— Почему ты такая спокойная? — наконец, спросила Ребекка, положив планшетку на мой стол. — Не поняла, куда попала? Тебе разве не объяснили?
«О, вот как?! А ты, значит, ждала истерику с дрыганьем рук-ног и битьём головы о стол, но, не дождавшись, записала меня дурочкой, до которой ещё не дошло, что она умерла? Лицемерная ты дрянь с дружелюбной улыбочкой».
— Разве это не Адская Канцелярия? — сделала удивлённое лицо я. — А у меня в руке договор о продажи души, — глаза девушки сверкнули, и я уже более миролюбиво продолжила: — Я прекрасно понимаю, что умерла и знаю, куда попала, но спасибо, что решила разъяснить мне это ещё раз.
— А вот Господа здесь лучше не вспоминать, — шикнула она, вцепившись в моё запястье длиннющими коготками, покрытыми, как и следовало ожидать, чёрным лаком.
«Первое знакомство комом, ясно, давайте следующее».
— Прости, не понимаю тебя. Я не упоминала имя Господа.
— Ты сказала «спасибо», — с высокомерным видом пояснила девушка, ослабив хватку. Невыносимая девица, дружить с такой себе дороже. — Он вряд ли меня спасёт. Да и тебя тоже. Поэтому просто забудь и не упоминай Его имён, если не хочешь неприятностей.
— Ладно, поняла, — потирая запястье, отозвалась я. — Больше проблем с этим не возникнет. Что-то ещё?
Она взглянула на меня и бесцеремонно ухватилась длинными пальцами за мой подбородок, рассматривая так и сяк. «Да оставь ты меня уже в покое, — хотелось сказать мне, — ты работать мешаешь». Однако прежде чем я успела возмутиться её поведению, Ребекка уже отпустила меня и, хлопнув в ладоши, привлекла к нам внимание.
— Эй, народ. Хочу представить вам новую сотрудницу — Эржебет. Прошу любить и не жаловаться.
«Че-е-е-его?! Какая к чёрту Эржебет?»
— Так-то лучше, — расплылась в улыбке девушка, и мне захотелось её ударить. Кулаком. Прямо в идеальный нос. Потому что она не имеет никакого права, распоряжаться моим именем, как ей вздумается. Я не её новая игрушка, чёрт побери, и не ей решать, как меня называть. Это уже сделали мои родители, тридцать лет назад. — Это имя тебе подходит больше, чем какая-то Лиза-Подлиза. Не так ли?
И прежде чем я успела вляпаться в первые адские неприятности, Ребекка развернулась и походкой от бедра направилась к выходу. Я же кипела от злости, понимая, что девице удалось добиться своего — вывести меня на эмоции, и сбежать, как ни в чём не бывало.
3
В конце рабочего дня ко мне подошла демоница в чёрном комбинезоне и попросила следовать за ней. Сложив последний договор в нужную папку, я громко попрощалась с коллегами и последовала за дамой. Она напоминала чопорную гувернантку из старых английских фильмов, и я даже испугалась, не приставили ли ко мне няньку, чтобы контролировать каждый мой шаг. Когда мы свернули в один из коридоров, моё сердце учащённо забилось в предвкушении чего-то такого, о чём я прежде и мечтать не могла.
Мы остановились у одной из дверей с красивой табличкой, где витиеватой лентой красовалось моё имя. Гувернантка открыла дверь и пропустила меня внутрь, предоставляя возможность увидеть своё новое жилище. Большое светлое помещение с огромной кроватью под балдахином и камином заставило меня замереть на пороге, не в силах сдвинуться с места.
— Это моя комната? — спросила я недоверчиво.
Если всех сотрудников Канцелярии селят в таких хоромах, то придраться не к чему, но тогда почему червячок сомнения так яростно сверлит мой мозг? Что-то здесь явно нечисто, и мне придётся с этим разобраться.
— Теперь это ваше, мисс Эржебет. Чувствуйте себя, как дома.
— Лиза, — отозвалась я, обернувшись к ней.
— Как скажете, мисс, — кивнула она, склоняя голову в поклоне. — Тёмных ночей, мисс Эржебет.
— Лиза! — повторила я несколько громче. — Обращайтесь ко мне так, а не иначе.
— Лучше бы тебе забыть своё прежнее имя, деточка, — сказала демоница, выпрямившись. — Поверь, лучше оборвать связи сейчас, тогда будет проще распрощаться с прошлым.
— Но я не хочу с ним прощаться! — разозлилась я, хотя женщина всего лишь выполняла чужой приказ и не была виновна в моих бедах.
Это всё Ребекка, решившая, что новое имя подойдёт мне больше прежнего. Что ж, придётся показать, что я не настолько безобидна, как она решила при первой встрече.
— Зовите меня, как хотите, мне плевать, — сказала я, успокоившись так же быстро, как до этого вспыхнула. — Как вас зовут?
— Эдилтрудис, — её голос нисколько не изменился, будто не я только что орала на неё. Интересно, как быстро она донесёт на меня Ребекке?
— Тёмных ночей, Эдилтрудис. И извините за… я не хотела повышать на вас голос.
Она кивнула, принимая извинения к сведению и вышла, закрыв за собой дверь. Походив по комнате и потрогав всякие безделушки руками, что свидетельствовало о нервном напряжении, я заставила себя сесть на пуфик перед журнальным столиком, на котором стоял поднос с чайником, молочником и тарелкой, полной разнообразных пирожных. Я мысленно поблагодарила Дьявола (вряд ли сие возможно без его ведома) и накинулась на еду, будто не ела несколько дней, хотя прошли всего лишь сутки. Утолив голод, моё настроение заметно улучшилось.
«Ух, щас спою!»
На Земле я любила петь, по выходным мы с подругами выбирались в караоке и горланили песни до самого утра. Пожалуй, мне будет этого не хватать. Интересно, как родственники и друзья отнеслись к моей смерти? Сожалеют ли об утрате или совершенно ничего не почувствовали, когда им сообщили эту новость? Когда умер дед, я не испытала грусти, хотя всячески пыталась её симулировать. Младшая сестра рыдала в голос, брат молчал несколько дней, я же отчаянно скрывала радость, что мой главный мучитель, лежит в гробу и больше не сможет бить меня ремнём за нежелание бежать пять километров с препятствием в противогазе и с тяжёлым мешком на плечах. Может, поэтому я и попала в Ад, потому что желала ему смерти и не капельки не сожалела, когда он наконец-то покинул этот бренный мир?
Тряхнув головой и выбросив из мыслей образ деда, я поднялась на ноги и направилась к двери на противоположной от кровати стороне, за которой обнаружилась ванная комната. Может, хоть отдых вернёт мне хорошее настроение? Набрав полную ванну, я скинула одежду и залезла в горячую воду, однако легче не стало. Полежав минут пятнадцать, я вымыла волосы и замоталась в полотенце, оставив вещи лежать на маленьком столике.
Ещё одна дверь обнаружилась за занавесью и вела в гардеробную. Кто бы мог подумать, что отдельную комнату для одежды я смогу получить, только умерев? Ирония судьбы, не иначе. Столько тряпок у меня не было даже при жизни. Платья, костюмы, брюки и блузки, нижние бельё и, конечно же, обувь будто бы просили, чтобы я их примерила, да только радости не вызывали. Мне было всё равно на материальные ценности при жизни, после смерти эта моя особенность только усилилась. Я бы больше обрадовалась небольшой, но уютной спальне, чем этим королевским покоям, в которых не было ничего, кроме холодного величия, больше подходящим всё той же Ребекке, нежели мне.
Отыскав на полках пижаму, я переоделась и вернулась в комнату. Еды на столике уже не было, однако обнаружился графин с водой. Осушив полстакана, я разобрала постель и легла, накрывшись одеялом до самого подбородка.
«Меня зовут Елизавета Ракитина. Мне тридцать лет. Я живу в Москве и работаю врачом-анестезиологом в городской клинической больнице. Я каждый день спасаю людей, потому что в этом моё призвание. У меня большая семья, и пусть мы не общаемся так часто, как следовало бы, я их всех очень люблю. Однажды я вернусь, чтобы сказать им всем об этом. Я вернусь, чего бы мне это ни стоило».
Глава 3
Утро началось с непонятного звона, заставившего меня подскочить на месте в поисках странных звуков, будто кто-то пытает звонаря на колокольне. Сначала я даже не поняла, где нахожусь, ведь на мою спальню это было мало похоже. Свою квартиру я любила, а учитывая то, что досталась она мне с большим трудом, давало повод для гордости. Пусть она не была такой большой, как у старшего брата, не находилась в центре, как у родителей, и не обставлена по последнему писку моды, как у младшей сестры, но была моей.
Толку только от всего этого теперь. Я хотела быть независимой, что отдалилась от своей семьи, влезла в долги и попала в Ад. Лучше бы и дальше продолжала жить с родителями, выслушивать нотации матери по поводу отсутствия у меня мужа и детей в мои тридцать, а так же бесконечные сравнения с младшей сестрой, у которой это всё уже было. То, что мой брат в свои тридцать два женат не был и не собирался, мать не смущало. «Он же мужчина, — говорила она, возведя глаза к потолку, — и ему совершенно не обязательно жениться прямо сейчас. Даже в пятьдесят лет он остаётся желанным холостяком, деточка, а вот женщине после тридцати намного сложнее найти приличную пару, остаётся лишь всякий залежалый неликвид, от которого не будет хороших детей».
В целом она была права, но кто ж признается в этом собственной матери? С мужчинами мне не везло, будто я была запрограммирована на неудачу в личной жизни. Один из моих незадачливых кавалеров пригласил меня в кафе, заказал три смены блюд, а после попросил оплатить счёт, потому что он на мели. Больше мы с ним не виделись. Другой полтора часа рассказывал о своих достоинствах, бывшей девушке, оказавшейся меркантильной дрянью, спавшей с ним ради подарков, а также советовал начать носить короткие юбки, чтобы заинтересовать парня ещё больше. Когда он остановился, чтобы рассмотреть своё отражение в витрине, я ушла. Третий оказался весьма предприимчивым, ведь в моём лице обнаружил бесплатного психотерапевта и три часа рассказывал о проблемах в семье, на работе и взаимоотношениях с людьми. «Если ты каждый раз ноешь, то оно и понятно», — хотелось завопить мне, но я сдержалась, помешивая трубочкой карамельный латте и жалея, что здесь не подают алкогольных напитков. На все мои попытки перевести разговор на нейтральные темы типа кино/погоды/книг, он делал обиженное лицо и отвечал, что мы ещё не обсудили его детские травмы. Хотя, на мой взгляд, травма там была одна — головного мозга. Это был первый раз, когда мне хотелось ввести анестезию себе, чтобы не слышать бубнежа, на тему как сильно его не любила мать, и не замечал отец. Попытки уйти вызывали едва ли не слёзы, и мне, сердобольной идиотке, приходилось терпеть это мракобесие дальше. Чёрт, да только за это я должна была попасть в Рай, ведь не убила же его, хотя мне очень этого хотелось.
После того случая со свиданиями с парнями из сети пришлось завязать. Конечно, пару раз я выбиралась в кино или на кофе с коллегами мужского пола, но то были скорее дружеские встречи, нежели что-то большее. Да и работа отнимала большую часть моего времени, поэтому на личной жизни был поставлен большой жирный крест. Теперь же выяснилось, что умереть в старости, окружённой детьми и внуками, не моя история, так что, наверное, хорошо, что у меня никого не было, тогда осознать и принять смерть стало бы сложнее.
Переодевшись в один из костюмов, как ни странно оказавшимся мне впору, я собрала волосы в хвост и вышла в коридор. Хотя я шла этой дорогой всего лишь раз, мне без труда удалось найти Канцелярию, где уже кипела работа. Поприветствовав коллег и заметив ответные кивки, я направилась к своему столу, предвкушая долгий рабочий день.
Папки оказались пусты, а документов на столе стало несколько больше, чем я оставила вчера. Что ж, придётся поднапрячься, чтобы разобрать всё это хотя бы к концу недели. Но я сильная, матёрая и не знаю, что значит сдаваться, поэтому выполню работу, чего бы мне это ни стоило.
Взяв первый договор, я углубилась в чтение, когда рядом со мной возник начальник, пребывавший не в самом замечательном расположении духа. Кажется, вчера он выглядел лучше, а сегодня — будто трактором проехались по физиономии. А ещё он боялся, я чувствовала его страх, даже толком не осознавая, почему моя способность к эмпатии вдруг стала сильнее. То ли потому что он демон, то ли по каким-то неведомым мне причинам.
Интересно, чего Нисрок так боится и связано ли это со мной? Если я правильно поняла, кто-то продал мою душу демонам, а Нисрок, как начальник, подмахнул не глядя. Теперь я в Аду, отбываю незаслуженное наказание, а они не знают, что со мной делать. Ситуация похлеще, чем когда у нас в больнице обнаружился пациент без документов. Как он попал в наше отделение, никто не знал, медсёстры утверждали, что никогда прежде его не видели, а соседей по палате у него не было. Мы прозвали его Молчуном, потому что он только пялился в стену и отказывался с нами говорить, если дело не касалось посещения столовой. Тогда у смертельно больного неожиданно появлялись силы, и он мчался по коридору, расталкивая других пациентов. Мы с трудом избавились от него через неделю, но вопрос, как же он к нам попал, так и остался без ответа.
— Как успехи?
— Нормально.
Нисрок смотрел на меня, будто хотел спросить что-то ещё, однако не решился. Кивнув, он развернулся и ушёл, а я смотрела ему вслед и думала, какое же его ждёт наказание за такое явное нарушение, как смертная девчонка в Канцелярии Ада? Ваалберит сказал вчера, что Нисрок отвечает за меня головой, а значит, решать проблему ему нужно, как можно скорее, если не хочет распрощаться с хлебным местечком. Думаю, чистка котлов не самое почётное занятие для демонов.
«Ладно, Лиза, хватит думать о его проблемах, у тебя своих полно», — прикрикнула я на себя и вновь поднесла документ к глазам, думая, как же мелко мыслят многие люди.
Часть договоров, рассмотренных мной, были, откровенно говоря, ничтожными. Души продавались за новую технику, бриллианты, виллу на берегу океана или хрустящие купюры, на которые можно было купить всё вышеперечисленное. Одна девушка захотела, чтобы бывший к ней вернулся, однако не учла, что после этого он снова сможет от неё уйти. Что он собственно и сделал, если верить примечанию внизу договора. Демоны были хитры и изворотливы. Выполняя желания клиента, они искали лазейку и новенький телефон разбивался в первый же день, автомобиль эвакуировали за неправильную парковку, а дом мог сгореть из-за забытой в духовке курицы. Формально все условия сделки соблюдены. Даже ушлый адвокат не придерётся. Наверное, здесь целый штат таких трудится, иначе как объяснить, что незадачливые продавцы ставят подпись, даже толком не оценив последствий.
Конечно, были и такие, кто решался на сделку из сострадания или желания помочь своим любимым. Работая в больнице, я насмотрелась всякого, когда перед операционной сидели люди и молились богу, чтобы он спас их родных. Когда врач выходил к ним и говорил, что операция прошла успешно и жизни пациента ничего не угрожает, лишь немногие благодарили нас, тех, кто боролся до последнего, остальные возносили молитву Господу, будто он лично спустился с небес и провёл сложную операцию. Мы лежали на полу, не в силах сдвинуться с места, после нескольких напряжённых часов, и были довольны, что справились с поставленной перед нами задачей. А люди в это время продавали собственные души Дьяволу. Знали бы они, что ни Дьяволу, ни богу в этот момент нет до них абсолютно никакого дела.
Отправив просроченный договор в папку, я встала и направилась к кулеру возле кабинета Нисрока. Набрав в пластиковый стаканчик тёплой воды, я сделала глоток и задержала его во рту, думая, как было бы славно сделать небольшой перерыв в рутинной работе. Интересно, где здесь кормят сотрудников, я бы сейчас не отказалась от горячей выпечки и бодрящего кофе. В больнице одна из медсестёр часто приносила сдобные пирожки с джемом, которые пекла для нас её мама. И это было одним из лучших моментов в моей работе.
— О, Эржебет, — раздался рядом знакомый голосок. — Ты выглядишь очень хорошо.
— Смерть мне к лицу, — ответила я, взглянув на Ребекку. — Только не называй меня Эржебет, мне не нравится, когда коверкают моё имя.
Она приподняла бровь, будто не ожидала от меня подобного ответа, а затем медленно проговорила:
— У тебя больше нет другого имени, кроме того, что дала тебе я.
— Могу с тобой поспорить, что это не так, — спокойно отозвалась я, сжимая пустой стаканчик в ладони. — Если тебе не нравится, как меня зовут, ничем не могу помочь. Я не твоя новая игрушка, с которой ты можешь поступать, как заблагорассудится.