Яник старался не бежать, спиной чувствуя недоумевающий взгляд Огрызка. Как, ну как ему объяснить, что он попал под чары, хотя Яник старался оградить их всех от этого. Проклятие рода… Жгучие слезы обиды и боли покатились из глаз, прочерчивая мокрые дорожки. Еще не хватало, рыдать, как девка. Он не плакал с пяти лет.
Яник смахнул рукавом готовые скатиться слезинки и взял себя в руки. Плакать было нельзя. Слезы опасны.
Но, он же сам чуть не поддался влечению. Зачем, зачем он сам до него дотронулся? Теперь Огрызок его не забудет, не сможет. И тут Яник понял, что не хочет, чтобы Огрызок его забывал, снова относился к нему, как к важному, нужному, но все же простому члену отряда.
Годы боли и унижения, когда его били только за то, что он смотрит на кого-то. С рождения обладающего силой, своенравного, из него выбивали даже мысль о том, что своей силой он может воспользоваться. За поднятую голову десять ударов, за взгляд в глаза — двадцать. За попытку прикоснуться к кому-то — пятьдесят. Не трогай, не смотри. Не завораживай никого, Яник Полукровка. Его ломали, как могли, не пытались ничего объяснить, просто били. Жить в роскоши, потому что ты наследник, и быть в положении хуже, чем раб. Невыносимая участь того, в ком есть частица демона.
Однажды Яник дотронулся до слуги, случайно. Скорее даже, слуга дотронулся до него, но это было не важно. Он уже был заворожен. Он мечтал о Янике, не зная ни сна, ни отдыха, ходил за ним, добивался его внимания, а потом просто сошел с ума, и его пришлось убить. После этого Яника заперли в подземелье и били с неделю. Человек не может выдержать такое, но что убивает человека, не способно покалечить демона.
Спустя годы Яник научился управлять своей силой, сбежал и через Авандру смог сдерживать свою демоническую часть достаточно хорошо, чтобы общаться. Только все еще боялся касаться людей, потому что прикосновения — это боль. Слезы — это боль. Взгляд — боль. Но невозможно скрывать свою сущность вечно.
С того дня Огрызок стал тенью Яника в минуты опасности. Бессменный охранник, защищая жреца, он был вдесятеро злее и опаснее, чем раньше. И старался стать другом в мирное время. А Яник боялся, что Огрызок сойдет с ума, но тот не подавал признаков того безумия, что охватило когда-то слугу. И Яник начал надеяться, что все будет хорошо. Только больше бы не прикасаться к Огрызку. Никогда. Но никогда — это так сложно, когда понимаешь, что тебя тянет к статному воину. Когда знаешь, что этот воин грезит о тебе, и ловишь себя на мысли, что и ты грезишь о нем.
========== 2 ==========
Однажды их отряду выпала передышка в живописном месте на берегу озера. Не отпуск, но задание было плевым. Просто охранять поместье какого-то купца, у которого нашлось достаточно денег, чтобы нанять элитный отряд Корпуса. Тем, кто не был в карауле, делать было совершенно нечего, и бойцы занимались кто чем, не ожидая нападения, но готовые к обороне.
В один из тихих вечеров, когда тьма опустилась на поместье, Яник сам подошел к Огрызку.
— Можешь не ходить за мной на озеро? — попросил он, не поднимая глаз. Жрец очень боялся, что может случиться непоправимое, если он еще раз заглянет в серо-стальные глаза воина. — Сейчас же тихо и никто не придет меня убивать, — улыбнулся он.
— Почему? — только и спросил Огрызок, которого мучило желание так же, как когда-то сам Яник, поднять его голову за подбородок и заглянуть в глаза. Но он сдержал движение, а слова — нет. — Что, мать твою, происходит, а? После твоего ранения ты себя ведешь странно. Со всеми нормально, а со мной — странно. Не нравится, что я знаю твою тайну? Ну, так извини, — протянул воин, скривив губы в язвительной ухмылке, — я был уверен, что ты баба, вот и решил проверить. Или я тебя просто лично не устраиваю? Или что? И что значило это твое “прости”? Да посмотри же ты на меня! — и Огрызок все-таки поднял его голову.
В зеленых глазах плескалась боль, смешанная со страхом. Раньше, чем Яник успел отвернуться, Огрызок сам отвел глаза в сторону, злой на себя и смущенный одновременно.
— Извини, — буркнул он, собираясь уйти.
— Ничего. Пожалуй, пришло время объяснить, — вздохнул Яник. — Пойдем на берег, не хочу, чтобы кто-то услышал.
— Ну, пошли, — пожал плечами Огрызок.
На берегу под плакучими ивами лежало поваленное дерево, на котором Яник и устроился. Чтобы было удобнее слушать, Огрызок уселся напротив, привалившись спиной к дереву.
— Давай, рассказывай страшную тайну, — усмехнулся Огрызок, стараясь вести себя естественно, хотя желание уже туманило разум. Пока держа себя в руках, Огрызок не был уверен, что продержится долго. Особенно, если жрец таки полезет купаться.
— С чего мне начать? С того, почему я стараюсь избегать тебя, или откуда все те шрамы, или еще с чего-нибудь? — поинтересовался Яник.
Хотелось выпалить все сразу, и что он жить без Огрызка не может, но боится за его рассудок. Что его нельзя касаться, даже в глаза ему смотреть опасно, что он бастард, и при этом единственный наследник рода, демоническое отродье. Может быть Огрызок его просто убьет после этого? Хорошо, если будет так. Яник устал бояться.
— Давай сначала. А то ни фига не понятно будет, — Огрызок уже был не рад, что затеял этот разговор. Стояк у него был такой, что штаны уже должны были порваться, яйца болели, а причина всех неудобств сидела напротив и собиралась что-то вещать. Огрызок представил, как губы Яника обхватывают головку его члена и, чуть не застонав, прогнал видение.
— Во мне есть капля демонической крови, — услышал Огрызок голос Яника, словно сквозь вату. — Я умею завораживать людей. Вернее, мне сложно этого не делать. Если я не буду держать себя в руках, не находиться в постоянном контакте со своим божеством, то один взгляд мне в глаза губит, подчиняет волю взглянувшего моей власти. Я не знаю, проходит это потом или нет. Мои прикосновения запоминаются на всю жизнь, сводя с ума, потому что их будет хотеться еще и еще. Меня невозможно не любить, если я этого хочу. Поэтому отец бил меня, чтобы я ни на кого не смотрел, никого не трогал и вообще поменьше проявлял свою демоническую сущность. А демон, чья кровь во мне, даже не подозревает о том, что я существую, — Яник вздохнул. — Поэтому я и избегаю тебя, я боюсь за твой рассудок, боюсь, что минутная слабость и моя несдержанность… причиняют тебе неудобства.
— Но я же не сбрендил до сих пор, — удивился Огрызок, не очень уверенный в своей правоте, но упертый. — Так что нечего от меня шарахаться.
— Это хорошо, Огрызок, правда. Потому что мне тяжело избегать тебя…
Яник не успел договорить, когда Огрызок быстрым движением подвинулся поближе и взял его за руку.
— А то, что я тебя хочу, это и есть тот эффект, о котором ты говорил? — спросил воин, а по телу пробежала волна жара от прикосновения к нежной коже.
— Да, — грустно подтвердил Яник.
— Но сниться ты стал мне гораздо раньше. Яник, черт тебя дери, или это твои происки, или я сошел с ума без твоего участия. — Как же хотелось взять и сорвать одежду. И с себя, и с Яника. Впиться губами в губы, ласкать его, не только брать, но и отдавать.
Яник хотел высвободить руку, но Огрызок потянул на себя, и жрец оказался в его объятиях. Испуганный взгляд зеленых глаз несколько охладил решимость воина, и тот, вместо того, чтобы страстно поцеловать, лишь нежно коснулся губами чуть раскрытых губ. Это было странно. Скольких он взял силой, даже не считал. Среди них были шлюхи всех сортов и полов, знатные вельможи и их жены, девственницы и девственники, да кого только не было. И ни разу он не испытывал ничего подобного, как сейчас. Золотоволосого жреца тоже можно было взять силой. Конечно, за это накажут, могут даже выпереть из Корпуса, и хотя это было бы ужасно, потому что бывший член Корпуса вряд ли нашел бы себе нормальную работу или службу, Огрызку было все равно, так он хотел этого жреца. Но что-то внутри останавливало его от этого шага. Что-то в самом лекаре, что заставляло быть с ним нежным и ласковым, и если он откажет, повеситься было бы проще, чем помыслить о применении силы.
Эти мысли вихрем пронеслись в голове и вылетели оттуда, когда теплое дыхание золотоволосого парня коснулось уха Огрызка.
— Мне страшно, — прошептал Яник, обвивая шею воина руками и прижимаясь к нему. Никогда еще никто его не обнимал и не целовал. Это было настолько ново для Яника, что он почти утонул в этом незнакомом ощущении близости, даже столь робком.
— Мне тоже, — так же тихо отозвался Огрызок, чувствуя неимоверный восторг. Он прижал к себе Яника, обняв того за талию, оказавшуюся очень тонкой. — Вдруг я сошел с ума, когда просто увидел тебя?
Хотелось порвать одежду, избавиться от нее как можно быстрее, чтобы кожей прикоснуться к коже. Зарывшись рукой в золотые волосы, Огрызок нежно, но настойчиво прильнул к губам жреца, а тот крепче притиснулся к воину, отвечая на поцелуй неумело, но истово.
Когда они смогли оторваться друг от друга, Огрызок начал торопливо расстегивать застежки на своей куртке, но Яник взял руки воина в свои и остановил эти мельтешения, сам расстегнул все уверенно и спокойно, но очень быстро. Куртка полетела на землю, рубашка упала следом, и Огрызок потянул с Яника его жреческие одежды, но тот испуганно отпрянул от него. Огрызок снова взял жреца за руку, притягивая к себе, прижал голову к своей обнаженной груди, зарылся рукой в волосы, прижался губами к макушке.
— Не бойся, малыш, — зашептал воин, стягивая с его плеч жреческий балахон.
— Я не хочу, чтобы ты это видел.
— Но я уже видел, — Огрызок был немного удивлен, не совсем понимая, чего так боится Яник. Ну и что, что шрамы, — на нем, Огрызке, тоже шрамы, ведь он воин все-таки, а не девица.
Как же хотелось Янику сказать, что именно поэтому Огрызок и хочет его. Но этот воин был таким нежным и терпеливым, что хотелось верить, что это может быть истинным чувством, а не притягательной завораживающей магией Яника.
— Хорошо, — сдался парень и встал, дернув какие-то невидимые глазу завязки. Жреческие одежды упали к его ногам, открыв взору Огрызка, луне и звездам идеальное тело, изуродованное шрамами. Только это даже не казалось уродством, этих шрамов можно было не замечать.
Под балахоном Яник оказался абсолютно голым, и Огрызок успел решить, что жрец так ходит всегда, но потом вспомнил, что тот шел на озеро купаться.
В свете луны бледная кожа казалась мраморной, и Яник выглядел, словно божественная статуя. Только у статуй, особенно божественных, не стоит, уверенно прижимаясь обнаженной головкой к животу, член. Смущенный таким откровением своего тела, Яник попытался прикрыться руками, но Огрызок, уже встав на колени перед ним, убрал его руки.
— Не прячься, — сказал воин, положив ладони на ягодицы Яника. — Это и для меня будет в первый раз.
От ладоней, обхвативших его зад, у Яника прошла блаженная судорога. Прикосновения Огрызка были словно наполнены магией инкубов, но это могла быть собственная магия Яника, которая как-то отражалась от воина, возвращаясь к самому жрецу сторицей. Яник не знал, как все это работает, ведь после матери, которую он почти не помнил, Огрызок был первым, кто дотронулся до него и сохранил рассудок. И это было одуряюще прекрасно.
Огрызок наблюдал за реакцией Яника, сдерживая все свои порывы. Просто ждал, когда парень успокоится хоть немного, а то, казалось, сейчас он упадет в обморок, если Огрызок просто проведет пальцами по его коже. Воин провел кончиком языка по возбужденно подрагивающему члену Яника от самых яичек до влажно блестящей головки, не выпуская зад жреца из своих рук. По телу Яника пробежала крупная дрожь, он неровно сделал несколько коротких рваных вдохов, пока язык Огрызка поднимался вверх, и резко выдохнул, еле слышно застонав, когда кончик языка зацепил головку и закончил свое первое маленькое путешествие по члену Яника.
— Джет… — Яник замер, боясь потревожить то, что сейчас происходило, спугнуть свою смелость и нежность Огрызка. — Что ты делаешь?
— Слежу, чтобы ты не рухнул в обморок от большого количества ласк с моей стороны, — с улыбкой ответил Огрызок, подняв голову и глядя в зеленые глаза Яника. — А то что я потом буду объяснять Командиру?
И, не дав жрецу ничего сказать, снова провел языком по его члену. Эффект был почти такой же, как от первого раза.
— Знаешь, я думаю, ты успеешь какую-нибудь молитву прочитать, — заключил Огрызок, и, придерживая член Яника одной рукой, губами обхватил головку, облизав ее языком.
Яник чуть не закричал от сладкой боли, охватившей все его тело, но закусил губу и только вцепился в короткие волосы Огрызка, который уже начал вбирать член жреца себе в рот. Это оказалось не так просто. Член Яника был не таким большим, как у Огрызка, и воин решил, что легко сможет взять его в рот весь, но отсутствие опыта в мужских оральных ласках показало, что минет — дело непростое, но очень приятное, особенно, когда ты так безумно хочешь доставить удовольствие своему партнеру. На каждое движение языка и губ Огрызка Яник отзывался тихим стоном, сбивчивым дыханием и дрожью во всем теле. Обветренные губы воина нежно скользили по красивому упругому члену жреца, язык играл с головкой, руки массировали яички. Огрызок не давал Янику ни секунды, чтобы осмыслить происходящее, перевести дыхание. Он чувствовал, что скоро Яник не выдержит, что у него уже подкашиваются ноги и держится он из последних сил.
Сам Огрызок уже предпочел бы освободить свой член из плена кожаных штанов, но его золотоволосый жрец мог, чего доброго, испугаться, и приходилось терпеть. Казалось, стоит только коснуться его рукой, как Огрызок кончит бурно и громко, но ублажить себя можно было и после. Сейчас для Огрызка существовал только Яник, только его тело, только его желания, только его наслаждение.
Яника затопило наслаждение, смешанное со сладкой болью. Никогда в жизни он не думал, даже не предполагал, что может быть так хорошо. Что когда-то ему будет настолько хорошо, что мир сократится до одного единственного человека и того, что этот человек станет с ним делать. Исчезло все, в ушах гулко ухало сердце, в глазах темнело, остались только губы и язык Огрызка, что ласкали его член, и руки, грубые, мозолистые, так нежно касающиеся его кожи. Яник стоял неподвижно, боясь сделать что-то не так и спугнуть эти новые невероятные ощущения.
Огрызок шестым чувством понял, что Яник готов кончить, хотя тот замер, словно испуганный зверек. Он стал быстрее скользить по члену губами, попробовал как можно глубже пропустить его, позволить проникнуть в глотку, раз, другой, потом резко вынул пульсирующий член изо рта, хотел облизать головку, но именно в этот момент Яник кончил. Упругая струя спермы ударила в лицо Огрызку, попала в рот, размазалась по щекам и лбу. Член Яника, все еще зажатый в руке воина начал сникать, а сам жрец сдавленно вскрикнул и бессильно свалился в объятия Огрызка. Жреца трясло, дыхание было сбивчивым и поверхностным, а улыбка блаженной.
Яник не совсем понял, что с ним произошло, когда сочное будоражащее напряжение сменилось резким всплеском небывалого удовольствия, резануло восторгом и сменилось сладкой истомой. Ноги подкосились, Яник был больше не в силах стоять, думать, шевелиться. Он просто поплыл, отдавшись этим невероятным ощущениям, отдавшись Огрызку.
Пальцы Яника скользнули по губам воина, когда он поднял еще трясущуюся руку и хотел обнять того, притянуть к себе.
— Я испачкал тебя… — еле слышно сказал Яник, попытавшись потянуться за своим одеянием.
Огрызок взял руку жреца и облизал каждый палец. Потом снова провел его рукой по своему лицу и облизал снова.
— Потом будешь долго меня мыть, — засмеялся он, наклоняясь и целуя Яника в губы.
Яник ощутил солоноватый привкус, который был даже приятен, когда Огрызок проник в его рот своим языком, жрец ответил тем же, не умея, но учась на ходу, и, оторвавшись от губ любовника, спросил.
— Я хочу тебе… — Яник чуть смутился, — так же…
А руки парня уже скользнули к завязкам на штанах. Огрызок обалдело смотрел, как только что смущающийся и полуобморочный от оргазма жрец сел напротив него, развязал штаны и, легонько толкнув рукой в грудь сказал: