Очень по-слизерински, подумал Драко.
Следующим утром он поймал снитч и выиграл, и весь день пребывал в раздумьях, что бы такого заказать Поттеру в отместку за стриптиз и поцелуй. Но Поттер его удивил:
– Правда или вызов, Поттер? – спросил Драко, когда они сидели и занимались у себя.
– Правда, – не отрываясь от учебника, отозвался тот.
Драко опешил, не ожидая подобного ответа. Ни один из них не желал откровенничать и изливать душу, но Поттер неожиданно нарушил эту традицию, что было опять-таки странно.
Драко задумался и уставился в чистый пергамент перед собой. Скоро ужин и нужно будет идти в Большой зал. Поэтому он сказал:
– Я задам свой вопрос после отработки у Снейпа.
– Как скажешь, – отозвался Гарри.
За ужином к Поттеру снова прилипли первогодки. А к Драко неожиданно подошла та самая девочка-гриффиндорка и, отчаянно краснея, пролепетала:
– Можно… Можно я посижу тут?
– Львяткам здесь не место, – послышалось ядовитое шипение Забини.
– Заткнись, Блейз, – одновременно ответили Драко и Гарри, чем вызвали всеобщее удивление.
– А фразы друг за другом вы не заканчиваете? – насмешливо спросил Гойл.
– И почему тебя это так интересует? – скривился Драко.
– Потому что он завидует, – ответил Гарри и подмигнул первогодкам. – Целый факультет чистокровных наследников, а Герой выбрал предателя. Да, Грег?
– Драко – не предатель, – тут же зашептались первогодки.
Гарри согласно закивал:
– А они, – он указал на группу семикурсников, – ослеплены горечью. Не хотят видеть правды. Это очень по-слизерински, – указал он. – Но крайне недальновидно. Поддаваться эмоциям – это больше к гриффиндорцам, – улыбнулся он слизеринцам и посмотрел на смущенную гриффиндорку. Потом оглянулся на гриффиндорский стол. Первогодки посматривали на них и сокурсницу и шептались. Седьмой курс поглядывал на него. Остальным было в целом все равно.
Драко же с интересом его слушал. Ему на самом деле было интересно. Поттер словно стал другим человеком, но при этом проскальзывали черты того придурка, которого он когда-то ненавидел, и это заставляло смиряться с новой реальностью.
– Садись, – сказал он и гриффиндорке и чуть подвинулся.
А через пару минут их обоих неожиданно облепили первогодки обоих факультетов с обеих сторон. Не сказать, чтобы Драко был рад этому, но было забавно наблюдать, как веселится Поттер и кипят от злости сокурсники. А еще Уизли, который пошел красными пятнами и, судя по выражению лица, хотел подойти к столу, но его за руки держала Грейнджер. А и правда, это было забавно.
Видимо, такое поведение двух факультетов привлекло внимание и преподавательского состава, потому что к ним подошел Снейп и, слегка хмурясь, поинтересовался:
– Поттер, Малфой. Что тут происходит?
Драко даже не знал, как объяснить происходящее, поэтому ухмыльнулся и махнул Поттеру рукой, чтобы тот сам объяснял.
– Единение факультетов, директор, – спокойно ответил Гарри.
– Вот как?
– Именно так, директор, – вдруг подтвердил Драко.
Снейп обвел их проницательным взглядом.
– В таком случае, каждому по пять баллов за проявление духа школы, – объявил он и удалился.
И обсуждение продолжилось. Из Большого зала они ушли последними, направившись каждый в свою сторону.
– Поттер, – позвал Драко, когда они уже легли в кровати.
– Да?
– Ты бы изменил что-нибудь, зная, как все обернется?
Поттер долго молчал. Но потом ответил:
– Нет.
Драко только хмыкнул и отозвался:
– Это и была твоя правда.
– Как-то слишком легко, – заметил Гарри, приподнимаясь на локте.
Драко пожал плечами и зевнул:
– Мне было интересно.
– Знаешь, ты можешь просто спросить. Без игры.
– А ты ответишь?
– Я – да. А ты?
Малфой повернул к нему голову и покачал головой:
– Нет.
В ответ Гарри лишь усмехнулся.
Снейп сказал ему тогда, еще летом:
– Мир в голове Драко Малфоя гораздо сложнее, чем твой. Он воспитан в других традициях. Он не доверяет никому. Но, возможно, он сможет доверять тебе.
– Мне? – удивился Гарри.
– Именно тебе.
– Почему?
– Он всегда питал к тебе особую слабость. Особенный мальчик Гарри Поттер. Так он тебя называет. В разных вариациях, – не удержался от подколки Снейп.
– И что это значит?
– Лишь то, что я сказал.
Все же общение с Дамблдором плохо сказалось на Снейпе. Он говорил загадками не хуже учителя.
Гарри понимал Малфоя, ему так казалось. Но вдруг подумал, что Малфой, возможно, знает слишком много, чтобы вот так запросто делиться этим. И, вспоминая о своей жизни, он все сильнее и четче понимал, что у Малфоя она была не лучше.
Больше они не разговаривали, и вскоре заснули.
========== Глава 5 ==========
Драко за эту неделю действительно устал. Но каждодневные игры с Поттером ему теперь казались приятными тренировками, после которых правильно ныло тело, спал он крепче и не особо часто посещал Астрономическую башню. Да и наказание Северуса принесло свои неожиданные плоды в последний день, когда Драко нашел несколько любопытных записей, которые, возможно, ему удастся синхронизировать со своими исследованиями и провести некоторые опыты быстрее, чем он рассчитывал, с первыми составами. Поэтому он был только рад провалиться в царство снов.
Но где-то ближе к середине ночи Гарри проснулся от крика. И он принадлежал не ему. Резко распахнув глаза, он сел на кровати, а затем поднялся и отдернул часть полога, который скрывал Малфоя. Драко метался по постели, сжимал в кулаках простынь и постанывал. А затем вновь сорвался на крик, полный отчаяния и ужаса. Чтобы снова чуть успокоиться и глухо застонать, словно от боли, которая появлялась вспышками, а затем перетекала в ноющую. Гарри с непроницаемым выражением лица рассматривал мечущегося Малфоя. Он глянул на Метку. Кожа вокруг рисунка покраснела и казалось, что она пульсировала. Он мог бы применить легилименцию, но не стал.
– Драко, – позвал он. – Драко!
Малфой не просыпался. Гарри присел на кровать, положил руку Драко на грудь, чувствуя под пальцами шрамы, слегка надавил и потряс.
– Малфой!
Драко вздрогнул и распахнул глаза. Еще не понимая, в чем дело, и видя перед собой в полумраке чье-то лицо, он резко схватил руку, которая, казалось, сдавливала грудь, не давая дышать, и дернулся в приступе паники.
– Малфой! – снова позвал Гарри, но безрезультатно.
Тот неожиданно начал вырываться и рявкнул:
– Уйди! Оставь меня, Люциус!
Поттер вскинул брови, видя, что у Драко начинается психоз, и не придумал ничего лучше, как просто-напросто несильно ударить в челюсть. Помогло. Голова Малфоя дернулась, он судорожно вздохнул, расширил глаза и наконец-то осмысленно посмотрел.
– Поттер? – хрипло и растерянно пробормотал Драко.
– С возвращением, – сказал Гарри. И откинул его одеяло. – Поднимайся. Прогуляемся.
Драко был готов послать Поттера подальше, но тон, которым тот произнес два последних слова, не терпел возражений. Драко сел на кровати, сунул ноги в тапки и поднялся. Поттер взял их мантии, и они направились на выход.
Глубокой ночью все спали, а патрулирующие им не встретились, как и миссис Норрис, поэтому до Астрономической башни они добрались быстро и без свидетелей.
Гарри сунул Драко в руки маленькую шкатулку, которую захватил из комнаты. Драко молча принялся делать самокрутку. Потом один конец ее начал тлеть и Драко принялся курить, чувствуя, как дрожат пальцы, впрочем, как и все тело.
Гарри не задавал вопросов, не разговаривал. Он просто сидел рядом, прислонившись спиной к стене и прижимаясь к нему плечом. Молча.
Ночи были все еще теплыми. Одеты они с Поттером были довольно легко, но Драко все равно было жарко. Он чувствовал ледяной пот, который остывал под дуновениями ветерка, что гулял по площадке башни, вдыхал как можно глубже и пытался отогнать от внутреннего взора картинки из сна. Именно они стали причиной беспокойства матери и тех смесей, на которые он так крепко подсел, чтобы забываться, и по возможности почаще. А еще в груди вместе с пеплом тлело странное чувство благодарности к человеку, который сидел рядом.
– Как забавно повернулось все… – чуть хрипло пробормотал Малфой. – Кто бы мог подумать, что успокаивать и избавлять от кошмаров меня будет ни кто иной, как Гарри Поттер. У жизни определенно есть чувство юмора.
– Кто поймет тебя лучше меня, – повел плечами Поттер.
– Мы не друзья. Мы никогда даже не разговаривали толком.
– Ты наивно полагаешь, что это мне может помешать? Мои старые друзья знали меня очень хорошо, но, как оказалось, совсем не понимали. И не понимают. И изменились. А ты – нет.
Драко вскинул брови и хмыкнул:
– Ты серьезно?
– Более чем. После Войны изменилось все. А ты словно константа: все так же шипишь, злишься и раздражаешься. Меня это успокаивает.
Драко закатил глаза и снова вдохнул сладковатый дым. Он не хотел на это ничего отвечать.
– Можно задать вопрос? – подал голос Поттер через какое-то время.
– Ты все равно его задашь, – даже как-то обреченно вздохнул Драко.
Гарри пожал плечами, потому что это было действительно так, и все-таки спросил:
– Ты кричал имя Люциуса. Что тебе снилось?
Драко вздрогнул, но после взял себя в руки и тихо отозвался, сделав еще одну затяжку:
– Волдеморт. Люциус снится всегда позже. После того, как мне поставят Метку… А потом все сначала…
Объяснение было путаным, но Гарри смог понять основное: Малфою постоянно снятся отец и Лорд, как в петле – снова и снова. Вероятно, сон очень силен, потому Метка и нагревается.
– Дай руку, – Гарри придвинулся ближе. – На которой Метка.
– Зачем? – удивился Драко. Ему не хотелось этого делать.
– Дай, – повторил Поттер и Драко снова услышал этот тон – беспрекословный. Он послушно вытянул руку. Поттер взял ее в свою и принялся рассматривать Метку. А потом и вовсе водить по ней пальцем.
Драко замер, не дыша, чувствуя прикосновение к коже, которое приносило странное успокоение. Поттер… не презирал его, получается? Не ненавидел, как раньше?
Вдруг Поттер склонился и провел по Метке языком, чем поверг Драко в шок, и все мысли просто потерялись в одну секунду. Он даже не знал, что сказать. Шок смешался напополам с испугом, ведь это же проклятая Метка, до которой он сам-то старался не дотрагиваться.
– Поттер, – прошипел Драко, дернувшись. Но его руку держали крепко.
– Я стал чувствовать магию, – чуть отстранившись и обдавая влажную кожу своим дыханием, проговорил Гарри. – Волдеморта уже нет. Твоя Метка так ощущается потому что… ты.
– Я?
– Да. Твои кошмары. Твои воспоминания. Видишь, она красная и, наверное, немного болит? Это ты.
– Отлично, – раздраженно отозвался Малфой, немного пришедший в себя. – Тогда объясни заодно, что ты делаешь?
Гарри выпрямился и, все так же не отпуская чужую руку, усмехнулся:
– Что хочу. – А затем притянул Малфоя за затылок к себе. Ему не нравился Малфой, разбитый и напуганный. Раздраженный, шипящий змеей был как-то привычнее, его он и старался вытащить на поверхность.
– Поттер… – начал было Драко, но его ответ утонул в поцелуе. Настоящем поцелуе, Мерлин его подери. Как только Драко почувствовал смелое касание чужого языка, то вдруг расслабился и просто успокоился. Он даже не заметил, как прижался ближе, почувствовав руки Поттера на коже. А когда понял, что сделал, и попытался отстраниться, эти же руки уже никуда его не пустили.
Гарри понимал, одно неосторожное слово и все закончится. Малфой был слишком нервным и дерганым после сна. Поэтому он молчал, только настойчиво целовал, а пальцы при этом, держа затылок, мягко поглаживали, стараясь успокоить. И это помогало. Малфой медленно, но расслаблялся, хоть и не отвечал пока на поцелуй. Но пока что было достаточно и этого. Гарри мягко проходился по чужим губам кончиком языка, с удивлением понимая, что ему нравится происходящее. Не было сильного возбуждения, а вот желание успокоить было. Словно… не чужие.
Когда Гарри отстранился, Малфой даже не шевельнулся. Просто сидел и смотрел, словно что-то обдумывал.
А потом хмыкнул, чувствуя, как дурман смеси заполняет разум:
– Я думал, тебе девушки нравятся.
– Мне нравятся люди, – пожал плечами Поттер, взял у Драко из рук сигарету, затянулся и положил пальцы на подбородок Драко. Тот понял, зачем и сам подался вперед, но в этот раз, вдыхая дым, Драко чувствовал, что чужие губы чуть улыбались.
Честно говоря, Гарри думал, что будет сложнее. Со слов Северуса он понял, что подступиться к Драко будет непросто, но, похоже, Малфою действительно было также плохо, как и самому Гарри. “От ненависти до любви – один шаг”, напомнил ему тогда Снейп прописную истину. И сейчас Гарри был почти готов согласиться, что это правда. Он выбрал квиддич наобум, но, оказалось, попал в точку.
– Это не игра, Малфой, – произнес Гарри, когда тот выдохнул. – Я тебя трахну, рано или поздно.
Лицо Малфоя того стоило, хоть Гарри и не шутил. А не шутил он совершенно точно. Да, ему нравились люди, но среди толп он видел лишь одного, с кем хотелось бы разделить свое время и желания. Им обоим нужно было за что-то держаться, и Гарри действительно считал, что это может стать выходом, глядя, как Драко подрагивает после кошмара, а сам он толком не спит уже черт знает сколько месяцев.
– Что? – моргнув, спросил Драко, решив, что ему просто послышалось.
Гарри всмотрелся в него и понял, что ему уже хорошо благодаря тому, что он выкурил в немалом количестве: глаза стали раскосыми, а зрачки заполнили почти всю радужку. Впрочем, и зацелованные припухшие немного губы придавали некоего шарма.
– Я сказал, что рано или поздно трахну тебя, – спокойно ответил Гарри.
Драко задумался и пробормотал:
– И не мечтай, – после чего откинулся головой о стену и прикрыл глаза.
– Я не мечтаю. Я сказал правду, – пожал плечами Поттер, усаживаясь рядом ровнее.
Он не собирался просто потрахаться. Он собирался завладеть, а зная Малфоя, это может стать даже увлекательным и болезненно-приятным. В конце концов, они оба заслужили, кроме боли, что-то хорошее.
Малфой предсказуемо сделал вид, что ничего не было. Гарри не обижался. Они продолжали играть в квиддич, и Гарри неизменно выбирал вызов. Стоило ему выйти из комнаты, как его облепляли младшекурсники, смеясь и требуя историй. Гарри им не отказывал. И рассказывал о том, что успел пережить в этих стенах. Однажды их заметил Драко. Он был на Астрономической башне, просто дышал осенним воздухом и тишиной, и с балкона прекрасно видел на краю леса смеющуюся компанию из Национального героя и учеников младших курсов.
– Даже сейчас ты – звезда школы, Поттер, – тихо сказал Драко. Правда теперь в этих словах не было злости или зависти, скорее какое-то усталое раздражение. Да и неделя, откровенно говоря, вышла у Драко достаточно тяжелой, потому сил на какие-то сильные эмоции просто не было. Он чувствовал себя выжатой тряпкой, а из зеркала на него смотрел сильно исхудавший мальчишка, по виду уже никак не напоминающий представителя благородного рода.
Та ночь, когда снились кошмары, оказалось не единственной. Драко знал, что будет дальше – если эти сны приходили, то не желали покидать его, даже несмотря на те смеси, что ему давал Северус, и то, что он покупал у Эрбердина. К последнему пришлось обратиться снова и попросить самое сильное, что есть. Но и это не спасло. За следующие несколько дней Поттер еще два раза утаскивал его посреди ночи на башню, еще два раза курил с ним один воздух на двоих и не раз целовал.
Драко старался не думать о том, что творилось между ними. Он хотел злиться или ненавидеть, но, кажется, все эти эмоции потерялись где-то после смерти Люциуса. А брошенная Поттером фраза по поводу кто кого трахнет… Нет, он просто не был в состоянии думать об этом.
Поэтому единственное, что он смог – переключиться. И в итоге большую часть времени теперь проводил в лаборатории Выручай-комнаты, работая над украденными записями Снейпа и компонуя их с собственными. Это помогало отвлечься от вороха ненужных мыслей, от которых только сильнее болела голова. Зачастую он просто терялся во времени и в итоге возвращался в спальню глубоко за полночь.