам… Пожалуйста.
Последнее слово он выплюнул, показывая, сколь тяжело ему дается этот уважительный тон. Муррей пытался прожечь его взглядом, но сталь в немигающих глазах оборотня оказалась сильнее.
— Хорошо, мистер Уилан, — процедил начальник лагеря. — Отнесите Нотта в медотсек. На первый раз действительно довольно.
Драко облегченно прикрыл глаза, но лишь на мгновение. Затылком чувствуя чужой взгляд, он обернулся. Губы на изуродованном шрамом лице кривились в горькой усмешке:
— Ты, верно, никогда еще не был так близко к собственной смерти, — прошептал Хант и отвернулся.
— Отпусти его, — раздался над ухом Драко тихий голос начальника охраны. — Отпусти, дай мне отвязать его.
Чьи-то пальцы осторожно расцепили его ослабевшие вмиг руки и, мягко сжав плечо, оттащили от Теда.
— Я с ним, — тут же начал сопротивляться Малфой, но его уже тянул за собой в сторону казармы кто-то из охранников:
— Ты отдохнешь, поешь, а им пока док займется, — быстро говорил вервольф.
Драко в последний раз вывернулся, чтобы взглянуть назад. Уилан, подхватив неспособного стоять на ногах Теда на руки, быстро снимал с вывихнутых запястий толстые петли веревки. Воздух снова рассек свист кнута, а мгновение спустя раздался первый крик Дэнниса Ханта.
Казарма заполнилась через час. Подростки разбрелись по своим местам и, в большинстве своем, забравшись под тонкие одеяла, затихли.
— Драко, хочешь мяса? — едва слышно спросил Канингтон, присев на край постели Теда и усердно ковыряя носком ботинка выщербленную дощечку в полу.
— Крис, испарись с койки Нотта, это неприлично, — устало произнес Малфой и откинул голову на спинку кровати. — Не хочу, оставь себе.
Парнишка быстро пересел к нему, скинув ботинки, подтянул ноги к груди и обнял руками колени.
— О, Мерлин, — простонал Драко. — Волчонок, ты невыносим! Ты понимаешь, что нарушаешь правила? Кыш на свою койку!
— Пойдем к Теду? — игнорируя его едва ли настойчивое возмущение, пробормотал мальчишка, уткнувшись носом в коленки. — Я один боюсь…
Драко взглянул на часы. По графику сейчас у Барнза должен был находиться он сам, значит, скорее всего, колдомедик занимается истерзанными Мурреем парнями.
— Пойдем, — ответил Малфой и снова тяжело вздохнул, наблюдая, как Крис, ломая задники, торопится сунуть ноги в ботинки, не развязывая шнурков.
У дверей медотсека молодой оборотень, уже видевший сегодня и Драко, и Криса, слегка хмыкнул:
— Вдвоем только в экстренном случае… И тебя, щенок, это не касается.
Драко поднял на него усталый взгляд.
— Мы хотим навестить Нотта.
Оборотень, будто не слыша его, с плотоядной ухмылкой рассматривал Криса, а мальчишка, опустив глаза, казалось, перестал дышать под этим взглядом. Драко сделал шаг в сторону, загораживая собой Канингтона и привлекая внимание охранника к себе.
— Сэр, мы хотим навестить заключенного Нотта.
— Пропусти, — раздался у него за спиной голос Уилана, и лицо молодого оборотня тут же изменилось, приняв серьезное выражение, и даже взгляд стал казаться более сфокусированным.
Малфой обернулся и благодарно кивнул стоящему в паре десятков шагов от них начальнику охраны:
— Спасибо… Сэр.
— У вас час до обеда, Малфой, — ответил Альфа и, развернувшись, зашагал прочь.
Барнз, действительно, «колдовал» в палате. Драко шагнул за порог и невольно ухватился за косяк двери. Прямо перед ним на жесткой больничной койке лежал Хант, вернее то, что от него осталось. Кожи на спине парня, казалось, не было совсем.
— Сколько… — выдохнул Малфой, но договорить не смог, язык не слушался.
Барнз поднял голову от обработки сравнительно небольших ран Теда.
— Малфой, вы решили воспользоваться правом по графику? Разумно, но… — и в это мгновение увидел Криса, выглядывающего из-за спины Драко. — Канингтон, вы-то чего здесь забыли?
— Сколько ударов получил Хант? — воспользовавшись передышкой, наконец справился с собой Драко и все же задал вопрос.
— Семьдесят ударов. Попытка убийства заключенного — стандартное наказание, — откликнулся колдомедик. — Так вы проведать пришли?
— Да… Можно?
— Заходите, молодые люди, — пожав плечами, согласился Барнз. — Но, боюсь, ваш друг сейчас не в том состоянии чтобы разговаривать. Через несколько минут он уснет, я только что ввел лекарство.
Драко, безотчетно обойдя койку Ханта по наибольшей дуге, шагнул к лежащему с открытыми глазами и смотрящему в одну точку невидящим взглядом Нотту.
— Тед, — он присел на корточки рядом с кроватью. — Теодор… Слышишь? Это мы с Крисом. Ты скоро поправишься… Он ведь поправится, мистер Барнз?
— Он легко отделался, — откликнулся колдомедик.
— Слышишь, друг… — Драко сжал его пальцы и осторожно убрал прилипшую к виску прядь.
Тед вдруг вздрогнул и, пробежав слепым взглядом по его лицу, тихо зашептал:
— Драко… Прости меня… Прости, я…
— Тихо, тихо, — быстро перебил его Малфой, прижимая палец к пересохшим, потрескавшимся губам друга. — Ты не виноват, ты был занят, ты не мог увидеть… — и слегка улыбнулся. — Я же просил тебя следить, чтобы он не плюнул, так он и не плевал…
Веки Нотта, слегка дрогнув ресницами, опустились, и парень провалился в беспамятство.
— Мистер Барнз, — испугано позвал Драко.
— Он уснул, Малфой, это снотворное, ему нужны силы, чтобы восстановиться, — откликнулся колдомедик и, вздохнув, осторожно, по-отечески ласково, провел ладонью по влажным волосам бесчувственного Ханта. — Дэннис, Дэннис, ведь совсем немного осталось, каких-то полгода…
Он поднял взгляд на стоящих у кровати друга мальчишек и кивнул на дверь.
— Ступайте, молодые люди, мне нужно работать. И одежду своего дружка заберите, она ему в ближайшую неделю не понадобится.
Крис послушно сгреб в охапку лежащую на стуле робу и направился к двери. Из кармана груботканной куртки выпал небольшой конверт, и Драко, автоматически подобрав его, сунул в карман.
Уже вечером, перед отбоем, Малфой вспомнил, что не вернул письмо в вещи друга. Вытащив белый конвертик, Драко, слегка улыбнулся, прочитав выведенное красивым почерком, отчего-то показавшимся ему знакомым: «Теодору Нотту от любящей Аиды».
— Надеюсь, эта Аида достойна тебя, друг, и дождется дня, когда мы отсюда выберемся, — прошептал он и сунул письмо Теду под подушку.
Утром Драко открыл глаза и подпрыгнул на кровати — казарма была пуста. Слетев с постели и быстро сунув босые ноги в ботинки, он бросился на улицу, молясь Мерлину и всей его родне, чтобы построение еще не началось. Но, выскочив за дверь, тут же напоролся на спины товарищей. Со стороны медотсека четверо вервольфов несли мимо казармы гроб. Драко похолодел.
— Хант ночью умер, — словно почувствовав охватившую друга панику, пробубнил над ухом Грегори.
«Ты, верно, никогда еще не был так близко к собственной смерти», — пронеслись в голове Малфоя последние сказанные ему Дэннисом слова, и всплыла в памяти застывшая обреченность на изувеченном шрамом лице. Тоскливо защемило сердце. Отчего-то ему было мучительно жаль этого парня.
========== Глава 9. Уникальное поколение ==========
Блейз ждал больше недели, наблюдая, как два взрослых человека осторожно и трепетно восстанавливают разорванные отношения.
Кингсли ему нравился. Мужчина был непередаваемо мил в своей робости и взволнованной неуклюжести при появлении на горизонте миссис Забини. Блейз с улыбкой следил взглядом за матерью, кокетничающей, словно девчонка, и за неловкими ухаживаниями мракоборца.
«Вот уж, воистину, нет ничего сильнее слабости, страшнее красоты и безжалостней любви», — размышлял Блейз, очень явственно осознавая, что, пользующаяся дурной славой черной вдовы миссис Забини сейчас является, наверное, единственным созданием на планете, действительно способным убить этого сильного, неуязвимого до сих пор воина. Но Блейз так же прекрасно понимал, что и мать любит. Впервые после смерти его отца искренне и по-настоящему любит и, наконец, чувствует себя счастливой.
Радуясь за маму, Забини, тем не менее, продолжал тосковать по Драко. Он терпеливо ждал, когда окрепнут отношения воссоединившихся после долгой ссоры любовников, но давалось ему это ожидание очень нелегко. Блейз перестал ежедневно ходить в Министерство, решив, что теперь это бесполезная трата сил. Все равно быстрее, чем он добьется разрешения на свидания через Кингсли, через другие каналы этого не произойдет.
Чтобы отвлечься от ожидания, Забини вернулся к любимому занятию, почти заброшенному им в последнее время.
С раннего детства Блейз понял, что ощущает мир не так, как большинство окружающих его магов. Во главе угла для маленького Забини стояли запахи. Он мог без труда ориентироваться в пространстве с закрытыми глазами, опираясь только на собственное обоняние, мог узнавать людей до того, как они появлялись в поле его зрения. Это было пугающе, но по запаху Блейз безошибочно определял даже приближение смерти — люди, шагнувшие на финальную прямую жизни, начинали пахнуть уксусом.
Самое удивительное, что для него почти не существовало неприятных запахов, напрягала лишь их интенсивность, как, например, на уроках зельеварения у профессора Снейпа, или… Несопоставимость. И если от первого Блейз просто уставал, то от второго у него начинала раскалываться голова.
Мистер и миссис Забини долго не могли понять, почему их маленький сын криком кричит, когда в доме появлялись некоторые из друзей семьи. Однажды дошло до того, что им пришлось вызывать колдомедика: кормилица и няня Блейза, отпросившаяся в гости к подруге, уже перед самым выходом из дома заглянула в детскую… И так никуда и не пошла, полночи пытаясь успокоить кричащего и изворачивающегося малыша. Им очень повезло в тот злополучный день, что семейный колдомедик был в отъезде и порекомендовал своего коллегу. Молодой врач несколько минут молча стоял на пороге детской, с интересом наблюдая, как с ревущим Блейзом пытаются справиться несчастная кормилица и паникующая мать.