— Один час, — прошептал Рюрик, зная, что встретится с двумя дреки вместо одного. Сочувствие к тяжкому выбору Андри пронзило его, невзирая на грызущее сомнение.
Сможет ли он отбиться от двоих? Понимая, что не станет, не сможет ранить любимого кузена?
Разум Магнуса исчез. Рюрик остался один, в нерешительности.
А что, если он не победит? Рюрик надеялся, что честь удержит Андри от участия в бою, хотя подозревал, что юношу принудили присоединиться к Магнусу некими тайными рычагами.
Если Рюрик не победит, что случится с Фрейей?
Она не до конца приняла его.
Он хотел не просто обладания, а гораздо большего, но как это объяснить? Времени у него не было.
Разве только… Оставался один подарок, который он мог еще дать.
Последний способ доказать серьезность своих намерений, обеспечить любимой защиту на случай победы Магнуса.
Рюрик медленно обернулся и посмотрел на дом.
* * *
— Ты… Убирайся вон! — крикнул отец Фрейи вошедшему Рюрику, зло обходя кухонный стол. — Бенедикт рассказал, кто ты и что с моей дочерью! Оставь ее в покое, мерзкая тварь! — Старик схватил крест и стал молиться на латыни. — Отче нас, иже еси на небесех…
Рюрик вспыхнул. У него не было времени на этот бред.
— А Бенедикт упомянул, как несколько лет запугивал Фрейю? Предлагал ей деньги, чтобы стала его содержанкой? Или чем угрожал, если она откажет?
Молитва замерла на устах Эйнара.
— Что?
Гнев Рюрика пригас, оставив лишь тлеющий уголек, но все же не утих. Фрейя ничего не рассказывала отцу, желая защитить его (какое неверное решение), но при этом не давала Эйнару возможности защитить свою дочь.
— Ваш великолепный Бенедикт грозил назвать Фрейю ведьмой, если она не согрешит с ним. Как вы думаете, кто привязал вашу дочь в центре деревни и предложил мне? Кто годами крал ваших овец и нашептывал соседям не покупать у Фрейи ячмень, когда вы нуждались в деньгах? Я говорил со многими селянами. Некоторые плевались при звуке имени вашей дочери, якобы она якшается с дьяволом. А ведь это ложь. Но другие признавались, что просто боятся гнева Бенедикта, если посмеют торговать с Фрейей или даже просто помогать ей. Она голодает из-за Бенедикта, а вы этого даже не видите. Он хочет обрубить все возможные источники, чтобы осталось обратиться за помощью лишь к нему самому, довести Фрейю до отчаяния. Вы слушаете подколодную гадюку.
Слова Рюрика вышибли почву из-под ног Эйнара. Старик оперся на стол, приоткрыв рот от шока.
— Она и звука не проронила…
— Вы знаете Фрейю с рождения, думаете, она бы стала жаловаться?
— Но Бенедикт… Он сказал, что ты похитил ее.
— Похитил, — признался Рюрик. Он сдерживался как мог. — Ее привязали посреди деревни и забросали объедками. Что мне оставалось делать? Оставить Фрейю там?
— И ты…
Рюрик понял, о чем спрашивает старик.
— То, что произошло между нами, касается только нас.
Старик тяжело переводил дыхание.
— Нет! Нет! — Он покачал головой. — Она хорошая девочка. — Узловатые руки сжались в кулаки. — Вы оба ее сломали! И ты, и Бенедикт!
Рюрик опустился перед ним на колени.
— Вы же знаете, дреки не лгут. Сами утверждали. Так что… Я люблю вашу дочь. Иными словами, я хочу, чтобы она была моей. Я никогда не причиню ей вреда, не подвергну ее опасности, и именно поэтому я не могу жениться на ней. Если бы я мог… — Его голос сорвался. — Если бы Фрейя приняла мое предложение… Я бы немедленно сделал его. Но избрать Фрейю значит подвергнуть опасности. Я наконец понял. Я не могу обладать ею, хоть и желаю этого больше всего на свете, ибо жизнь ее наполнится темнотой. И хоть Фрейя при желании может поставить на колени всю деревню, она очень уязвима. Ведь есть угрозы неподвластные ей.
Рюрик обхватил лицо Эйнара ладонями.
— Фрейе нужна ваша защита. Нужен здоровый отец, ведь она любит вас. Фрейя не примет от меня другого дара, но к этому, возможно, снизойдет.
Сила забурлила внутри дреки. Эйнар ахнул, ощутив скольжение медовой струйки энергии по коже.
— Мой двоюродный брат Магнус принял вызов на бой. И сейчас я выйду на поединок. — Рюрик позволил силе выплеснуться через край и увидел в груди старика тень, что медленно убивала Эйнара. — Считайте меня дьяволом или чудовищем, но я могу не выстоять против двоих дреки. Я не оставлю вашу дочь без защиты на случай своей гибели.
Целительство не относилось к главным талантам Рюрика, но он хорошо умел манипулировать плотью и костями, работать с сердцевиной тела. Тень засела глубоко и сопротивлялась. В легких старика росла опухоль. Рюрик задействовал больше силы, жег тень огненными плетьми, сметал паутину с глаз, пока Эйнар не захрипел и не повалился на стол, словно вдохнул горячий пепел.
— Готово, — выдохнул Рюрик и, пошатываясь, отступил назад.
Что-то было не так. Он ощущал внутри дыру, пустоту. Его кости были странно легкими, словно Рюрик потратил слишком много энергии.
Эйнар приложил руку к груди, сияя здоровьем и жизненной энергией.
— Ты… исцелил меня.
У Рюрика еле достало сил ответить.
— Ради Фрейи, — выдавил он и, пошатываясь, вышел наружу.
На него обрушился шторм. Исцеление отца Фрейи дорого обошлось, он потратил уйму энергии, но дело того стоило. Эйнар мог защитить дочь. Рюрик распростер руки, раздувая пламя из ядра золотого жара в груди. Он менялся мучительно медленно. К тому моменту, как расправились крылья, Рюрик почти задыхался. Ему стало не по себе.
Не слишком ли много энергии он потратил на отца Фрейи?
О, нет. Конечно, нет. Он был принцем своего народа, а не жалким слабаком. Магнус посмел посягнуть на его земли, а это требовало отпора. Рюрик уже побеждал кузена. И на этот раз не подведет.
Но взлетев в воздух и разрезая его яростными ударами крыльев, Рюрик не мог подавить легкое сомнение в сердце.
Глава 17
По каменистой земле зацокали копыта. Фрейя остановилась, затянула потуже шаль на плечах и глубоко вздохнула. Локи догнал ее и закружил рядом, отчаянно повизгивая.
Не сейчас, сказала она песцу, откидывая волосы с глаз. Ее догнал Хокон на гигантском жеребце. Фрейя решила прогуляться, чтобы разобраться в себе, но мысли крутились лишь вокруг Рюрика. Воспоминания о совместной ночи преследовали ее. А еще Рюрик продолжал ухаживать, дарить подарки, от которых невозможно было отказаться. Они еще не закончили. Она могла сколько угодно убеждать себя в обратном, но хорошее решение в голову не приходило. Фрейя хотела быть с ним. Хотела его. Если отбросить все сомнения и опасения, оставалось лишь это единственное желание.
Но было ли ей место в будущем Рюрика?
— Мистресс Хельгасдоттир. — Хокон, казалось, удивился не меньше ее. Жеребец под ним рвал поводья, нетерпеливо пританцовывал по кругу, бока его потемнели от пота. Кожу Хокона испещряли синяки, на брови засохла кровь.
— Что тебе надо? — спросила Фрейя, не подавая вида, что раны охотника ее встревожили.
— Вообще-то я искал тебя.
— Да? — Вдали прогремел гром.
Жеребец выпучил глаза, но Хокон обуздал его.
— Я хотел извиниться и предупредить…
— Извиниться? За что?
Сверкнула молния, за ней неестественно быстро ударил гром. Фрейя почувствовала, как ярость бьется под кожей и сжала кулаки. Как же она была зла. На Хокона, на весь мир… или на саму себя? Она шагнула ближе к охотнику.
— За то, что приволок свою месть в нашу деревню? За нарушение договора селян с дреки, от чего могут пострадать невинные люди? За то, что привязал меня и выставил приманкой? За то, что разрушил остатки моей репутации? Уничтожил малейший шанс вступить в достойный брак?
Ее слова хлестали наотмашь. Хокон вздрогнул, но Фрейя безжалостно продолжила.
— Твоя потеря огромна. И я знаю, ты никогда не вернешь свою жену. Но ты хоть раз задумывался, что творишь с окружающими людьми? Что думает об этом твоя семья? Сколько деревень ты разрушил своей ненавистью? — Она помолчала. — Сколько невинных драконов ты убил, тех, кто не имел ни малейшего отношения к твоей трагедии?
— Фрейя. — Голос Хокона охрип. — Не надо…
— Может, дреки и украл твою жену, но ты — свой худший враг. Ты — ненависть и разрушение. И пусть я могу сочувствовать твоей потере, но простить то, что ты позволил злобе поглотить тебя, невозможно. Что бы подумала твоя жена, увидев, чем ты стал?
— А ты, Фрейя? Поставь себя на мое место. Разве ты остановилась бы перед чем бы то ни было, лишь бы вернуть свою любовь? А если бы ее похитили по твоей вине? — Глаза драконоборца молили о понимании.
— Я бы сделала что угодно, но не навредила другому человеку, — признала она.
— Моли бога, чтобы тебе никогда не довелось узнать, где проходит черта…
И Фрейя поняла, что потеря и чувство вины вытеснили из Хокона человечность, подтолкнув к принятию решений, последствия которых будут довлеть над ним вечно.
Как и над ней вечно черной тучей будут висеть резкие слова, что она бросила дреки в ответ на вызов. Шаль трепетала на ветру, Фрейя схватила концы, но дерзко взглянула в лицо Хокону. Чего бы она ни сделала, если бы речь шла о любимом человеке… или дреки?
На горизонте снова грянул гром, такой сильный, словно содрогнулась сама земля. Тучи кипели, белоснежные штормовые массы бурлили, предвещая недоброе.
— Еще одна ненормальная буря, — Хокон беззвучно выругался, сдерживая коня.
Фрейя думала, что источник шторма — ее собственная ярость, но взглянув вверх, поняла, что чувствует внутреннюю пустоту и отстраненность. Это было не ее порождение.
Кровь отхлынула от лица.
— Это буря дреки, — выдохнула Фрейя; по ее венам побежала энергия, но не своя. Нет. Она была лишь случайным прохожим, попавшимся на пути потока.
Но что послужило источником? Фрейя обернулась на долину и увидела, что окна ее дома светятся. Темная фигура вышла из двери, взглянула в небеса. Даже с такого расстояния Фрейя рассмотрела золотые волосы. В сердце что-то содрогнулось.
Надо сказать правду о своих чувствах и извиниться. Ею двигал страх. Страх перед будущим. Страх, что она преподнесет сердце на блюдечке, а Рюрик почикает его кухонным ножом. Страх быть окончательно и бесповоротно изгнанной из общины. Всякий раз, когда Фрейя пугалась намерений Рюрика, он позволял ей принимать решение. Как же она посмела отказать ему в подобном?
Ее клеткой был страх, и настало время сломать узилище. Время сбросить старую кожу и выпустить цветущее создание, которым она и была. Тем, что примет как должное всю свою опасную мощь. Тем, что осознает свое отличие от смертного мира и поймет, что никогда в него не впишется. Тем, что не боится ни любви, ни отвержения.
Дочь бури, так ее однажды назвала мать. И сейчас настало время принять настоящую себя, отбросить прочь все, что сдерживало.
Но Фрейя не успела и шагу ступить навстречу Рюрику, как тот распростер руки и стал меняться. Раскрылись крылья, длинные и прекрасные. С медленной грацией проявилась золотая чешуя. Затем Рюрик взмыл небо с непривычной неуклюжестью, какой Фрейя прежде не замечала.
С ним что-то не так.
— Рюрик, — прошептала Фрейя, сердце гулко заколотилось в груди.
Он ринулся в небо, и Фрейю накрыло предчувствие надвигающейся беды. Она сделала шаг следом.
Слишком поздно.
Щеки Фрейи похолодели.
— Рюрик, — закричала она и побежала, отчаянно размахивая руками. — Рюрик!
— Фрейя! — Хокон кинулся наперерез, копыта жеребца взрывали дерн. Охотник протянул ей руку.
— Уйди с дороги! — Фрейя больше не видела Рюрика, но знала, что должна догнать его. Надвигалось что-то недоброе, об этом шептала земля под ногами, шептало небо. В ушах звенели прощальные слова, что она бросила дреки. «Ты не понимаешь, чего мне стоишь».
Судьба, сказал ей Рюрик. Но она плюнула судьбе в лицо, и теперь… теперь этот жалкий подонок, кажется, появился, чтобы еще раз предупредить: что-то случится.
— Давай Фрейя! — Хокон протягивал руку. На лицо Фрейи упали ледяные капли, и до нее дошло, что охотник предлагает место в седле рядом с собой.
Фрейя отдернула руку.
Лицо Хокона исказилось.
— Я знаю, что наделал. Знаю, сколько боли и вреда принес. Но ты не дала мне закончить. Я прискакал предупредить тебя. Магнус и Андри — не то, чем кажутся.
— О чем ты?
— Они — дреки, — ответил Хокон. — Рюрик рассказал мне час назад. Я бросил Магнусу обвинения, мы подрались. Он не мог себя контролировать. — Хокон с ужасом покачал головой. — Я видел это по его лицу. На мгновение его глаза стали золотыми, как у змеи, а кожа почти покрылась чешуей. Так я во всем удостоверился. — Плечи охотника опустились. — Они использовали меня, чтобы добраться до дреки из Краблы. Андри не позволил Магнусу убить меня, сказал, мол, иначе тот нарушит обет — что бы это ни значило. Я слышал их разговоры из подвала дома, куда меня бросили. Они пришли за дреки из Краблы и намереваются убить его. Меня использовали, чтобы отвлечь его и выманить наружу.
Фрейя резко выдохнула, но драконоборец еще не закончил.
— Фрейя, все было спланировано, и не Бенедиктом. Я выбил окно, увидел, что они ушли, отправился к пацану и потребовал ответов. Бенедикт даже не понимал, с кем имеет дело, и никогда раньше не встречался с Магнусом и Андри… Но полгода назад кто-то встретил его в Акурейри на ярмарке и предложил кучу золота, половину которого следовало потратить на гонорар за поимку дреки из Краблы.