— Мне кажется эта кровь, что ты принес мне, самая вкусная за все века моего существования!
— Это потому, что ты долго не ел, — снисходительно усмехнулся Луи. — Кожа восстанавливается, тебе и правда лучше.
— Да, только… — Лестат облизнул окровавленные губы, но Луи досказал за него:
— Только мало? Понимаю, эта доза только раззадорила! Я оставил тебе еще, так как не голоден. Думаю, почувствую его к следующей ночи.
— Ты ел сегодня?
— Нет. Уже второй день.
— Ты всегда отличался сдержанным аппетитом.
— Вообще-то это только в последние недели…
Лестат впился в лицо пристальным взглядом, в котором читался вопрос, он хотел спросить, почему, но не стал.
— Ты хоть не перешел на крыс и голубей снова? — Что удивительно, в тоне не тени иронии или сарказма.
— Нет. Я давненько уже не хлипкий вампир.
Маркиз тут же вспомнил свои слова, брошенные в лицо другу, когда тот только съел пуделей старой графини, вместо того, чтобы съесть ее, и тихо сказал:
— А я давненько не считаю тебя хлипким вампиром. Что ты делаешь?
— Я хочу вымыть тебе голову. Твои золотистые кудри превратились в черт знает что.
— Я вроде это сделал, — вампир взял одну из мокрых прядей и нахмурился. — Я мыл…
— Что-то не видно, — Луи незаметно улыбнулся, пока Лестат рассматривал свои волосы.
— Ну ладно, сейчас еще раз…
— Ты собрался помыть этой пеной?
— Да, а что?
— Она не совсем подходит. — Луи достал из шкафчика бутылочку. — Вот это подойдет гораздо лучше.
— Хорошо, давай сюда, я сам смогу!
— Сиди ты уже…
— Луи, не носись сейчас со мной как с дитем! — протестовал Лестат, но как-то не очень яро. — Мне стало гораздо лучше.
— Мне уйти? — Решительно спросил Луи.
— Н-нет…
— Ну вот тогда сиди и не чирикай, — строгим тоном, но Лестат чувствовал в голосе улыбку. Луи уже присел на корточки за его спиной и открыл бутылку шампуня.
— Тоже мне, раскомандовался, — скорее для вида буркнул Лестат и блаженно улыбнулся, когда пальцы коснулись его волос. Он начинал чувствовать не просто довольство, ему не просто было хорошо. Лестат начинал ощущать чувство, похожее на счастье, которое робко и несмело стало заползать под кожу.
У него появилась надежда.
***
Он готов был заурчать как гигантская кошка от прикосновений — пальцы нежно втирали шампунь и массировали голову. Лестат сжимал краешек ванны, стараясь и правда не заурчать в голос. Он даже закусил губу…
— Расслабляет, по-моему, не пена, а твои пальцы, — выронил он.
— Хм…
И вновь Лестат даже спиной уловил, как дьявольски притягательные губы чуток растянуты в полуулыбке.
— Теперь сполоснуть и готово.
Когда все было закончено, Луи протянул ему халат.
— Вставай, — он распахнул его, — я не смотрю.
— Кто-то обещал отвернуться…
— Ах, да! — Луи комически стал таращиться в потолок.
Лестат всунул руки в рукава и запахнулся. Развернулся, и их лица оказались в паре сантиметров друг от друга. Подумав, Луи коснулся влажных прядей, так приятно теперь пахнущих лавандой. Уголки губ лишь слегка приподняты, но глаза смотрят серьезно и с долей нежности.
Лестат прочел ее, эту нежность в самых глубинах ярких вампирских глаз и решился коснуться его щеки — робко, несмело. И вновь внутри Луи стало расти это желание — подчинить, завладеть… Ему словно стало мало, что он уже итак давно владел сердцем Лестата.
— Идем, — почти шепотом, — кровь в бокале еще не совсем остыла.
— Я сейчас выпью какую угодно, — заверил его вампир с благодарностью, и они вышли из ванны. Луи придерживал его за локоть. — Ммм… девушка… молода и привлекательна. Была.
— Я заметил, что она обычно в это время возвращается из клуба, поэтому и пошел, пока ты был в ванной, чтобы перехватить ее в коридоре.
Лестат взял еще один бокал, который был наполнен из надкушенного запястья и борясь с желанием сразу опрокинуть его в саднящее от жажды горло, стал медленно делать глоток за глотком, дабы растянуть удовольствие. Выйти на охоту он пока не мог — слишком слаб, даже после крови Луи и этой смертной, одетой в неприлично-короткую юбчонку. Лестат опустился в кресло и стал смотреть на мертвое тело, не выпуская бокал из рук. Луи сел напротив него, положил ногу за ногу и скрестив руки на груди, принял весьма расслабленную позу.
— Ведь ты хотел бы поговорить, я полагаю, — прозвучал уже менее глухой и хриплый тон Лестата.
— О чем поговорить?
— О нас.
— Да. А тебе нет?
— Я не против.
— И к чему может привезти этот разговор?
— Понятия не имею, — прошептал Лестат. — Признаюсь, мне страшно его начинать.
Луи молчал с минуту, затем проговорил:
— Мне тоже. Но его нужно начать, Лестат. Только я хочу отдохнуть. Перед рассветом глаза слипаются…
— Да, ты выглядишь уставшим…
— Да? Может быть…
— Почему? — еле слышно, Лестат опустил глаза в полупустой бокал, длинные ресницы подрагивали. — Из-за чего или кого?
— Не знаю, — протяжным тоном, — может как раз из-за того, кто сидит передо мной.
Губы маркиза дрогнули в млеющей улыбке.
— Я быстро вынесу труп и будем ложиться спать. Вот-вот начнется светать.
— Я помогу, — Лестат встал, но сделав несколько шагов, пошатнулся. — Сейчас, — осушив бокал, он облокотился о столик, — сейчас я приду в себя…
Луи наблюдал, как замедлены реакции вампира, вид стал гораздо лучше, кожа ровнее и светлее, но до идеального состояния ему еще было далеко. Луи вспомнил, как они с Клодией услышали звуки рояля в гостиной и пришли в ужас. За колыхающейся занавеской сидел тот, с которым, как они думали, покончили навсегда, и которого Луи вспоминал каждый день.
Каждый проклятый день его жизни.
И вот сейчас он уже выглядел лучше, чем тогда за роялем, но был слабее. Луи чувствовал — он не притворялся, не играл. Он действительно колоссально ослаб, сейчас бы Луи легко справился с ним, но даже задуматься не мог об этом. Сама мысль приводила его в ужас.
— Что тут помогать? Три минуты и я уже тут, а ты меня лишь задержишь. Отдыхай.
Когда Луи вернулся, первый вопрос, что встретил его, звучал так:
— А где гробы?
— Я не сплю более в гробах.
— Как это? А где?
— Постель, Лестат, — с насмешкой смотря на озадаченного вампира. — О, твои волосы гораздо лучше выглядят!
— А как же солнечный свет? Вон уже небо светлеет!
— Да, и пора ложиться.
— Так, а как же…
Луи подошел к окнам и плотно зашторил длинные тяжелые шторы. Затем прошел в другую комнату и сделал тоже самое со словами:
— Ну что, так пойдет? Я не сгорел, и ты не должен, — усмешка. — Вообще, если честно, не понимал этой странноватой традиции насчет гробов, если можно найти плотные шторы или помещение, не пропускающее свет. Да и неудобно в них.
Маркиз молча слушал его с озадаченным выражением.
— Ну что, где будешь?
— Что где буду? — эхом повторил Лестат, все еще переваривая, что не обязательно, оказывается, спать днем в гробах.
— Спать, Лестат!
— А где бы ты хотел, чтобы я спал?
— Можешь со мной. Можешь в той комнате. Как тебе удобней.
Луи пришлось слушать нерешительное молчание Лестата.
— Я лягу в другой. Нам, я думаю, так будет комфортней.
Де Пон дю Лак кивнул в сторону комнаты и собирался уже поддержать Лестата, но услышал:
— Не надо. Я уже сам могу, — и слегка пошатываясь, пошел за Луи.
— Свежие простыни. Смотри, современная мужская пижама, — улыбаясь самыми уголками губ, Луи выудил ее из шкафа и бросил на кровать. — Накинь.
— Слишком по-человечески… кровать… одеяло… пижама… шторы!
— Ну можешь спать голым, как хочешь, — повел плечами мужчина. — Спокойных снов, Лестат, — с этими словами Луи закрыл за ним дверь, оставив маркиза одного.
***
Мужчина, раздеваясь, слушал с улыбкой на губах звуки за дверью. Острым слухом он уловил, что Лестат через некоторое время переоделся, потом, видимо, взирал на себя в зеркало и Луи мог отдать руку на отсечение, что тому сильно не нравился его внешний вид в пижаме, затем послышалось недовольное ворчание. Еле слышно скрипнули пружины кровати. Луи был уверен, что мужчина в соседней комнате лег головой к окну и смотрел на темно-коричневые шторы, словно боясь, что они вот-вот распахнутся и его сожжет утреннее солнце. Он был уверен в этом, но не был уверен, что скоро дверь в его спальню откроется.
Он уже почти спал, дрема наполнила тяжестью веки. Де Пон дю Лак услышал вздох.
— Что такое, Лестат? — сонным голосом.
— Мне там неуютно одному, — Лестат в нерешительности стоял возле постели. — Весьма и весьма непривычно.
— Понятно, — Луи лежал к нему спиной и во всю улыбался.
— Ты же непротив, если я тут…
— Нет. Кровать большая, места хватит.
Лестат лег с самого краю и так же как и Луи, закрылся наполовину одеялом и теперь они лежали спинами друг к другу. Минута протекла в молчании, затем вновь раздался голос с правой стороны кровати.
— А одеяло зачем?
— Ты можешь не закрываться, — Луи не смог подавить смешка.
— Но зачем это делаешь ты?
— Я почувствовал с ним больше комфорта, понятное дело, что нам не может быть холодно, как людям, но как только попробовал так, как и правда стало вроде уютней… Я вообще не знаю, как спал в деревянном ящике!
— Ты серьезно?
— Да.
— Слишком по-человечески, — повторил де Лионкур.
— У нас больше не будет гробов, mon chéri, — и вновь это обращение Лестата из его уст прозвучало как ирония, но очень мягкая ирония, и маркиз в свою очередь был рад, что Луи произносит эти слова хоть так! В его голосе звучала глубоко-скрытая теплота…
— Хорошо. Не будет.
Солнце почти оторвалось от горизонта и начало свой путь по небу. Полоска солнечного света тонкой линией стелилась по полу, в остальном же комната утопала во мраке. Оба уснули.
========== Ни черта не в прошлом, Лестат… ==========
Луи проснулся первым и увидел, что во сне они повернулись друг к другу, и теперь он смотрел на лицо, наполовину закрытое волосами, уже давно высохшими и принявшими почти свой прежний вид — цвета пшеницы. Рука слегка вытянута в сторону Луи и их пальцы соприкасались. Де Пон дю Лак убрал волнистую прядь, желая рассмотреть лицо спящего вампира: нельзя сказать, что Лестат спал безмятежным сном, беспокойство читалось в лице, мышцы застыли в напряжении. Пальцы провели невидимую линию по щеке, обвели контур губ, спустились к подбородку. Нужно было бы выпить минимум еще одного, чтобы Лестат принял свой прежний вид, но ему уже было гораздо лучше, часть следов от укусов и язв пропали, часть побледнели. Линия губ смягчилась, морщины почти исчезли.
Прекрасные линии в меру полного, в меру тонкого рта, который мог изобразить любую улыбку — от животного волчьего оскала до безмятежной и мальчишеской. Луи считал свой рот слишком… женским, припухлые губы, как ему самому казались, делали его лицо слишком слащавым и лишали доли мужественности. Да и мимика была не столь жива, как у мужчины, лежащего сейчас с ним рядом.
Живая. Настоящая, умеющая показать всю палитру чувств и переживаний, когда его обладатель не прятал их за непроницаемой маской.
Русые ресницы дрогнули, и Лестат открыл глаза. Взгляд сфокусировался на лице Луи, а тот не спеша убрал руку.
— Добрый вечер.
— Добрый, — сквозь секундную паузу. — Мне показалось, или ты касался моего лица?
— Может быть, — уголки губ приподняты, Лестат не удержался, чтобы не посмотреть на них, — а может, это тебе приснилось?
— А если бы мне захотелось повторить отрывок из этого сна, чтобы ты сказал? — Голубые глаза смотрят внимательно и немного настороженно, вампир не торопился менять позу.
— Я бы сказал, — нараспев произнес шатен, — что иногда сны имеют свойство повторяться.
Прелестные губы дрогнули в предвкушении, Лестат блаженно прикрыл глаза, как только Луи вновь коснулся его, наслаждаясь нежными прикосновениями. Кончики пальцев задержались на линии губ, зашли за контур и они дрогнули, приоткрывшись шире… Лестат решился сделать тоже самое, и вот уже двое мужчин дотрагивались до лиц друг друга — аккуратно, почти робко, нежно водя пальцами, будто узнавая заново.
Лестат сглотнул, конвульсивно дернулся кадык, он остро захотел ощутить эти чувственные губы на своей коже и не знал, что делать ему.
Попросить? Самому сделать это? Проявить инициативу?
— Ты хочешь есть. Солнце село, пора на охоту.
Луи успел уловить промелькнувшее разочарование, но Лестат лишь ответил согласием.
— Идем, — тихо сказал Луи, — разговор лучше начинать на сытый желудок и свежую голову.
***
— И во что мне одеться? — Блондин сидел на постели, свесив ноги.
— Сейчас найдем тебе что-нибудь подходящее, — Луи рылся в шкафу. — Я же выше тебя на сантиметра три-четыре, — и он обернулся, игриво улыбаясь. — Надень это! — бросил на постель серый костюм, очень похожий на его собственный, только темнее оттенком.
— Мне кажется, он будет мне большеват…
— Да ты даже не притронулся к нему!
— Давай может я…
— Что, в твоих тряпках, давно вышедших из моды? Не смеши меня, Лестат! Тогда лучше иди в пижаме, ты в ней забавно смотришься.
— Ты прекрасно знаешь, что он не сядет на меня, — сухо сказал Лестат. — Ты делаешь это развлечения ради?
Луи не удержался и закатил глаза.
— Я понимаю, что ситуация веселит тебя…
— Дурак!
— Да? Отлично, — глухо выронил маркиз и резко встал.
— И куда это ты направился?
— Гулять! — рыкнул вампир.
— В пижаме? — Луи прыснул и преградил дорогу. — Ты испугаешь людей еще до того, как набросишься на них!
— Луи…
Де Пон дю Лак вздохнул и убрал улыбку, сказав серьезно:
— Извини. Это шутка, не обижайся.
Лестат отвернулся, челюсти плотно сжаты.
— Ты сердишься на меня? — все тем же серьезным тоном с нотками нежности.
— Нет. — И спустя паузу: — Это другое…
— Лестат, я назвал тебя дураком только потому, что ты думаешь, что я издеваюсь над тобой, — вздох, — но это же не так!
— Все эти смешки и улыбки…
— А ты не подумал, что я просто рад, что ты здесь, и поэтому улыбаюсь и шучу?
Лестат поднял на него взгляд — пристальный и в то же время немного озадаченный и воцарилась пауза. Луи протянул руку и убрал упавшую на лицо прядь неторопливым, плавным жестом.
«Как же хорош собой, даже когда до конца не пришел в форму! Это, пожалуй, самый сексуальный и самый очаровательный мужчина среди смертных и среди бессмертных, которых я встречал! Даже Арман не сравнится с ним для меня…»
— О чем думаешь?
«И эти интонации, его нерешительность и робость, его озадаченность в глазах и даже кротость подкупают меня! Мне нравится такой Лестат, и я пока не хочу прежнего, только сколько это продлится? Пока он не убедится в моих чувствах и не почувствует больше свободы? Или он был бы и тогда со мной таким, больше века назад, если бы мы были вместе? Не верится…»
— Одевайся и пошли пройдемся.
***
Они вышли из квартиры, когда время заката прошло, и на город опустились сумерки. Мужчины шли медленно, им торопиться было не куда, до рассвета еще вся ночь впереди, да и шаг Лестата был не быстр, правда, он уже шел без поддержки, сцепив замком руки за спиной.
— Сколько огней, Луи! Сколько народа! Запахов и звуков!
— Определенные запахи, наверное, дико раздражают горло…
— Дико! Я бы сожрал первого встречного, — рыча. — Много-много встречных!
— А не поплохеет с голодухи-то? — усмехнулся Луи. — Может ограничишься парочкой?
— Это ты как бы за меня волнуешься? — Лестат покосился на него.
— Не как бы, — крайне серьезно ответил Луи. — Костюм неплохо сидит, но все же немного великоват.
— Ну разумеется, я ведь на несколько сантиметров меньше ростом, да и худее!
— Это ты намекаешь, что я толстый? — широко улыбнулся Луи.
— Намекаю-намекаю, — губы Лестата от улыбки мужчины непроизвольно растянулись. — О! Вон кажется два подходящих варианта!
— Дамочки, щебечущие без умолку о разных глупостях? С удовольствием.
Взгляд Лестатата стал заинтересованным, его компаньон никогда не говорил, что с удовольствием убил бы жертву.
— Я не ослышался?
— Насчет чего именно? Ах, насчет моих слов…
— Ты внутренне умирал с каждой своей жертвой, а тут такие слова!
— Я немного все же изменился, стараюсь не обращать на это внимания и отключать чувства. Как ты учил меня, помнишь? Не задумываться над этим. Просто наслаждаться. Наслаждаться пока не получается особо, ну хотя бы в твоей мере, а вот отключать чувства и не думать — почти выходит. — Луи глянул на вампира. — О, смотрю ты удивлен! Наверное, так и хочется тебе воскликнуть — наконец-то!