Не сон… или сон?
В любом случае, мои испытания закончились. Не знаю, как и каким образом. Но это всё. Конец.
С трудом поднявшись, я поплелась в уборную. Распахнула дверь, потом еще одну. Я не знала, куда иду, даже не думала об этом, просто двигалась.
Быстрее… быстрее…
Мне нечем дышать. Эта темнота и тяжесть каменного свода давили на плечи, сводили с ума. Еще немного и я просто лишусь рассудка. Эта встреча стала последней каплей.
— Пойми, что ты сильнее… что ты другая, — прошептала Кандира мне вслед.
Но я даже не оглянулась.
Еще одна дверь, тяжелая, с прохладным колечком — ручкой. Из последних сил толкнула и чуть не упала на каменный пол.
Меня подхватили руки, помогая подняться. А потом появились голоса, встревоженные, испуганные.
«Айвири… Но почему?… Откуда?… Так рано!.. Быстрее-быстрее… уводите… нельзя… иначе она сойдет с ума… связь слишком яркая… закройте-закройте её!»
Связь? О да, я чувствовала их! Всех пятерых своих мучителей. Они были так близко и так ярко ощущались, хотя и пытались закрыться, что заняли почти всё сознание, едва не убив меня. Моё Я просто растворилось в их эмоциях, чувствах.
— Не смей! — чей-то крик прорвался сквозь этот шум и черные глаза будто заглянули в душу.
Галия. Дорогая подруга. Она знает, она проходила через это год назад.
— Помоги… помоги мне… — простонала я, хватаясь пальцами за неё, цепляясь из последних сил.
Их так много. И я не знаю, как с этим жить. Почему кругом все они? Чужие. Где мои мысли и чувства? Где я?!
— Сейчас… сейчас… спи…
Это с радостью, вот только страшно. А если усну и уже не смогу проснуться. Если исчезну среди этих чужих?
— Не дам.
— Обещаешь?
— Да.
Тогда можно отпустить сознание и уснуть. Что я и сделала.
Испытание пройдено.
Глава двадцать вторая
День, ночь, утро, вечер. Я понятия не имела, сколько времени валялась в постели и какое время суток сейчас было. Тёмная комната с наглухо закрытыми ставнями и одиноким магическим светильником золотистого цвета, чтобы глаза не раздражал. Я привыкла к темноте и тишине.
И даже к тому, что чувств не было тоже. Раньше с блокировкой всё было по-другому. Да, эмоции были скрыты, но они были. А сейчас ничего. Радость, счастье, смех, горе… я уже стала забывать, что это такое. Да и не хотела вспоминать. Потому что они бывали разными: яркими, как само солнце, или чёрными, будто глухая ночь.
Сейчас было лучше. В голове пустота, в сердце тишина.
Спать, есть, умыться, посидеть и снова спать. И там во сне меня ждала чернильная темнота, не приносящая избавления и успокоения.
— Так надо.
Галия единственная, кого допускали в мою тюрьму. Её кровать стояла напротив моей, она почти не спала. По крайней мере я её спящей не видела. Закрывала глаза — она рядом, открывала, картинка повторялась.
Наверное, это должно было раздражать. Вот только чувствовать я не умела, поэтому и никак не реагировала на свою сиделку.
— Других ты просто не вынесешь. Помнишь, как было плохо на выходе… мы не подготовились. Ты вышла слишком рано. Поэтому и получилось то, что получилось… Мне жаль, Айвири.
Я кивала, снова сворачивалась клубочком и закрывала глаза.
Наверное, надо было что-то спросить, но… какая разница? И есть ли вообще смысл что-то узнавать, когда не хочется. Ничего не хочется.
— Это скоро отпустит, — говорила Галия. — Апатия, пустота… Тебе сложнее, чем остальным. Они были не так открыты, как ты.
Да, отсутствие блокировки сыграло со мной очередную шутку. Там, где другие должны были валяться пару дней, а я… Сколько я здесь?
— Третий день.
Это много… или мало?
Кивнув, снова уставилась в одну точку.
За это время я привыкла к темноте и даже светильник был не особо нужен.
— Они волнуются, — продолжила Галия как бы между делом, но я успела отследить её изменения в голосе.
Волновалась, ждала реакции.
А я… я ведь сразу поняла, про кого подруга говорила. Связка, пятёрка ликанов, которые стали частью меня. Или я частью их. Не разобраться, да и не хочется.
Закрыться, спрятаться и снова провалиться в темноту сна. Там легче. Немного, но легче. И не надо думать.
— Ты не можешь прятаться тут всю жизнь, Айвири. Это временная мера, направленная на то, чтобы привыкнуть, научиться блокировать чужие эмоции.
— Не хочу.
Пробовать, возвращаться, жить. Не хочу…
— Так не пойдет.
Тёплая рука коснулась моей ладони, и я с трудом сдержалась, чтобы не отдёрнуть её. Мне не нравились чужие прикосновения. Они заставляли… вспоминать, возвращаться туда, где было так тяжело и больно. А я этого не хотела. Здесь в темноте и тишине спокойнее.
— Мы и так слишком долго это оттягивали, Айвири. Я позволила тебе сесть мне на шею. Со мной стали работать уже через сутки и ничего, не рассыпалась.
В голосе Галии проскользнула какая-то новая эмоция. Кажется, это раздражение. Интересно. У меня получилось довести её. Я прислушалась к себе, пытаясь понять, как отношусь к этому. И никак.
— Настоятельница сказала, что если я не справлюсь, она сама всё сделает. А это будет больно.
Боль я помнила и, наверное, должна была бояться. Ведь должна же…
— Мне всё равно, — призналась спокойно, переводя взгляд на подругу.
И увидела, как она закусила губу, тревожно вглядываясь в моё лицо.
— Это неправильно, Айвири. Ведь ты другая! Всегда была другой. Бойцом, которая всегда шла к своей цели. Упорная, честная, открытая. Они не справятся без тебя. Итан…
— Замолчи!
Крик сорвался с губ против моей воли. Я даже сама не поняла, как это произошло и почему. Но это имя. Именно это имя, впервые произнесённое в тёмной комнате, так повлияло на меня.
Это трудно было назвать полноценными эмоциями, скорее отголоски, зачатки, но они были. Как и образ сероглазого мужчины, его губы на моём лице и голос, от которого замирало всё внутри.
Сердце загрохотало в груди.
— Айвири?
Подруга явно не ожидала от меня такой реакции и теперь не знала, как быть.
— Я не хочу, — сдавленно произнесла я, обхватывая колени руками и пытаясь унять дрожь, которая сотрясала тело.
— Да что с тобой?
Если бы я знала. Но и отсидеться больше не получалось. Раз возникнув, чувства требовали освобождения. И остановить это было невозможно.
— Что я должна делать?
— Дозировку блокирующего отвара будут снижать. А я научу тебя закрываться. Поверь мне, я знаю, каково это. Знаю их. Год назад было даже сложнее, был Наяз… Но да ладно.
Сложнее? Я сомневаюсь. Да, одного ликана не хватало в связке. Но дело ведь не в количестве, а в самих эмоциях. А они слишком остро на меня реагировали. Как и я на них. Интересно, Галие рассказывали, как не влюбиться и не позволить полюбить себя? Как проигнорировать зов пары, который исходил от двоих ликанов и не сойти с ума от предсказания и возложенной миссии?
— Ты слышала имя Кандира? — спросила я осторожно.
— Нет.
Значит, к ней послушница не приходила. Еще один жирный минус в мою сторону. Почему я? Почему?
— А кто это? — спросила Галия заинтересованно.
— Да так… послушница одна. И что дальше?
— Потом придет настоятельница.
— А это еще зачем?
Она мне лгала. Смотрела прямо в глаза и лгала. «Я не знаю, что тебя ждет, Айвири. Не знаю, ради какой миссии тебя выбрала Лаари. И помочь ничем не могу…» Ложь, кругом одна ложь, а ведь я так верила настоятельнице…
— Айвири! — крик Галии заставил меня встрепенуться и прийти в себя.
— Что?
Расширенными от ужаса глазами она смотрела на мою руку. Ту самую, которой я с силой сжимала ткань покрывала. Изменённая метка горела синим светом. Но не это встревожило девушку. От моей руки по ткани шли искрящиеся серебром бороздки инея.
Лаари, как же так?
Галия хотела вскочить, но мне каким-то чудом удалось удержать её, схватить за плечо, не давая дёрнуться. Другой рукой, конечно. Потому что та всё еще держала ткань. Не сама по себе. Мне просто было страшно убрать руку даже пошевелить ею. А вдруг сделаю и случится что-нибудь не очень хорошее.
— Что это? Что? Как? Ты не можешь…
— Успокойся! — жестко оборвала её я.
Оказывается, в отсутствии эмоций тоже есть плюсы. Я быстро сориентировалась, не испугалась, не встревожилась, а просто включила голову. И первое, что поняла — об этом не стоит никому рассказывать.
— Это снег.
— Я вижу.
— Но ты не можешь…
— Как видишь, могу, — снова оборвала её.
Та же фраза и тот же результат. Это было бы смешно, если я бы я могла сейчас смеяться.
— Мы должны рассказать матушке — настоятельнице.
— Не должны!
— Айвири, ты не понимаешь. Это очень серьёзно. Послушница не умеет вызывать снег и зиму. Это противоестественно. Дочери Лаари — это посланницы лета, тепла и доброты.
— Я знаю.
— Значит что-то пошло не так. Ох, не зря я волновалась. Ты слишком быстро вышла из лабиринта. Слишком быстро.
Кажется, у кого-то начинается истерика, надо её успокоить. И как можно быстрее.
— Галия, всё не так просто. Да, ты и остальные этого не могут. Но я не вы, — устало возразила ей, убирая руку. — Я другая.
Хочет бежать, пусть бежит и докладывает. Остановить её я всё равно не смогу. Но подруга уходить не спешила.
— Что это значит? — спросила настороженно и смотрела так, словно ожидала, что я вот-вот обращусь в ледяного демона и пойду сеять смерть по миру.
— Ты же сама сказала, что я особенная, — горько усмехнулась в ответ. — Так вот, это действительно так.
— Ничего не понимаю.
— Зачем связки уходят за завесу? — спросила я, потянувшись к стакану с тёплой водой, который стоял у изголовья кровати на небольшом столике.
Галия странно глянула на меня, но ответила.
— Мы ищем главный портал. Его надо закрыть, запечатать и тогда демоны перестанут проникать в наш мир.
Главный портал. Тот самый, который открылся тогда из-за промедления Кандиры. Только он ведь в подземелье храма был. Я точно помнила. Такое сложно не найти. Если, конечно, его не перенесли куда-то. Не представляю, как, но, наверное, перетащили.
— А я хранительница, — просто ответила я, наблюдая за реакцией девушки.
Поймет — не поймет. Знает — не знает.
Галия сначала недоуменно нахмурилась, чуть склонив голову. Потом в глазах промелькнула догадка. Сомнение, непонимание и шок. Поняла, но поверить всё еще боялась.
— Хранительница?
— Представляешь? — усмехнулась я, ставя стакан на место.
— Но хранительниц не было уже более сотни лет.
— Знаю.
Она снова осмотрела меня, взглянула на пятно на покрывале, которое осталось от моего снежного выброса.
— Невероятно, — в конце концов произнесла подруга. — И каково это?
— Что именно?
— Быть хранительницей?
И что она хочет от меня услышать?
— Это сидеть трое суток в тёмной комнате с подругой, — произнесла в ответ и призналась. — Я не знаю, как быть хранительницей и как не быть ей.
Но на неё это не произвело должного впечатления.
Девушка вскочила с кровати и забегала по комнате размахивая руками, одно неловкое движение и врежется во что-нибудь в темноте.
— Ты сможешь найти портал! — бормотала она. — Найти и закрыть его. Говорят, что хранительницы чувствуют его.
Я была настроена не так оптимистично.
— Угу. Только почему они еще не закрыли, раз чувствуют?
И вновь мои слова были проигнорированы.
— Война закончится. Демоны уйдут из нашего мира, и мы снова… снова будем свободны, — прошептала она, голос сорвался и Галия вдруг разревелась.
— Ты чего? — испугалась я, вскакивая следом.
Девушка вдруг бросилась мне на шею и заплакала еще громче, заливая слезами сорочку. А я впала в самый настоящий ступор. Вроде знала, что делать. Надо обнять, утешить, но собственное тело вдруг стало таким неповоротливым, тяжелым и чужим.
— Надежда, — шептала подруга, пытаясь успокоиться. — Ты наша последняя надежда, Айвири. Не подведи нас… не подведи нас всех.
Состояние постепенно стало стабилизироваться. За одними чувствами пришли другие. Не скажу, что это было легко — сложно. Но во мне проснулось желание жить и бороться. Появился азарт, который, как мне казалось, исчез навсегда.
Вечером Галия разрешила раскрыть ставни и впустила в комнату свежий воздух, позволив полюбоваться закатом. Я долго стояла у окна, смотря, как последний луч солнца исчезает за горизонтом, сверкнув напоследок ярко-оранжевым светом.
Именно тогда меня и решила навестить настоятельница.
— Здравствуй, Айвири.
Женщина застыла в дверях, бросив многозначительный взгляд в сторону Галии. Подруга замялась, кивнула и быстро заспешила прочь, сославшись на срочную занятость. Смешно. Можно было сразу сказать, в чём причина такого побега и не придумывать глупости.
Я кивнула на приветствие, продолжая сидеть в кресле с укрытыми пледом ногами.
— Хорошо выглядишь, — продолжила настоятельница, закрывая дверь и подходя ближе.
— Спасибо, — ответила я, продолжая пристально следить за каждым её движением.
Она села напротив, расправляя складки тёмно-синей юбки, после чего сложила на коленях худощавые руки, сцепив их в замок.
— Тебе вновь удалось удивить меня, Айвири.
Я снова промолчала, ожидая продолжения, которое не заставило себя долго ждать.
— Можно сказать, что ты установила рекорд по прохождению лабиринта. Никто не выходил из него так быстро. Поздравляю.
Нужно мне её поздравление.
— Я видела Кандиру, — спокойно ответила ей.
Дёрнулась, отводя виноватый взгляд.
— Понятно.
— Вы солгали мне.
— Айвири.
— Вы смотрели мне в глаза и лгали, — продолжала говорить я. Резко и в то же время ровно, без лишних эмоций, тратить их на неё мне совершенно не хотелось. — Сказали, что понятия не имеете, почему меня выбрали и что я должна сделать.
— Так надо было, — возразила настоятельница.
— Почему?
— Ты должна была узнать всё сама. Я давала клятву никогда и никому не рассказывать о Кандире и о том, что произошло столетия назад.
— Вы же понимаете, что это глупо! — крикнула я. — Нельзя такое скрывать! Послушницы должны знать о том, что было. Как было. О Кандире и её роли в приходе демонов…
— Не должны! — оборвала она.
— Но почему? — взвилась я, впиваясь ногтями в ткань покрывала.
— Ты не понимаешь…
— Так объясните. Теперь я, надеюсь, имею право узнать наконец всю правду. Или вы так и будете недоговаривать?
— Раньше никто не скрывал правду. Все знали о том, что произошло. О том, как мы жили до проклятия. Запрет появился лишь столетие спустя и остался до сих пор. И сделано это было для блага всех остальных.
Как такое возможно? Как ложь и обман может благом?
— И в чём же причина этого запрета?
Женщина подняла на меня чёрные как ночь глаза и покачала головой, тихо произнеся:
— Ты знаешь, сколько их погибло за эти годы? Послушниц и ликанов. Каждый из них был уверен в том, что сможет побороть проклятье. Не могли. Но продолжали бороться. Год за годом. А мы каждый раз были вынуждены хоронить их.
Это было похоже на правду.
— Но ведь можно было как-то объяснить, сказать, — не очень уверенно, произнесла я, утратив весь боевой пыл.
— Говорили, объясняли. Но стоило послушнице встретить свою пару среди ликана, как все запреты забывались. И всё заканчивалось плохо для обоих. Именно поэтому было принято решение молчать.
Пары… значит это правда. И эти двое тоже считают меня своей парой. Вот только делиться этой информацией я не стала.
— Неужели ничего нельзя сделать? Это же неправильно.
— Я не знаю. Пойми, ты чудо, в которое мы уже боялись верить и надеяться. Хранительниц не было целое столетие.
— Но почему те, кто были, не смогли найти портал и закрыть его?
— Его передвигают. Он никогда не стоит на месте. Но не это главное. Демоны чувствуют появление хранительницы и начинают на неё настоящую охоту.
Не было печали. Хорошо начало, ничего не скажешь.
— Со мной будет также? — сглотнув, спросила я.