Я с облегчением вздохнул.
- Вить, не надо так курить.
Он бросил на меня быстрый взгляд, и я осёкся, поняв, что только что перешёл на фамильярность. Чёрт его знает, что со мной. Вроде достаточно откровений выслушал и всегда держал себя в руках.
- Да. Ты прав, - сказал он неожиданно спокойно. – Докурил. Можно бросать, - и усмехнулся.
- Ты к нашим встречам так же относишься?
- Что? Нет, - он вмиг стал серьёзным. – Я хочу на трек. Просто я знаю, что если выйду на него сейчас – то не справлюсь. А жить я тоже хочу.
Я вздохнул.
- Странная фобия.
- Понимаешь, - сказал он задумчиво, - у меня просто такое чувство, что всякий раз, когда всё на мази, кто-то окунает меня головой в дерьмо. И вот прямо сейчас у меня всё лучше некуда. Так может надо остановиться, пока я не полетел вниз?
«Тогда Дженсен оставит меня без штанов»,- подумал я, но промолчал.
- Сначала надо понять, в чём твоя проблема, - сказал я вслух.
- Да… проблема. Будешь мороженое? – он кивнул на лоток, стоявший в стороне.
- Не люблю.
Виктор усмехнулся.
- А я с детства не ел. Пойду, побалуюсь. И продолжим.
========== Глава 5 ==========
О законах стаи я прочитал. И заодно уловил, что мы, действительно, скорее стадо. Однако смысл того, что пытался донести до меня отец, был понятен.
Батя всегда говорил со мной вот так, никогда не поучал и не принуждал. Просто выдаст что-то, от чего мозги скручивает в трубочку и: «ищи в интернете». А в те времена, кстати, с интернетом было не так уж легко.
Одним словом, пытался он до меня донести, что подобные аморфные общности, не имеющие легальной структуры, всегда подчиняются вожаку - и именно в этом вся их сила. То есть, дать по морде заводиле - и остальные уползут в своё логово задком. Вот только - кто у нас вожак? При размышлении об этом меня ждал неприятный сюрприз. По всему выходило, что вожак у нас Пашка. Дорогой мой и добрый друг Павлик. Только Павлик хоть и бегал со мной по секциям, никогда особо успехами и силой не блистал. То есть не очень мне было понятно, с какой бы стати всем нашим трём параллелям ему подчиняться. Как-никак, шестьдесят человек. Минус, допустим, девчонки, которые в наших играх не участвуют. Дальше еще пара десятков аутсайдеров… и вот тут в голове у меня щёлкнуло. В нашей дружной компании всего было человек пять. Пашка, Белобрысый, Серёга, Ванёк и я. Да ещё пяток тех, кто вечно за нами шастал, но сам булками шевелить боялся. Итого, скажем, десять человек. И чморим мы народу в два раза больше, чем нас тут самих.
А почему? Вопрос. На него я ответа не знал и думать не стал. Куда больше меня заинтересовало то, что, собственно, в этой могучей кучке делал я.
Я, наверное, единственный среди нас пятерых, а то и десятерых, не пил. Это, конечно, было не круто, но мне поперёк никто ничего не говорил. Прогуливал и курил я, конечно, наравне со всеми, но вот в забавах наших, в общем-то, выполнял странную роль. Звали меня обычно тогда, когда надо было бить морду. Почему? Опять же, вопрос. Вот ведь скажем, в те две недели, что я отсиживался у Максима, меня никто ни разу не позвал его «лечить». Даже Пашка не особо приставал. Да и вообще плохо помню чтобы меня куда-то звали – и в общем-то никогда этому не удивлялся. Знают же, что пить с ними мне скучно.
Тогда какого чёрта я вообще делаю в этой «стае» или «стаде», как верно сказал мой отец?
Хотел бы я теперь заодно спросить у него, что такое «друг», но решил, что звучать это будет совсем уж по-детски. Подумал и додумался припереться с этим вопросом к Максиму.
Ну, то есть, по идее я просто принёс мороженое. На деле - пришёл проверить, ничего ли ему не сделали. Так и спросил с порога:
- Ты как?
Максим захлопал глазами.
- Нормально, а.. А, ты про это.
Макс отвернулся.
- Ну, давай, говори, - я выложил мороженое на стол и подошёл к нему, но он снова отвернулся и двинулся в комнату. Он так шёл и шёл, явно рассчитывая, что в конце концов я отстану, но в итоге просто уткнулся носом в окно, а я так и остался стоять за спиной.
- Да всё хорошо, - сказал он.
- Что они сделали? – спросил я.
Макс постоял так, а потом резко развернулся.
- Блин, Вить, ну тебе так надо это знать? Может, я не хочу…
Он глубоко вдохнул и снова отвернулся к окну.
- Мак-сим, - упрямо произнёс я по слогам, - Макс, ты не поверишь, но я волнуюсь.
Он снова рвано вздохнул, и тут я понял, что он с трудом сдерживает слёзы. В этот момент я как-то совсем не подумал, что передо мной парень. Да и был он мало похож на любого из нашей компашки. Так что я просто обнял его за плечи и замер так. Он был неимоверно тёплый. Сквозь мягкую домашнюю толстовку прощупывалась каждая косточка, и мне захотелось ощутить их по-настоящему, пальцами, а может даже языком… Хотя я слабо понимал ещё, зачем мне всё это нужно.
А потом он повернул голову, и его мягкие губы оказались совсем рядом с моими, а горячее дыхание коснулось моего лица, и я окончательно перестал понимать, где я и что со мной. Так длилось несколько секунд, я всё стоял и не мог шевельнуться, а потом мы оба резко отодвинулись в разные стороны, и я вдруг обнаружил, что джинсы мои натянуты до предела, и судорожно попытался понять, успел ли он это ощутить. Я же только что обнимал его… и от мысли этой внутри разливалось незнакомое тепло.
Впрочем, ему, похоже, было не до того – его собственные щёки подозрительно разрумянились, а всего остального под толстовкой было не разглядеть.
- Я чаю налью, - торопливо сообщил я.
Он кивнул, но с места не двинулся.
На кухне Максим появился только минут через пять, когда чайник уже закипал.
- Дай я сам.
Я без возражений уступил ему возможность хозяйничать, а сам уселся на стул у окна и стал смотреть, как его тонкие руки порхают над столом. Рукава он засучил, и я мог видеть запястье правой руки с аккуратной острой косточкой и маленькую бледно-голубую венку, бьющуюся на левой. При виде него в голове постоянно мелькали обрывки каких-то стихотворений с уроков литературы, и хотелось сравнивать его с чем-то неземным.
- О чём задумался? – спросил он, усаживаясь напротив.
Я хмыкнул. Не рассказывать же ему про все «эти чудные мгновенья», которые проплывали у меня в голове…
- Максим, как думаешь, что такое дружба?
Теперь уже Максим хмыкнул и покраснел.
- Ты у меня зря спрашиваешь.
- Ну, а у кого?
- Не знаю, - его острые плечи поднялись и опали, - у Воронцова своего спроси.
- Это я спрошу, - идея мне почему-то не понравилось. Показалось, что меня послали. - Ты мне скажи.
Максим вздохнул.
- Я не знаю… Для меня дружба, это когда человек не предаст.
- Мы с тобой друзья? – вырвалось у меня.
- Вот это ты точно зря спросил, - голос его стал резким, а сам он отвернулся.
- Почему? – обиделся я, - Думаешь, я тебя предам?
Максим закусил губу.
- Я надеюсь, что нет.
- Тогда почему?
- Ну… Потому что не предаёт не только друг. И вообще, что ты до меня докопался? Ты не видишь, дружба не моя тема!
- Извини, - я поймал его ладонь, лежащую на столе, и накрыл своей. Не знаю зачем. Просто это было так приятно – касаться его. А он не отодвинулся, и мы оба замолчали, глядя друг на друга. Так и сидели, пока на стене не щёлкнули часы, возвещая об окончании часа.
- Мне надо к контрольной готовиться, - сказал я неуверенно. Пашка всегда ржал надо мной, когда я выдавал что-то подобное посреди веселья.
- А чего с собой не принёс? Мне же тоже надо.
- Серьёзно?
- Ну да. Я если что тоже в школе учусь, а не только журналы читаю.
Я невольно улыбнулся.
- Так я притащу сейчас, подождёшь?
Максим пожал плечами, и я принял это за знак согласия. Весь вечер мы просидели над учебниками, а перед уходом, стоя в прихожей, я вдруг понял, что должен сделать.
- Я завтра утром зайду, - сказал я.
Максим хлопнул глазами.
- Зачем?
- Басика покормим и пойдём. Только мне на пробежку сначала надо. В восемь нормально будет?
- Да я раньше и не выхожу, - сказал он растерянно и пояснил, - народу много, Басик боится.
- Вот и отлично.
Не придумав ничего лучше, я неловко пожал ему руку и стремительно смылся восвояси.
Больше я никуда не отпускал его одного. Даже на маленьких переменах старался смотреть, чтобы всё у него было нормально.
Пашка зыркал на меня ошалевшим взглядом, но до поры до времени спрашивать о чём-то опасался.
В конце концов спрашивать и не пришлось, но это было уже потом, а тогда стоял октябрь. За окнами неторопливо холодело. Пользуясь тем, что наша дружба с Максом вышла за пределы его квартиры, я таскал его гулять по району – оказалось, он любит парки и природу, особенно осенью.
- Нарисовать бы, - сказал он как-то, глядя на пруд, расстилавшийся перед нами.
- А что мешает? – спросил я.
Он неловко пожал плечами.
- Ну… Ты разве будешь сидеть и ждать, пока я тут наиграюсь?
- Почему нет, - я пожал плечами. «Главное, что ты со мной» - хотел было ляпнуть я, но сдержался. Только добавил, - неси завтра свой блокнот.
С тех пор он сидел, рисовал, а я смотрел на него на фоне осеннего леса. Так продолжалось, пока дни оставались достаточно долгими, чтобы мы могли гулять после моих тренировок, но потом нам всё же пришлось перебраться обратно в его квартиру. Теперь там казалось тесно и душно, но выбирать было не из чего.
А в начале ноября я опять потянул ногу, только на сей раз куда серьёзнее. Произошло это утром во время пробежки, и вместо первого урока мне пришлось идти в травмпункт, где меня долго ковыряли палочкой, проверяя на предмет вывихов и переломов. Вырвался из рук врачей я только к десяти, когда полным ходом шла первая большая перемена. Рванул сразу же к классу Максима, но там его не было. Я вообще не знал, пришёл ли он в школу, но подумал, что всё же вряд ли он будет сидеть дома и ждать меня как девица у окна; так что не найдя его в классе, я решил сразу проверить курилку.
Не ошибся. Я аж зубами скрипнул. Пашка, Белобрысый и Ванёк обступили его со всех сторон. Я рванул к ним, едва не навернувшись по пути и кое-как затормозив в последний момент.
- Пашка, - выдохнул я. Как-то сразу абсолютно ясно стало, кто тут вожак и без кого не обходилась ни одна травля.
Пашка повернулся ко мне.
- Витька… Вот чёрт, женишок нашего болезного.
- Пашка, в сторону отойдём, - я кивнул ему на дальний угол школы.
Пашка обвёл взглядом приспешников и, хмыкнув, пошёл за мной. Я изо всех сил старался не хромать, потому как если бы мой дружбан заметил эту маленькую слабость, с большим шансом там бы мне и пришёл трындец.
- Ну, - спросил Пашка, останавливаясь у самого угла.
Я всё ещё тяжело дышал, но старался не подавать виду.
- Паш… Не трогай его. Как человека прошу.
- Вить, ты башкой где-то ударился?
- Ты слышал меня, Паш. Оставьте в покое его, или мне с тобой по-другому придется говорить. А ты знаешь, чем это закончится. Только матов там не будет.
Пашка секунду смотрел на меня, а потом заржал.
- Ёб… Витька, это что ль твоя тетрадка по алгебре?
- Дебил, заткнись, - я как-то даже не очень разозлился. – Я тебя просто попросил как друга. Знаешь, что эт такое, друг?
Пашка покачал головой.
- Это тот, кто не предаст. Вот и подумай.
Пашка присвистнул и покрутил у виска.
- Ладно, – сказал он, - забирай своего болезного, ток смотри не заразись. Я тебя как друга… предупредил.
Я кивнул и, бросившись назад к Максиму и окружившим его пацанам, принялся помогать ему собирать сумку. Мы всё время сталкивались пальцами, и от моей помощи, похоже, было только хуже, но я старался как мог.
- Ты чё ему сказал? – спросил Максим, улучив момент.
- Давай, давай, - поторопил я его, помог застегнуть сумку и, подтолкнув, заставил встать на ноги. Оглянулся напоследок на Пашку и ошалевших пацанов.
Пашка прищурился и кивнул, а я, придерживая Максима за плечи, вывел его за ворота, свернул вместе с ним под арку ближайшего дома и только тут, не выдержав, прижал к себе.
Максим дрожал. Я слышал, как бьётся его сердце напротив моей груди, и тонул в этом ритме. Слов у меня не было.
***
Он действительно больше не курил. Вместо этого его пальцы без конца нервно ёрзали по чашке кофе, стоявшей на столе.
- Я почти не переживал о своей ориентации, - сказал он задумчиво. - В том смысле, что мне это никогда не казалось неправильным. Просто естественным и всё. А может, дело в том, что я сразу встретил Максима, и он был такой… хрупкий… Я совсем не чувствовал, что влюбляюсь в парня. Меня куда больше волновало то, что я собираюсь пойти против толпы. Вот это было действительно страшно. Я понимал, что каким бы Чаком Норрисом меня не считали, я не справлюсь, скажем, с пятью… Ну или даже с тремя… Я тогда только начинал понимать, как всё это работает, и потому без конца совершал ошибки.
- Но сейчас вы понимаете, что были не правы? - мягко сказал я.
- Да.
========== Глава 6 ==========
Наша шестая встреча снова проходила на треке. Первые полчаса Виктор не вылезал из-под своего автомобиля, а потом, извинившись, снова повёл меня к раздевалкам.
- Это успокаивает, - сказал он, будто извиняясь. – Раньше успокаивала скорость, а теперь… короче, никак.
Я кивнул.
- А разве Дженсен не боится, что вы что-нибудь не то накрутите в его автомобиле? Странно, что к нему вообще подпускают кого-то.
- А… ну, во-первых, диверсию может устроить и механик. Да и накосячить тоже. И если механики за безопасность отвечают кошельком, то я – головой. Во-вторых, это не командный автомобиль. Я собираю его потихоньку в свободное время и обкатываю. Всё думаю, может, что полезное в голову придёт. Я же сам работал в автомастерской до того, как попал в большой спорт. Но до этого мы ещё дойдём.
Мы снова спустились в кафе, но на сей раз он не стал брать кофе.
- Смешно, когда здоровый мужик пьёт зелёный чай, да? – спросил он и усмехнулся.
- Не очень, - я попросил налить мне то же самое, - знаете, Виктор… у меня такое чувство, что у вас очень специфичные представления о том, что такое «здоровый мужик».
Виктор усмехнулся.
- Мачо-мэн, - произнёс он, будто повторяя чьи-то слова, и задумчиво посмотрел на меня.
- Вроде того, - я кивнул.
- Не знаю, вам видней. Мне продолжать?
Нам принесли заказ. Я кивнул, и он заговорил.
***
К началу ноября я уже решил было, что друзья мои меня напрочь забыли. Пашка больше не звал меня никого лечить. На тренировки мы ходили по отдельности, потому что после школы я провожал домой Максима. Сидели тоже порознь, потому как Пашка нашёл себе напарника получше – а вернее, напарницу. Ольга Муравьёва отвечала всем его представлениям о том, как должна была выглядеть «хорошая тёлочка», и к тому же отлично знала физику, что избавляло его от необходимости торчать после уроков на дополнительных занятиях.
Я же всё больше заглядывался на одиннадцатый «в» и даже спрашивал у батьки, нельзя ли туда перевестись.
Отец, кстати, отреагировал спокойно, попросил только досидеть не нарываясь до конца полугодия, а там переходить куда припечёт.
Максима больше не трогали. Я поразился тому, насколько лучше выглядит его лицо, когда он абсолютно спокоен. У меня и раньше от него дух захватывало, а теперь и вовсе хотелось вырезать и повесить на стенку. В этих своих стремлениях я, кстати, кое-что предугадал в его судьбе.
В парк мы ходили всё реже, потому что на улице становилось всё холодней, а вот рисовать он не перестал.
- Мне практика нужна, - сообщил он как-то, когда мы сидели у него дома, - а тут рисовать нечего от слова совсем. Разве что обои эти в цветочек.
Обои у него были вовсе не в цветочек, а под натуральный камень, но идея была понятна.