Артур снова не приехал на ужин, и я кушаю в своей комнате, не желая сталкиваться со свекровью. Но женщине неймется, и она приходит ко мне.
— Разве можно есть в спальне?! — возмущается она и заглядывает в люльку к Дане. Я не отвечаю, а она не ждёт ответа, начиная разговаривать с ребенком.
— Мать у тебя ничего не понимает. Да, моя девочка? Да, моя копия Артура? Вся в папу, гены потому что сильные. — Закатываю глаза, пока свекровь не видит, и допиваю чай со сливками. — И долго ты собираешься держать ребенка в вашей спальне?
— В смысле?
— У ребенка есть своя комната, и девочка должна к ней привыкнуть.
— Мне так неудобно.
— А ты всегда думаешь только о себе? Артур работает целый день и ночами ему нужно нормально спать, а с ребенком это невозможно! — предъявляет она.
— Это и его дочь тоже. А ночью он мне помогает.
— Ты-то днём выспишься, а Артур — нет!
Вздыхаю, стараясь не выходить из себя. Собираю посуду и оглядываюсь на дочь. Мне нужно унести поднос и взять на кухне бутылочку с водой для Даны, но я не хочу оставлять ребенка с этой женщиной. Беру с собой радионяню и быстро спускаюсь вниз. Уже на кухне слышу, что Дана плачет, хватаю бутылочку и бегу назад. Дочь плачет громче, заливаясь, а свекровь молчит. Влетаю в комнату и вижу, что Дана ревет, а Регина Альбертовна просто смотрит на нее и ничего не делает.
— Вам трудно покачать ее?! — кидаю я, срываясь.
— Детей нельзя брать на руки по первому требованию. Приучила к рукам, теперь расплачивайся! Воспитывать нужно начинать с рождения!
— Какое воспитание? О чем вы говорите?! Ей всего полтора месяца! — беру мою Зайку на руки, начиная качать, не обращая внимания на бурчание женщины. Дана немного успокаивается, когда я даю ей водички. Свекровь направляется к выходу, но я ее останавливаю.
— Вы не могли бы больше не приглашать в мой дом Диану? — сдержанно прошу я.
— Он не твой! Его строил мой муж! И я буду приглашать сюда, кого мне вздумается, — со злостью проговаривает женщина. Я замолкаю, отворачиваясь к окну. Мне нечего ей ответить, она права. У меня ничего нет. Ей удалось указать мне место.
Дочь засыпает у меня на руках, я целую ее маленький носик, перекладываю в люльку и ухожу в душ. Внутри все кипит. Мне обидно до слез, и одновременно злостью накрывает. Я люблю Артура и готова терпеть его мать, я даже пыталась ее понять, но это бесполезно. Она просто ненавидит меня и все, что связано со мной.
Смываю шампунь с головы, закрываю глаза и просто стою под струями теплой воды, пытаясь расслабиться и выкинуть этот день из головы. Вздрагиваю, когда створки душевой кабины резко открываются, оборачиваюсь и вижу, как ко мне входит обнаженный Артур. Он прижимается к моей спине и скользит руками по мыльному телу.
— Привет, котенок, — хитро шепчет он и ласкает под грудью, приподнимая ее.
— Ты опять поздно! — предъявляю я. Не так нужно встречать мужа, тем более, если он тебя ласкает, но я взвинчена и зла.
— Так вышло, у меня, знаешь ли, ненормированный график, — недовольно отвечает Артур, но продолжает меня ласкать. Тянет за волосы, целуя шею, и жадно, несдержанно прикусывает кожу. А я не могу расслабиться, мне дискомфортно. Вспоминаю идеальную Диану, смотрю на свое тело после родов, и становится стыдно. А ещё у нас давно не было секса, до родов и после… И мне уже, наверное, можно, но страшно — боюсь, что будет больно. Злость, обида, стыд и страх все наслаивается друг на друга, вызывая во мне протест. А Артур очень голодный, он кусает меня, тут же зализывая укусы, сжимает грудь и играет с сосками. Его дыхание становится тяжёлым, а член упирается мне в бедра.
— Хочу тебя, маленькая, — хрипло шепчет он, ведёт рукой вниз, проходя по обвисшему животу, и я не выдерживаю. Разворачиваюсь и отталкиваю его от себя.
— Что такое? Тебе ещё нельзя? — спрашивает он.
— Можно, просто…
— Что, бл*ть, просто? — злится он и прижимает меня к мокрой кафельной стене, ставя руки по обе стороны от моей головы. Злой, напряжённый, дышит глубоко, но пытается меня поцеловать. — Лера, я настолько голодный, что готов тебя изнасиловать, — рычит мне в губы. А я опять его отталкиваю.
— Твоя мама сегодня пригласила в наш дом Диану! — заявляю я, пытаясь прикрыть руками живот с растяжками.
— Кого?! — рычит он.
— Да, ты не ослышался, твою бывшую! Они мило беседовали в гостиной! — Артур смотрит на меня, сводя брови и сжимая челюсть. А меня уже несёт, внутри накипело настолько, что хочется рыдать. — А когда я попросила больше не приглашать в наш дом твоих бывших, она указала мне место. И знаешь, она права! Я чувствую себя никем в вашей жизни! — кидаю, ощущая, как слезятся глаза. И вновь со всей силы толкаю Артура, вылетая из душа.
— Сука! — слышу ругань мужа и глухой удар в стену.
Зря я это все. Не нужно было истерить, а рассказать все спокойно. Нельзя так. Дура! Вытираюсь, сушу волосы и уже чувствую себя виновной.
Артур домывается, выходит из душа, не обращая на меня внимания. Нервно вытирается, надевает спортивные брюки, футболку, взъерошивает волосы и выходит из комнаты. Теперь он пошел ругаться с матерью. И это тоже нехорошо. Завтра свекровь будет смотреть на меня как на врага и ненавидеть ещё больше.
Кутаюсь в халат и сажусь за туалетный столик, наношу крем на лицо и мысленно себя ругаю. Ну почему я не сдержалась?! Нужно было расслабиться в душе, не стесняясь своего тела. А потом уже спокойно все рассказать Артуру. А теперь злые будут все. И виновата я.
Поправляю дочери одеяло и какое-то время рассматриваю мою спящую крошку, которая забавно сложила губки бантиком. Снимаю халат, надеваю комбинацию на бретелях и ложусь в кровать.
Через какое-то время Артур молча проходит в комнату, трет лицо руками и останавливается возле люльки Даны. Смотрит на нее долго, а потом, улыбаясь, аккуратно гладит пальцами ее ручки и щёчки. Смотрю на него, и внутри все сжимается. Я так отчаянно его люблю, что хочется кричать. Он мой, и плевала я на Диану и провокации Регины Альбертовны. Никто не сможет отнять у меня мужа!
— Не буди ее, — шепчу я. — Выключи светильник и иди ко мне, — откидываю одеяло, кусая губы. Артур ухмыляется, рассматривая меня. Снимает футболку, брюки, отшвыривая вещи, и нависает надо мной, глядя горящими глазами.
— Светильник выключи, — вновь прошу я.
— Нет, — рычит, стягивая зубами бретельку комбинации. — Я хочу тебя видеть. Хочу видеть, как буду тебя трахать! Я несколько месяцев к тебе не прикасался! — агрессивно заявляет он и сдергивает комбинацию вниз, оголяя грудь, тянет за подол и окончательно срывает с меня сорочку, отшвыривая в сторону. А я неосознанно сжимаюсь, прикрывая живот и грудь.
— Да что, бл*ть, происходит?! — злится он. — Почему ты закрываешься от меня?
— Я… — глотаю воздух и отвожу глаза, не выдерживая его тяжелого взгляда. — Я ещё не пришла в форму после родов, — наконец выдаю.
— Твою мать! Лера! — смеётся он, утыкаясь мне в шею. Хватает мои руки и заводит их за голову, вынуждая открыться. — Это все естественно! И я люблю твое тело, — переходит на хриплый шепот. — У тебя прекрасная налитая грудь, — он ловит губами мой сосок и всасывает, пробуя молоко, и я загораюсь, чувствуя возбуждение и привычный жар по телу от его ласк. — И у тебя самый прекрасный живот, — Артур спускается поцелуями ниже и целует меня прямо в растяжки. — Потому что там была моя дочь.
Я окончательно расслабляюсь, плыву, уже сама развожу ноги и обвиваю ими его торс. Как оказалось, я хочу его не меньше, живот сводит от прилива возбуждения. Артур впивается в мои губы, потираясь твердым членом между моих ног. А потом мы замираем, потому что Дана начинает хныкать. Артур закусывает мою губу и напрягается. Есть ещё надежда, что она уснет… Но нет, дочь начинает плакать все сильнее и сильнее.
— Вашу мать! — выдыхает Артур и скатывается с меня, падая на постель. Соскакиваю с кровати, натягиваю комбинацию и беру дочь. Нужно поменять подгузник и накормить ее. Меня саму трясет от возбуждения, с которым я пытаюсь справиться. Артур горько усмехается, встаёт с кровати, надевает брюки, футболку, берет зажигалку и выходит из комнаты.
ГЛАВА 22
Валерия
Жизнь не стоит на месте, время летит, унося за собой как все хорошее, так и плохое. Кажется, совсем недавно я встретила Артура в больнице, и вот мы уже женаты и празднуем день рождения нашей дочери. Дане сегодня годик. Если меня спросят, как мы жили все этот год, я скажу: неспокойно, временами невыносимо и трудно, но мы справились.
Когда Дане исполнилось полгода, я окончательно поняла, что нормально общаться и уж тем более подружиться с Региной Альбертовной невозможно. Поэтому я научилась противостоять свекрови и отвоевала свое место в доме. Не без помощи сестры, конечно… Однажды Дашка застала меня ревущей в ванной от очередного упрека свекрови и отругала.
— Если Артур не может ее поставить на место, это должна сделать ты! — говорила мне сестра и металась от злости по комнате. — Отвечай этой карге тем же! Ты уже не девочка! Ты женщина, мать, жена! Да, в жизни не все радужно и романтично. Каждый сам за себя! Покажи свое «я»! Иначе ничем хорошим это не закончится! — вбивала в меня сестра. И я прислушалась, потому что Даша права.
Следовало ожидать, что Регине Альбертовне не понравились изменения, и она стала ненавидеть меня еще больше, называя, как и Дашку, такой же хабалкой и хамкой. Зато я стала чувствовать себя увереннее. Она называла меня плохой матерью, учила воспитывать дочь, а я отвечала тем же, указывая на ее недостатки. Свекровь морщилась от моей стряпни, а я рассказывала ей, как Артур с удовольствием поедает мои блинчики или стейки. Она намекала на то, что я нищебродка, и мне ничего не принадлежит, а я тыкала ее в закон о том, что я, как супруга, имею право на половину их состояния, чем вызывала у свекрови приступы гнева и поток возмущений.
Было забавно наблюдать, как она краснела и бледнела от злости, один раз даже замахнулась на меня от гнева. А потом вечерами шепотом жаловалась Артуру. Мой муж подходил ко мне, спокойно выслушивал мою версию и просто кивал, соглашаясь. Иногда даже называл меня умницей и целовал.
И если со свекровью я научилась справляться, то с Артуром все перешло на новый уровень. Нет, любовь никуда не делась. Я дико его любила, иногда по ночам, лежа на его груди и слушая размеренный стук сердца, просила Бога хранить мужа, иначе я умру без него. Я скучала по мужу, мне катастрофически его не хватало, несмотря на то, что жили мы вместе. Меня убивала его работа и постоянные поездки. Он уходил рано, приходил поздно, а в редкие выходные — уделял внимание дочери.
Артур прекрасный отец, на любой чих нашей малышки он вызывал в дом врачей. А когда у Даны резались зубки, он позволял мне спать, а сам бродил с ней по дому, рассказывая обо всем на свете. Дана, засранка, спала у него на плече, а как только оказывалась в кроватке, закатывала истерики. Мне кажется, что именно с этого момента Артур стал не просто любить дочь, а боготворить и потакать любому ее капризу. Если женщина привязывается к ребенку и начинает его любить еще в утробе, то мужчине нужно на это время.
Выходных у Артура было мало, поэтому он не отрывался от Даны. Эти двое так похожи и не только внешне, даже жестами и манерами. Иногда я смотрела на них, и слезы наворачивались от переполняющих чувств. Они самое дорогое, что у меня есть, они моя жизнь, моя семья и моя безграничная любовь.
Нет, мы не жили душа в душу. Как и любые супруги ругались. У Артура взрывной характер. Он ревнивый до абсурда. А я требовала от него внимания и немного больше времени для нас. Так и жили: он злился, а я лила слезы. Но больше всего мне нравилось мириться. Нет ничего слаще секса после ссоры или секса, которым мужчина просит прощения. Но если резюмировать, то все же, я по-своему была счастлива…
У Даны первый настоящий праздник, поэтому мы пригласили в наш дом самых близких и друзей. Я заказала для нас с дочерью одинаковые лиловые платья и повязки на волосы того же цвета. К нам приехал фотограф и устроил семейную фотосессию. Такой редкий момент, когда все дома. В гостиной накрыт стол, все украшено шариками, лентами и цветами, а наш сумасшедший папа заказал огромный торт, который по размеру оказался больше нашей дочери. Этот день омрачало только бурчание свекрови, она как всегда была чем-то недовольна и искала во мне недостатки, впрочем, это ее постоянное состояние, на которое я уже не обращала внимания.
В ожидании гостей поправляю скатерть на столе, и спрашиваю домработницу: все ли готово. Двигаю стульчик Даны, ставя его рядом с нашими местами, и улыбаюсь, рассматривая гостиную. Дочь залезла на руки к Артуру и, похоже, не собирается оттуда слазить. Он показывает на шарики, играя с ней, а свекровь сидит на диване, со скучающим видом листает журнал и уже попивает вино. Для больной женщины она очень много пьет. Подхожу к Артуру, поправляю платье дочери, расправляя пышную юбочку, целую мужа в щеку. Дана толкает меня, ревнуя, и обнимает папу за шею. Вот так всегда: я вожусь с ней целыми днями, а любим мы папу.
— Это мой папа! — шучу я и еще раз целую Артура в щеку.
— Ди! — вновь отталкивает меня дочь и сама целует Артура, прикасаясь губками к его щеке. Муж усмехается и чмокает девочку в носик, а потом тянется ко мне и целует, немного всасывая мои губы и слегка прикусывая. Уголки губ дочери ползут вниз, подбородок трясётся, и вот-вот хлынут слезы.
— Все, все, все, — Артур гладит Дану по волосам. — Ты моя принцесса, — и тоже целует ее в губки. — Мама, приходи ночью за вниманием, — подмигивает он мне, порочно ухмыляясь. Сколько бы мы ни были вместе, его пронзительный темный взгляд, запах и ухмылка сводят меня с ума, заставляя бабочек порхать и трепать в животе. — И для тебя есть подарок. Меня не было рядом в момент рождения дочери… Отдыхай сегодня и наслаждайся праздником, потому что это твой день. Спасибо за принцессу, — тепло говорит он, тянется вновь меня поцеловать, но потом смотрит на дочь и просто чмокает губами.
— А где моя буся? — в комнату входит моя сестра и с улыбкой идет поздравлять племянницу.
— Явилась, хабалка! — цокает свекровь, пренебрежительно осматривая Дашку.
— И вам здравствуйте, Регина Альбертовна, — усмехается сестра. Вынимает из пакета мягкую игрушку и протягивает Дане. — Иди ко мне, моя бусечка, — она тянет руки к Дане, но та не хочет, ложась щекой на плечо отца.
— Не пойдет, — усмехаюсь я. — Это папина доча.
Артур триумфально ведет бровью, гордясь этим фактом.
— Кто еще будет? — спрашивает меня Дашка, воруя со стола тарталетку с икрой.
— Да никого: мы все и Тимур должен подъехать, — беззаботно отвечаю я, а Дашка меняется в лице.
— Тимур? Он же в Канаде! — сглатывает она.
— Вернулся недавно.
— Надолго? — Дашка опускает глаза, начиная нервничать. Да, Тимура не было года полтора, у него бизнес заграницей, но раньше Дашу это как-то не волновало.
— Не знаю. А что такое? — не понимаю я.
— Ты извини, я, наверное, пойду, — шепчет Даша, оглядываясь в поисках своей сумки.
— Ты чего, Даш? Ты же одна с моей стороны.
— Я просто… — впервые вижу Дашу такой растерянной. Она не успевает договорить, как в гостиную входит Тимур. Он, конечно, высокий, широкоплечий, и взгляд у него волчий, устрашающий, даже когда улыбается, мурашки идут, но совсем непонятно, почему его так боится Даша.
— Добрый день, — здоровается Тимур и идет к нам. Он не один, с ним рядом девушка, в руках которой очень красивый букет белых лилий. Девушка необычная, метиска. Брюнетка с голубыми глазами. Красивая, я бы сказала, завораживающая, с очень холодными, цепкими глазами, под стать Тимуру. Дашка рядом со мной глубоко вдыхает, а потом расправляет плечи и демонстративно осматривает девушку снизу-вверх.