Дори тоже был среди остальных, но ко мне не подошёл, и слава Богу.
Вечером я остался дома — настроения справлять день независимости в этом году у меня так и не появилось. Гай звонил, когда снаружи на улице раздавались хлопки и треск фейерверков, но я не взял трубку.
Майские «праздники» наконец закончились, и я с облегчением вышел на работу.
****
К концу мая мне позвонил отец.
— Поздравляю, у тебя родился племянник — сказал он, очень довольный. Каждый новый внук был для него достоянием, дополнительным весом к репутации в общине.
— И тебя — сказал я. Время было рабочее, я встал с кресла и вышел в коридор, чтобы не мешать разговором Илане.
— Приедешь на брит? — спросил он.
— Через неделю? Постараюсь. Пошли мне адрес и время.
— И ещё… — он помялся — Рафаэль хочет, чтобы сандаком был бы дед.
— Он не согласится — ответил я сразу же.
— Если ты попросишь…
— Не попрошу — резко сказал я.
— Миха — голос отца стал ледяным.
— Он не согласится, даже если ты, я и вся наша семья приползем к нему на коленях из самого Иерусалима. Так что я не буду даже пытаться — оборвал его я. Даже если дед согласился бы (хвала небесам, он этого никогда бы не сделал), я сам бы не допустил такого.
— Очень жаль — сказал отец тихо.
— Пригласи кого-нибудь другого. Полно людей будет прыгать от радости на его месте.
— Рафаэль хочет…
— Не все, что Рафа хочет, он обязательно должен получить. Мне надо идти работать.
— Иди — сказал отец. По его голосу я услышал, что он не считает эту тему закрытой. Черт с ним, я не собирался уговаривать деда. Наоборот.
Как-то так получилось, что с Дори в течение мая мы не перекинулись и парой слов. Воспоминание о том утре жгло меня, хоть я и старался не думать об этом. В конце концов, в тот момент мы оба были немного не в себе. Он потерял отца, а я — даже не знаю, почему я ответил тогда на его прикосновение. Он был последним человеком на земле, которого я мог представить… Но ощущения, которые я испытывал тогда, были сильнее, чем когда-либо в моей жизни.
Я уже выходил из машины, когда услышал звук входящего сообщения. Вытащил телефон, прочёл:
«Дед сказал, что подумает. Дожми его».
Подумает?!
Я со всей силы хлопнул дверцей машины.
Дожать?!
Не помню, как оказался в квартире.
— Курт!
Дед не отзывался, но по стуку посуды я понял, что он на кухне.
— Какого черта бывший эсэсовец обещает подумать быть сандаком у своего правнука?! — я ворвался на кухню, и остановился, как вкопанный.
Дед стоял посреди комнаты с тарелкой печенья и чашкой кофе.
А на стуле возле него сидел Дори Зелиг.
И, судя по его выражению его лица, он понимал немецкий не хуже нашего.
— Ты болван — выплюнул дед. Положил тарелку и чашку на стол, сел на второй стул и скрестил руки на груди.
Я растерянно смотрел на Зелига, пытаясь понять, что делать дальше.
Дори посмотрел на нас и засмеялся.
— Так вот… — он выговорил с трудом, но продолжать дальше не смог — смех душил его — вот что ты… две тайны…
Курт проигнорировал его, и обратился ко мне.
— Ты серьезно думал, что я соглашусь? Они весь день меня сегодня пытали этим бритом. Я ответил, что подумаю о том, чтобы придти, не о том, чтобы быть сандаком. Твой отец и ты, и твои братья — вы все просто безголовые…
— С этим разобрались. Спасибо, что объяснил. — прервал я его — Что ты здесь делаешь? — повернулся я к Дори.
— Пришел поговорить — ответил тот, уже успокоившись — на работе никак не получается, и это не телефонный разговор.
Я тоже сел, потёр лицо руками, пытаясь понять, с чего начать.
— То, что я сказал деду…
— Останется между нами.
Я невесело усмехнулся, понимая, что к списку наших общих секретов добавилась ещё одна строка.
— О чем ты хотел поговорить? — спросил я после того, как дед объявил, что выходит прогуляться вокруг парка и за ним закрылась дверь.
— О том, что произошло тогда у меня дома.
— Что же, говори.
Он несколько секунд подбирал слова.
— Мне очень жаль, что я это допустил. Я был не в себе.
— Как видишь, я не сопротивлялся — ответил я.
— Да, я знаю. Но я не должен был этого начинать. Я хочу, чтобы между нами все осталось бы, как прежде. Это возможно?
— Возможно — ответил я, понимая, что он прав. С учётом всего остального, добавить в наши с ним отношения элемент секса было бы все равно что… например, в плавательный бассейн с акулами пустить ещё стайку пираний.
Тем не менее, у меня защемило сердце. То, что я тогда чувствовал… Это было не похоже ни на что.
Но передо мной сидел сейчас не тот, кто сжимал меня в объятиях тем ранним утром. Дори снова был самим собой — и представить что-то подобное с ним было немыслимо.
Он поднялся со стула, не притронувшись к своей чашке.
Я проводил его к двери, и он протянул мне руку для прощания.
Я пожал ее, почувствовав, как даже это короткое прикосновение отзывается во мне отголоском того, что было в то утро.
Он посмотрел мне в глаза.
— Розенберг — тихо сказал он.
— Что?
— Пошло оно все к черту.
— Что? — я не понял. А потом, когда он резко прижал меня к себе, и его отчаянный поцелуй словно выбил из меня дух, уже не хотел ничего понимать.
Мы пришли в себя, когда в двери послышался скрип ключа Якова.
Отскочили друг от друга.
Дед вошёл в квартиру, бросил на нас короткий взгляд, и ничего не сказал, пройдя сразу к себе в комнату.
— Мне пора — сказал Дори.
— Увидимся завтра — ответил я.
Закрыл за ним дверь, и сразу же заперся у себя в комнате, зная, что Яков не зайдет ко мне без разрешения. Мне совсем не хотелось сейчас от него слышать о том, какой я болван. Я знал это и без него.
****
Июнь прошел незаметно, и в один прекрасный день я понял, что работаю в компании уже целый год. Год, за который прошло куда больше событий, чем за все пять прошлых лет, вместе взятых.
Компания росла, и в начале июля присоединила к себе небольшую инвестиционную фирму. Из-за слияния работы для всех сразу же прибавилось, и я порой засиживался за компьютером до позднего вечера.
Гай, внимательно следивший за всем, что касалось меня и его брата, видимо сделал какие-то выводы, но — увы, в свою пользу. Потому что в скором времени перешёл к решительным действиям.
Я этого не ожидал — поэтому, когда через пару недель дед постучался ко мне в комнату со словами «к тебе пришли», подумал, что это опять Дори, хотя с того дня он ни разу не приходил ко мне домой. Ожидая увидеть его, я вышел в гостиную, но вместо него в любимом дедовском кресле сидел Гай.
— Извини, что без звонка — сказал он, поднимаясь мне навстречу.
— Что-то случилось? — спросил я, внутренне подбираясь. После того новогоднего корпоратива я больше не мог смотреть на него иначе, как на потенциально опасного противника.
— Нет, просто подумал, что мы с тобой так и не поговорили после того… вечера.
— Что же, давай поговорим — я был не из тех, кто в подобных случаях затыкает себе уши, и всегда был готов выслушать вторую сторону. Даже если знал, что не услышу ни слова правды.
Он уселся обратно в кресло. Я предпочел остаться стоять.
— Ты помнишь, как мы расстались за несколько недель до этого? — спросил он — ты ушел, но мои-то чувства к тебе никуда не делись. Я честно старался оставить тебя в покое. Но… не мог. Мне необходимо было узнать, что же случилось там тогда, что сделало из тебя того, кем ты стал.
— Узнал? — спросил я.
— Да. Теперь мне известно уже все. И про Маджида Альхади тоже.
Я сжал челюсти, через силу заставив себя не начать оправдываться.
— И зачем пришел? — сказал я сквозь зубы.
— Хочу, чтобы ты понял: я не собираюсь ничего делать, чтобы тебе навредить. То, что я узнал, дальше меня не пойдет.
— Рад слышать — ответил я.
— Я не собираюсь тебя ни шантажировать, ни угрожать тебе — продолжил Гай, и я опять напрягся — просто прошу, чтобы ты общался со мной, как и раньше.
— А если я откажусь? Пойдешь доносить на меня? — спросил я с горечью.
Он посмотрел на меня, как на идиота.
— Нет, конечно. Миха, перестань считать меня каким-то злодеем. Я люблю тебя, дурак. До сих пор люблю. Я просто хочу, чтобы ты перестал бы смотреть на меня волком.
Я очень медленно вдохнул и выдохнул.
-Посмотрим — ответил, и подумал, что скорее всего сейчас подаю ему ложную надежду на продолжение отношений.
При любом другом раскладе, стратегия Гая рано или поздно подействовала бы. Но он не учел одного — что происходило после того, как я выходил с работы.
Тогда наступала другая жизнь и другая реальность. Она начиналась поздним вечером на пороге дома Дори, и заканчивалась утром, когда я выходил из его дома в шесть утра, чтобы успеть доехать до дома, переодеться и побриться.
В те несколько ночных часов я заставлял себя забыть, что человек, который молча открывает мне дверь, который покрывает меня ненасытными поцелуями в темноте маленькой спальни, чье тело сплетается с моим, овладевая мной, так, как я не позволял никому до него — что это Дори, мой бывший командир, которого при дневном свете я не смог бы даже тронуть за плечо.
Мы отдавались друг другу полностью. Нам нечего было скрывать — слишком много мы знали друг о друге. Это знание выстраивало между нами глухую стену при свете дня, когда мы едва были способны смотреть друг на друга — слишком много тяжёлых воспоминаний нас объединяло: потери друзей, убийства врагов, сделки с совестью. Но ночью именно это знание убирало между нами все преграды, потому что мы знали друг друга лучше, чем кто-либо другой в этом мире.
Дед знал, куда я ухожу почти каждую ночь, и молчал.
Однажды только сказал, глядя, как я готовлюсь к выходу:
— Я могу понять, хоть и легче мне от этого не становится.
— О чем ты? — спросил я, надевая кроссовки.
— О твоих ночевках со своим командиром.
— Он мне больше не командир.
— Как скажешь. Вы — два сапога пара. Почему-то мне кажется, что ты очень много мне недосказывал о своей военной службе. Но с таким беспринципным ублюдком, как он — я понимаю, почему.
— Если понимаешь — то молчи — ответил я тихо.
Дед некоторое время смотрел на меня своими холодными глазами.
— И кто из нас после этого военный преступник? — спросил он наконец. Не дождался моего ответа, и ушел к себе.
****
На следующий утро после визита Гая ко мне я стоял возле кофемашины на кухне и ждал, пока она выдаст мой утренний двойной эспрессо.
Как и всегда после ночи не дома, я отчаянно не выспался, и понимал, что хотя бы сегодня вечером мне следует остаться дома, чтобы немного отдохнуть.
— Привет — голос Дори застал меня врасплох. Он тоже был невыспавшимся, хоть и встал на целый час позже меня.
— Привет — ответил я, освобождая ему место возле кофейного аппарата.
— Сегодня в десять утра будет встреча с инвесторами по поводу прогноза на третий квартал, ты успеешь подготовить финансовые данные? — спросил он меня.
— Успею — сказал я устало.
— Посмотри на меня — вполголоса сказал он.
Я нехотя посмотрел в его синие глаза.
— Сегодня постарайся лечь пораньше.
— И ты — ответил я.
Он не успел ответить — на кухню заглянул Гай.
— Доброе утро — поздоровался он отвратительно бодрым голосом. Вот кто вчера точно выспался, подумал я с завистью.
— Доброе — ответил ему брат.
— Ты хреново выглядишь — заметил ему Гай.
— Спасибо — ответил тот, от усталости у него не было сил даже на сарказм.
Гай посмотрел на меня.
— Ты тоже выглядишь не ахти как — сказал он.
— Вчера сидел над отчётом до двух часов ночи — соврал я. Я на самом деле работал до глубокой ночи, но только за день до этого, чтобы освободить себе вчерашний вечер. Гаю об этом знать было необязательно.
— И как, все готово?
— Готово.
— Прекрасно! — воскликнул он, и я с трудом сдержался, чтобы не поморщиться — от недосыпа ныла голова.
— Пошли в мой кабинет, введешь меня в курс дела перед встречей — велел Гай.
Я двинулся за ним, чувствуя на своих лопатках взгляд Дори.
Во что я влип?
В кабинете было прохладно, и за широким панорамным окном раскинулся великолепный вид на приморскую зону.
Раньше я любил быть у Гая в кабинете. Если мы оба задерживались допоздна, когда остальные уже расходились по домам, то он выключал свет, и я овладевал им прямо здесь, любуясь вечерними огнями тель-авивских отелей и небоскребов.
Именно поэтому сейчас мне было здесь очень некомфортно.
Гай обернулся и посмотрел на меня.
— Помнишь? — спросил он.
Я вздрогнул.
— Да — не видел смысла врать.
— Давай мне отчёт — перевел он тему — я почитаю, а ты пока полежишь и отдохнёшь. На тебе лица нет.
Предложение было соблазнительным, но я понимал, что он хочет: чтобы я расслабился и постепенно снова начал бы ему доверять.
— Не могу, мне ещё кое-что нужно доде… — я не успел договорить.
Он слегка толкнул меня и я, потеряв опору, упал на кожаный диван.
— У тебя есть ещё полчаса. Я не собираюсь пользоваться своим положением, просто не хочу, чтобы ты заснул прямо посреди заседания. Полежи, я не буду тебе мешать.
Глаза мои слипались, и я сдался. Опустил голову на подлокотник, и в ту же секунду отключился.
Гай разбудил меня ровно через тридцать минут.
— Просыпайся, Миха. Я почитал твой отчёт, все в порядке, я добавил только пару комментариев, постарайся до заседания успеть дополнить необходимые детали.
— Хорошо — ответил я. После короткого сна мне на самом деле стало куда лучше, и целый рабочий день впереди уже не казался огромным сизифовым камнем.
Выйдя из кабинета, увидел Дори. Он внимательно смотрел на меня несколько мгновений, потом его кто-то окликнул и он отвернулся.
У меня озноб прошел по коже. Я только что понял, что стал костью раздора для обоих братьев и что за моей спиной уже началась безмолвная война.
========== Глава 11 ==========
Глава 11
В тот вечер сразу же после работы я отправился домой, чтобы выспаться, и с Дори мы вечером не виделись.
Следующим днём его не было на работе, и я запоздало вспомнил, что до конца следующей недели он будет в Берлине — вчера этот факт напрочь вылетел у меня из головы, и мы даже не попрощались.
Гай тем временем продолжал действовать исподволь. Я не знаю, откуда у него на это было время, если учитывать, что он был руководителем немаленькой организации, но факт оставался фактом: он решил во что бы то ни стало добиться своего.