Родители уже поужинали до моего приезда, поэтому мать пила чай, сидя рядом, а отец читал какие-то местные газеты.
С ними легко было молчать, и я понял, как мне этого недоставало. Жаль, что они не всегда были такими.
— Как там дед? — спросил отец, отрываясь наконец от газеты.
— Как всегда. На этой неделе ездил каждый день на свою старую работу, консультировать инженеров.
— Пусть бережет себя — сказала мать, которая взяла у отца одну из его газет и теперь решала судоку.
— Он ещё нас всех переживет — отозвался отец, беря с тарелки шоколадное печенье.
— Не говори так, Ари — одернула его мать.
— Что у тебя на работе? — спросил отец, переводя тему
Я подумал, что каждый раз, когда ему хочется спросить у меня, не собираюсь ли я наконец выбить из своей головы дурь и жениться, он сперва спрашивает про мою работу.
Вспомнил, что они ещё не слышали новости о моем продвижении.
— Все в порядке. Стал начальником отдела — ответил я.
Как я и ожидал, они обрадовались, но умеренно.
— У Дана жена опять беременна — как бы между прочим сказала мама.
Я посмотрел на часы. Они продержались целых тридцать пять минут.
— А ты? — спросил отец.
— А что я?
— Не собираешься тоже подумать о детях?
— Даже если бы я очень хотел, ни один мужик от меня не забеременеет — ответил я, надеясь, что моя грубость их отпугнёт.
— При чем тут мужик? — раздражённо спросил отец — ты слышал про совместное родительство? Полно таких, как ты, заводит детей с женщинами, которые хотят стать матерьми.
— Я не хочу — коротко сказал я.
— Почему? — спросила меня мать — ты же встречался раньше с девушками.
— Я и сейчас не против, но не хочу детей — объяснил я.
— Почему? — спросил отец.
— Не хочу делать несчастным человека, который от меня родится — ответил я терпеливо. Может, если мы один раз проговорим это с начала и до конца, они оставят меня в покое?
— Каким несчастным? Почему несчастным? — взвился отец — ты даёшь жизнь душе, которая сидит на небесах и только мечтает спуститься вниз, быть здесь, с нами. Это дар! Жар жизни! Ты даёшь возможность человеку прожить целую жизнь, насладиться ею. О чем ты говоришь вообще?
— Ты прекрасно знаешь, что я не верю в души на небесах — прервал его я — ты просто хочешь собрать себе такую хорошую коллекцию внуков, чтобы потом показывать фотографии с полусотней человек своим друзьям по миньяну и хвастаться.
— И это тоже — не стал он отрицать — но Рафа и Дан заботятся об этом. Я же хочу, чтобы ты не был одинок на старости лет. Когда умрет дед — кто останется рядом с тобой?
— А ребенок останется со мной? От совместного родительства? — спросил я — или главное поставить птичку — сына родил, заповедь исполнил?
— Как его воспитаешь, так и будет — вступила в наш дуэт ария мамы — может, только он и будет рядом с тобой на старости лет.
Я снова взглянул на часы.
— Мне пора идти. Было очень вкусно.
— Всегда он убегает — с горечью сказал отец матери — не хочет слушать умные слова.
— Ещё мозги у него не доросли до этого — вздохнула она.
Замечательно, теперь обо мне разговаривают в третьем лице.
— Было приятно вас повидать — я решил не поддаваться на провокации — увидимся ещё… когда-нибудь.
Отец покачал головой.
— Ступай, Миха. Но подумай о том, что мы сказали.
— Угу — ответил я.
Выйдя, я перевел дыхание. Когда-нибудь эти разговоры о детях окончательно отпугнут меня от визитов в отчий дом, подумалось мне.
Дед уже ложился спать, когда я добрался до дома.
— Ужинать будешь? — спросил он.
— У родителей поел — ответил я.
— То-то у тебя лицо такое кислое — усмехнулся он.
Я зевнул, снял с себя куртку и рубашку, готовясь ко сну.
— Ты не идёшь в город? — удивился Яков.
— Что-то сегодня не хочется — пробормотал я.
— Ну-ну — сказал он и закрылся в своей спальне.
Я включил на компьютере фоном какой-то фильм и уселся в кресло.
Дед был прав — это был в первый раз за долгие годы, что я не выходил в бар, клуб или ещё куда-нибудь в канун нового года.
Я понял, что спать мне тоже особо не хочется. Но идти в бар? Нет, это было выше моих сил.
Я надел футболку с длинными рукавами, куртку, выключил компьютер.
— Я выхожу — крикнул деду. Тот что-то пробормотал из своей комнаты.
На море было совсем пустынно и очень холодно. Наверное, я был единственным человеком на пляже сегодня.
Я посмотрел на часы. Начало двенадцатого.
Я вытащил из багажника пляжную циновку и спальник. Нашел место поукромнее, расстелил циновку, и влез в спальник с бутылкой вина.
Завтра надо было на работу, и я поставил будильник на шесть утра, чтобы успеть доехать до дома и переодеться.
Скоро на море стало совсем темно. Вдалеке слышались басы с какой-то дискотеки, но они мне не мешали.
Вино я так и не выпил — мне было хорошо и без него. Я сидел, прислонившись спиной к скалистой стене, смотрел на набегающий волны, слушал звук прибоя, в спальном мешке было тепло, а свежий морской воздух холодил мне лицо и мысли.
Перед тем, как заснуть, я подумал, что это был самый удачный новый год за последние несколько лет.
****
В январе стало понятно, что Дори уже не один. По обрывкам телефонных разговоров (хоть я и старался ничего не слышать), потому, что он начал выходить с работы немного раньше — по разным косвенным признакам. Девушка это была или мужчина — я не знал, да это было и неважно.
Сам я не особо искал отношений. Работал, ходил в спортзал, пару раз даже пошел с кем-то из коллег на концерт, но в общем-то я не слишком сильно жаждал общения в этот период.
Два зимних месяца пролетели незаметно, и внезапно я осознал, что завтра — четвертое марта, и мне надо собирать армейский рюкзак, который пылился где-то на антресолях, готовить форму и ботинки, которые лежали в том же рюкзаке, и на месяц отложить свою жизнь, чтобы ехать неведомо куда, неведомо зачем.
Полдня ушло на сборы, форму я выстирал и высушил, ботинки довел до ума.
Дед заглянул ко мне, когда я пересчитывал количество носков на две недели. Оперся о дверной косяк в своей любимой позе — руки на груди.
— Не наделай там глупостей, Миха — сказал он.
— Постараюсь — кратко ответил я.
— Может, попросишься перевестись в другую роту? — спросил он.
— Попробую — но я знал, что не переведусь. Если сборы в кругу старых приятелей ещё были чем-то терпимым, то среди сплоченной группы едва знакомых мне людей это было бы невыносимо.
Наконец вещмешок был собран, я оставил его в углу комнаты и решил провести последний вечер перед месяцем лишений с пользой.
Я не знаю, почему ноги повели меня в мой старый бар, но по закону Мерфи, Гай как раз сегодня был там.
Я сел в дальнем углу, стараясь слиться со стеной.
Это помогло, но ненадолго. Он заметил меня и пересел ко мне вместе со своим стаканом.
— Завтра у тебя сборы? — спросил он полуутвердительно.
Я понял, что он, видимо, возобновил свое общение с Дори, если был в курсе таких подробностей.
— Да — ответил я и отпил из своего стакана.
— Готов? — не отставал он от меня.
— Готов — я внутренне настроился на режим «Гай», и просто ждал, когда ему надоест и он уйдет.
— Будь осторожен — сказал он.
— Хорошо.
— Я не шучу. Дори попытается втянуть тебя в свои…
— Он не попытается. Мы не общаемся — перебил его я.
Для Гая это не было сюрпризом, судя по всему. Он пожал плечами.
— Думаешь, это что-то меняет? Если он решит, что ты должен будешь что-то сделать — то тебя не оставит в покое до самого начала конца.
Я отставил стакан.
— Я буду осторожен. Спасибо за совет.
Это его успокоило.
— Не буду тебе мешать — он поднялся и наконец оставил меня в покое.
Долго я не задерживался, вернулся домой и лег спать пораньше.
Утром, сидя за столом над бутербродами и кофе, я совсем некстати вспомнил, что в последний раз на сборы меня провожал Маджид.
Теперь напротив меня сидел Курт. Какая ирония.
— Надеюсь, что ты там немного придёшь в себя — сказал он — в последнее время на тебя невозможно смотреть без содрогания.
— Армия сделает из меня мужчину? — слегка улыбнулся я.
— Надеюсь — отрезал он — и постарайся всё-таки никого там не убить без особой нужды.
У меня аж дух захватило от подобной бестактности.
— Проснулся? — спросил довольный дед — давай, выметайся, у тебя скоро автобус.
Слова деда на самом деле подействовали, как холодный душ. Из дома я вышел злой и бодрый.
Доехал до базы сбора, подписал все необходимые документы, получил новую форму, новые ботинки, диск с порядковым номером.
Меня пару раз окликали и здоровались — судя по всему, наши уже знали, что я возвращаюсь.
Если я боялся, что мне припомнят происшествия шестилетней давности — то, к счастью, ошибался. Никто об этом даже не заговаривал. В первые пару часов я чувствовал, что вокруг меня ходят на цыпочках — интересно, откуда взялась такая необычная деликатность — но потом все бросили валять дурака и все стало, как в старые времена. Будто я не пропадал никуда на целых шесть лет.
Я присел на кузов одного из армейских автомобилей, в руках у меня был картонный стакан с черным густым кофе без сахара, и приготовился к обычной практике первого дня сборов — ничегонеделанию.
Я прикрыл глаза от слепящего солнца, отдаваясь полузабытым ощущениям. Запах черного кофе, пыли, мази для ботинок и оружейного масла — запахи армейских сборов. Циничные и порой пошловатые шутки-прибаутки, смех. Рев моторов, дальние звуки выстрелов со стрельбища. Вот бы весь месяц прошел в таком же расслабленном состоянии… жаль, что это невозможно.
К полудню все наконец собрались, мы расселись по джипам и поехали на тренировочную базу.
Я кинул свой рюкзак на раскладушку в палатке, где расположился наш отряд, и вышел со всеми на небольшую площадку, где уже стоял новый командир роты.
Дори разговаривал с кем-то по телефону, время от времени поглядывая, как к нему потихоньку подтягиваются солдаты. Я постарался остаться в стороне, но меня подтолкнули сзади.
Я резко обернулся и увидел Зоара, которого не видел с декабря.
— Привет — сказал он, как ни в чем ни бывало — пошли поближе, я хочу послушать, что он скажет.
— Ты иди, я постою здесь — качнул я головой. Злость от его исчезновения улеглась за эти месяцы, но общаться с ним у меня не было большого желания.
— Как хочешь — он слегка хлопнул меня по спине и пошел вглубь группы остальных.
Наконец почти все были в сборе, и Дори произнес небольшую речь, о том, как какой честью он считает свое новое назначение, как стратегически важно то, чем мы будем заниматься весь следующий месяц, и ещё много того, чего я уже наслушался за предыдущие сборы от командиров.
Шесть лет не прошли бесследно — все, что здесь происходило, проходило мимо меня. Я не видел смысла в своем присутствии здесь, в командирской речи, в армейском сленге, который все другие с таким удовольствием подхватывали, едва лишь перейдя ворота базы.
Если можно было бы, я просто переоделся бы в свою обычную одежду, поехал бы домой… нет, поехал бы на работу. И проработал бы целый месяц без давящего присутствия человека, который сейчас раздавал приказы и поручения командирам взводов.
Который разбил мне сердце, как смешно и патетично это бы ни звучало.
После собрания мы дружной гурьбой побрели в оружейную, получили свои автоматы и рожки с патронами и отправились прямиком на стрельбище. Потом пообедали — на удивление неплохо — и пошли получать инструктаж для дальнейших действий.
В первый же день нам устроили пробежку по пересечённой местности и, уже на десерт — небольшую учебную операцию в сгустившихся сумерках. Дори, видимо, решил не терять время зря.
Нас разделили на две команды, и я попал в команду «наших». Команда «их» пошла в наступление, и я получил по голове и груди теннисными мячами — их бросали вместо камней — пущенными чьей-то мощной рукой.
На меня кто-то напал в темноте, я швырнул его на землю, но не слишком усердствуя. Потом кто-то схватил меня сзади за пояс, и опрокинул на землю.
Я присмотрелся, и увидел ухмыляющегося Зоара.
— Сдаешься? — спросил он.
— Черта с два — я рванулся, но он быстро прижал меня коленом к земле, и зажал мой рот рукой.
— Не рыпайся — прошептал он.
Ага, так я его и послушался. Поднапрягся, и ногой пнул его в грудь. Он охнул, отшатнувшись, и я смог наконец высвободиться.
— Миха, ты чего? — прохрипел он.
— Рот зачем зажимал? — спросил я.
— Чтобы ты не звал бы своих на помощь. У нас учение, не забыл? Учение, а не война.
— Помню — ответил я. Злость во мне улеглась, оставив место сожалению и стыду.
— Извини.
— Ничего. Там уже собираются для обсуждения результатов, иди, я сейчас приду — сказал он, покряхтывая, все ещё сидя на земле.
Я не двинулся с места, но и подойти к нему, чтобы помочь, не рискнул — это вполне могло оказаться уловкой.
Наконец он поднялся, и кивнул мне.
— Все в порядке. Идем.
Все уже были в сборе возле джипов, разделились по взводам и слушали своих командиров. Я двинулся к своему взводу, и увидел, что Паит идёт за мной.
— Ты разве не во втором?
— Нет. Дори перевел меня в первый, к вам — ответил он.
Я промолчал. Это было неприятным сюрпризом, и непонятно было, зачем это нужно Зелигу.
Мы прослушали оценочный анализ нового командира, Рувена, и двинулись в обратный путь к палаткам пешком.
Зоар нагнал меня и пошел со мной вровень.
— Миха, нам целый месяц придется ночевать под одной крышей. Давай поговорим.
— Давай — сказал я.
Он засунул руки в карманы, некоторое время шел молча.
— Нет лёгкого способа сказать это. В общем, я с Дори… Я с Дори. С прошлого года.
— Что? — спросил я тупо.
— С декабря — добавил он, голос его слегка охрип.
— Ты закрыл свой гештальт со мной и пошел к нему? — спросил я зачем-то.
— Нет. Мы вместе ещё с годовщины Арона.
— А мне зачем тогда звонил? — от абсурдности происходящего у меня голова пошла кругом.
— Потому что хотел тебя до смерти — сказал он, глядя прямо мне в глаза — И еще… хотел убедиться, что делаю правильный выбор.
Рот мой наполнился горькой слюной, и я сглотнул.
— Спасибо, что сказал — ответил я — хотя бы не буду выглядеть полным идиотом, если случайно вас засеку.
— Мне жаль — сказал он очень тихо, и отошел.
Я не ответил. Объективно я понимал, что никакого повода злиться на них у меня не было. Дори был к тому времени свободным человеком, а Зоар… он всегда был себе на уме. Никаких ожиданий у меня по поводу него не было.