– И? – покосился на Джеймса.
– Моя очередь целовать тебя и гладить.
Стиву никогда не уделяли столько внимания. Одни только ласки сосков сводили его с ума. Барнс пощипывал покрасневшие возбуждённые соски, оттягивал несильно, потирал круговыми движениями. Стив любил такие грубоватые ласки груди.
– Хочешь кончить? – поинтересовался Джеймс, поглаживая живот Стива.
Член почти касался живота, был ярким от прилившей крови.
– Х-хочу, – Стив шевельнул бёдрами, надеясь, что Джеймс опустит руку ниже.
– Уже скоро?
– Да.
Если бы Барнс сейчас подрочил ему, Стив бы не продержался долго.
– Отлично. Начнём, Стиви.
Он изводил его: гладил тело, пощипывал и вылизывал соски, ласкал член. Стоило Стиву начать подмахивать бёдрами, как Джеймс тут же убирал руку. Успокаивающе (хотя больше дразняще) поглаживал ноги, когда бёдра начинали подрагивать, а яйца поджимались. Целовал ласково щёки и губы, кружил пальцами внизу живота, по лобку, но члена не касался.
– Всё хорошо? – мурлыкал Барнс, не скрывая довольную улыбку.
Тяжёлое дыхание Стива, его тихие стоны и влажные звуки смазки – всё это звучало для Джеймса, как музыка. А сам Роджерс – раскрасневшийся, вспотевший, потерявшийся в удовольствии – Джеймс не видел никого прекрасней.
– Я сейчас кончу, – пробормотал Стив, откидывая голову на подушку, и крепко зажмуриваясь.
– Нет, не кончишь, – беспечно отозвался Джеймс, внимательно наблюдая за выражением лица Стива.
Брови Роджерса взлетели вверх.
– Как долго ты продержишься? – пояснил он, отвечая на так и не озвученный вопрос. – Каждый раз, когда будешь готов кончить, говори мне об этом. Мы же играем, да, Стиви?
– Дже-е-еймс. – Барнс ни на секунду не поверил, что это звучало угрожающе или недовольно.
Бёдра Роджерса начали мелко подрагивать, Джеймс замедлил движения, но руку не убрал – самыми кончиками пальцев продолжал скользить вверх-вниз.
Стив дёрнулся и попытался свести ноги. Хотелось кончить, он же был совсем близко, зачем Джеймс дразнит?
– Я…
Пальцы переместились: теперь Джеймс круговыми движениями гладил лобок Стива, поднимался выше – к пупку, поглаживал кожу живота.
– Вот так, – успокаивающе бормотал Джеймс, касаясь губами розовеющего уха, – я сделаю так, чтобы ты почувствовал себя хорошо выебанным, Стиви. Всё для тебя, детка.
Роджерс вцепился в простыню. Хотелось схватить руку Барнса и вернуть на подрагивающий член, яркий и напряжённый. Хотелось стонать во всю силу лёгких и просить, чтобы Джеймс дал ему кончить. Но Стив лишь выдохнул шумно через нос и чуть выгнулся.
Барнс тихо усмехнулся. Стив был упрям и непробиваем. Во вред себе же, в данном случае. И если бы Джеймс не знал Стива, то в самом деле мог бы подумать, что ему не нравилось то, что происходило.
– Нет-нет-нет, Стиви.
Джеймс резко отстранился, но руку с напряжённого бедра не убрал.
– Это не по правилам, – объяснил он.
В какой-то момент Стив потянулся рукой к члену Джеймса, хотел обхватить пальцами, но Барнс не позволил.
– Джеймс, – сердце колотилось, было жарко. И хотелось Джеймса. Но, как оказалось, трогать было нельзя. – Почему нет? – едва не плача пробормотал Стив, цепляясь пальцами за простыню.
– Потому что нужно правильно попросить. Понимаешь, детка? – влажные от смазки пальцы вновь вернулись на подрагивающий измученный член.
Стив низко застонал и закрыл лицо ладонями. Он понял.
– Джеймс…
– Что? Что «Джеймс»? «Джеймс, быстрее»? «Джеймс, я близко»? Или… – Барнс перестал надрачивать ствол, скользнул пальцами по напряжённым яйцам, – «Разреши мне кончить, Джеймс»? Что?
Он оставил невинный поцелуй на щеке Стива. Поцелуй, который ударил под дых: настолько он резонировал со словами Джеймса и его пальцами, которые беспрестанно поглаживали мошонку, невесомо кружили по ней, проскальзывали ниже – туда, где Стива ещё никто не касался. Стив обливался потом, тяжело дышал и кусал губы.
– Ну, – вновь послышался шёпот, – разве так просят хорошие мальчики?
Вдруг его сорвало:
– Джеймс! – он громко застонал, длинно и долго, просяще. – Пожалуйста, Джеймс! Пожалуйста!!! Разреши мне кончить! – вращал приподнятыми бёдрами, толкался с крепко сжатый кулак.
– Вот так, умница, Стиви. Давай же, детка.
Барнс больше не дразнил. Под пальцами хлюпала смазка, но Джеймс смотрел не на яркий от прилившей крови член, а на лицо Стива. Шептал, какой Стив красивый, какой Стив податливый, ласковый, послушный мальчик. Только для него, Джеймса. А Стив всхлипывал и стонал, не замолкая, широко раскинув ноги, рукой слепо вцепившись в бедро Джеймса.
Кажется, он сорвался на крик, кончая. Это был сильный оргазм, выматывающий и опустошающий своей силой. И дело даже не в Барнсе и его сильных, но ласковых руках, не в том, что он выдоил Стива. Дело в чувствах, которые Стив себе позволил, в эмоциях, которым дал вырваться, а не упрятал подальше, как обычно. Впервые Стив кончал так, как хотел, и от тех вещей, которых желал.
Джеймс не двигался. Лежал, по-прежнему прижавшись бёдрами к потному разгорячённому телу, и готов был скулить и выть от восторга. Стиву было хорошо. Да что там хорошо? Стиву было охуенно. Стив кончил так, как не кончал ни с кем, в этом Джеймс был уверен. И от того, как Стив вскидывал бёдра, рефлекторно вбиваясь в кулак, от того, как кричал, содрогаясь в оргазме, от того, как держался за него, как притягивал к себе, – от всего этого Барнс был в диком пьянящем восторге. Хотелось ещё. Снова и снова смотреть, как Стиву хорошо, как Стив расслабляется, как смягчается его лицо, и можно быть совсем близко. Не к Стивену Роджерсу, а к Стиви.
Стив не двигался. Только грудная клетка часто вздымалась. Ему хотелось лежать так бесконечно долго, даже мелькнула мысль, что он мог бы уснуть, – настолько сытым он себя чувствовал. Тело одновременно было ватным и непривычно лёгким, будто наполнено воздухом.
Он повернул голову и разлепил глаза. Джеймс улыбался ему. Он интуитивно потянулся к этой улыбке. Коснулся её, сцеловал будто бы, и почувствовал, как собственные губы тоже растягиваются в улыбке.
– Это было… – прокашлялся, – не знаю, как сказать. Вау?
Барнс насмешливо фыркнул, поцеловал вдумчиво, со вкусом, и замурлыкал:
– Охуенно. Вот как это было, Стиви, – проигнорировал правило не выражаться и продолжил, – посмотри, ты обкончал себя, детка.
Стив приподнял голову и увидел, что действительно – тугие белёсые струи попали и на живот, и на грудь. Он давно хотел так: несдержанно, пусть грязно, но полностью – и телом, и нутром. И Джеймс позволил, помог, разделил это с ним. Стив снова потянулся к его губам.
– Завтра среда, – пробормотал в подушку Джеймс.
– Возьмём стейки? – Стив повозился немного, устраиваясь удобнее.
По средам они обедали вместе в небольшом стейк-хаусе, находящимся недалёко и от офиса Стива, и от офиса Джеймса. Рефлексы дали о себе знать: рот наполнился слюной при одном воспоминании о том, какое мясо там подают.
– Ты рано завёлся, – хихикнул Джеймс, услышав, как заурчал живот Роджерса, – а на ночь есть вредно.
Стив несогласно заворчал, уткнувшись Джеймсу в подмышку.
– Заберу у тебя часть порции, – пригрозил он.
– Даже ни капли не жалко, – заверил его Барнс, прижимая к горячему боку. – Ты же поставил будильник?
Стив всегда просыпался раньше. Не открывая глаз, знал, что до сигнала оставалось минут 10-15.
За окном медленно просыпался город: шум редких машин, дребезжащий звонок велосипеда, проехавшего мимо доставщика газет, торопливые шаги случайного прохожего. Сквозь неплотно задёрнутые шторы в комнату заглянул светло-жёлтый луч ещё не палящего солнца. Расплескал свет по полу, скользнул по пледу, облизал мерно вздымающуюся спину и тронул заросшую щёку.
Стив разглядывал спящего Джеймса. «Такой красивый», – отрешённо отметил он. Стив всегда знал, понимал, что Джеймс красив, привлекателен для других людей, но почему-то никак не ожидал от себя, что у него будет замирать сердце, а затем с утроенной силой биться о грудную клетку, когда Стив будет смотреть на Барнса. И всех этих «замирающих сердец» от себя тоже не ожидал. Не удержался, приподнялся на локте и невесомо поцеловал в висок.
Джеймс смешно сморщил нос и уткнулся в подушку.
– Доброе утро.
Барнс что-то невнятно пробормотал. Завозился, стягивая одеяло к пояснице. Повернулся к Стиву и покосился мутным, ещё не проснувшимся взглядом.
– Доброе, – голос со сна был осипшим.
Стив, не таясь, с улыбкой разглядывал лениво-сонного, разморенного Джеймса.
– Давай ещё поваляемся, детка, до будильника ведь есть время, – Барнс на полном серьёзе считал, что просыпаться без будильника – это супер-способность Стива. Его самого обычно невозможно было поднять.
Он закинул руку на Роджерса и с медвежьей грацией подмял Стива под себя. Погладил пятернёй растрёпанный затылок, устроился подбородком на макушке.
Стив обвил горячее расслабленное тело, уткнулся в подмышку. Под ухом размеренно билось сердце Джеймса, ровный стук убаюкивал. Хотелось вот так бесконечно долго лежать в согретой нежностью постели. Стив шмыгнул носом от избытка чувств.
– Ты там не задохнулся подо мной? – поинтересовался Барнс, хмыкнув.
– И не мечтай, – Стив подлез ещё глубже.
– Хорошо-то как… – Джеймс душераздирающе зевнул, – скажи, Стиви?
– Хорошо, – согласился Стив, крепче обнимая Барнса, погладил лопатки и линию спины.
Они с Джеймсом синхронно вздрогнули и застонали протестующе, когда зазвенел будильник, безжалостно вырывая их из сонной неги.
– Ещё пять минут, – конечно же заканючил Барнс, специально придавливая Стива к постели, не давая дотянуться до телефона.
– Нет, – Роджерс был непреклонен. С трудом и с нескрываемой неохотой выбрался из-под сопротивляющегося Джеймса, отключил звук и через плечо оглянулся на насупившегося Барнса. – Вставай. Без шуток, – предупредил он, не сумев скрыть улыбку. Знал, что Барнс начнёт юморить про то, что некоторые его части встают по команде, уже готовы и всё в подобном роде.
– Какие мы суровые, мистер Роджерс, – Джеймс закатил глаза и фыркнул задиристо. Подпёр кулаком щёку, на которой остались следы от подушки, – у Вас не забалуешь, да?
– Да, – Стив знал, если поддаться на речи Барнса, из кровати они вылезут действительно не скоро. К своему стыду, Стив уже не раз и даже не два попадался на это, – поэтому поднимаемся. Я серьёзен, как сама серьёзность, Джеймс, – погрозил он пальцем и вскочил на ноги прежде, чем Барнс успел сграбастать его поперёк живота и завалить на спину.
– Ну и ладно, – Джеймс сделал вид, что неудачного броска не было, – не очень-то и хотелось, – заверил он, хитро сверкая глазами.
– Я в душ.
– Могу я к Вам присоединиться, мистер Роджерс?
– Если будете работать не только языком.
– А…
– Пока что у Вас плохо выходит, мистер Барнс.
– Вот уж неправда!
***
– Это мой кусок.
Джеймс безропотно наблюдал, как Стив отправляет в рот сочное мясо.
– Вкусно?
– Очень.
– Ты же сказал, что не голоден.
Стив кинул на него насмешливый взгляд и продолжил жевать.
– А ты сказал, что моему организму необходим белок.
– «А ты сказал»… – передразнил Джеймс, и пока Стив не съел всё за него, взял вилку. – Прислушивайся к дядюшке Джеймсу почаще, – посоветовал он, утерев губы салфеткой.
– Он плохого точно не посоветует, – закивал с важным видом Стив.
– Не дерзи, мистер Роджерс, – пригрозил Джеймс.
– А то что? – Стив кончиком языка облизал уголок покрасневших губ.
Барнс завис. Смотрел на чуть припухший от горячей пряной пищи рот. Пожирал глазами. Хотел его. Набрал в грудь воздуха, чтобы что-то сказать, но к столу подошёл официант.
– Ты ему нравишься, – заметил Стив, когда Джон, оставив счёт и перекинувшись с Барнсом какой-то вежливой шуткой, отошёл от их столика.
– Неужели? – Джеймс вопросительно вскинул бровь. Ему не было интересно. Для него подобное общение с людьми было лишь проявлением вежливости и дружелюбия. Некоторые принимали это за флирт.
– Ага, он сделал тебе комплимент. «Ваша рубашка подходит к Вашим глазам».
– Очень мило с его стороны, – Джеймс улыбнулся. – Кажется, мы с тобой о чём-то говорили?
– О том, что будет, если я предпочту не прислушиваться к советам вездесущего и всезнающего дядюшки Джеймса, – напомнил Стив.
Он незаметно повёл плечами, расслабляясь. Сам не понял, почему безотчётно напрягся, когда Барнс принялся околдовывать официанта своими флюидами. На самом деле у Джеймса это выходило как-то само собой, он умел понравиться, вызвать симпатию.
– Я лучше покажу, – Джеймс наколол на вилку очередной кусок, – когда будем дома.
– Я заинтригован, – не стал скрывать Стив.
И вот так менять тему, молниеносно меняя и настроение, атмосферу, тоже умел только Джеймс. Есть больше не хотелось, Стива терзал голод иного рода.
– Кстати, всё хотел спросить какой отсос ты любишь? – поинтересовался Барнс. И продолжил обед, как ни в чём не бывало. Будто о погоде спросил или о планах на выходные.
Стив замер. Огляделся, чтобы убедиться, что за соседними столиками их никто не слышит, не обращает на них внимания, а после неловко пожал плечами.
– Знаешь, – он был на удивление спокоен и задумчив, а ещё серьёзен, – мне кажется, главное, чтобы партнёру самому хотелось сделать минет. Не потому что «надо», и не потому что этот самый минет выпросили. Главное, чтобы это было…
– Обоюдное желание, – произнесли они хором.
– Да, – Стив улыбнулся и вокруг его глаз собрались маленькие морщинки, – именно так. Не через силу, не в виде одолжения. А техника и всё такое – дело практики.
– Но есть же что-то, что тебе хотелось бы почувствовать? Или что-то, что хотелось бы увидеть? Я хочу отсосать тебе, Стив, – пояснил Джеймс, не отводя от Стива потемневшего взгляда, – и хочу знать, как сделать тебе приятно. Расскажешь?
***
Стив безотрывно смотрел на Джеймса, расположившегося у него между бёдер, даже не пытался скрыть, как у него сбито дыхание.
Джеймс в ответ лишь лукаво прищурился и потёрся щекой о крепкое бедро.
– Джеймс, пожалуйста… – проскулит Стив, откидывая голову на подушку, потому что не было сил сдерживаться, потому что Джеймса хотелось до дрожи.
Барнс чуть приподнялся и поцеловал бедренную косточку. Лизнул кожу около пупка, подул на влажную полоску, заставив Стива вздрогнуть от неожиданности, а потом прижался губами к лобку.
– Джеймс… – снова позвал Стив, бездумно гладя руки Джеймса, лежащие у него на бёдрах.
В паху ныло, было так хорошо, что даже будто немного плохо, а возбуждение было настолько сильным, что отзывалось напряжением где-то в копчике.
Джеймс не отвлекался на разговоры, в кои-то веки молчал. Целовал нежную кожу в паху, бёдра, мимолётно задевая щекой напряжённый член.
Хотелось скорее взять в рот, но Джеймс не торопился. Он знал, что если постарается, то Стив спустит за пару минут, но хотелось продлить наслаждение. Ещё чуть-чуть посмотреть на то, как Стив ёрзает по смятым простыням, выдыхает сквозь зубы, кусает губы и приподнимает бёдра, пытаясь потереться о Джеймса.
– Красивый, – прошептал Джеймс, положив ладонь на основание, прижимая член к животу. На коже осталась липкая капелька предэякулята.
Джеймс собрал её губами, уголком губ задев головку.
Стива выгнуло. Он так хотел, чтобы Джеймс не дразнил, не мучил. И в то же время не хотел, чтобы эта мука заканчивалась. Одной рукой он погладил Джеймса по спутанным волосам, и так и оставил чуть подрагивающую ладонь на затылке.
Джеймс ещё раз потёрся щекой о горячую кожу живота, глубоко вдохнул запах чужого возбуждения и поцеловал напряжённую головку. Влажные губы накрыли упругую плоть, которая тут же задрожала под прикосновением. У Барнса самого свело низ живота от всего происходящего: от вкуса и запаха Стива, от его тихих, приглушённых всхлипов и тяжелого дыхания, от того, как подрагивал член под рукой, и напрягались яйца, наполненные спермой.