Я не уйду, пока не получу гримуар своей матери.
Все гримуары — рукописные дневники волшебников, где отмечался весь их магический опыт — были ценными, но гримуар моей матери был особенным. Он передавался от дочери к дочери поколениями, ему были века. Гримуар был наследием моей матери — и моей семьи — и он был моим.
Мама хранила его в особом месте, чтобы стареющая бумага не испортилась. Я не знала, где он был, и как до него добраться, и я боялась говорить о нем с дядей Джеком. Он мог не знать о гримуаре — или что я его хотела — и если я намекну, гримуар пропадет навеки. Он продаст гримуар на аукционе или отдаст своей дочери, а не мне.
Таймер на телефоне запищал. Я поспешила от двери библиотеки к лестнице.
На кухне уже горел свет, когда я вошла. Кэти стояла у рукомойника с розовым фартуком поверх платья в цветочек, она оттирала тарелки. Она стучала туфлями-лодочками черного цвета по полу, двигая ногами.
Я остановилась у стойки, растерявшись. Тарелка с остывающими угощениями пропала. Нет, не пропала. Я заметила тарелку в стопке тех, что сохли у рукомойника с мыльной водой.
— Тетя Кэти? Вы трогали мои кексы?
Она улыбнулась мне своими красными губами.
— Ты их сделала?
А кто еще?
— Да, я…
— У Трэвиса аллергия на арахис. Я тебе не сказала? Я выбросила кексы.
Мой рот раскрылся.
— Выбросили? Но…
— То, что у Трэвиса есть шприц-ручка для введения адреналина, не означает…
— Там не было арахиса! — пронзительно перебила я.
— Орехи были сверху.
— Пеканы! — воскликнула я, сжимая край свитера. — То были тыквенные кексы с начинкой из крем-сыра и посыпкой из корицы и пекана.
— О, — она пожала плечами. — Я не поняла. С аллергией на арахис нужна постоянная осторожность.
— Вы могли бы спросить у меня!
Она прищурила подведенные черным глаза.
— Не говори со мной таким тоном, юная леди.
Я хмуро смотрела на ее накрашенное лицо, пухлые щеки дрожали над широкими плечами, а потом мой взгляд упал на пол. Я вышла из кухни.
До этого днем я съездила на автобусе в магазин. Я подготовила начинку из крем-сыра до ужина, чтобы она застыла в холодильнике, а потом сделала тесто и посыпку, когда кухня снова была свободна. То, что я использовала выпечку как прикрытие, пока обыскивала дом, не означало, что я не приложила усилия. Кексы были идеальными. Аромат тыквы остался в коридоре.
Слезы жалили мои глаза. Я ненавидела этот дом и всех в нем.
* * *
Я обыскала кладовую в подвале. Оба гаража. Запасные спальни. Каждый чулан в доме, кроме тех, что были в комнатах дяди Джека, Амалии и Трэвиса. Искать доказательство лжи дяди Джека о вещах моих родителях было уже негде.
Был кабинет дяди Джека, но он все время сидел там, и я переживала, что он застанет меня. А библиотека… если дядя Джек как-то заполучил бы гримуар моей мамы, то библиотека была идеальным местом для хранения — или укрытия — книги. Да, это было маловероятно, но что еще у меня было?
Я прищурилась, глядя на дверь библиотеки в футе перед моим носом. Я не была там с того случая с печеньем.
Вспомнив это, я подняла бумажное полотенце. На нем лежало шесть темно-коричневых печеньиц, их хрустящая поверхность с аппетитным треском открывала мягкую внутренность и шоколадные крошки. Белая морская соль блестела сверху.
Когда я нервничала, я усиленно погружалась в два любимых дела — чтение и кулинарию. Я откусила печенье и чуть не застонала. Идеально. Шоколад таял, вкус был насыщенным и сладким, с ноткой соли. Просто идеально.
Сахар придал мне сил, я приоткрыла дверь библиотеки и заглянула. Пусто. Джек и его напарник, Клод, обычно приходили днем, а сейчас было почти девять часов. Я включила свет и ждала, глядя на черный купол, где прятался демон, бросающийся печеньем. Он припас крошащиеся снаряды для моего возвращения?
Похоже, нет, потому что ничего не произошло. Я обошла комнату по краю к диванам, опустила угощение на столик — дальний от круга — и посмотрела на комнату. Я уже проверила полки один раз, но я не искала гримуары.
Приглядывая за чернильным куполом, я начала с секции о магии. Я вытаскивала каждую книгу, проверяла и ставила обратно. Медленно, но я не хотела ничего упустить. Книжный червь во мне отмечал каждое название, составляя список для прочтения, на который мне не хватило бы и года.
Что-то шаркнуло по полу.
Подняв руку, чтобы убрать «Историю кельтских друидов» на полку, я застыла, настроившись на круг призыва в четырех футах за мной. Еще шорох, словно тело ерзало, задевая конечностями пол.
Тишина гудела в ушах. Через минуту моя спина расслабилась, и я выдохнула, не зная, что задерживала дыхание.
— Hh’ainun.
Я вдохнула, чтобы закричать, и подавилась слюной. Я стала пятиться, но поняла, что круг был за мной, и застыла на месте. Книга выпала из руки, корешок ударил меня по лбу. Толстый том рухнул на пол с громким стуком.
Задыхаясь, со слезящимися глазами, я повернулась и прижалась спиной к стеллажу. Черный купол казался слишком близким. Я сморгнула слезы, нос болел, колени дрожали. Очки криво свисали с одного уха.
— Hh’ainun, — тихий рычащий голос донесся из черного купола. — Ты ответишь на вопрос?
Паника пищала в ушах. Конечности онемели, и я не помнила, как убежать к двери. Демон говорил. Говорил со мной. Он… спрашивал…
— А?
Демон не ответил. Может, он не знал, что означало «а».
Я сглотнула, подвинулась вдоль стеллажа, пока не оказалась подальше от круга, а потом с дрожью шагнула к двери. Мне нужно было уйти. Дядя Джек ясно дал понять — если демон заговорит, звать его или Клода. Но даже если я не собиралась докладывать о поведении демона, мне нужно было убираться из библиотеки.
И все же…
За чернильной тьмой со мной говорило существо из другого мира. Зовите меня безумной, но я хотела услышать, что оно могло сказать. Его удерживали в круге. Оно не могло выбраться и навредить мне.
Пульс гремел в ушах, я пятилась к дивану, рухнула на прохладную кожу, радуясь, что колени выдержали. Я поправила очки, глубоко дышала. Вдох, выдох. Я была в порядке. Я была в безопасности.
— С чего мне отвечать? — осторожно прошептала я. А потом, раз я уже начала это безумие, я добавила. — Ты бросил в меня печеньем.
— Ты бросила первой.
Я смотрела на черный купол, хоть видеть было нечего. Это было… правдой, в принципе.
— Что за вопрос?
Долгая пауза, словно существо задумалось над словами.
— Что ты бросила в кайртис виш до этого?
Я нахмурилась. Его английский был с сильным акцентом, но часть вопроса была совсем не на английском.
— Бросила… во что?
— Виш… магия…
Магия? Бросила в… ох.
— Ты про круг призыва? Ты спрашиваешь, чем я в тебя бросила? — безумный смех подступал к горлу, но я подавила его. — Печенье. Я бросила печенье.
— Это… еда?
— Да, — я удивленно моргнула. — Ты съел?
Тишина. Это… да? Я не знала, как понять отсутствие ответа. Кто знал, что для демонов означало долгое молчание.
Боже. Я говорила с демоном. Я сошла с ума. Тронулась. Безумие от стресса. Точно.
Дверь звала меня, но я приросла к месту. Не страх удерживал меня на кожаном диване, не это приковало ноги в носках к паркету. Новое чувство проснулось во мне.
Любопытство, мой главный враг.
До боли знакомый голос зашептал в моем воспоминании:
«О, Робин, — мама смеялась, пока перевязывала мои расцарапанные колени. Я забралась на дерево, чтобы посмотреть на гнездо, прочитав, как воробьи заботятся о малышах, но упала на обратном пути. — Любопытная и импульсивная — жуткое сочетание. Тебе нужно думать перед тем, как принимать решение».
Я думала, что осознала это годы назад, но хоть я говорила себе, что нужно уйти, тихий голос демона питал мою жажду знаний, его слова были со странным акцентом — резкие согласные и тяжелые гласные. Смесь хриплого немецкого и мелодичного арабского с ноткой греческого.
Сотни вопросов собрались в моей голове. Где и как демон научился английскому? Почему заговорил со мной? Что от него хотел дядя Джек, и почему демон не отвечал?
Даже лучше, откуда этот демон? Как ощущался призыв на Землю? Какую жизнь он вел до этого?
«Не говори с демоном», — хоть отказаться от слов дяди Джека было просто, я не собиралась забывать самый важный урок родителей: «Держись подальше от магии». Но мое любопытство пылало. Да и каким был вред?
— Эм, демон? — робко начала я.
Тишина.
— Ты слушаешь?
Ничего.
— Ау? Демон?
Ни звука.
Я разочарованно вжалась в диван. Демон задал один вопрос и не хотел больше общаться. Если он не хотел отвечать, я узнаю ответы сама. Я вытащила пособие призывателя из-под столика. Я села на диван и вспомнила о своем угощении.
Откусив печенье с шоколадом, я открыла книгу на третьей главе «Ритуалы призыва», но вступление было ужасно сухим. Я хотела что-нибудь интересное, как голос демона. Я стала листать страницы.
Глава двенадцатая «Переговоры и психология демона». Я прочла первую страницу.
«Лишенные морали и злые». Определение зла точно описывает психологию демонов, и призыватель должен помнить об этом во время переговоров о контракте. Демон не обладает моралью или порядочностью, хоть он может подражать им, чтобы обмануть призывателя.
Помните, главная цель демона — всегда — ваша смерть.
Споры о честности веками занимали общество призывателей, но все еще не было доказано, что демоны не умеют врать. Безопаснее ожидать от демонов ложь, хоть они могут избегать ситуаций, где это заметно. Не полагайте, что отсутствие обмана в словах демона означает неспособность к обману. Считайте, что демон хитрее вас и лучше манипулирует.
По этим причинам и прочим мы рекомендуем вести краткие и агрессивные переговоры. МП советует использовать вариант, описанный в этой главе, а в следующих разделах мы опишем лучшие техники для управления демоном.
Текст обрывался, но я не перевернула страницу. Глаза задержались на вступлении. У демона нет порядочности и морали… Цель демона, как всегда, убить… Считайте, что демон хитрее и манипулирует лучше вас.
— «Еще не доказано, что демоны не умеют врать», — тихо прочла я, обводя строку пальцем. — Интересно. Почему демон, у которого нет морали, не врет?
Рассеянно грызя печение, я перевернула страницу. Все то же — демоны были злыми и кровожадными, наслаждались жестокостью и смертью, были умными и расчетливыми, и все причины, по которым это нужно было учитывать при переговорах.
Я нахмурилась. Не стоило забегать вперед. Я все еще не знала, что призыватели так серьезно обговаривали.
Я провела пальцем по странице до нового абзаца.
Идея, которую демоны и люди легко понимают, и на которой строится наша стратегия переговоров, это равноценный обмен. Демон скорее согласится на контракт, представленный как необходимость демону сдаться в обмен на жизнь. При этом важно угрожать изгнанием.
— Что за бред, — пробормотала я. — Сдайся или умри? Подло.
Я поправила очки на носу и читала, но внимание ускользало к кругу призыва.
После прочтенного я должна была бояться демона, но я ощущала только трепет тревоги. Может, потому что он прятался во тьме и не мог достать до меня. Разве голос мог сильно испугать?
Это был не монстр. Это было любопытство. Еще одно гнездо на дереве.
Я закрыла пособие и убрала под стол, схватила оставшееся печенье и прошла по паркету. Я остановилась в двух шагах от круга. Сердце сжалось, как на том дереве, когда я поняла, что ветки стали опасно тонкими.
Я подняла печенье.
— Это, — сообщила я, — печенье с двойным шоколадом и вкусом брауни. Это вкусно. И я дам его тебе, если ответишь на вопрос.
Тишина.
— Я на твой вопрос ответила, — возмутилась я.
Тишина заполняла комнату, а потом прозвучал тихий хриплый смех.
— Вопрос, hh’ainun? — проворковал демон. — Что ты спрашиваешь?
Сомнения щекотали меня. Это была плохая идея, но я продолжила.
— Демоны врут?
— Тц, — ответил он, звук холодного изумления. — Zh’ūltis вопрос. Задай другой.
Я нахмурилась.
— Что жу…ул… что это слово значит?
— Глупый. Глупый вопрос.
Я нахмурилась сильнее и перефразировала.
— Если демоны не врут, то почему так?
Долгая пауза, но тишина была уже другой. Кожу покалывало, инстинкт предупреждал, что внимание хищника было на мне.
— Скажи мне правду и ложь, hh’ainun.
— Что? — спросила я.
Демон молчал и ждал.
Хмурясь, я подумала, что безобидного можно было сказать.
— Я переехала сюда шесть лет назад. Скучаю по занятиям в колледже. Моим любимым уроком была биология. Мне нравится готовить для семьи.
— Переехала сюда, — повторил демон переливчатым акцентом. — Правда. Скучаешь по… колледжу, — он осторожно произнес слово, словно не знал его, — правда. Биология… ложь.
Мои глаза расширились.
— Твоя семья, — последнее слово он словно пробовал на вкус, — ложь.
— Нет, — сказала я. — Это правда.
— Ложь, — повторил уверенно демон.
— Ошибаешься. Мне нравится готовить для семьи.
— Zh’ūltis.
— Ты назвал меня глупой? — я стиснула зубы, а потом расслабилась. — Ты не ответил.
— Ответил.
— Нет, — хмурясь, я глубоко вдохнула. — Ладно. Не важно. Если так ты отвечаешь, я больше спрашивать не буду.
Я подошла ближе к кругу, встала на колени и осторожно опустила бумажное полотенце с печеньем на пол. Держась телом подальше от круга, я подвинула полотенце к серебряной линии, отдернула руку. Ближе я подбираться к кругу не собиралась.
Тихий шорох по паркету донесся из тьмы. Бумажное полотенце дрогнуло и уехало в темный купол.
Ледяные ножи страха впились в меня. Демон вдруг перестал быть голосом, он стал физическим существом. Чем-то живым, плотным и настоящим, раз он смог втянуть печенье в темницу. Я посмотрела на изогнутую черную стену, оторвав взгляд от пола, где пропало угощение.
Искра красного во тьме.
Огонь вспыхнул, взмыл вверх. Я отпрянула. Я рухнула на зад, а вспышка озарила силуэт во тьме — плечи, край челюсти и скулу.
Алые глаза поймали свет и сияли.
Огонь угас так же быстро, как появился, и купол снова заполнила тьма, скрыв демона. Серое облако отлетело от круга. Пепел. Кусочки пепла. Демон сжег бумажное полотенце.
Я отползла по полу, поднялась на дрожащие ноги. Без слов или взгляда я побежала к двери, закрыла ее за собой и поклялась, что не вернусь.
Час спустя я лежала в кровати, пытаясь уснуть, но видела только силуэт демона и те глаза, пылающие как угли, как магма в сердце вулкана. Я осознала две вещи.
Первое, демон ответил на мой вопрос, пусть и не прямо. Я спросила, почему демоны не врали, и он показал причину: он легко распознавал ложь в простых утверждениях. Если все демоны так могли, то ложь была бесполезна.
Второе, демон не ошибался насчет последней «правды». Мне нравится готовить для семьи… Это раньше было правдой, но моя семья была мертва. Теперь я готовила, чтобы успокоиться, хоть испытывала при этом и мучения. Удовлетворение от кулинарии было смешано с горем.
Даже это демон как-то уловил, и я долго дрожала под одеялами, пока не сдалась сну.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Я читала свои аккуратные записи в восемнадцатый раз. Добравшись до конца страницы, я снова начала сверху. Двадцать — отличное количество. Прочту двадцать раз.
Нет. Чтение записей в комнате не приведет меня к целям — получить гримуар матери и мое наследие, а потом покинуть этот жуткий дом навсегда. И я запомнила страницу еще на третьем круге.
Я сложила листок и сунула в карман, готовая свериться с ней, если растеряю смелость при разговоре. Поиск в доме не помог, и я вернулась к наименее любимому способу в мире — разговору.
Я лучше поговорила бы с демоном, чем со своим дядей.