Гаррет нырнул под журнальный стол, куда Андерс кинул пакет, и достал вторую. Поставил, чтобы пена улеглась, и снова вперился Андерсу в глаза. Вообще Фримен эту его привычку тихо ненавидел: сверлит тут, пялится в самый мозг, а самому взгляд отводить тоже не комильфо. Как будто сдаёшься.
— А откуда ты это узнал-то? — поинтересовался Гаррет. Карвер тем временем выключил конфорку, вывалил еду в большую миску, плюхнул её на стол и убрался в свой угол. — Что, карту читал на досуге?
— Ерунды не говори, — Андерс не выдержал и вскрыл вторую банку. Пиво зашипело. — Кто бы мне в карте написал про личные мотивы?
— Логично, — признал Гаррет. — Тогда как?
— Ну, — Андерс уставился в пол. — Мы встретились случайно, слово за слово, сначала он шлем забрал, потом я его подвёз до дома, ну и спросил…
— А он возьми и ответь, — понимающе покивал Гаррет. — Ты хоть не стал ему втирать, что не все врачи…
— Не стал, — вздохнул Андерс. — Я сказал, что про «не всех врачей» он и без меня знает, а ещё — что мне не на чем его обмануть с его закрытым переломом.
— А он? — Хоук подался вперёд. Вот эту черту Андерс в нём любил и уважал: когда Гаррет Хоук говорил с тобой, он был поглощен только тобой и только темой вашей беседы.
— А он… воспринял, кажется, — Андерс отставил банку. Почему-то сейчас всё произошедшее с Фенрисом уже не выбивало почву из-под ног настолько, что хотелось порвать диплом и уйти к чертям из медицины.
— Ну и хорошо, — Хоук кивнул. — А теперь вот послушай, Андерс, что я тебе скажу. Ты говоришь, что когда узнаёшь про такие мерзости, у тебя руки опускаются, да? Так вот: это в корне неправильно. Ты, наоборот, должен — да, именно должен — делать так, чтобы этих мерзостей… ну, не стало меньше, конечно. А так, чтобы они ни на что не влияли. Чтобы, мать твою, в мире было одним честным и нормальным врачом больше, понимаешь?
— Понимаю, — Андерс уныло кивнул. — Но всё равно гадко, Хоук. Как будто и я перед Фе… перед ним виноват.
Гаррет покачал головой и встал.
— Это пройдёт. Когда ты вылечишь ему перелом, когда назначишь ему ЛФК и когда будешь с матюками и бессильной яростью гонять его на приём, чтобы проверять, как идёт процесс — это пройдёт. И ты будешь адски гордиться тем, что для него сделал. И он ещё будет тебе благодарен, как пить дать. Просто делай своё дело хорошо, Андерс. Глядишь, и снизишь градус его ненависти.
Он помаялся между дверями комнат — своей и Карвера — и ни с того, ни с сего бросил:
— Отец вообще проклинал тот день, когда решил стать медиком. И очень не хотел, чтобы мы шли по его стопам. Думаю, мы с Бетани были для него очень большим разочарованием.
— Не говори так! — резко вскинулся Карвер. — Не неси хуйни, старшенький. Папа вами гордился. И гордится… наверное.
— Гордость — это одно, — тяжело уронил Гаррет. — А вот чего он для нас хотел — другое.
И скрылся у себя.
— Придурок, — процедил Карвер. Захлопнул ноут, вскочил и нажал на ручку Гарретовой двери. Напоследок обернулся к Андерсу и кинул через плечо: — Не хандри. И ещё хуже будет.
Дверь открылась и закрылась.
— Обнадёжил, — пробурчал Андерс, подхватывая пакет и открытую банку.
Едва он зашёл в свою комнату и упал на постель, как у него затрезвонил мобильный. Ланселап, дёрнув ухом, неодобрительно фыркнул (очень похоже… что за бред!), лёг лапами и головой Андерсу на грудь и выжидательно уставился хозяину в лицо. Как будто это ему звонят.
Номер Андерсу был незнаком. Он сдвинул значок сигнала.
— Да?
В трубке кто-то деловито сопел. Андерс чуть нахмурился.
— Алло, я вас слушаю.
— Кхм, — Андерс узнал голос и едва не выронил трубку. Меньше всего он ожидал услышать Фенриса. — Извини.
— Что? — голос почему-то внезапно сел. — За что?
Фенрис ещё какое-то время посопел. Но потом выдохнул:
— Я сорвался.
Ланселап ткнулся мордой в телефон. Подслушивает, зараза.
— Да всё нормально, — мягко пробормотал Андерс. — Я же сам тебя спросил.
— А, — произнёс Либер. — Тогда… Тогда хорошо.
Он сейчас повесит трубку.
Внезапно от этой мысли Андерса захлестнула такая волна паники, что своё «Фенрис!» он едва не выкрикнул. Но — получилось позвать почти спокойно. Почти. Хорошо, да.
— Что? — помедлив, поинтересовался собеседник. Андерс зажмурился. Страшно было до чёртиков:
— Не хочешь завтра выпить кофе?
И прикусил язык. Но было уже поздно.
В трубке внезапно рассмеялись:
— Ты просто так зовёшь меня на кофе, врач? А не отравишь?
Андерс улыбнулся. Почти против воли.
— Ни за что тебя не отравлю, если ты сам этого не захочешь, — ляпнул он. — Ну так что?
Фенрис помолчал, явно решая, к какому разряду отнести это безумное предложение. Но потом сварливо вздохнул:
— Пойдём. Всё равно нечего делать. В паре кварталов от меня — хорошая кофейня. Когда заедешь?
Наступила очередь Андерса молчать. Он не ожидал не то, что согласия, но даже вежливого отказа.
— Завтра к четырём, — отмер он наконец, сообразив, что и дальше сидеть, язык проглотив — глупо и неприлично. — Нормально?
— Отлично, — теперь голос Фенриса невесть с чего был сухим. — Как раз высплюсь. Тогда до завтра.
Короткие гудки неожиданно показались лучшим на свете успокоительным.
Комментарий к Часть 5. Мы хотим об этом поговорить
*Литературный перевод латинского имени. Тот же «Люциус», к примеру — не совсем верный перевод ))
========== Часть 6. Как правильно пить кофе ==========
— Надень приличный свитер, Эльф! И умойся по-человечески! И прибери бардак на голове, на тебя смотреть страшно!
Варрик был невыносим. Нет, Фенрис сам виноват. Ну кто тянул его за язык честно отвечать на вопрос друга, какие у него, Фенриса, планы! Никто не тянул. Тем не менее, он ответил прямо: «Пойду с Фрименом в кофейню». И теперь имел то, что имел.
— Гном, я не на свидание иду, — в сотый раз за час безнадёжно огрызнулся Фенрис. Варрик привычно отмахнулся:
— Неважно! И вообще: это, может, ты думаешь, что не на свидание, а вот что там успел придумать врач, ты не знаешь! Так что слушай мои мудрые советы, Кислятина: живо переоделся, причесался…
— Тетрас, ну заткнись уже, а? Если он позвал меня, чтоб его, на свидание, то обломается: ты лучше всех знаешь, что связываться с врачами в этом плане я точно не собираюсь, — Фенрис кое-как затянул шнурок. — Всё. Отпугну — тем лучше.
— А ну стоять, — Варрик уцепил его за локоть. — Эльф, а с какого перепуга ты вообще на это согласился?
Фенрис на секунду зажмурился. Знать бы самому…
— Мне скучно, — выдал он наиболее нейтральный ответ. — Всё, Варрик. Меня ждут, а у тебя статья.
— Удачи! — наглый Гном отпрыгнул на безопасное расстояние, послал Фенрису воздушный поцелуй и умчался к себе, аж пятки засверкали. Фенрис со вздохом покачал головой и вышел из дома.
Часы показывали три сорок семь, но Андерсова машина уже стояла у бордюра. Фенрис прищурился и пошёл вперёд.
— Здравствуй, — врач протянул ему руку. Левую. Предусмотрительный, чтоб ему… Фенрис пожал. А что, в самом деле…
У Андерса были тёплые руки. Встретить врача с такими Фенрис никак не ожидал.
И прикосновение оказалось приятным. Своей обыденностью и отсутствием знаковости.
— Здравствуй, — пауза затягивалась, надо было что-то отвечать. — Можешь оставить тут машину. Пешком тоже недалеко.
— По-твоему, погода располагает к прогулкам? — Андерс глянул в хмурое небо через лобовое стекло. Фенрис повёл плечом:
— Мне-то без разницы. Хочешь — езжай. Я покажу, как.
Фримен посмотрел на него с явным удивлением. Что, ожидал спора?
Фенрис пристегнулся. Врач завёл мотор.
— Только не спрашивай меня, как рука, — зачем-то попросил Фенрис. — Я не хочу о медицине.
Андерс покладисто кивнул:
— Я и не собирался. И кстати, я тоже хочу извиниться. За то, что тебя расспрашивал.
Фенрис сморщился. Никаких напоминаний ему не хотелось.
— Да ладно, — с усилием отозвался он. — Ты, в общем-то, был в своём праве. Ты никак не мог знать, что там было, а знать тебе, в принципе, стоит. Потому что если бы врачи мне там, скажем, ту же руку пару лет назад сломали, наверняка сейчас бы лечение осложнилось.
Собственные слова показались ему смешными, и он не сдержал улыбки. Андерс, заметивший это, так и уставился в центральное зеркало заднего вида. Фенрис кашлянул:
— Поворот направо. Смотри на дорогу, врач. Я тебе не грёбаный GPS-приёмник.
— Прости, — Фримен явно смутился. Фенрис, во избежание, промолчал.
…У стойки кофейни Андерс замешкался, но потом выдохнул:
— Давай ты столик займёшь? Чего тебе взять?
Фенрис развеселился. Похоже, Варрик был в чём-то прав: Фримен в эту встречу вкладывал явно больше, чем пытался показать. Ухаживает он за ним, значит…
Он прислушался к себе. Стоп-стоп, а где волна паники-то?
Наверное, волны паники не было потому, что в Андерсе ничего плохого не чувствовалось. Даже наоборот. Он казался тёплым. Даже, мать вашу, пушистым. Мягким. При этом сильным. Короче, таким, в какого хотелось уткнуться и пригреться.
Твою. Мать.
Нет, наверное, врачи ему на карме написаны.
— Фенрис?
Ах ты ж. Он явно слишком долго молчал.
— Возьми мне чёрный кофе, — выдохнул Фенрис. — Большую кружку. Не эспрессо, а нормальных объёмов напиток. И пирог. Яблочный.
— Что, целиком? — хихикнул врач. Фенрис зачем-то вернул смешок. — Ладно, я понял. Где будешь?
— Вон там, — Либер мотнул головой. — В углу. На диване.
— Хорошо, — Андерс улыбнулся ещё раз и переключил внимание на стойку с десертами.
Фенрис побрёл к столику, ёжась под курткой, хотя холодно ему не было. Упал на диван и старательно уставился в окно. Только бы не смотреть на врача… со спины. Ладно-ладно: чтобы не пялиться на Андерсову задницу. Кого он обманывал.
Ветер гонял по асфальту яркие листья, почему-то захотелось, как в детстве, насобирать их большую охапку, сплести венок (их в основном плела сестра, но Фенрис тоже умел) и торжественно водрузить Андерсу на голову. Ему бы пошло.
«Фенрис, не надо, — уговаривал он себя. — Ты не знаешь, к чему это приведёт, в какие дебри. Ты не знаешь. Оставь, пока не поздно. В нём же нет ничего примечательного, ну же».
«Вот именно, что не знаю, — и сам же себе возражал. — Может, ни к чему плохому и не… В конце концов, вон Варрик — живёт со своим оптимизмом и бед не знает. Не ждёт плохого — и оно тоже его игнорирует. А я вечно трясусь, вечно себя настраиваю, вот и…»
— Пирог заказывали?
Фенрис вскинул голову. Андерс стоял над столом с подносом и улыбался. Сволочь медицинская.
— Я ещё и кофе заказывал, — тоном сварливого клиента отозвался Фенрис. Врач хихикнул, поставил поднос с блюдцами и кружками, стянул плащ и уселся напротив.
Некоторое время сидели молча: Фенрис расправлялся с пирогом, Андерс задумчиво резал десертным ножом эклер, превращая его в гору теста, крема и шоколада.
— Можно тебя ещё кое о чём спросить?
Фенрис прожевал кусочек, сглотнул и вопросительно взглянул на Андерса. Тот мялся и рвал салфетку.
— Ну? — требовательно выговорил Фенрис, когда молчание стало невыносимым. Андерс кинул клочки на поднос:
— То, что он сделал… Этот… диагност… это же подсудное дело. Почему ты…
— А неясно? — Фенрис зло фыркнул, заодно прислушиваясь к себе. Запустить врачу в лицо кружкой кофе не хотелось. Вообще было как-то… не так, как бывало всегда, когда он говорил о Данарии. Из всех ощущений он испытывал только невнятную, старую, глуховатую, тянущую тоску. И досаду ещё, пожалуй. — Он — владелец сети клиник. У него денег не клюют ни куры, ни какие-нибудь другие птицы, он может последнему бомжу дать ключи от любой из своих свободных квартир и ничего при этом не потерять. Ему ничего не стоило бы, во-первых, отпиздеться, а во-вторых, если бы не получилось — откупиться. И я бы сам ещё огрёб. За ложные обвинения. Ну и просто… Связываться не хотелось, знаешь? Ещё лишний раз трогать.
Андерс наконец отправил в рот немножко получившейся у него эклерной массы и задумчиво покивал:
— Понимаю. Извини.
— Да хватит уже, — вызверился Фенрис. — «Извини», «извини»… Либо не спрашивай, либо уж не извиняйся.
Врач прищурился, дёрнул было бровью, но потом всё же согласно кивнул.
— В этом есть смысл.
— Я вообще стараюсь не говорить тех вещей, которые его не имеют, — Фенрис решил, что самодовольная ухмылка будет кстати. Андерс ухмыльнулся в ответ:
— Да ну? А «все врачи без исключения — сволочи»?
Фенрис расхохотался. Неожиданно для себя, явно ещё больше неожиданно — для Андерса. Не разозлился. Ни капли.
Фримен выглядел так, словно на его глазах только что мимо кофейни прошёл жираф, которого за шею обнимал тираннозавр.
— Я думал, ты меня сейчас убьёшь.
— Признаться честно, — отсмеялся Фенрис, — обычно мне за такое и хочется убить. Но ты — исключение. Какого хрена ты со мной делаешь, Андерс, а?
Тот опять улыбнулся. Одними уголками губ. В глазах плясали смешинки, и Фенрис уставился на него, завороженный. Тьфу, пропасть.
— Пока — ничего.
И, отложив десертную вилочку, опустил руку на стол. Чуть вытянув её по направлению к Фенрису.
Наверное, именно сейчас можно было бы качнуть головой и уйти. Или просто игнорировать эту его чёртову ладонь. Короче, можно было бы попытаться избежать того, что в конечном итоге наверняка произошло бы и так, и так.
Но Фенрис просто прочертил кончиками пальцев по столешнице и накрыл руку Андерса своей.
Точка невозврата была пройдена.
***
Едва они сели в машину, Андерс открыл окно. Жарко ему было чудовищно, несмотря на пасмурную погоду.
Фенрис рядом вцепился пальцами левой руки в ткань джинсов на бедре и дышал старательно размеренно, поэтому очень громко, и такое вот ровное дыхание уже сводило Андерса с ума. Потому что прекрасно было слышно, что именно Либер под этим дыханием прятал.
— У меня дома никого, — пробормотал Андерс, когда молчать стало уже совсем неловко. — Ну, кроме кота. Соседи работают.
Фенрис тщательно прокашлялся:
— У тебя есть соседи?
Андерсу отчего-то захотелось закурить, хотя бросил он ещё в колледже.
— Есть. Помнишь, я про судмедэксперта говорил? Вот он. И его младший брат.
— Да мне без разницы, кто они, — откровенность обезоруживала, Фенрис усмехался, хоть и явно нервничал. Андерса потянуло прижать его к себе, по щеке погладить, растрепать и без того взлохмаченные волосы (седые или крашеные? всё же седые или…), и поцеловать уже, в конце концов.
На дорогу. Смотри. Врач.
Самому с собой говорить голосом Фенриса — попахивало клиникой. Диагнозом. Ага.
— Андерс.
— А?
— Сверни в ближайший кювет и останови машину.
Сердце ёкнуло. Передумал?
«А ведь он мог, — подумалось глупо и безнадёжно. — Он такой. Непростой. Жаль-то как».
Но тем не менее, Фримен послушно съехал на обочину и приглушил мотор.
Тут же Фенрис жёстко схватил Андерса за подбородок, потянул на себя, перегибая через коробку передач, и вцепился поцелуем в губы.
Он больше ранил, чем целовал. Кусал за нижнюю губу, втягивал в рот язык Андерса, руку с подбородка убрал и переместил на затылок, вцепляясь в волосы. И при этом всё равно оставалось какое-то ощущение, что стоит Андерсу взять его за запястье, самому сжать его шею сзади — и он послушается, расслабится, даст ему перехватить инициативу, и будет просто отвечать на напор. Или на нежность.
Но и сейчас было настолько хорошо, что Андерс решил пока не проверять. Пусть развлекается. Время ещё будет.
Фенрис, не упустив случая сильнее вцепиться зубами напоследок, разорвал поцелуй и совершенно неприлично облизал потемневшие губы. И хрипло выдохнул:
— Едем. Или я за себя не отвечаю.
Чуть меньше самоконтроля — и Андерс погнал бы с превышением скорости.
…В сонном квартирном полумраке показалось отчего-то неуютно и тоскливо, но вот Фенрису вся обстановка была явно по барабану. Он только покосился на нагло дрыхнувшего на барной стойке Ланселапа, хмыкнул и требовательно кивнул в сторону дверей спален: