Еще Флинн решил, что, для того чтобы выдержать в большом городе конкуренцию, группе надо "развиваться" — добавить к ансамблю двух девушек, которые, пока Лорен поет, будут в ярких костюмах танцевать на заднем плане. Вот с одной из этих девочек-подтанцовочек, хорошенькой худенькой брюнеткой, она и застала его как-то в постели.
Ни он, ни девушка и не подумали стесняться — брюнетка захихикала, Флинн же с веселой улыбкой подмигнул ей и похлопал ладонью по смятой простыне:
— Ну что — присоединишься?
— Ты с ума сошел? — отчаянным шепотом вскрикнула Лорен и, попятившись, шарахнулась из комнаты. Несколько секунд простояла возле двери, с трудом осознавая происходящее, и сновавошла.
Может быть, если бы не было этого мерзкого предложения, она бы среагировала на происшедшее по-другому — так, как чаще всего поступают женщины, застав своего возлюбленного с другой: заплакала бы, закричала, закатила скандал. Но тут… в душе словно льдом все застыло.
Парочка уже одевалась. Стиснув зубы, Лорен бросила на них беглый взгляд и, отвернувшись, принялась собирать чемодан — тот самый, с которым ушла от Теда.
Она не заметила, в какой момент Флинн с подтанцовочкой выскользнули из комнаты, но когда, с чемоданом в руке и сумкой на плече, вышла в холл, ее там уже ждала вся группа. И все смотрели на нее осуждающе.
— Ты что — уходишь? — спросил Флинн.
— Да, — сухо ответила Лорен.
— Но у нас же через два часа концерт, — воскликнул саксофонист Борги.
— Ты хочешь нас всех подставить? Ребята-то чем виноваты? — добавил Флинн.
Она, не отвечая, шагнула к выходу, он удержал ее за рукав:
— Погоди, давай поговорим спокойно, как взрослые люди.
— Что тебе от меня нужно?
— Через два часа начнется концерт, и ты должна на нем петь, — настойчиво глядя ей в глаза, сказал Флинн.
— Пусть она теперь тебе поет, — кивнула Лорен на подтанцовочку.
— Слушай, ну неужели ты из-за нее на меня так взъелась? — снисходительно скривился он. — Пойми, я творческая личность. Я люблю тебя — очень люблю, — но иногда мне нужно разнообразие — для вдохновения, для полета. Ты должна наконец отбросить свое ханжеское провинциальное мышление и взглянуть на жизнь шире.
Лорен молча смотрела ему в лицо. На миг ей вдруг показалось, что это говорит другой, всего лишь похожий на Флинна человек; похожий — но не он, не ее любимый, который сейчас придет и прогонит омерзительного незнакомца, и все станет по-старому.
— Хорошо, — продолжал он. — Если на одной чаше весов стоит Сьюзи, а на другой — вся наша группа, которую ты из-за своего каприза готова предать, то я уволю ее.
Брюнеточка изобразила нечто вроде "Ах", театрально прижав к груди тощие лапки.
— Да, уволю, — патетически повысил голос Флинн, — хотя у нее больна мама, и эта работа ей…
"Врет ведь, врет" — с тоскливой злостью подумала Лорен, тихо сказала:
— Флинн…
— Что? — осекся он.
— За последние три концерта ты мне, конечно, не заплатишь?
— Нет.
— Еще деньги ей подавай, суке? — рявкнул ударник — долговязый Джош (а она-то его считала другом). — Подобрали, всему научили, а она тут теперь принцессу из себя корчит, — Шагнул к двери и заступил ей дорогу.
— Правильно, не пускай ее, — тявкнул сзади Борги.
— Лорен, — позвал Флинн.
— Пус-ти, — глядя на Джоша снизу вверх, процедила она, подумала: "Не даст пройти, врежу чемоданом", и даже примерилась, как это сделает. Но тут он отступил — возможно, прочел что-то в ее глазах.
Так и не оглянувшись на Флинна, она шагнула к выходу.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Все это она и рассказала Майклу — разумется, без особых подробностей, но тот, последний разговор выплеснула целиком, с каждым врезавшимся в память словом и интонацией; закончила так:
— На следующий день я поселилась в мебелированных комнатах и стала искать работу. Сначала пыталась найти такую, чтобы петь, а потом уже любую — лишь бы на жилье и еду хватало.
К ее облегчению, он не стал выдавать нравоучительных речей на тему "сама дура виновата", а лишь вздохнул:
— Да… дела… Домой ты, конечно, возвращаться не собираешься?
Лорен помотала головой.
— Я маме отсюда, из Нью-Йорка написала — получила в ответ гневную отповедь, а под конец: "И не вздумай возвращаться — папа сказал, что даже на порог тебя не пустит"
— Да… дела, — повторил Майкл. — Слушай, спой, а?
— Что? — Лорен аж вскинулась. — Но… музыки же нет.
— А без нее никак?
— Ну… — "Почему бы и нет?" — подумала она. — Можно, вообще-то. — Встала, отошла к бетонному ограждению и на секунду закрыла глаза, "настраиваясь".
Песня пришла в голову сразу — та самая, шотландская, про белочку. Про волшебную белочку, которая живет в зачарованном лесу, грызет золотые орешки и порой одаривает ими случайных путников, но не каждого, а лишь тех, кто не ищет выгоды для себя. И сколько ни броди по лесу, ты даже не увидишь ее, если на уме у тебя золото — откроется она только тому, кто жаждет чуда.
Последнюю ноту она протянула долгим диминуэндо, так что звук, казалось, постепенно растворился в ночном воздухе. Только после этого решилась взглянуть на Майкла — он тоже смотрел на нее, внимательно и тепло.
— Ну… вот так примерно, — неловко улыбнулась Лорен, запоздало подумала, что такая наивная песенка ему наверняка не понравилась. Но он кивнул, сказал:
— Извини, свистеть не буду — не умею. Считай, что делаю это мысленно.
— Как — не умеешь? — удивилась она, ведь свистеть — это само получается.
— Ну… так, — пожал Майкл плечами. — Не умею.
Лорен шагнула к нему и хотела снова сесть напротив, когда он внезапно ухватил ее за руку, легонько погладил большим пальцем тыльную сторону кисти и… поцеловал.
Он, ей — поцеловал руку? По-настоящему, как даме в старинном романе? Лорен настолько опешила, что замерла перепуганным кроликом; щекотное прикосновение его губ и бороды отозвалось жаром на щеках.
— Ты хорошо пела, — продолжая держать за руку, Майкл поднял на нее глаза. — Очень хорошо.
Отпустил наконец — Лорен отдернулась: зачем он это, почему?
— Спать пора, — невозмутимо заявил он, вставая, — что-то мы с тобой сегодня засиделись. Пойдешь умываться — захвати тарелки, помой заодно.
Возвращаясь из туалета, уже в халате, Лорен все еще чувствовала, что щеки горят, и надеялась, что Майкл в темноте этого не заметит. Увидела его издали, и по спине пробежали мурашки, словно кто-то легонечко провел по позвоночнику теплыми пальцами.
А что если он начнет к ней сейчас приставать? До сих пор этого не было — но до сих пор он и руку ей не целовал…
Она залезла в машину и легла, испуганно сжалась, когда Майкл открыл дверцу со своей стороны. Но он, растянувшись рядом, как обычно, буркнул "Спокойной ночи" и повернулся к ней спиной.
Лорен вздохнула и закуталась в одеяло, сама не зная, чего в этом вздохе больше — облегчения или разочарования.
Следующий день ознаменовался сразу двумя ошеломительными событиями.
Незадолго до конца работы к ней подбежала Айрис:
— Слушай, тебя тут мужик один с черного хода спрашивает.
— Меня? — изумленно переспросила Лорен.
— Тебя, тебя. Симпатичный — бородатый и с собачкой.
Бородатый? Бросив грязную посуду, Лорен помчалась к задней двери.
На сложенных во дворе досках действительно сидел Майкл с Чалмером на поводке.
— Привет, что случилось? — подбежав, выпалила она.
— Ну что ты сразу пугаешься? Ничего не случилось — я просто с собакой вышел погулять и заодно решил за тобой зайти. Время-то уже позднее. Ты скоро заканчиваешь?
— Еще полчаса примерно.
— Я подожду.
Лорен вихрем понеслась обратно — домывать посуду. Но не тут-то было — Дина перехватила ее на полпути, глаза сверкали жгучим любопытством:
— Это твой парень, да?
— Ну… в общем, да. — Не говорить же правду, — Он решил меня с работы э-э… домой проводить, — не дожидаясь вопросов, объяснила Лорен, — а то уже поздно, сама понимаешь.
— Ладно, можешь те две большие кастрюли сегодня не мыть, помоешь завтра, — проявила понимание Дина.
Вот так и вышло, что Лорен освободилась не через полчаса, а всего через пятнадцать минут. Вышла во двор — Майкл встал навстречу, галантно взял из рук сумочку с ужином; Чалмер затанцевал на задних лапах, обнюхивая ее.
— Ну все, я готова, — радостно сообщила Лорен. — Как дела, что нового?
Майкл скривился и пожал плечами, сказал:
— У меня для тебя кое-что есть. Вот, — Достал из кармана листок бумаги.
Она развернула — какие-то названия, телефоны, цифры…
— Это список певческих конкурсов, — пояснил он. — Сегодня в отделе культуры взял.
Что? Лорен вскинула на него неверящие глаза, и когда он кивнул, с восторженным "И-иии" закружилась на одном месте. Остановилась, снова взглянула на список — кинулась к Майклу и чмокнула его в щеку.
Услышав скрип, обернулась — из задней двери ресторана выглядывала Дина, но заметив, что она смотрит, быстренько исчезла.
Шестнадцать адресов — целых шестнадцать.
Весь вечер Лорен изучала список — вдоль и поперек.
По всему выходило, что раньше чем через месяц соваться куда-то было бесполезно — большинство конкурсов на лето закрывались и возобновлялись только в сентябре-октябре (в том числе и в той самой "Старой таверне", о которой говорила Дина). Были, правда, два, которые действовали и сейчас — но на обоих стояла пометка "нпр", что значило "непроверенный".
— Слушай, как ты думаешь, может, мне стоит съездить туда, посмотреть? — спросила она Майкла.
— Хочешь — поезжай, — пожал он плечами. — Дай-ка, — Взял у нее список, пробежал глазами. — Только лучше не в "Стрельца", а вот в этот, — отчеркнул ногтем последнюю строчку.
— Ой, не порть, не мни, — дернулась Лорен, отобрала список и погладила его пальцем. — Прелесть моя.
— Лорен, скажи, сколько тебе лет? — язвительно поинтересовался Майкл.
— Двадцать три, — честно созналась она
— А ведешь себя, будто тебе тринадцать.
Несмотря на эту ехидную шпильку, он, похоже, был доволен, что Лорен так обрадовал его подарок. И когда она спросила: — А почему не в "Стрельца"? — объяснил охотно и без подколок:
— Там район нехороший, криминогенный. Вечером туда такси даже за двойную цену не поедет.
Разумеется, Дина на следующий день принялась расспрашивать о том, кто такой Майкл. Женщина она была в целом приятная, но не видела ничего плохого в том, чтобы интересоваться чужими личными делами и потом взахлеб про них сплетничать.
Поэтому Лорен сплела искусную вязь из правды и выдумки: с Майклом они познакомились, когда он спас ее из-под колес грузовика, он работает в газете и да, они уже целовались (интересно, а каково это — целоваться с бородатым мужчиной?).
Вторник подступил незаметно. Нет, Лорен, конечно, знала, что Барб, здешняя постоянная судомойка, в среду должна вернуться, но помнила об этом чисто умозрительно, и была слегка в шоке, когда в середине рабочего дня хозяин ресторана вызвал ее к себе и заявил:
— Я тебе сейчас заплачу, а то позже мне не до того будет. — Усмехнулся: — Надеюсь, ты не сбежишь, доработаешь до конца дня?
— Да, да, конечно, — закивала Лорен, наблюдая, как он отсчитывает пять десяток, пятерку и доллар… все по-честному, как обещал.
— Дина тебя хвалит, — отдавая деньги, сказал он, — говорит, хорошо работаешь. Так что если мне снова кого-нибудь подменить понадобится, я позвоню. Ты ведь и официанткой можешь, да?
— Да, конечно, — торопливо подтвердила Лорен. — То есть да, официанткой могу, но у меня телефона нет… то есть он есть, у квартирной хозяйки, но она не любит, когда нам звонят… — (Ой, что же делать?) — Я у нее спрошу разрешения и завтра зайду, скажу, как вышло.
— Ну хорошо, — уже теряя к ней интерес, отмахнулся хозяин, — иди работай.
Пятьдесят шесть долларов — это же куча денег. Особенно если учесть, что за всю эту неделю она практически не тратилась, разве что на камеру хранения. Еще бы на несколько дней такая работа подвернулась — и можно идти к квартирной хозяйке, выкупать чемодан. А там две пары туфель, и плащ, и теплый джемпер…
Словом, "домой", то есть на стоянку, Лорен шла окрыленная. Уговорить Майкла еще какое-то время позволить ей ночевать у него наверняка будет нетрудно — и лучше искать работу где-нибудь поблизости. А вдруг удастся найти постоянную? Вот здорово бы было.
И надо спросить его про телефон — авось он что-нибудь посоветует…
Увы, все ее планы были пресечены на корню — за ужином Майкл заявил:
— Ты вроде сегодня последний день работала? — и прежде, чем она успела даже кивнуть, продолжил: — Так ты это… завтра вечером не приходи. Меня здесь не будет. Ну, то есть, у меня дела и я вернусь поздно. Очень поздно. Не знаю, когда. — В глаза ей он при этом не смотрел.
У Лорен возникло ощущение, что ей внезапно, с силой, врезали кулаком под дых. Захотелось воскликнуть: "Как же так, за что, почему?" — хотя было ясно, что это бесполезно. Он здесь хозяин, он так решил…
Ничем не показывая, как оборвалось сердце, она кивнула:
— Хорошо. — Спрашивать, что у него за дела и куда он идет, не решилась — возможно, вообще никуда, и это лишь предлог, чтобы дать ей понять, что пора и честь знать.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
"К хорошему привыкаешь быстро, — крутилось в голове у Лорен, когда после целого дня бесплодных поисков работы она возвращалась на вокзал. — Привыкаешь быстро…"
Настроение было не просто плохое — настолько скверное, что приходилось стискивать зубы, чтобы на глазах не выступили слезы. Не радовала даже мысль, что у нее есть целых пятьдесят шесть долларов. Скоро их уже будет пятьдесят пять — под ложечкой сосало, и если сегодня вечером это еще можно было перетерпеть, то завтра придется купить что-нибудь поесть (конечно, не на вокзале, там дорого). Да, к хорошему привыкаешь быстро…
Она понимала, что обижаться на Майкла нет причины — наоборот, надо быть ему благодарной за то, что неделю назад, когда она дошла до ручки и всерьез подумывала о том, чтобы утопиться, он накормил ее и приютил, на целых восемь ночей подарив ощущение покоя и безопасности. И ни разу не попытался потискать или облапить — а ведь она ему никто и звать никак, и сам он не настолько процветает, чтобы заниматься благотворительностью.
Да, обижаться на него не следовало, но обида — чувство иррациональное, и не обижаться просто не получалось. Ну что ему стоило и сегодня пустить ее ночевать? Или он думает, что в его отсутствие она украдет у него что-нибудь? Нет, наверняка все его "дела" — лишь предлог, чтобы избавиться от нее…
Вокзал встретил Лорен обычным тихим гомоном и неприятным запахом — за неделю она отвыкла от него. Спускаясь вниз, к камерам хранения, она брезгливо шарахнулась от что-то бормотавшего, сидя на ступеньках, бомжа, подумала: "Неужели и я скачусь до такого состояния?.."
Взяла сумку, поднялась наверх. По хорошему, надо было бы сходить постирать белье да и самой помыться, но на это не было сил, а главное — желания. Накатившая на нее апатия требовала одного — забиться в какой-нибудь уголок, никого не видеть и не слышать. Так Лорен и сделала — села на скамейку, поставила вертикально сумку и, обняв ее, уткнувшись в торец лбом.
Может, плюнуть на все и снять комнату? Денег хватит недели на три — но тогда исчезает надежда выкупить чемодан, да и на еду ничего не останется… Ну почему, почему, уходя от Теда, она оставила ему обручальное кольцо — положила сверху на записку. Дурацкий красивый жест — а ведь сейчас это кольцо можно было бы заложить, долларов тридцать бы, наверное, дали.