— Я считаю, что день рождения ребенка — это в первую очередь праздник матери, — произносит он, забирает у девушки цветы и вручает их мне.
— Спасибо, — принимаю цветы и понимаю, что у этого мужчины даже запах холодный.
— Дарья, — кивает он сестре, на что та тоже кивает. На секунду их взгляды встречаются и застывают. Тимур первый разрывает контакт и отходит от нас.
— А вот подарок имениннице, — он протягивает Артуру бумажный пакет с бабочками, а потом пожимает моему мужу руку.
— Знакомьтесь, это Амелия, моя супруга! — представляет он всем девушку. Дашка рядом со мной давится соком, закашливаясь.
— Тимур, ты женился? — с удивлением спрашивает свекровь. А Артур никак не реагирует — похоже, он знал.
— Да, мы расписались в Канаде полгода назад. Праздновать будем здесь, всех приглашаю, — девушка что-то спрашивает у Тимура на английском, и тот что-то тихо отвечает. — Она совсем не понимает по-русски, так что можете ее обсудить, — шутит он. Свекровь оборачивается к Амелии и что-то доброжелательно говорит на английском, хлопает по дивану, приглашая ее сесть с собой. Тимур оставляет своею жену Регине Альбертовне, а сам идет к Артуру, заигрывает с Даной, щекоча ее и обсуждая с моим мужем дела.
— Даш? Все хорошо? Почему ты так на него реагируешь? — спрашиваю сестру.
— Нормально я реагирую, — ее растерянность перерастает в агрессию. Она кидает взгляд на Амелию и цокает. — Можно мне вина? — кивает она на бутылку красного.
— Конечно, можно. Нашей крестной можно все, — усмехаюсь, пытаясь поднять сестре настроение. Я потом обязательно с ней поговорю и выясню, что происходит.
— Прошу всех за стол! — приглашаю я.
ГЛАВА 23
Валерия
Праздник проходит весело. Даже Регина Альбертовна надела маску душевности, и мило со всеми общается, в основном, конечно, с Тимуром и его супругой, но все же. Мы общаемся, шутим и фантазируем на тему: кем станет именинница в будущем. Все желают Дане и нашей семье только хорошего. Потом приезжают аниматоры в костюмах феи и гномиков и развлекают нашу малышку. Она ничего не понимает, но внимательно следит и заливисто смеётся.
Я даже плакала, когда меня растрогал тост Тимура о том, что дети — это наша душа, и мы даже не понимаем, насколько ценный подарок подарил нам Бог. Не знаю, насколько он был откровенен, но Тимур признался, что мечтает о ребенке и по-доброму нам завидует. Может, он и мастер красивых слов, но в тот момент я посмотрела на этого немного пугающего мужчину по-другому. Мне показалось, что за его темным надменным взглядом, за его ледяным холодом и высокомерностью стоит большая боль. Мне показалось, что он носит маску, а там, внутри, он другой. Это проскальзывало, когда он общался с Даной. Дети обнажают наши чувства и срывают маски.
А ещё я наблюдала за Дашкой. Она надела маску безразличия, смеялась, участвовала в беседах, но фальшивила, потому что все время не сводила глаз с Тимура и его жены. Особенно когда он уделял ей внимание, что-то шептал и целовал. И это было очень занимательно. Казалось, моя сестра и друг Артура играют в какую-то игру. Он специально провоцировал Дашку на эмоции. Что-то шептал жене, а сам смотрел в глаза Даше, а та пыталась сделать вид, что ей всё равно, впиваясь ногтями в ладони и причиняя себе боль. А когда сестра отворачивалась и отвлекалась, Тимур пожирал ее взглядом, словно хотел съесть. Мне было жутко интересно, что все же происходит между этими двумя, и после праздника я собиралась пытать Дашку до тех пор, пока она не расскажет правду.
Начинается суматоха, аниматоры играют с Даной, вовлекая в действия Артура, а я бегу в туалет. Задумываюсь, резко открываю дверь и застываю от неожиданности. Дашка сидит на раковине, ее платье задралось, обнажая бедра, а между ее ног стоит Тимур. Я застаю как раз тот момент, когда сестра даёт Тимуру звонкую пощечину, оставляя на его лице красный след, а он ловит ее руку, сжимая запястья. Они резко оборачиваюсь ко мне, и я стою на месте и не могу пошевелиться.
— Что здесь происходит? — в растерянности спрашиваю я. Дашка отталкивает Тимура, он отшатывается, а сестра спрыгивает с тумбы, одергивает платье и выбегает из туалета. Мне бы побежать за ней, но я хочу услышать объяснения Тимура.
— Прости, Валерия, — спокойно говорит он, заглядывая в зеркало и трогая красный след от Дашкиных пальцев. — Не хотел, чтобы ты становилась свидетельницей нашего разговора.
— А что вообще между вами происходит?! Что вы от нее хотите?! Вы женатый человек! — возмущаюсь я, подхожу к раковине и мою руки, запачканные в торте.
— Иногда брак — всего лишь инструмент для достижения целей, — усмехается Тимур, поправляет пиджак и хочет обойти меня, чтобы выйти. Я не знаю, откуда во мне берется смелость, но я преграждаю мужчине дорогу.
— Я не знаю, что для вас брак, — заявляю. — Но прошу оставить Дашу в покое! Не играйте с ней. Она вас боится! — требую я. Похоже, шампанское делает меня смелой.
— Позволь мне самому решать, — снисходительно усмехается Тимур, словно я сказала глупость. А глаза у него, и правда, волчьи и страшные. Такому вообще сложно противостоять, он может уничтожить только взглядом. Тимур хватает меня за плечи, отодвигает с дороги и выходит из туалета. Выдыхаю и выхожу сама на поиски Даши.
Нахожу сестру торопливо собирающуюся в прихожей.
— Даша, ты куда? Останься, нам нужно поговорить, — прошу ее я.
— Лер, давай не сейчас, — почти плачет она. — Пожалуйста! Потом. Я не в состоянии сейчас что-то объяснять.
— Дашенька, останься у нас, я не могу отпустить тебя в таком состоянии.
— Нет, Лер. Все будет хорошо. Я хочу уехать. Завтра созвонимся!
Дашка чмокает меня в щеку и выбегает из дома.
Праздник закончился, все разошлись, дом убран. Регина Альбертовна ушла к себе в комнату, сетуя на давление. Я укладываю дочу спать: собираю ее игрушки, настраиваю радионяню и выхожу из детской. Артур в кабинете, и я под действием шампанского решаюсь на маленькую шалость. Быстро принимаю душ, надеваю новое белье, которое состоит сплошь из ниточек и кружева. Красиво, но развратно. Накидываю сверху коротенький шёлковый халат и спускаюсь к нему кабинет. Открываю дверь, вхожу, кусая губы, уже мысленно представляя, как он возьмёт меня на своем столе. Прохожу внутрь и хмурюсь, видя, что он продолжает пить.
Артур сидит в кресле за рабочим столом, а рядом с ним бутылка коньяка и наполненный бокал. Он с обнаженным торсом, а его рубашка валяется на полу.
— Дверь закрой на замок, раз сама пришла! — недовольно кидает он мне, залпом допивая содержимое бокала.
— Что-то случилось? — осторожно спрашиваю я, понимая, что он пьян.
— Случилось, — язвительно усмехается он и наливает ещё коньяка.
Ничего не понимаю. Все прошло хорошо, праздник удался. Потуже затягиваю пояс халата, подхожу к столу и отодвигаю бутылку.
— Скажи мне, милая, — слово «милая» он произносит пренебрежительно, — Какого хрена сегодня происходило?! — зло спрашивает он, и я понимаю, что Артур очень пьян. Он пил днём и сейчас выпил уже больше половины бутылки. Становится страшно, как раньше. Он зол, смотрит яростным стеклянным взглядом, и меня сковывает.
— Я не понимаю… Что происходит?
— Не строй из себя невинную мышку! — кричит он, с грохотом ставя стакан на стол. А я сглатываю и смотрю на него, распахивая глаза, пытаясь понять, что сделала не так. Страшно оттого, что он никогда так со мной не разговаривал и не смотрел с такой ненавистью.
— Артур… — вдыхаю, пытаясь успокоиться. — Я, правда, не понимаю, объясни, — прошу его, чувствуя, как сердце рвется из груди.
— Бл*дь! — взрывается он. Встаёт с кресла и идёт на меня. Отступаю, натыкаюсь на кресло, почти падая назад, но он ловит меня за талию и резко прижимает к шкафу со стеклянными дверцами. Тяжело дышит в лицо, обдавая запахом спиртного, пробуждая во мне страхи прошлого.
— Весь вечер, ты не сводила глаз с Тимура! — рычит в лицо. — Следила за каждым его гребаным жестом, в рот, сука, заглядывала! — бьёт ладонью в стекло возле моей головы. А я не могу оправдаться. Я в ступоре, меня сковывает страхом. Ночь, меня прижимает к стене пьяный мужчина, что-то требуя, и все начинает плыть. — Я ещё думал, что у меня паранойя, — продолжает Артур. — Моя жена, которая признается мне в любви каждый день, просто не может смотреть на других. А потом они, бл*дь, оба пропали и вышли вместе из одного туалета! Как ты это объяснишь?! Как, мать вашу, вы оказались в одном туалете?! — кричит, оглушая меня. Стискивая до боли талию, впиваясь пальцами. Открываю рот, чтобы хоть что-то сказать, но не могу — голоса нет. Из глаз текут слезы, живот сводит от страха и обиды. — Что, мало внимания тебе, да?! Думаешь, он тебе больше даст! Не молчи, Лера! — встряхивает меня, ударяя затылком об стекло! — Оправдывайся хоть как-нибудь! Иначе пизд*ц вам обоим! — А у меня из глаз брызжут слезы, и душит истерика. — Лера! — хватает меня за скулы, сжимает, вынуждая смотреть на него. А я ничего не вижу из-за пелены слез. — Говори! — оглушительно кричит мне в лицо, больно сдавливая скулы.
Я, правда, пытаюсь что-то сказать, но выходит только всхлипывать. Зажмуриваюсь и сжимаюсь, когда он замахивается и бьёт в дверцу. Стекло разбивается, осколки летят мне на голову. И меня прорывает: я рыдаю в голос, чувствуя, как все тело бьёт крупной дрожью, и немеют губы.
— Сука! — кричит он и оттаскивает от разбитой дверцы. Отпускает, идёт к столу, берет бутылку и пьет с горла. А мне кажется, земля уходит из-под ног. — Иди, успокойся! И ложись спать! Завтра разберемся! — рычит он, и я нахожу в себе силы выбежать из кабинета. Бегу наверх и ничего не вижу.
— Что происходит? — сталкиваюсь на лестнице со свекровью и отталкиваю ее, находясь на грани.
— Сумасшедшая! — кидает она мне вслед. Забегаю в ванную, закрываюсь, облокачиваюсь на кафельную стену и сползаю вниз. Закрываю лицо руками и вою. Пытаюсь успокоиться, но ничего не выходит, каждая мысль в голове вызывает очередной поток слез. За что он так со мной?! Как вообще Артур может думать, что я смотрю на других мужчин?! Мне страшно, потому что он никогда так со мной не говорил и не обращался. Внутри все сжимается и трясется, рыдаю, пока не начинаю задыхаться. Мне становится физически плохо, тело сковывает, и я не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть. Соскакиваю с пола, открываю холодную воду, начиная умываться, пока меня не отпускает.
Спала я в комнате дочери. Было страшно возвращаться в нашу спальню. Артур пьян и неадекватен. Раньше он тоже пил и даже напивался, но всегда держал себя в руках, а вчера его словно подменили. Нет, он всегда был патологически ревнив, но вчера это вышло за рамки моего понимания.
Проснулась я разбитой. Мышцы ломили, голова болела, и накрывало слабостью, словно я больная. Но это от стресса и недосыпа. Хотелось упасть в кровать, укутаться в плед и вновь уснуть, а потом проснуться и понять, что все было лишь сном, а я нахожусь в своей кровати и нежусь в объятьях мужа. Но, к сожалению, реальность врывается в мою голову с плачем дочери. Она выспалась и требует свой завтрак. Беру ее на руки и иду в ванную умываться и переодеваться.
Полдня я просидела с Даной в комнате, мы играли, рисовали, смотрели мультики и читали книжку. Дочь уснула в обед, а я спустилась вниз, чтобы выпить чаю. С Артуром не виделись — он рано уехал на работу. Каждая мысль о нем пульсировала у меня в голове и диссонировала от страха и неприятия его поведения. Я понимаю, что мои взгляды и общение в туалете могли показаться двусмысленными, но можно же было выслушать меня и понять, что его ревность беспочвенна.
В доме тишина, даже свекрови нет. Так непривычно тихо, но мне становится спокойнее. Делаю себе чай с травами, добавляю мед, беру чашку и сажусь на диван в гостиной. Есть совсем не хочется, ничего не хочется — полная апатия. Кручу в руках телефон, пишу сестре сообщение, прося к нам приехать — мне срочно нужно с кем-то поговорить. Пока жду ответа от Даши, на телефон приходит сообщение от некой Дианы. Всматриваюсь и понимаю, что это бывшая Артура. Сначала хочу сразу же удалить сообщение и добавить эту девушку в черный список, но любопытство берет верх, и я открываю его. Приложено видео, а потом идёт текст. Поскольку ролик долго грузится, сначала я читаю текст.
«И поверь, это не первый раз. Он систематически тебе изменяет. Знаешь, я его не виню. Ему нужен огонь в отношениях, а не мышь в постели. Не расстраивайся, так всегда происходит, когда насильно женишь на себе мужика, привязывая ребенком…»
Я ни о чем не думаю, мыслей нет, в голове сплошной белый шум. Как под гипнозом, в полной прострации воспроизвожу видео…
ГЛАВА 24
Артур
Я не знаю, что со мной происходит. Трудности наслаивается друг на друга. И в голове, как и в жизни, полный хаос. В бизнесе не все гладко — один суд я проиграл. Прикормленного еще отцом судью убрали, прикопав в лесу, на место него поставили другого, более сговорчивого, но не в мою пользу. Отжали завод, началась пока что холодная война, но в любой момент терпение с обеих сторон может лопнуть, и тогда вполне возможны боевые действия. Я не собираюсь просто так отдавать свое, а аппетиты по ту сторону баррикад растут. Мозг взрывается к чертовой матери. Но если я все же встал у руля, то не позволю делать из себя лоха и опускать на дно.
С другой стороны — мать. Боже, нельзя так говорить, но она достала меня! Иной раз мне кажется, что у нее прогрессирует маразм. Медленно, но верно она выедает мне мозг чайной ложкой: моя жена делает все не так, я выбрал не ту женщину, она ничего не умеет, безграмотна, а главное — не уважает ни ее, ни меня.
Я пытался с ней говорить, я пытался объяснить ей обратное, я пытался ее не слушать. И был очень рад, когда моя умница-жена научилась игнорировать свекровь. Несмотря ни на что, мать я люблю, поэтому и не могу выставить ее из дома. В конце концов, она осталась одна после смерти отца. Когда мама поняла, что бесполезно мне указывать на недостатки Леры, а все ее недостатки кажутся мне достоинствами, то сменила тактику. Теперь она указывала мне на ее неверность. Грамотно так, ненавязчиво подливала масло в огонь. Я старался не вестись. В конце концов, моя Лера просто не могла так поступить. Моя жена каждый день говорит мне о любви и просит беречь себя ради нее и дочери. Поэтому я иной раз жестко ставил мать на место, советуя перенаправить свою энергию в другое русло.
Но, как говорится, если тебе каждый день говорить, что ты свинья, волей-неволей захрюкаешь. Где-то внутри засела мысль, что дыма без огня не бывает. Я душил в себе эту гадкую мысль, но она, сука, не умирала. Присматривался, замечал невинный флирт моей жены с мужиками, приходил в ярость и хотел придушить, а потом заглядывал ей в глаза, и отпускало. Думал: ну не может Лера, мой котенок, делать это осознано. Она просто милая, нежная, открытая, искренняя и сама не замечает, как на нее смотрят мужики, пуская слюни. Ревность — это подсознательный страх потерять, говорил я себе. И не боялся, потому что Лера моя и всегда будет моей.
Вчера на дне рождения дочери я взорвался. Все, что подсознательно грызло изнутри, вылезло наружу. Казалось, у меня паранойя, или я нахожусь в другой, параллельной реальности. Ну не могла моя жена запасть на моего друга. Однако все говорило об обратном.
Как только Тимур вошел в гостиную, Лерино внимание стало принадлежать ему. Она, сука, в рот ему заглядывала! А я наблюдал и не верил своим глазам, убеждая себя, что это все простое, непосредственное любопытство. Хотелось уже тогда вытащить ее из-за стола и спросить, что происходит! Но на моих руках была дочь, да и не хотелось портить праздник своей паранойей. Я продолжал наблюдать.