— Мы пришли, когда вы выводили Грегори Гойла, и ушли, когда колдомедик дал Малфоям тридцать минут на прощание… Артур… Почему нас никто не пригласил на суды? Мы ведь имели ко всему этому самое непосредственное отношение. Я мог рассказать очень многое и о Драко, и о мистере и миссис Малфой! Они не заслужили…
— Гарри, — тихо перебил его Артур. — Все эти люди слишком много знают, чтобы отпускать их. Ты еще очень молод, мой мальчик, не надо тебе в это лезть…
— Артур! Это же люди! Драко и Грегори разве не так же молоды, как я? Кого вчера еще щупали и заставляли кончать в кресле при родителях и толпе народа? Панси? Тео? Милли?
Артур быстро махнул палочкой, накладывая сразу Запирающие и Заглушающие заклинания.
— Гарри, послушай меня… — он глубоко вздохнул, — Гарри… Эти люди стали жертвами… политического механизма. Не перебивай! Суды над ними проходили скоро и тайно. Сначала затягивали расследования, пока про них не забыли, а потом за неделю осудили всех. Понимаешь… — Артур поднялся из-за стола и уставился в окно, — если кто-то из них заговорит, с верхушки Магической Британии покатится много голов. Ты же неглупый мальчик, понимаешь, что не только те, кто штурмовал стены Хогвартса, стояли за преступлениями Волдеморта. Гораздо больше виновных сидит здесь. До сих пор. И они готовы уничтожать любую угрозу своему благополучию и спокойствию в стране. Безопасность требует жертв. Орден Феникса пытался спасти хотя бы детей… И оградить вас. Но… Созданный нами Комитет ничего толком не может…
— За что же мы воевали, Артур? — тихо, почти шепотом спросил Поттер, глядя в одну точку где-то на заваленном бумагами столе. — За что погибло столько людей? Сириус… Фред… профессор Люпин… — он перевел растерянный взгляд на молчащего Артура. — Зачем они все погибли, если ничего не изменилось? Ни-че-го! — Он поднялся. По-мальчишески резко, решительно. — У вас есть список отправленных в лагеря?
— Гарри…
— Я вытащу их оттуда, с помощью Ордена или без него, — тихо, словно на серпентарго прошипел Поттер. — Сегодня в десять я открою камины в доме Сириуса. Сообщите людям… Гарри Поттеру нужны все, кто помнит, за что воевал, и видит, что война не закончилась.
Он развернулся и шагнул к двери.
— Гарри… — хрипло окликнул Артур.
Поттер остановился, но не обернулся.
— Почему ты стер Рону память?
— Ему понравилось то, что там происходило… Я не хочу видеть постоянные усмешки напоминанием о том, кем он стал. Если не придете, пришлите список с совой.
Только когда дверь за Гарри закрылась, Артур Уизли вдруг вспомнил, что не снимал запирающих чар.
Ему нужно было подышать и, отказавшись от мысли о камине, Поттер направился к выходу на улицу.
Налетевший на него у самого входа человек негромко матюкнулся в капюшон и, толкнув плечом, шагнул было мимо, но вдруг остановился:
— Поттер?
Капюшон слетел с головы окликнувшего, и Гарри удивленно уставился на знакомые черты.
— Забини? Ты как здесь?
Блейз мгновенно изменился в лице, кажется, сразу пожалев, что признал бывшего сокурсника.
— Да так, дела. А ты…
— К другу заходил, — отмахнулся Гарри и собирался уже распрощаться, но под ребрами что-то кольнуло напоминанием о вчерашнем. — Блейз, ты как вообще? У вас все хорошо?
Темнокожий красавец, видимо, тоже норовивший поскорее сбежать, вдруг удивленно замер. Оно, конечно, и понятно, с чего это Герою-Победителю интересоваться делами того, кто не осмелился даже выбрать одну из воюющих сторон?
— Нормально, — пробормотал Забини, но получилось это очень неуверенно.
Гарри смутился. Он совершенно не знал, что нужно сказать человеку, которому ты скорее враг, чем просто чужак, и, уж конечно, никак не приятель, чтобы тот вдруг решил поделиться с тобой своими проблемами. Да и с чего он вообще взял, будто всем нужна его помощь?
Неловкую паузу нарушил Блейз, растерянно пробормотав:
— Ну, ладно, Гарри, я пойду, был рад видеть…
— Да, мне тоже пора, — обрадовался Поттер и все же схватил уже разворачивающегося однокурсника за рукав. — Блейз… Ты, если вдруг что нужно… Шли сову… Может, как-нибудь посидим где…
Теперь на породистом лице вместо удивления застыл откровенный шок, однако Забини довольно быстро взял себя в руки (все же чистокровных, видимо, с детства учили справляться с эмоциями) и дружелюбно улыбнулся:
— Хорошо, Гарри. Ты тоже шли сову… Если вдруг что нужно.
— Надменная слизеринская змея, — беззлобно усмехнулся Поттер, поворачиваясь к двери.
— Бестактная гриффиндорская кошка, — вторил ему насмешливый голос Забини.
*
— Грегори, ты чего? Нам нельзя… — прошептал Драко, чувствуя, как Гойл, скользнув под тонкое одеяло, жмется к нему всем телом. — Грегори!
— Холодно, Драко, — пробормотал тот Малфою в шею. — Давай вместе, так теплее…
— Гойл, пошел вон!
— Драко…
— Пошел вон, я сказал! — Драко со всей дури пнул друга в бедро, и тот невольно вскрикнул. — Убирайся!
— Слышьте, идиоты новенькие, — раздалось с соседней кровати, — жить надоело? Если яйца зачесались, валите к Барнзу!
— Блядь, мне просто холодно, — тихо прошептал Грегори, но соскользнул с постели Драко и вернулся к себе.
— Холодно тебе будет в могилке с разорванной глоткой, если твой белобрысый дружок к тебе слишком тесно ночью задницей прижмется, — откликнулось с той же стороны. — И ему похолодает, и нам всем…
В это мгновение распахнулась дверь, и в темном проеме блеснули два красных огонька. Драко почувствовал, как тело мгновенно покрывается испариной ужаса.
— Что за шум?
Малфой услышал, как по казарме прокатился вздох облегчения — подростки отреагировали на человеческую речь.
— Новенькие нарушают, — Драко уже ненавидел эту разговорчивую кровать. — Бычок Гойл приставал к милашке Малфою…
Красные огоньки начали приближаться, и вскоре в темноте вырисовался силуэт мужчины. Оборотень принюхался.
— Кто Гойл?
Грегори испуганно всхлипнул, и охранник тут же шагнул к его постели.
— Зачем ты лез в чужую койку?
— Холодно, — тихо пробормотал Гойл, а оборотень снова принюхался, но потом развернулся и быстро направился к двери.
— Всем спать! Кому холодно, лезьте под одеяло с головой, надышите — согреетесь.
Свернувшись калачиком под невесомым куском ткани, называемом здесь одеялом, Драко пытался «надышать», слушая, как рядом то и дело рвется беззвучными рыданиями дыхание школьного друга. Может, и нужно было промолчать и позволить Гойлу уснуть рядом? Драко был уверен, что парни Грегори не интересовали. Но шутки с подростковыми гормонами и соседством ничем не сдерживаемых оборотней были плохи. Кто его знает, как в утренней полудреме среагируют друг на друга их тела. Так можно невзначай отойти от эротического сна, захлебываясь собственной кровью… Прямо в мир иной и отойти. А туда Драко было рано. У Драко еще были дела здесь.
«Все можно пережить, сын: стыд, боль, страх, — шептал ему отец в той комнате, где он испытал самое большое унижение, самый большой позор в своей жизни. — Главное, выжить. Ты должен выжить, Драко! Любой ценой, любым путем. Пока ты жив, ты можешь изменить исход любой битвы. Умрешь — проиграешь войну!..»
Отец многое ему сказал, но сейчас основными казались именно эти слова. Он будет цепляться за жизнь любой ценой, он найдет способ выбраться отсюда, а потом придумает, как вытащить родителей из Азкабана, и они вместе уедут подальше отсюда… Но это потом. Сейчас главное — остаться в живых!
Поэтому Драко с первого раза запомнил правила, которые им озвучили, как только «малолетние преступники» отдышались после перемещения.
— Приветствую вас, дамы и господа, — насмешливо произнес высокий темнокожий мужчина средних лет, окидывая кучку испуганных подростков ощупывающим взглядом. — Рад, что вы посетили наше скромное увеселительное заведение.
Он шагнул к Драко, взяв его двумя пальцами за подбородок, оценивающе скользнул по тонким чертам взглядом и неопределенно хмыкнул:
— Как звать?
— Драко Люциус Малфой, — хрипло выдавил Драко и отвел глаза.
Пальцы с подбородка исчезли, а мгновение спустя щека вспыхнула от хлесткой пощечины.
— Запоминаем, господа вновь прибывшие, вы здесь больше не наследники чистокровных семей, вы заключенные. Ваши красивые длинные имена теперь лишь формальное напоминание того, кем вы были, и за что вы здесь. Отныне представляться вы будете фамилией и номером. Тем, кто не осилит запоминание своего личного номера, выжгу его клеймом на предплечье, — он хмыкнул. — Вам же не привыкать к подобным меткам.
Оценив произведенный обещанием эффект, мужчина продолжил:
— Моя фамилия Муррей. Для вас — господин Муррей, также допускается обращение «сэр». Я начальник этого лагеря, ваш Царь и Бог на ближайшие несколько лет. Нашего главного колдомедика, мистера Барнза, вы все уже знаете, — он снова неприятно хмыкнул, а колдомедик в это время, совершенно не обращая внимания на происходящее, передавал какому-то парню в медицинской робе стопку папок и что-то вполголоса объяснял. — И узнаете еще лучше совсем скоро. Посещения медицинского отсека раз в неделю, расписание будет вывешено в вашей казарме уже завтра. Кроме того, обязательно внеочередное и срочное обращение к мистеру Бранзу, как только вы ощущаете даже легкий отголосок возбуждения, или это ощущает в вас Альфа, — он вновь окинул подростков цепким взглядом. — Охрану нашего лагеря обеспечивает стая вервольфов. Надеюсь, вы все хорошо учились в школе и понимаете, кто такие вервольфы, и чем чревато постоянное соседство с ними? Для тех, кто пропускал занятия, поясню. Вервольфы и вампиры — единственные живые существа, способные сохранять свои сверхспособности в антимагическом вакууме, коим является этот лагерь. В отличие от полностью неуправляемых и непредсказуемых вампиров, вервольфы четко соблюдают иерархию, адекватны и дисциплинированы, и жажда крови сводит их с ума лишь в полнолуния… Или от запаха возбужденного юношеского тела. Причем, если полная луна сохраняет в стае инстинкты, а у Альфы — рассудок, что позволяет ему управлять своими… э-э-э… людьми, то ваши ароматизирующие гормонами тела срывают начисто все рамки и запреты как у всей стаи, так и у самого Альфы… Хотя последний и будет держаться изо всех сил. Но удержать остальных уже не сможет. Посему каждый из вас с этого момента отвечает не только за свою безопасность, но и за безопасность всего лагеря. Один всплеск возбуждения, и стая сойдет с ума и перегрызет всех вас. Чтобы этого не случилось, есть ряд правил. Правило номер один: чувствуешь желание — стремглав бежишь в медицинский отсек. Наш медотсек — единственное место, где очень сильный артефакт с трудом удерживает магический купол, не позволяющий оборотням почувствовать ваше возбуждение. Разряжаться будете только там и только с помощью медперсонала. О мастурбации в душе или под одеялом в казарме забыть начисто! Правило номер два: никаких приближений друг к другу ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Душ по расписанию по одному, подготовка ко сну в темноте, смотреть друг на друга только при крайней необходимости. По лагерю передвигаться глядя в землю, в столовой смотреть в тарелки, в рабочих бараках в поле зрения должна быть только рабочая поверхность, в библиотеке и в классе — носами в книги и учебники. Всем все ясно?
Нестройное «Да, сэр» вполне удовлетворило начальника лагеря, и он снова хмыкнул:
— В лагере не запрещены телесные наказания, поэтому очень не советую нарушать дисциплину и свод правил. Безопасность требует жертв. А теперь мистер Уилан — начальник охраны и Альфа стаи вервольфов — отведет вас в вашу казарму. Медперсонал принесет вам робу. Сегодня работы и занятий у вас не будет. Знакомьтесь с расписанием и Уставом, осваивайтесь. Ужин через час, — он обернулся к колдомедику, теперь молча наблюдающему за происходящим. — Мистер Барнз, назначьте Малфою двойной паек, и что там еще нужно, чтобы привести его в божеский вид хотя бы за месяц… — и вновь окинул взглядом Драко. — Интересный экземпляр, ни разу не видел ничего, что излучало бы флюиды чистокровности сильнее. Не иначе как результат инцеста…
Малфой молча скрипнул зубами. Он сам не понимал, куда делись его страхи, но последний разговор с отцом что-то перевернул в нем, одномоментно превратив испуганного потерянного мальчика в отчаянного юношу, у которого была цель. А когда его разлучили с родителями и отвели в комнату к остальным ожидающим отправки малолетним осужденным, это чувство окрепло полностью. Глядя на красных от пережитого стыда, плачущих подростков, он вдруг с полной ясностью ощутил себя здесь единственным человеком, способным дистанцироваться от произошедшего и мыслить трезво.
И вот, в конце первого дня в лагере он дрожал от холода под тонким одеялом и тщетно пытался уснуть, прекрасно понимая, что спать нужно, но будучи не в силах отогнать ни крутящиеся в голове мысли, ни звучащие извне тихие рыдания Грегори. Гойла было жаль. Драко вообще с трудом узнал бывшего школьного товарища, увидев его впервые после ареста. Грег даже не ответил ему, когда там — в кабинете ожидания — Малфой присел рядом и поздоровался. И только когда Драко неловко попытался обнять зареванного, отрешенно смотрящего в одну точку друга, тот вдруг прижался к нему и вновь заплакал, всхлипывая куда-то в шею неразборчивое: «За что?.. Драко… Почему?..» А потом так же быстро успокоился и вновь замкнулся в себе, но уже ни на шаг не отходя, словно цепляясь сознанием за присутствие друга, чтобы окончательно не провалиться в свои кошмары.
И вот, впервые за все время с момента их встречи, Грегори проявил себя как живой человек. А Драко его оттолкнул. Грубо, резко, испугавшись, что это может обернуться если и не смертью от клыков оборотня, то совершенно точно неприятностями в виде телесных наказаний за нарушение правил. Хотелось подняться, присесть на край его кровати и попытаться успокоить, нашептывая какую-нибудь добрую, ласковую чепуху, может, вспомнить пару школьных историй, посмеяться вместе… Но делать этого было нельзя. Это было против правил, а усложнять жизнь ни себе, ни Грегори Драко не собирался. Поэтому, перевернувшись на другой бок, он накрыл голову тощей комковатой подушкой и закрыл глаза.
«Завтра… Поговорю с ним за завтраком… Обязательно поговорю».
========== Глава 3. Минимум Героя ==========
Ровно в 22:00 Гарри снял с каминов блокирующие заклинания, до сих пор позволявшие беспрепятственно входить в его дом только Джинни, Гермионе и Рону, и приготовился встречать старых соратников. Однако прошло полчаса, но никто не появился. Поттер не мог поверить. Орден не откликнулся на его призыв! Никто! Ни один не пришел! Неужели люди так устали от битв, что сейчас им важнее всего был только собственный покой?
Он подождал еще пятнадцать минут, потом заблокировал камины, принес с кухни огневиски, сел в кресло и, не утруждая себя наполнением стакана, приложился к бутылке. Мгновение спустя в дверь негромко стукнули. Гарри сперва даже не понял, откуда звук. Он был готов к ударам совиного клюва в окно, все же ожидая списка от старшего Уизли, но в двери совы стучались только в исключительных случаях.
— Привет, Гарри, — Кингсли топтался на пороге слишком нерешительно для министра. — Извини, не мог вырваться раньше… Я знаю, что ты уже и камины закрыл, но… Я все же решил… Можно? Нам нужно поговорить.
Гарри горько усмехнулся и шагнул в сторону, пропуская Шеклболта внутрь. Кто-то из Ордена должен был прийти, чтобы попытаться облагоразумить пылкого Героя. Кингсли, конечно, был лучшей кандидатурой. Что же, пусть попытается подобрать слова, объяснить, как случилось, что Орден закрывает глаза на творящееся…
— Гарри, — Шеклболт сел в кресло и невидящим взглядом уставился в камин. — Что ты хочешь сделать?
Поттер поставил на столик перед гостем пару стаканов и быстро разлил в них алкоголь.
— Вам нужна эта информация, чтобы остановить меня? — усмехнулся он.
Шеклболт оторвал взгляд от предложенной выпивки и с легким прищуром уставился на Гарри: