Джон спорить не стал. Лишь недоуменно пожал плечами.
— Странные у тебя критерии красоты… Ну и что этот гусь?
— Ничего. Заглядывал ему в рот, гладил плечико… Короче, млел. Да и Шерлок с ним открыто любезничал. Обычные гейские штучки. Только что в штаны друг к другу не лезли. Фу.
— Я не гомофоб, — холодно отозвался Джон. — И не о штучках тебя спросил. Они что, собирались отношения узаконить?
— Не знаю. Может быть. Не знаю.
— Так почему ты решил, что Холмс никогда не вернется, Майк? Он что, в первый раз уехал из Лондона?
— О-о, — рассмеялся Майк. — Он каждый раз уезжает. С каждым своим… гусенком. Но. — Глаза утратили насмешливый блеск. — Никогда он не поручал мне найти нового постояльца. Ни-ког-да. А в случае Шерлока Холмса это что-то да значит. Зная, что всё ненадолго, что не сегодня завтра снова прибудет на Бейкер-стрит, он просто горит желанием поселить там незнакомого человека… Это имеет какую-то логику? Не имеет. Для Шерлока вопрос жизненного пространства неоспорим: делить квартиру он ни с кем не захочет. — Майк поправил очки. — Странно. И какого дьявола он вернулся? В чем этот Дэвид оказался несостоятелен? Перестал сгибаться напополам?
Джон промолчал. О продуваемом ухе говорить было смешно. О мурлыкании — и подавно.
— Как он тебе?
— Ты ещё спрашиваешь? Я, кажется, уже говорил про зубы.
— Да, понимаю. Чертова стерва. Ехидна. Меня иногда трясет от каждого его слова. И горят кулаки — впечатать в нос или в глаз. Черт… Давай выпьем ещё по стаканчику, и я признаюсь тебе кое в чем… Давай выпьем.
— Давай.
Они выпили. Доели колбаски. Салат из свежих овощей. Похрустели кальмарными кольцами в кляре.
После продолжительных вздохов Майк наконец спросил:
— Правда, он очень красивый?
— Кто?
— Ну, он. Шерлок. Яркий, блестящий, я бы сказал, изысканный. Не такой, как все.
Вопрос Джона обескуражил. Меньше всего он был настроен на обсуждение гламурного облика новоявленного соседа. Тем более что, на его взгляд, ничем выдающимся внешность Шерлока Холмса не отличалась. Длинный, дерганный, несуразный, и что там у него блестит, ведомо одному только Майку Стемфорду.
— Не заметил. Ворвалось в дом какое-то ненормальное чучело — орало, руками размахивало. Мне было не до его неземной наружности. И вообще, в вопросах красоты я субъективен. — Он улыбнулся. - Ты, например, для меня самый симпатичный и привлекательный толстячок в Великобритании.
Но Майк оставался серьёзен. Вздохнув ещё пару раз и уткнувшись глазами в столешницу, он произнес:
— Знаешь… Только не смейся. Я в Шерлока немножко влюблен.
Второй раз за день челюсть Джона пришла в движенье.
— Ты?
— Ага. — Майк испуганно вскинул голову. — Только не думай, что я дрочу на него в туалете. Или фантазирую на его счет. Это совсем другое.
— Какое — другое, Майк? Ты в своем уме?
— Конечно, в своем. В него все влюблены, понимаешь? Все. И миссис Хадсон. И Грег.
— Что ещё за Грег, мать твою?
— Один очень хороший парень.
— Один очень хороший парень? Ясное дело. Конечно же, парень. Но не записывай, пожалуйста, в вашу дефективную секту милейшую, ни в чем не повинную даму. Как только у тебя язык повернулся?
— Господи, Джон. Ты не понял. Речь идет о влюбленности вообще. В принципе. Как во что-то прекрасное, удивительное. В стихию. Грозу, например. Океанский шторм. Тропический ливень. Согласись, никто не станет дрочить на тропический ливень. Но почувствовать его мощь, его величие, его красоту… Дошло?
Джон растеряно слушал и не знал, что сказать на столь экзотическое признание.
— По-моему, ты слегка не в себе.
— Возможно. — Майк мечтательно закатил глаза. — Но я до чертиков счастлив, что он вернулся. Мир обрел прежнюю целостность и гармонию. — И выпалил вдруг ни с того, ни с сего: — Жена мне изменяет. Гадина. Уже давно. А мне наплевать. Нап-ле-вать. Закажем пива?
— Закажем…
*
Встреча с Майком оставила неприятный осадок в душе. И тяжесть в мочевом пузыре.
Комментарий к
http://www.youtube.com/watch?v=4Whb3eP1lcQ
Не такой, как все
========== Часть 5 ==========
Завтрак слегка затянулся: стрелка часов приближалась к трем пополудни.
Захмелевший Майк весело чертыхался — дома его ожидала взбучка от неверной жены. Но на это, под влиянием Карлинга и фееричного возвращения Шерлока Холмса, он смотрел философски. Геройствовал.
— Да пошла она к чертовой матери. Заберу детей и уеду.
— Куда ты уедешь, несчастный?
— Ну Шерлок же уезжает куда-то… — протянул Майк задумчиво. И вдруг вскинулся, заговорив часто и возбужденно: — Я так давно не покидал Лондона, Джон. Я погряз, понимаешь? По горло погряз. Опустился на самое дно. Отупел. Лекции, сессии, чертовы обормоты с пустыми глазами и вечно жующими ртами. Жена эта… Дура худая. Никак не натрахается. Зачем я ей? Шерлок прав: мир — открытая книга. Только читай.
— Совсем задурил тебе голову этот Шерлок.
— Ну и пусть. Пусть.
На том и расстались, обещав почаще созваниваться.
На Бейкер-стрит Джон не спешил. Что ждет его там? Ужасы из коробок и чемоданов? Любопытства порядком поубавило… Очередная ехидная отповедь умника Холмса? К черту его. Не сейчас… Без того на душе кошки скребут. И тоска такая, хоть вешайся. Какого дьявола его занесло в этот бесчувственный Лондон? Покоритель столиц, мать твою. Надо было найти захолустье поглуше и сидеть там, не рыпаясь.
Так вдруг захотелось уехать. Прямо сейчас покидать как попало вещички и дать деру из этого зачумленного ада. Кровь закипала от нетерпения — уехать, уехать.
Да только гордость и упрямство — неподъемные цепи. Спасовать перед каким-то выпендрежником и нахалом? Ну уж нет. Поглядим-посмотрим. Уехать ведь никогда не поздно. И с добрейшей домовладелицей жаль расставаться — где ещё такую найдешь? Да и работа…
Сразу вспомнилась Сара Сайер. Хорошо вспомнилась, с примесью нежности и волнения. Её интерес к кларнету сейчас не казался излишне навязчивым и неуместным. Почему бы не тряхнуть стариной? Хотя, о чем говорить? Кларнет остался пылиться на полке в кладовой - там, далеко-далеко, где, по словам Шерлока, все было заурядно и серо, а на самом деле и тепло, и светло. Дома.
Ладно. Обойдемся без музицирования. Не до того. Хотя, в свете наглого заявления Холмса роман с милой Сарой был бы как нельзя кстати.
Влюбился, да. Но не в вас. Уж простите, мистер-само-очарование, за такой нежданный облом.
Джон вздохнул.
Глупо. И подло. Пусть Джон Ватсон всеяден, пусть он неудачник и тупое барахло, но не последняя сволочь — не станет морочить голову женщине, зарождая пустые надежды. Влюбиться в Сару Сойер он не готов. Сердце погасло. И душа опустела.
Как-то так…
Кроме того, Бог даст, девятый не за горами. Закружится Шерлок Холмс в вихре новых желаний, ощиплет очередного гусенка и отправится с ним в любовный вояж. Ну не примется же он в самом деле за Джона? Это же до икоты смешно. Какой из него гусенок? Даже одержимый демоном охмурения Холмс должен хорошо это понимать. Ну, а если все-таки примется, помоги ему Иисус: хоть и поверженный, хоть и выбитый из колеи, но Джон Ватсон силен по-прежнему. Возможно, он и не самый крутой ловелас, возможно, не самый красивый в мире мужчина. Возможно. Зато его суховатые от дезинфектора пальцы способны сложиться в крепкий и весьма выразительный кукиш. Пусть только сунется. Любовничек…
Осеннее солнышко разыгралось — припекало совсем по-летнему.
Джон стянул куртку и с наслаждением расправил понурые плечи. Довольно хандрить. Неужто его самооценка так низко пала? Из-за чего? Из-за утрированного трепа практически незнакомого человека? Расфуфыренного чужака в брендовой шмотке? Да кто он такой, этот Холмс? Торнадо вселенского масштаба? Так это проблема Майка Стемфорда и какого-то Грега, черт бы его побрал.
Всё. Ещё немного пройтись, понежиться в щедрых лучах. Потом можно в кино заглянуть. Потом…
Но, подумав, Джон повернул в сторону своего обиталища, которое почему-то с приездом Шерлока домом называть перестал.
*
В квартире было умиротворяюще тихо, и Джона пронзила надежда — быть может, соседа не окажется дома?
Принять бы душ, выпить чаю, на диванчике поваляться, пультом пощелкать…
Но выглянула миссис Хадсон и все надежды разрушила.
— Он там.
Потом поманила пальчиком, и Джон подошел чуть ближе.
Яркий пивной аромат домовладелица не прокомментировала, хотя взглянула неодобрительно и красноречиво дернула носом. Но взгляд её тут же смягчился, засветившись сочувствием и пониманием.
— Джон, — шепнула она, стрельнув глазами в сторону лестницы, — очень прошу, не обращайте внимания. Он совсем не такой. Правда-правда. Он хороший. Славный. Вот увидите. Я уверена, знакомство с Шерлоком станет для вас настоящим событием. А то, что его иногда заносит… Знали бы вы, что он мне говорит, когда недоволен или взбешен…
На память пришла «тупица».
— … Но я не обижаюсь. Просто люблю этого непутевого, взбалмошного мальчишку. Будьте терпимы и снисходительны. И ещё… — Она смущенно замялась и быстро притянула Джона к себе. — Выкиньте из головы то, что я вам наговорила. Если он… Если вы… Если он вам понравится…
— Миссис Хадсон!
— А что? Вы-то ему уже нравитесь.
— Миссис Хадсон!
— Ну, не буду, не буду. Вы взрослый человек…
— Вот именно. Я взрослый человек, а не какой-то гусенок.
Женщина пугливо отпрянула.
— Гусенок? Что с вами, Джон? Господи. Да не расстраивайтесь вы так. Успокойтесь. Бог с ним, с Шерлоком. Пусть развлекается.
— Вот именно, — отчеканил Джон. — И надеюсь, это последний разговор на подобную тему. Что за ерунда, в самом деле?
— Да-да, — поспешно закивала домовладелица. — Только вот…
— Что? Что ещё? — Раздражение нарастало. Да и пиво давно просилось наружу.
— Он же совершенно один.
— Один? — Повернувшийся было уйти Джон снова остановился. — Вы шутите, миссис Хадсон? Восемь романов за… простите, не знаю, какое время…
— Короткое. — Миссис Хадсон удрученно вздохнула. — За очень короткое время. Доктор, милый, сама не могу понять, что с ним творится. Был Шерлок как Шерлок, и вдруг словно с цепи сорвался. Романы. Мальчики. Какие мальчики? Откуда? У него и девочек-то никогда не было. На моей памяти. Я думаю… — Её шепот стал едва уловимым. — Думаю, это нервное. Бывают же срывы, не известные медицине.
— Таких не бывает. Будьте покойны, к медицине это отношения не имеет. Это заболевание из несколько иной области.
Миссис Хадсон неопределенно кивнула, и Джон понял, что ни с Джоном, ни с медициной домовладелица не согласна.
— В жизни случается всякое, доктор, — мудро заключила она. — Живешь, живешь… Все у тебя нормально. И вдруг понимаешь, что как-то не так. Пусто. Бывает такое?
Джон негромко прочистил горло.
— Бывает.
— Ну вот. Ведь что человеку надо? Ничего особенного. В сущности, совершенный пустяк — согреться.
— Хорошо. Я понял. Пойду затоплю камин.
Женщина снова вздохнула — на этот раз укоризненно и печально.
— Как знаете.
И ушла к себе.
«Это заговор, — думал Джон, поднимаясь по лестнице. — И миссис Хадсон туда же».
Но на душе значительно полегчало.
О диване можно было забыть и, кажется, навсегда. Шерлок возлежал на нем так, что сразу стало понятно: его вещь. Законная. И опротестованию этот факт не подлежит. Он вписался в слегка потертую кожу как луна в полночное небо, и диван, на котором Джон так опрометчиво успел обжиться, обнимал его с радостной нежностью — заждался, стосковался по родному длинному телу.
Черт!
Хоть беги.
Между тем Шерлок с фантастической скоростью крутанулся и через мгновение был на ногах.
— О чем вы так долго шептались с домовладелицей? Сплетнями увлекаешься? Ты алкоголик? Это Майк Стемфорд так тебя накачал? — забросал он Джона вопросами.
Но Джон молча проследовал мимо — от пива надо было избавляться в срочнейшем порядке…
Тщательно вымыв руки, ополоснув лицо и даже вычистив зубы, он почувствовал себя намного увереннее.
А теперь можно и о чае подумать. Хотя бы о чае…
Но, с таинственным блеском в глазах, его уже поджидал Шерлок — торчал на дороге, переминаясь с ноги на ногу, и Джон наконец разглядел его домашнее одеяние. Довольно странное, надо сказать: нечто, напоминающее старую, растянутую пижаму, поверх которой свободно струился халат — тонкий и даже на вид изысканно глянцевый.
Наверняка стоит как самолет. Вырядился. Ещё бы ночной колпак нацепил.
— На музыкальных инструментах играешь?
Джон насторожился, сгруппировался, собрался в плотный, нервный комок и о чае, естественно, сразу забыл.
Так-так…
— А что?
Изучающе окинув его с головы до ног, Шерлок снова улегся. Не менее быстро, чем подскочил — только босые ступни мелькнули да полы халата взметнулись, облив скучноватый колор дивана шелковой синью.
— Уверен, на чем-то ты определенно играешь. Вот только на чем? Дай подумать…
Любопытство снова взыграло — что за этим последует?
— Давай, удиви меня снова.
— Легко. — Шерлок принялся размышлять: — Угу… Ага… Хм… — И победоносно выпалил: — Это кларнет.
Джон покраснел с досады — даже желваки заходили.
Дался им этот кларнет, черт бы побрал всё на свете! Наваждение какое-то, не иначе. Ну и сосед у меня. Телепат гребаный.
А тот продолжал ликовать: — Точно. Несомненно. Он.
— Почему именно кларнет, хотел бы я знать?
— Ну… — произнес Шерлок медленно, с едва уловимыми нотками менторства. — Твои губы. Они складываются довольно-таки характерно. Память тела, Джон, великая вещь, рассказать может о многом. Сколько тайн хранят в себе неосознанные гримасы и жесты!
— Не спорю. Так что мои губы?
— Ты приоткрываешь губы весьма вдохновенно - так, будто вот-вот обхватишь ими… головку. Втянешь в себя. Несильно сожмешь. Твой язык почувствует приятную, гладкую тяжесть. И эту небольшую, узкую дырочку, от которой так много всего зависит. Еще чуть-чуть, небольшое усилие, и тело откликнется томными, страстными звуками, полными сладостного упоения… Разумеется, речь идет о теле кларнета. Как, впрочем, и о его головке.
Джон проглотил целое море слюны, обильно наполнившей рот, и кивнул понимающе.
— Разумеется.
Боже, с каким трудом он удерживал рвущийся хохот! Ну что за идиот? Развалился, уткнув пятки едва ли не в потолок, и плетет черт знает что.
— Я угадал? — Ленивый поворот головы и взгляд с поволокой.
Джону понадобилась вся его выдержка. Вся. До последней капли.
И он ответил серьезно: — Эм… Ты имеешь представление о кларнете? Видел его? Держал в руках? Может быть, даже играл?
Шерлок моргнул и бойко вскочил, запахнув халат. Он явно ожидал чего-то другого. Интересно, чего?
— Не приходилось.
— Потому и мелешь собачью чушь.
— Чушь? — Его замешательство и растерянность выглядели потешно и в какой-то степени трогательно. — Почему чушь?
— Никто и никогда ещё не отсасывал у кларнета, поверь. Я могу выпить чаю?
========== Часть 6 ==========
У порога кухни он замер — что это?
ЧТО. ЭТО. ТАКОЕ?
И зачем ЭТО здесь?
Обеденный стол был четко разделен на две ровные половины — математическая точность проделанной соседом работы определялась даже на глаз. Джон не удивился бы, застав его с измерительной рулеткой в руках. Он так и видел сосредоточенное лицо, закушенную губу и сведенные в линию брови. Наиважнейшее дело у человека — начал жилплощадь делить.
Одна половина стола представляла собой эталон чистоты и порядка: ни соринки, ни крошки, ни кружки, ни ложки — одним словом, ни намека на жизнь. Надо полагать, эта часть «жилплощади» предназначалась милому доктору. На другой половине стеклянно поблескивал частокол черт знает чего: склянки, колбы, мензурки, всевозможных размеров цилиндры, парочка стройных башенок чашек Петри и прочий, неизвестно для чего предназначенный инвентарь. Возглавлял эту выжидающе застывшую армию гордо красующийся на хромированной подставке командующий, несомненно генеральского чина — микроскоп новейшей модели.