— О чем рассказывать? — спросил я, холодея. Почему мне не пришло в голову позвонить Зелигу? Мы могли бы сверить наши версии. Я не знаю, что тот наболтал брату. Вот так и ловят шпионов и лжецов.
— Про армию, про ваши с ним разногласия. Что случилось, от начала и до конца.
— Это было почти десять лет назад, я уже мало что помню — начал я.
— Он зато все прекрасно помнит. Я думаю, что ты тоже, хотя в общих чертах. Так что давай. Рассказывай.
Я помолчал, пытаясь вспомнить, кем меня заклеймили вчера.
Лжец, манкировщик, трус.
— Нечего рассказывать — сказал я неохотно. — не хотел идти на охрану поселений, во время боевых операций предпочитал отсиживаться…
— Нет — прервал меня Гай.
— Что? — я был немного сбит с толку.
— Расскажи о том разе, когда во время срочной службы вы должны были прикрывать разведчиков.
Я растерялся. Что именно я мог рассказать? Такие операции проводились неоднократно, и я делал то, что должен был делать. Что именно Дори наболтал брату? Что я должен был рассказать?
Мне очень захотелось уйти. Все становилось слишком сложным, а мою жизнь и так нельзя было назвать простой.
— Гай — сказал я устало — я вкалывал всю субботу. Пришел сюда, чтобы посидеть с тобой и отдохнуть. Не разбираться в событиях десятилетней давности. Какая разница, что я делал в двадцать лет? Люди меняются.
— Правда? А я придерживаюсь мнения, что люди никогда не меняются. Если ты был трусом в двадцать лет — что помешает тебе быть таковым и в тридцать?
Я побарабанил пальцами по столешнице.
— Давай поговорим об этом позже. Сейчас я просто хочу развеяться. У меня в голове одни финансовые отчеты, ни о чем другом думать не могу.
К моему удивлению, Гай согласился. Это значило, что он пока не подозревал нас с братом в сговоре, а в самом деле пытался решить конфликт.
Мы поужинали и он проводил меня. Возле дома он колебался — видно было, что он хочет продолжить то, что мы тогда начали, но новая информация обо мне его отталкивала.
Я не настаивал. Не хватало ещё запутать все ещё больше. Пожал ему руку и поднялся домой.
Дед принес мне стакан с чаем, я удивлённо посмотрел на него.
— За что такое внимание?
— Подумал, что немного поддержки не повредит — ответил он.
Я поперхнулся. Он не предлагал мне чая даже когда я лежал часами в прострации после смерти Маджида.
— Все так плохо? — спросил я.
— Не выдумывай — ответил он — опять начал страдать?
— Да нет — искренне ответил я — жаль будет потерять работу, пожалуй. Но и только.
— А этого типа, который тебя провожает до дома?
— Шпионишь? — догадался я.
— Наблюдаю — ответил он лаконично.
Я пожал плечами.
— Если работу потеряю, то и с типом не о чем будет говорить.
На том наш разговор был окончен.
На следующий день я пошел на работу. Гай не позвонил, так что я поехал один. Ещё один неприятный знак.
Приехав, засел у себя и работал, пока ко мне не постучалась Нета.
— Этот Дори хочет тебя видеть — сказала она. На лице ее было написано сочувствие. Черт, не хватало только огромного плаката с надписью: ты уволен.
Я поднялся и пошел с ней к кабинету замдиректора компании.
Дори ждал меня за своим широким столом. Видно было, что он привычен и к таким кабинетам, и к своей новой должности. Он-то времени эти пять лет не терял, не то, что некоторые.
— Садись, Розенберг — сказал он.
Я сел напротив него.
Некоторое время мы молчали.
Потом он заговорил.
— Проще всего для нас обоих было бы, если бы ты просто подал заявление на увольнение. Ты согласен это сделать?
Я покачал головой.
— Я так и думал — сказал он. — поэтому мы будем думать об оставшихся опциях. У тебя есть несколько путей: ты выполняешь все мои условия и продолжаешь здесь работать, или же не выполняешь, и я путем некоторых энергозатратных действий тебя отсюда выживаю.
— Какие условия? — спросил я.
— Никаких контактов вне работы с моим братом. Разговоры — только на рабочие темы.
— Что еще? — спросил я.
— Сидишь тише воды ниже травы, работаешь, ни о чем лишнем ни с кем не болтаешь.
— А ты сам? — сказал я — в субботу Гай пытался узнать от меня о каком-то происшествии во время службы, о котором ты ему рассказал. Я даже не мог понять, что мне говорить. Что ты ему рассказал? Я не против того, что ты повесил на меня ярлык труса и идиота, но хотя бы не забывай сверять со мной версии.
— Я не рассказывал ему ни о чем — сказал Дори. — мы вообще в субботу не общались. Плохо. Значит, он что-то всё-таки подозревает. Расскажи мне потом в подробностях, что он спрашивал. Что ты ему сказал?
— Ничего, смог как-то спрыгнуть с крючка. В этот раз.
Мы помолчали. Было ясно, что Гай будет продолжать, пока не докопаешься до правды.
— Может, уволишься? — предложил мне Дори почти дружеским голосом.
— По какой причине?
— Взаимной неприязни с зам директора.
— Ты уверен, что он тогда оставит меня в покое?
Дори секунду прикидывал.
— Наверное, уже нет — сказал он — я вижу, что он сильно запал. И своего брата знаю — пока не получит, чего хочет, вцепится, как бульдог и будет держать на измор.
— Между прочим — сказал я с горечью — в баре я собирался раскрутить его на…
— Не хочу знать — ответил он резко.
Я пожал плечами.
— Во всяком случае, тогда был шанс, что он потерял бы интерес.
— Я не хочу, чтобы ты… — он скрипнул зубами.
Да уж, подумал я. А кто хотел бы.
— Иди работай — сказал он наконец. — если он продолжит расспросы, посылай мне смс-ку. Даже пустую.
— Хорошо. — я поднялся. Потом подумал и сказал:
— Если он всё-таки узнает. Что тогда?
— Пощады нам не будет — невесело усмехнулся Зелиг.
Я кивнул, почувствовав как побежали мурашки по коже.
— Ты знаешь, где он служил в армии? — спросил Дори.
— Нет.
— В боевой разведке*. Так что будь осторожен.
— И ты — хмуро сказал я.
На этом наш военный совет был закончен, и я вернулся к себе. Больше до конца дня мне никто не мешал.
* Гай служил в мистаарвим (военные, работающие под прикрытием в арабских секторах).
========== Глава 7 ==========
Глава 7
Через пару дней неприятная ситуация с Дори немного сгладилась, и мы продолжали работать, стараясь не попадаться друг другу на глаза.
Гай, судя по всему, получил от брата взбучку — потому что пока оставил свои попытки лезть ко мне с вопросами. Но наши взаимные подвозки также прекратились, а я уже привык к его компании. Теперь же я практически не встречал его в течение всего дня.
На работе наметились некие изменения. Главе финансового сектора, Ниру, попались на глаза мои переводы и он заинтересовался. Я пришел к нему в кабинет, и после получасовой профессиональной беседы он спросил, почему человек с высшим образованием по экономике занимается в компании переводами и невнятной административной работой.
Я ответил, что таково было мое совместное решение с Гаем. Нир рассеянно покрутил в руках карандаш, позвонил Гаю и попросил его зайти.
Через пару минут новоиспеченный директор явился, и финансист адресовал вопрос ему.
Гай задумался.
— Даже не знаю, что тебе сказать, дружище — сказал он. — У нас на тот момент не было вакансии в отделе финансов, а Миху я привел именно как переводчика. Ты хочешь забрать его к себе?
— Если честно, то хотелось бы, хотя бы на испытательный срок — сказал тот.
Гай повернулся ко мне.
— Ты согласен?
— Я не работал по специальности — честно сказал я — многое придется вспоминать с нуля.
— Я готов рискнуть — вмешался Нир. — Решение за вами двумя.
— Мы поговорим и решим — обещал ему Гай. — Миха, иди за мной.
Мы прошли к нему в кабинет, Гай закрыл за мной дверь и сел за свой стол. Я сел на небольшой диванчик у стены.
— Если перейдешь к нему, то времени на переводы у тебя уже не останется. В принципе, мы сможем продолжить отсылать их на аутсорсинг, как и раньше — задумчиво сказал шеф.
— Я тоже хочу рискнуть, если ты не против — признался я.
— Мне это без разницы — я не буду видеть тебя что так, что этак. Ты совсем перестал с людьми общаться, Миха. Уверен, что в их отделе тебе будет легче? Там нужно будет ходить на встречи, делать презентации. Я думал, что тебе проще будет сидеть одному в кабинете, без необходимости общаться с другими — думаешь, я не заметил, что у тебя социофобия? И как ты смог с такой проблемой служить у боевых войсках? Ясное дело, что Дори к тебе придирался.
— Я проверю список должностных обязанностей с Ниром — сказал я быстро, стараясь съехать с опасной темы. Потом вспомнил, что любые свои действия мне следует согласовывать с Дори, я ведь обещал ему не высовываться — и с твоим замом.
— А он-то тут причем? — спросил Гай, нахмурившись.
Я чертыхнулся про себя. На самом деле, Дори не имел ко мне никакого отношения в делах работы. Я глупо подставился.
Тут в дверь постучали, и вошёл — лёгок на помине — Зелиг-младший.
— Я не мешаю?
— Нет, заходи — пригласил его брат. — Миха думает переходить в другой отдел, и собирался спрашивать у тебя разрешения.
— В какой отдел? — спросил Дори.
— Финансовых операций.
— Экономистом?
— Да — ответил я.
— Что же, пусть попробует — безразличным тоном сказал тот.
— Пусть, но почему он собирался согласовать это с тобой? — спросил Гай. Взгляд, который он перевел с брата на меня, был внимателен и цепок.
— Спроси у него — мне-то откуда знать — отозвался Дори, глядя в окно.
— Миха? — обратился к мне начальник.
— Когда ты был заместителем, я все согласовывал с тобой — нашелся я — поэтому предположил, что должен продолжать обговаривать такие вопросы с замом, а не с директором.
Затаил дыхание. Прокатит ли?
— Ясно — улыбнулся Гай. — ты прав, не все административные вопросы должны проходить через меня. Но если я уже в курсе дела — Дори не обязательно тоже этим заниматься. Если что, я сам ему сообщу.
— Я понял, впредь не повторится — сказал я. Никогда не любил иерархию.
— Дор, тебе нужно было о чем-то поговорить? — обратился шеф к брату.
— Да, но это может подождать — ответил тот.
— Мы уже закончили — не так ли, Миха? — Гай посмотрел на меня.
— Да. Спасибо, что уделили мне внимание — я поднялся с дивана.
Братья проводили меня взглядом, и я плотно закрыл за собой дверь.
Вечером мне позвонил Дори. Последний раз я говорил с ним по телефону пять лет назад, и его номер все ещё был записан у меня в аппарате.
— Ты твердо решил переходить? — спросил он.
— Да. Это тебе мешает? — сказал я.
— Нет. Особой разницы нет — ты просто будешь сидеть в комнате на пару десятков метров дальше от Гая — так даже лучше. Я хотел другое сказать. Хорошо, что ты собирался согласовать это со мной. Плохо, что проболтался об этом Гаю. Он потом пытал меня, почему я продолжаю к тебе придираться после стольких лет окончания службы.
— В самом деле, почему? — не удержался я.
— Тебе перечислить все причины, Розенберг? Хочешь, я расскажу тебе, что именно я сделал тогда, чтобы спасти твою чёртову задницу от следствия и суда?
— А зачем ты это сделал? — какой-то бес тянул меня за язык сегодня.
— Затем, что ты был моим лучшим солдатом — рявкнул он. — затем, что я видел, как ты воспринял смерть этого бедняги. Затем, что когда осознал, кто он такой и из какой происходит семьи, понял, что если они найдут виновного, то тебе не жить. А так, по всем рапортам, он был убит шальной пулей от своих же. Если бы ты знал, чего мне это стоило…
Я почувствовал, как у меня привычно сжимается горло. Впервые за пять лет я говорил об этом с кем-то, кроме деда.
— Откуда ты его знал? — спросил вдруг Зелиг. — я всегда хотел спросить. Друг из университета?
Я не ответил.
— Ладно — вздохнул он — я, кажется, уже сам понял. Просто хочу тебе напомнить: держись подальше от Гая. Чем меньше ты ему будешь мозолить глаза, тем меньше вероятность, что он будет пытаться докопаться до правды.
— Я понял — ответил я глухо. Желания продолжать разговор не было, и я повесил трубку.
Переход в финансовый отдел занял около двух недель. Дома я лихорадочно перечитывал материал и обновлял свои знания. Пять лет работы с переводами не дали мне забыть терминологию — но все равно было много того, что я не помнил. Хорошо, что знания в процессе повторения возвращались с лёгкостью. Теперь дело было за практикой.
Перейдя в финансовый отдел, мне стало одновременно и легче и труднее. Легче — потому что я наконец-то работал по своей специальности. Труднее — потому что с непривычки все занимало у меня куда больше времени, чем у других. Я сидел на работе до позднего вечера, домой приезжал, когда дед уже спал, и съедал ужин в одиночестве. Из хороших новостей было, что зарплата моя выросла раза в полтора, в соответствии с новой должностью. Так что нужда в работе на выходных отпала, и теперь по субботам я отсыпался и продолжал обновлять забытые знания.
Дед был доволен.
— Лучше поздно, чем никогда — усмехался он, глядя на меня, обложенного справочниками и учебниками.
В одно пятничное утро к нам подъехал отец. Странно было видеть его на нашей улице, в черном пиджаке, высокой шляпе и белоснежной рубашке. Здесь таких, как он, почти не было.
Я открыл ему дверь, предложил сесть. Угощать его было невозможно из-за соображений кашрута, и я просто протянул ему непочатую бутылку воды.
Он сел, огляделся. Стыдиться мне было нечего — мы с дедом поддерживали дома истинно немецкий порядок, мебель была недорогой, но добротной.
Дед вышел из своей комнаты и облокотился о кухонную дверь, скрестив руки на груди.
— Как вы тут справляетесь? — спросил отец.
— Как видишь, неплохо — ответил Яков.
— Вижу. Орднунг мусс зайн, как и всегда — ответил отец язвительно.
— Предпочитаешь, чтобы мы жили в свинарнике? — приподнял бровь дед.
— Нет. Предпочитаю, чтобы уют он наводил с кем-то своего возраста, а не с тобой.
— Он никуда отсюда не двинется — сказал я.
— Я это понимаю, Миха — сказал отец устало — но зачем ты идёшь на такие жертвы? Неужели тебе не хочется наконец с кем-то остепениться? Я понимаю, что на мой путь ты не станешь. Но я, как и любой отец, беспокоюсь о тебе. Мать уже готова на любой твой выбор.
— Это не жертва — сказал я. — то, что он живёт со мной — это его жертва, не моя.
Отец оживился.
— Тогда зачем ты вынуждаешь его жертвовать собой? На старости лет, неужели ему не полагается хоть пару лет прожить в спокойствии?
— Ари, хватит болтать чушь. И тебя, внук, это тоже касается — дед повернул ко мне голову и я поежился от его взгляда: скорее всего, мне потом изрядно достанется за необдуманные слова — никто ничем не жертвует. Я не собираюсь переезжать в дом престарелых и ходить на мастер-классы по приготовлению яблочных пирогов, или чем они там занимаются. Миха волен жить со мной или без меня, волен приглашать сюда кого угодно, пусть хоть сразу пятерых приводит. В любую секунду он может собрать свои манатки и переехать отсюда, или же сказать мне выселяться, и я перееду обратно на свою квартиру, хоть и сдаю ее сейчас другим. Но не в дом престарелых.
Отец помолчал, потом обратился ко мне.
— Я слышал от матери, что ты работаешь теперь по специальности?