Забираю телефон, не дожидаясь пока он начал битву еще и за него.
- Но….
Не тружусь его дослушать, выхожу, хлопнув дверью. Кричи, ругайся, бастуй, но ты встанешь на ноги парень, уж я постараюсь!
Глава 5.
Я провалялась с температурой пару дней и, не успев толком прийти в себя, уже собиралась на работу. До меня каждодневно доходили слухи о том, что Егор совсем захандрил и отказывается от еды все эти дни. Парня отвязали спустя два часа с моего ухода, но ему было и это безразлично. У Егора Щукина началась депрессия, и это многообещающее начало.
Какое же счастье, после температуры под сорок, наконец, вымыть голову и принять душ. Настроение взлетает до небес. Как же хотелось позволить себе одеться как красивая женщина, но пришлось вновь влезать во врачебную робу. Я не женщина – я в первую очередь врач.
- Виктория Юрьевна!
Весело поприветствовал меня у входа в отделение Игорь Дмитриевич.
- Здравствуйте.
- С выздоровлением.
Мужчина пытается притянуть меня в объятия, но к счастью, мне удается вывернуться.
- Спасибо, я к Щукину.
Мужчина так и продолжает шагать со мной по коридору и балаболить о внутренней политики больницы. В палату Егора мы так и входим вместе и из-за узкого прохода почти в обнимку. Не могу определить, кто был больше раздосадован, проснувшийся от болтовни этого типа Егор или я от неловкости.
В этот момент я готова была выгнать заведующего взашей. Неужели у него не хватает такта понять, что парень не хочет видеть посторонних, тем более здоровых мужчин. А ведь он говорил мне о чем то, и даже слегка тряс за плечо.
- Так, как Виктория, поужинаем сегодня вместе?
У меня даже челюсть отвисла от удивления. Да, как можно так в открытую навязывать мне себя. Я даже не успела сосредоточиться на том, как тактичнее его послать, когда в нас полетела тарелка. Мелкие осколки посыпались прямо над головой мужчины.
- Ты что себе позволяешь паршивец!
Пришлось схватить его за руку и силой вывести прочь.
- Простите, он подавлен и сломлен. Не берите на свой счет, пожалуйста, и не говорите об этом инциденте никому. Я, разумеется, пообедаю с вами.
- Поужинаете, - исправил он.
Конечно же, ужин ближе к ночи.
- Хорошо.
С трудом выдавила из себя примирительную улыбку. Если он нажалуется на Егора, попадет и парню и мне, как лечащему врачу.
- Вот и отлично.
Как бы невзначай мужчина провел кончиками пальцев по моей щеке, и легко обняв за плечи, удалился. А у меня по телу ощутимо прошелся озноб от отвращения. Я ненавидела домогательства на работе. И, к сожалению, с моим симпатичным личиком, сталкивалась с этим не впервые.
Опять начинала болеть голова. Я никогда так надолго не уезжала из дома от близких людей, и теперь для меня это стало настоящим испытанием.
Егор полусидел, сложа руки на груди, и уже которую минуту не отвечал на мои вопросы. Да, что с ним такое?
- Егор?
- Да, что!
Обычно мне быстро удавалось наладить контакт с людьми, но не с этим парнем. Казалось, он сопротивлялся из-за всех сил, против моей помощи.
- Егор, как сильно болела твоя нога эти дни?
- А вам какое дело?
Если бы мне было позволено применять физическую силу, я бы ударила его, может так мозг встанет на место.
- Егор, я спрашиваю последний раз и ухожу. Я звоню твоей матери и Николаю Константиновичу и отказываюсь от помощи тебе.
Разумеется, это было здоровой порцией блефа, но его стоило встряхнуть.
- Звони.
И снова этот переход с ты, на – вы. Парень проверял меня на прочность, так же как и я его. Рука уже тянется к карману белого халата извлекая мобильный. Номер учителя в быстром наборе, так часто мне нужна его помощь.
Гудки, в тишине палаты вполне слышны и Егору.
- Вика, как ты девочка?
Голос учителя льется бальзамом на сердце. Я, на секунду прикрывая глаза, пытаясь собраться с мыслями. Роковая ошибка, я сижу на кровати Егора, и ему слишком быстро удается выхватить из моих рук мобильник и нажать на отбой.
- Хам!
- А что вы ему расскажете, что развлекались с другими врачами, оставив меня связанным?
Я смотрю прямо в его пронзительные синие глаза и не верю, что этот милый мальчик, которого так расхваливали, может бросаться подобными обвинениями. Раздается тихая трель звонка моего мобильника, видимо учитель решил, что связь оборвалась и, подождав, перезванивает мне сам.
- Извиняться не буду.
- А я и не жду, Егор. Ты можешь тонуть в окружающем себя негативе столько сколько тебе угодно. Твои мышцы атрофируются с каждым днем все сильнее. Еще месяц и прежней физической формы тебе не достигнуть никогда. Каждый день ты сам отбрасываешь свою мечту вернуться на лед, все дальше. Я не нравлюсь тебе? Пусть так, ты можешь переносить на себя свой гнев. Я не против, если это поможет лечению.
- Пусть он больше сюда не приходит!
Я даже не сразу поняла кто – он, а когда поняла, искренне изумилась ревности в голосе мальчика. Да, нет, конечно. Показалось!
- Егор, он заведующий отделением, я не могу ему запрещать. Забудь о нем, я попробую сделать так, чтобы в твою палату не заходил никто лишний. А ты пообещай мне сейчас поесть и через два часа я приду на тренировку.
- Тренировку?
Парень болезненно усмехнулся, каким – то своим мыслям.
- Да, разве это тренировка?
Нужно как то его подстегнуть. В его глазах нет стремления, нет азарта кому то доказать, что он сможет. Здесь он один на один с собой и своей болью.
- Давай так, Щукин. Я ставлю тебя на ноги, а потом ты меня на коньки. Всегда мечтала научиться чему - то подобному.
- Это не шутки.
А парень умеет в восемнадцать делать свой взгляд почти стальным.
- Для тебя да. Но мое призвание не в этом, так что мой азарт – поставить тебя на ноги, не смотря ни на что, а ты мне отплатишь той же монетой. Так как?
Я протягиваю ему руку для пожатия, и он легким движением пожимает мои пальцы.
- Действительно есть шанс?
- Сейчас, погоди.
Я беру из его рук телефон, и он тянется за ним обратно, боясь, что я еще не отказалась от идеи нажаловаться Николаю Константиновичу. Но я лишь мило улыбаюсь и, найдя в памяти аппарата фото пролистав, нахожу нужное.
- Смотри, это София. Ей 4. ДЦП, 100% уверенность мне давали в том, что девочка ходить не сможет. А теперь смотри вот сюда. Нажимаю на значок плей видео. Та же малышка два года спустя бежит по полю за футбольным мечем. Дальше, Святослав Дмитриев, он служил в вооруженных войсках, и его контузило на войне. Диагноз – паралич нижних конечностей. А вот он же, год спустя. С тростью, провожает дочку в первый класс. Таких примеров на мое благословение много и я так надеюсь, что потом тут будет и твоя фотография. Я приду на твой матч Егор и буду горда тем, что я поставила тебя на ноги.
- А если нет?
Он прокручивает фотопленку, хмурясь при виде каждой фотографии.
- Если не встану?
- Тогда я скажу твоей маме, что сделала все возможное, и мы с тобой будет учиться жить с тем, что есть.
- А если я не захочу так жить?
Мой первый пациент вскрыл себе вены, и я прорыдала три месяца, живя на жестких антидепрессантах и диким желанием уйти из профессии.
- Егор, давай пока не думать об этом?
Задумался, только так я видела, как дрожат его веки и руки.
- Давайте.
Опять на вы, молодец мальчик, ты только держись.
Глава 6.
- Еще немного, ну же Егор.
Уже второй час мы со Щукиным разминали его вторую рабочую ногу. Комплекс упражнений был болезненным, но эффективным и оправдал себя в моем предыдущем опыте. Я слегка тянула парня за пятку здоровой ноги, и он должен был напрячь мышцы исключительно здоровой ноги. А это не так просто как может казаться на первый взгляд, и Егор часто подключал прооперированную ногу.
- Я больше не могу.
Ему стыдно было признаться в своей немощи, и нужно отдать ему честь, обычно при этом виде тренировки люди сдаются куда раньше.
- Хорошо.
Я киваю в подтверждение своим словам и кладу ногу Егора на подушки.
- Мышцы завтра будут болеть, но потом ты начнешь привыкать.
Щукин находился в прекрасной физической форме до травмы, и нам значительно повезло с этим. Спортсмены дисциплинированы и привычны к постоянной и утомительной нагрузке.
- А ты не устаешь?
Устою ли я? Изначально я приходила с работы и падала прямо в одежде на постель, засыпая. У меня не было сил не поесть, не раздеться. Я была маленькой и худенькой, а начала работать до того, как закончила учебу. Двойная нагрузка здорово била и по моему здоровью, но я справилась, потому что не имела другого выхода.
- Сейчас нет. Ты мой единственный пациент и после занятий я могу пойти отдыхать.
А были времена, когда у меня было по три – четыре человека с перерывом в час.
- Тебе были нужны деньги?
- Нет, конечно, - я ободряюще улыбнулась парню, который пытался, переводя тему отвлечься от своих проблем, - мне был нужен стаж и опыт. Что бы вот сейчас было легче.
- Если я не смогу выйти на лед, я не смогу заниматься больше ни чем. А мать и младший брат нуждаются в деньгах.
Я видела грусть в его глазах. Нельзя чтобы почти дети в его возрасте несли на себе столько ответственности. Почему мир устроен так? Дети остаются без поддержки отцов и взрослеют рано, в восемнадцать вместо того чтобы жить ни о чем не думая, встречаясь с девушками, выбирая из многочисленного списка университетов для поступления. Приходится идти работать, потому что иначе нечего есть, гнуть спины на стройках, или и того хуже. Почему этот парень должен заботиться о семье, почему должен лежать в этой койке и знать, что останься он инвалидом его семья потеряет кормильца?
Что ответить ему на этот вопрос? Как бы то ни было, когда все закончится, я вернусь в свой привычный ритм жизни, у меня будут две здоровые ноги, работа, доход и все возможности мира. А у него будут в лучшем случае два костыля и мать сиделка.
- Можешь не отвечать.
Парень понял мое состояние. А мне вдруг начало казаться, что я на его месте билась бы в худшей истерике. Рассуждать куда легче, чем проходить самой.
- Егор, я не могу давать тебе подобных советов. Как бы там не было, мне всего двадцать пять. Но я могу обещать, что всеми возможными для меня способами постараюсь сделать тебя здоровым.
Парень закрывает глаза и откидывается на подушки, действие обезболивающего начинает проходить и боль накатывает с нестерпимой силой.
- Сколько?
- Пока три.
А я каждый раз слышу, как мое сердце пропускает пару ударов, а после ответа бьется с новой силой.
Я помню как маленький мальчик шести лет, однажды сказал мне – десять, а спустя два часа умер.
- Я потерплю.
Парень неосознанно берет меня за руку и переплетает наши пальцы. Хочется верить, что неосознанно, потому что я совершенно сознательно не отнимаю ладонь. И это очень, очень плохо, поскольку выходит за рамки наших должных отношений.
- Ну, я пойду, Егор.
Представив как вновь окажусь одна в комнате, или того хуже встречу навязчивых мужчин по дороге, становится тоскливо. Странное дело, молодые парни, еще сохраняют достоинство, тогда где они теряют его с годами.
- А давай чай попьем?
Нет, Вика, не давай! Кричал мой внутренний голос. Николай Константинович всегда предупреждал меня, что нельзя привязываться к пациентам, тем более влюбляться в них. У нас женщин природой заложен инстинкт, жалеть и оберегать и слишком опасно спутать эти чувства с другими.
Мои размышления прервал звонок мобильного, лежащего под рукой Егора.
Марина – высветилось на дисплее и фото девушки на весь экран. Я с интересом всматривалась в лицо миловидной блондинки в форме видимо группы поддержки клуба Медведей. Как далека я была от этого мира девочек в юбочках.
Вздохнула.
- Я пойду Егор.
Парень уже отвечал за моей спиной, и это резануло по сердцу. Слишком много эмоций я вкладываю в его состояние. Каждый раз я дарю им часть души, она помогает им выжить, а я остаюсь с зияющей раной в сердце. Они возвращаются к жизни, а я раскалываюсь дальше.
- Алло, Вика?
Неосознанно набираю номер учителя на мобильном.
- Да, Николай Константинович.
- Как ты, как состояние Егора?
Кратко описываю ему изменения в состоянии парня.
- А почему ты грустная, девочка?
У нас не было общей крови, но он был моим отцом куда больше, чем мужчина, бросивший нас с мамой.
- Вика?
- Это сложно, понимаете? Иногда устаешь видеть поломанных людей, и не пропускать это через сердце.
Какое - то время, мы оба молчим. Не знаю, о чем думает учитель, а я решаю для себя, что стоит перестать так, думать об этом и начать искать себе занятие на вечера.
- Он хороший парень, Вика. Но если Бог решит так, что ты не можешь ничего сделать то, как бы ты не болела за это дело сердцем, ничего не получится.
Учитель был верующим человеком, верила и я. А еще верила в то, что судьбы нет, и я могу сломать злой рок и заставить вернуть мне человека.
- Вика?
Молчание затягивалось. Я могла часами слушать его спокойный, справедливый голос, но не могла больше отвлекать его от работы.
- Да, все в порядке, - как можно искреннее соврала я, - свяжитесь с мамой Егора, она, наверное, очень переживает.
Попрощавшись, я нажала на отбой и привалилась спиной к стене в коридоре. Я действительно сильно устала за это время. Такое ощущение, что меня избивали палками, а потом переехали катком оставив умирать на дороге. Мне всего двадцать пять, а я уже видела горя и слез больше, чем кто бы то ни был, за всю свою жизнь. Я держала смерть за руку, иногда ловила ее за скользкий хвост. Я прощалась, возрождалась и вступала в бой снова. Потому что считала это справедливым. Они улыбались и радовались своим новым достижениям, а в моей груди нарастала тревога, что заигралась я в Бога и вселенная мне за это ответит.
- Виктория Юрьевна, вам плохо?
Ко мне подошла Яна, а я даже не заметила. Девушка была красива и ухожена. Должно быть здесь хорошо платят. Со злостью подумала о том, что саму меня хватало лишь на принятие душа и элементарную гигиену. Слава маминым генам, красотой я не была обделена.
- Просто устала.
- А хотите, приходите вечером в наш клуб, у нас будет дискотека, - сделав пальцами кавычки, прошептала девушка.
Должно быть, это тайна от начальства.
Одна в комнате или же хоть какое - то развлечение?
- Когда и куда приходить?
Глава 7.
И как женщины умудряются тратить столько свободного времени на салоны красоты. На мой взгляд, куда приятнее проваляться дома с хорошей книжкой и горячим кофе с шоколадом. Но что - то заставило меня сегодня изменить принципам и начать собираться на многолюдное мероприятие. В задумчивости, стоя перед открытым шифоньером, я перебирала вещи и не знала, что следует выбирать в таких случаях? Николай Константинович часто брал меня с собой на приемы, и дорогой фирменной одежды у меня было более чем достаточно, но вся она была классической и подобранной с большим вкусом. Мне двадцать пять и одеться так сейчас, было бы глупо.
- Аааа….
Вырвался из моей груди протяжный стон, и я сжала пальцами виски. Это сложно жить так, как эти девицы с розовыми мозгами, по крайней мере, для меня.
Выдернув первую бросающуюся в глаза тряпку, оказавшуюся желтым платьем свободного покроя и в тон, ему подобрав туфли, встала перед зеркалом. У меня была отличная фигура, никакого фитнеса, изнурительный физический труд на работе. Пожалуй, слишком короткое, но я могла себе это позволить. Шпилька, нужно отдать должное женщинам, создавшим этот пыточный аппарат, в нем икры моих ног выглядели превосходно. Легкие мазки макияжа. От природы у меня огромные глаза с длинными черными ресницами. Пухлые губы, нижняя полнее верхней. Маленькая родинка под кончиком носа, узкие, но хорошо очерченные скулы.
Странным было видеть себя такой, без привычного белого халата и стетоскопа на груди. У меня попросту не было времени на подобные глупости. Да, и желания не было, положа руку на сердце.