И его сейчас пыталась примерить сестра, стоя на небольшом постаменте у огромного в пол зеркала. На ней было нежно-голубое платье с длинными рукавами из тонкого кружева, пышной юбкой, которая еще больше подчеркивала узкую талию. Платье было так похоже на то, что преследовало меня во снах и в то же время немного другое, более вычурное. Светлые волосы собраны на затылке и украшены тончайшей фатой.
Нет она собиралась не просто примерить… присвоить. Отобрать…
— Отдай, — вырвалось у меня.
Голос прозвучал холодно, резко и был совсем непохож на мой. Словно кто-то другой выдохнул, выкрикнул, пытаясь остановить эту несправедливость.
И всё это действо так захватило меня, что я не заметила мачехи, что, недовольно поджав губы, стояла в стороне, держа в руках совсем другой венок. Тот самый из цветков апельсина, который она должна была передать сегодня дочери. И судя по всему, выбор Айвы её совершенно не устраивал.
Сестра от выкрика вздрогнула, так и не надев венок, и обернулась ко мне. Такая красивая, воздушная и нежная… и ядовитая словно олеандр. Невероятно красивый и столь опасный цветок, сок которого легко может убить.
— Ты что тут забыла? — недовольно спросила она, нахмурившись.
Явно не ожидала увидеть меня сейчас в своих покоях.
— Отдай, — уже более привычным голосом потребовала я.
— Тебя сюда не звали. Иди куда-нибудь… тебе тут не место, — отмахнулась Айва от меня как от назойливой мухи, начисто проигнорировав мои слова.
Обычно я старалась не вступать с ней в споры и мечтала как можно быстрее удалиться, помня заветы настоятельницы. Смирение и только смирение, а еще послушание. Но не сейчас.
— Отдай, — уже в третий раз повторила я, до боли сжав кулаки. — Это не твоё.
— И не твоё тоже, — усмехнулась сестра. — Ты то замуж выйти никогда не сможешь. Детей и внуков не будет. Так и передавать его некому. А мне он нравится.
— Айва, — подала голос княгиня, подходя ближе.
Я видела, как побелело её лицо, как мелко дрожали руки, в которых она всё ещё сжимала свой венок.
Очередная выходка дочери не прошла для неё бесследно.
— Она права, — сдавленно произнесла мачеха, наверное, в первый раз признав мою правоту. — Поигралась и будет. Ты должна надеть это.
— Ничего я не должна. Этот с цветами вишни подходит мне больше. Смотри, как сочетается нежно-розовый цвет с голубой тканью платья.
И Айва вновь попыталась надеть венок на голову.
— Не смей! — вскрикнула я, делая еще шаг вперёд и вытягивая руку.
Ту самую, на которой огнём горела метка. И крохотные искры силы засияли, засверкали на кончиках пальцев, заставляя вовремя одуматься. Застыть, прижимая руку к груди, неотрывно смотря в лицо младшей сестры.
— Ты что делаешь? Мама, ты видела? Она же собиралась… Силу Лаари нельзя применять во вред. Я… я всё папе расскажу! — вскрикнула Айва.
Я сама была в ужасе от такого всплеска, но и отступить сейчас не могла, впервые готовая бороться до победного конца. Несмотря ни на что.
— Что именно ты хочешь мне рассказать? — спросил отец, возникая в дверях.
Возник так неожиданно, что никто не успел заметить. И реакция на его появление была очень яркой.
— Великий князь, — прошептала мачеха, склонив голову и шагнув в сторону, как раз так, чтобы скрыть дочь от пристального взгляда мужа.
Но Айва не желала прятаться и скрываться. Глупая, еще не понимала, что даже свадьба не спасёт её сейчас от гнева отца.
Соскочив с постамента, девушка стремительно обогнула мать, которая не успела её остановить, а следом и меня, вышла вперёд, продолжая сжимать венок мамы в руке, возмущенно протараторив:
— Айвири пыталась использовать против меня силу! Хотела ударить! Ты представляешь? А это недопустимо! Для послушницы это смерть. Я всегда говорила, что она мне завидует… и даже сейчас… в самый лучший день, в самый радостный, — глаза Айвы наполнились слезами, причём самыми искренними, — она пытается его отравить своей ненавистью ко мне. А ты мне не веришь. Почему ты мне не веришь? Не стоило её привозить. Я же просила… ты меня совсем не любишь…
Я, конечно, знала, что сестра не в восторге от моих визитов, но не думала, что до такой степени. Да, сильно я её недооценивала и теперь застыла, ожидая реакции отца.
Она была весьма неожиданной и резкой.
— Что у тебя в руке? — ледяным тоном спросил он, еще сильнее нахмурившись.
Сделал пару шагов вперёд и застыл, когда между ними оставалось всего два-три метра.
Слёзы тут же испарились, и сестра закусила губу, внезапно поняв, какой промах в порыве гнева совершила. Венок надо было спрятать за спину или в складках платья, но уж точно не следовало показывать его отцу.
Потому что он помнил.
Я по глазам видела, что отец не забыл его, как и всё то, что возрождало память о первой любимой жене.
— Это… это, — пролепетала сестра, поздно пряча руки за спину.
Это уже не могло ей помочь.
— Я задал вопрос, Айва! Что у тебя в руке? — четко выговаривая каждое слово, произнёс отец.
И я невольно сжалась от тона, которым он это сказал. Никогда не видела князя в таком бешенстве. В те редкие мои визиты он был само внимание и любовь. Ни одного резкого слова или крика. А сейчас я смотрела и не узнавала своего любимого отца.
— Лэр, — попыталась вмешаться мачеха, вновь стремясь закрыть дочь собой, вызвать гнев на себя.
Такое самопожертвование внушало уважение. Но не могло помочь. Не сейчас.
— С вами, княгиня, я поговорю позднее, — отчеканил он и снова взглянул на младшую дочь. — Как посмела ты взять чужую вещь?
— Отец, — попыталась вмешаться я, но мужчина и мне не дал закончить.
— Позже, Айвири, позже, — произнёс он, слегка смягчив голос, который снова заледенел, стоило ему обратиться к сестре. — Я всё ещё жду ответа, Айва.
— Он… он всё равно ей не нужен, — выпалила девушка, покраснев, и тяжело сглотнула, решив идти до конца в своём откровении. — И никогда не будет принадлежать послушнице Лаари.
Отец вздрогнул и глаза полыхнули такой ненавистью, что пришла моя очередь задвигать сестру за спину, пытаясь оградить от гнева князя.
— Не надо, — прошептала мачеха, побледнев еще больше.
Не знаю, к кому она обращалась, в этот момент я пыталась поймать взгляд отца, удержать, успокоить. И магия тёплой волной хлынула к нему, обволакивая, защищая.
Мы могли не только исцелять тело, но и очистить душу, хотя это было гораздо сложнее и опаснее. Но наше родство помогало мне, давая силы.
Раньше у меня всегда получалось, но не сейчас. Магия вдруг натолкнулось на препятствие. Отец закрылся от меня.
— Папа, — мягко обратилась к нему я и протянула руку вперёд, словно желая коснуться.
Ведь это должно было помочь, усилить напор.
Он тряхнул головой и сдавленно произнёс с необычайной мукой в голосе:
— Каждый раз, Айвири… каждый твой визит сюда я спрашивал, просил рассказать правду. Сердцем чуял, что тебе здесь плохо. А ты скрывала, молчала, терпела… Почему?
Ответ нашёлся не сразу. Точнее я не сразу смогла его произнести, теряясь под пристальным взглядом отца, от которого внутри всё сжалось.
— Потому что так правильно, — произнесла в ответ.
— Что правильно? Что они истязают тебя? Ненавидят и превращают каждый приезд в мучение?
— Этого не было, — возразила я, но он уже мне не верил.
Став невольным свидетелем нашего разговора, отец получил доказательства того, о чём догадывался долгие годы. И всё то, что я так отчаянно скрывала от него, не желая волновать и причинять боль.
— Было, но ты молчала. Почему? Ты моя дочь, Айвири! Ты княжна…
— Нет, — я тут же оборвала отца, произнеся то, о чем молчала все эти годы. — Я не княжна. Да, твоя дочь, но не княжна. Даже официальной записи о рождении нет. Я принадлежу Лаари, с рождения. Но ты… ты единственный, кто не хочет признавать этого. Думаешь, эти поездки что-то изменят? Я люблю тебя, очень сильно люблю, но чем дальше, тем сложнее. Айва права. Мне не стоило приезжать, ни сейчас, ни ранее. Давно надо было отказаться, но я не могла… Так что не вини сестру. Она относится ко мне согласно моему статусу.
Все давно приняли моё предназначение. Все родственники, слуги, князья.
Все, кроме него, который не желал отпускать, тянул к себе, причиняя боль всем вокруг.
— Статусу, — прошипел отец в ответ. — Как те княжичи?
Он знал.
Надо было сразу понять, что князь Саир уже всё успел рассказать ему. Но я была так расстроена из-за венка, что обо всём забыла. Вот почему он сюда пришел, почему явился так быстро.
Ох, Лаари, спаси нас грешных, дай силы не натворить бед.
— Это случайность, — отозвалась тихо.
— Случайность? Так, да? Случайность, ставшая закономерностью! Почему ты как какая-то служанка была отправлена наводить порядок в зале? Прислуживать собственной сестре? Это случайность? — спросил он еще больше нахмурившись. И Айва под его взглядом слегка попятилась. — А ведь я строго запретил выходить тебе из покоев. И вы знали об этом, княгиня! Знали, но отправили её туда. Чтобы она попалась на глаза князьям? Или ликанам? Ведь ни для кого не секрет, что её разыскивали. Для чего? Решили потешить своё самолюбие? Поиграть с моей дочерью?
Отец говорил и пристально изучал мачеху, а та застыла, приоткрыв рот, ловя воздух как рыба, выброшенная на сушу.
— Забылись? Так я напомню кто есть кто в этом замке!
Всё зашло слишком далеко. Надо это остановить. Прямо сейчас, пока еще есть возможность.
— Остановись, — прошептала я, покачав головой, вновь и вновь пытаясь достучаться до отца.
Не получалось. Закрылся, спрятался за болью и ненавистью. И помочь уже было нельзя. Слишком поздно. Теперь никто не смог бы образумить великого князя.
— Как ты сказала, Айва? — резко спросил мужчина, вновь взглянув на младшую дочь, которая замерла в испуге. — Она никогда не сможет надеть венок своей матери? Сможет! И сделает это сегодня!
Сестра потрясённо ахнула:
— Нет… пожалуйста, не надо…
— Нет, — значительно громче ответила я. — Так нельзя.
Появление еще одной девушки со свадебным венком на голове — это скандал, позор для невесты. Такое не забудут и не простят. Айва, конечно, виновата, но не стоило наказывать так строго.
— Но ты сделаешь это. Ты наденешь свой самый лучший наряд, Айвири, и выйдешь к гостям. Чтобы все, чтобы каждый из них запомнил, что ты моя дочь, в тебе течет моя кровь и никогда не смел сомневаться и тем более оскорблять. Они все ответят за это унижение. Сегодня, Айвири…
— Нет, — снова повторила я. — Этого не будет. Я не выйду.
— Ты, кажется, не поняла. Это не просьба, а приказ, — отрезал князь. Именно князь, а не отец. — Ты получишь те почести, которых достойна.
Как он не может понять, что они мне не нужны.
— Ты заставишь меня?
Но мужчина был непреклонен.
— Если это потребуется.
Но сдаваться так легко я не собиралась, решив привести другие аргументы.
— Не надо, если ликаны узнают, что послушница, не прошедшая посвящение, находится в замке, то последует наказание. Не только для тебя, но для всего Иллиума! Пострадают ни в чем не повинные люди! Из-за твоей непомерной гордости.
Говорила и по его глазам понимала, что всё бесполезно.
— То, что ты послушница, все будут молчать, так что северяне не узнают. Но как княжна ты будешь присутствовать на свадьбе!
— Великий князь, одумайтесь, — взмолилась мачеха, наконец, совладав с шоком и подав голос.
— Папа, — зарыдала сестра. — Не надо. Это же… скандал. Родители Мира…
— Узнают правду. Не переживай, этот брак для них слишком важен, чтобы отказываться от него. Проглотит твой Мир, никуда не денется.
Айва зарыдала еще сильнее, обернувшись к матери и тут же попав в её объятья, пытаясь найти утешение.
Венок выскользнул из её рук и беззвучно упал на мягкий ковёр, откуда тут же был поднят отцом.
— Он принадлежит тебе, Айвири, — произнёс великий князь Иллиума, протягивая его мне. — Кем бы ты не являлась, это вещь всегда принадлежала и будет принадлежать тебе.
Я послушно приняла украшение и снова взглянула на мужчину.
— Одумайся, отец. Мне не нужно это почтение. Совсем не нужно. А ты идешь на риск, за который будем отвечать все мы.
— Иду. И то, что тебе не нужно всё, знаю. Но ты это получишь. Сегодня.
Глава шестая
Итан Ларкас
— Где тебя сурхи носили?
Джилия подстерегла его у входа в крыло, которое князь Рогнар специально отвёл для ликанов.
Молодая девушка стояла по-мужски: широко расставив ноги и скрестив руки на груди. На пухлых губах играла лёгкая, немного язвительная полуулыбка, не нашедшая отражения в светло-голубых глазах, которые сейчас больше походили на ледники Ардана.
Одета она была непрезентабельно: тёмные свободные штаны, серо-голубая блузка простого кроя с высоким вырезом, украшенная белой вышивкой. Джилия подпоясала её широким поясом чёрного цвета, который делал талию еще уже, а грудь больше.
Знает ведь, что их пригласили на свадьбу, а всё равно вредничает, язвит, пытается выделиться или вывести его своим непослушанием и дерзкими выходками.
Странные у них отношения. Ведь с детства дружили, в связки сразу встали, даже привыкать не пришлось. С полуслова понимали друг друга, с жеста, взгляда. Именно это делало их семёрку лучшей в Ардане.
А последнее время отношения не заладились. Ушла лёгкость из общения, которая всегда была им присуща. Джилия всё чаще дулась, огрызалась по поводу и без, хмурилась, погружаясь в невесёлые мысли.
Временами Итан ловил на себе её пристальный, какой-то злой взгляд. Но стоило обернуться, она тут же отводила глаза и делала вид, что ничего не было.
Ликан пытался с ней поговорить. И не раз, и не два.
Вражда, обиды и злость в связке недопустимы, могут пострадать все.
Когда всё это началось? Три месяца назад, когда в особо ожесточённой схватке погиб Наяз? Седьмой в их связке, весёлый обаятельный парень с чёрными, как ночь глазами, и замену ему до сих пор так и не нашли. Итан виноват, оттягивал до последнего. Но придётся. Вернётся и выберет.
Джилия гибель Наяза переживала тяжелее всех. Она потеряла не только друга и товарища, но и жениха.
Или это напряжение возникло еще раньше? Около года назад, когда девушка, неожиданно для всех, ответила на ухаживания черноглазого гризли?
Итан не знал, но скучал по прошлым отношениям, не зная, как их вернуть. И с каждым днём становилось всё сложнее.
В чём причина? Винила Итана в смерти любимого?
Ликан как ведущий должен был вытащить из той облавы всех… а он смог выдернуть лишь Блейна, самого тяжелого, понадеялся, что остальные смогут выйти следом, не проверил, бросил…
Так он и сам себя винил. Ночами вздрагивал от кошмаров, в которых видел покрытое льдом застывшее лицо друга с приоткрытым от предсмертного вопля криком.
Смерть ходила рядом с ликанами и мужчину никто не винил, кроме него самого.
Незадолго до похода Итан всё-таки отловил Джилию и предложил уйти из связки, поменяться с кем-нибудь другим, желающих было много. Девушка была сильной и опытной.
— Ты мной недоволен? Я что-то сделала не так? Ошиблась может где? — процедил она, побледнев.
— Нет. Я доволен. Просто подумал…
— А ты не думай, — оборвала его девушка резко. — Даже не мечтай, Ларкас. Не уйду я. И закончим на этом разговор.
Они закончили, а напряжение осталось. Дошло до того, что Итан стал сам избегать девушку.
— А ты чего такой довольный? — вдруг спросила Джилия, прищурившись и внимательно вглядываясь в его лицо.
— Чего мне быть недовольным? Всё вроде тихо, спокойно, — отозвался мужчина, проходя внутрь и стряхивая прозрачные капельки влаги с опушки плаща. — Завтра сбор начнём, вот где нервничать надо.
Девушка была вынуждена чуть посторониться, пропуская его вперёд.
— Нашёл-таки, — вдруг зло выпалила она ему в спину.
Итан медленно обернулся, смеряя её внимательным взглядом.
— Кого?
— Да девку ту лесную. Можешь не говорить, по глазам вижу, что нашёл. И как? Поймал, завалил?