— Значит, ты меня упрекал, что я себе любовника завела, а сам — ничем не лучше меня!
Алиса переходит на ультразвук, грозно надвигаясь на меня, и я вижу, как она раздосадована своим же нелепым открытием. Это мне только на руку, раз она так психует — так тому и быть.
Притягиваю стройную фигурку Виктории к себе, обвивая железной рукой талию, и выдыхаю:
— Да, это — моя девушка, так что можешь не надеяться на примирение, его не будет, как и твоих вещей в моём доме!
Слегка дотрагиваюсь пальцем до пунцовой щеки Вики, и, не останавливаясь, провожу им от скулы до подбородка, слегка оттопыривая нижнюю губу. Ягодные створки нежно приоткрылись, и меня захлестнуло новым витком возбуждения от этого, казалось бы, невинного касания. И если бы здесь не было моей постылой супруги, я бы, наверное, не смог больше совладать с собой.
Молниеносно вытаскиваю из прихожей чемодан, доверху набитый Алискиными шмотками и кидаю его ей под ноги, прищуривая глаза:
— Забирай и уходи!
Вижу, как супруга отчаянно начинает хватать ртом воздух, подобно выброшенной на берег рыбе, и злорадно ухмыляюсь — так ей надо! Втаскиваю Викторию назад, в свою прихожую, и захлопываю входную дверь, расплываясь в блаженной улыбке.
Чёрт, как же приятно чувство мести…
Очень надеюсь, что в душе Алисы сейчас буквально бушует ураган ненависти, который разрушит её душу на кучу мелких осколков, до самого основания. Ведь она то же самое сделала со мной…
— Что это было, Андрей Владимирович?
Отмираю, слыша нервный голосок секретарши и вырываюсь из своих мыслей о бывшей жене.
Глаза Виктории начинают метать крохотные молнии, превращаясь в печные угольки, и я понимаю, что она снова превратилась в ту бешеную амазонку, с которой я когда-то сцепился в лифте.
Хороша, чертовка!
Развожу руками, как бы извиняясь, и осторожно кладу ладонь на её плечо, пытаясь успокоить. На самом же деле этот невинный жест с новой силой бьёт мне по нервам, взбудораживая кровь.
— Вы снова использовали меня в какой-то грязной игре, это не честно!
Выдыхаю, сканируя Вику нежным взглядом, и по моему телу тёплой волной расходится нарастающее возбуждение. Но сейчас никак нельзя выгнать эту девушку за дверь, так ничего ей не объяснив — это будет нечестно.
Да и кого я обманываю?
Я не хочу её выгонять…
Срываю с лица маску, виновато улыбаясь:
— Вы правы, Виктория. Проходите, давайте попьём кофе, и я вас всё расскажу.
Глава 25
Вика
*****
Перекладываю бумаги с места на место на своём столе, пытаясь собраться с мыслями и поддаться, наконец, рабочему настроению. После возвращения в Москву, больше похожую на какой-то гудящий муравейник, и я с тоской окунаюсь в свои воспоминания о родном городе.
Может, мне стоит туда вернуться?
Ведь Санкт-Петербург — тоже достаточно большой и красивый город, но в его облике, несмотря на вечно плохую погоду, есть что-то еле заметное, аристократичное, и очень тонкое.
Он — подобно какой-то царской особе взращивает в людях разнообразные прекрасные чувства, которые были далеко запрятаны в их душах, и заставляет всех посмотреть на окружающий мир другими глазами.
— Колокольцева, вы снова спите на рабочем месте?
Неприятный сварливый голос шефа заставляет меня вздрогнуть, и от неожиданности я дёргаю рукой, которой только что любовно поправляла огромную стопку перебранных документов. Отпечатанные листы фейерверком взмывают в воздух, издав при этом глухой звук, и начинают кружить над моим столом, падая вниз, как осенние листья.
— Нет, Геннадий Петрович, я не сплю. Просто задумалась.
С раздражением оглядываю тот хаос, произошедший по вине громко орущего шефа, обожающего подкрадываться к своей жертве на цыпочках, и цокаю языком.
Снова нужно потратить полчаса на сбор и сортировку этих документов!
Чёрт его побери!
— Ну, ладно.
Лицо шефа приобретает миролюбивое выражение лица, и он спокойно грохает на мой стол какую-то толстенную папку.
— Наоборот, очень плохо!
К столу, на крейсерской скорости подлетает Мишка Шаповалов, ощупывая моё разочарованное лицо своим ехидным взглядом. Но я не желаю с ним связываться — себе дороже. Присаживаюсь на корточки, и начинаю собирать упавшие на пол белоснежные листы бумаги, вслушиваясь в разговор двух мужчин.
— Почему это?
Кажется, Геннадий Петрович решил постоять за меня, барабаня своими толстенькими сарделеобразными пальцами по белоснежной столешнице.
— Потому что бабы, как правило, думать совсем не умеют! У них только шмотки да украшения на уме!
Подскакиваю, как ужаленная из-под стола, и распрямляюсь, как пружина.
— Какой же ты противный!
Но Мишка уже успел ретироваться, так и не услышав моих обидных слов, кинутых в его адрес. Зато всё это прилетает прямо в лицо опешившему шефу, который, не ожидал видно от меня такой бурной реакции. Мужчина шарахнулся от меня, как от чумной, вытаращив свои глаза и его полное лицо тотчас приобрело оттенок молодой свёклы.
— Ой…
Пищу, опасливо пятясь назад, и предвкушаю новый виток порицания со стороны своего начальника. Хорошо хоть, на горизонте нет никого, а то бы к обеду эта неприятная история стала бы достоянием общественности.
— Простите, это я не вам.
— Ну ладно, Колокольцева, работайте.
Чёрт бы побрал этого Шаповалова!
Сканирую усталым нервным взглядом свой стол, грохнув на него собранные мною документы, и впериваюсь взглядом в папку, забытую Геннадием Петровичем. Он успел дать мне распоряжение, или я опять была слишком увлечена своими мыслями, что не услышала приказа?
Выдыхаю.
— Геннадий Петрович!
Поднимаю руку вверх, наваливаясь на столешницу.
Мужчина оборачивается, нахмурив свои кустистые, будто нарисованные брови, и я, отчаянно жестикулируя, спрашиваю:
— А с папкой-то что делать?
— Её нужно Андрею Владимировичу домой доставить, заболел он. Поручите это курьеру, пусть съездит.
Пульс взвыл фонтаном где-то в горле, а сердце мгновенно заколотилось в несколько раз сильнее. Жаркая волна разошлась по моему телу, и я непроизвольно заулыбалась, как дурочка.
Я могу подобраться к заветному мужчине поближе!
— А можно я сама съезжу?
Напряжённо хриплю, всматриваясь в усталые глаза шефа, и пытаюсь мысленно навязать ему положительный ответ. Вдруг, сработает?
— Вам что, заняться нечем?
— Я всё успею, просто у меня иммунитет отличный, меня не берут никакие вирусы! А наш курьер, Сашка, только с больничного вышел.
Геннадий Петрович задумчиво поджимает губы, причмокивая ими и нехотя кивает, признав, что в моих рассуждениях всё же присутствует рациональное зерно.
— Ладно, съездите, Виктория, а то Александр и, правда, ненадёжный боец в этой ситуации.
Он царственно кивает, и я от счастья начинаю хлопать в ладоши, радуясь этой неожиданной командировке в логово Зверя, как влюблённая девчонка.
И это сослужило мне плохую службу.
Листы бумаги, которые я уже успела собрать и вновь расположить аккуратной стопкой на рабочем столе вновь взмыли в воздух от моих активных жестикуляций.
Шеф весело хмыкнул, пожалуй, решив, что Шаповалов был прав, и устало добавил:
— Только соберите все документы с пола, Виктория Николаевна. И постарайтесь вернуться побыстрее.
— Конечно-конечно!
*****
Взмыленная и уставшая после поездки в метро я, наконец, торможу возле металлической двери Андрея Владимировича, на которой красуются симпатичные цифры «66».
Ну, почти число Зверя.
Интересно, это — просто совпадение, или наш главный редактор имеет отменное чувство юмора и пытается посмеяться над всякими мистическими силами? Тогда что бы он сказал, оказавшись в доме матушки?
Пожалуй, счёл бы меня сумасшедшей.
Да я и сама не верила ей до последних событий.
Одёргиваю край пальто и вжимаю кнопку звонка до упора, мгновенно покрываясь мурашками.
Ну, и как мне расположить этого мужчину к себе? Мало того, что он женат, так он ещё и болен. Предложить ему свои услуги медсестры? Напоить чаем с вареньем?
Но для этого надо как-то пробраться в его квартиру!
Напряжённо вслушиваясь в тишину, дрожу, как осиновый лист, пытаясь продумать стратегию по совращению мужчины. Ранее мне не приходилось это делать, потому как, три моих мужчины сами брали инициативу в свои руки.
Движение замком и створка двери распахивается, явив мне Андрея Владимировича собственной персоной.
— Здрассте.
Во рту пересохло, и я едва могу шевелить языком, говоря что-то невнятное. Вся покрываюсь мурашками, пытаясь разглядеть глаза Зверя — рад он мне, или нет? Но мужчина стоит в полутьме прихожей, и мне никак не удаётся рассмотреть хотя бы его лицо, забранное какой-то идиотской маской.
Неужели, он так заботится о моём здоровье?
Скольжу взглядом по мужской фигуре и испытываю прилив щемящего чувства теплоты, исходящей от домашнего облика этого привлекательного Зверя.
Белоснежная футболка с V-образной горловиной обтягивает мощный торс главного редактора с рельефной мускулатурой, хорошо оттеняя слегка загорелую кожу. Меня обдало жаром, а внизу живота начало разливаться обжигающее тепло, трепыхаясь подобно птице в клетке.
Мужчина протягивает мне руку, очевидно собираясь просто забрать папку с документами, и я втягиваю носом воздух, рассматривая тугие вены под золотистой кожей.
Ни отдам, ни за что не отдам.
Андрей Владимирович перехватывает мой взгляд, и слегка замирает, иронично сложив руки на груди. Я же не могу оторваться от созерцания его совершенного тела, которое манит меня, как бешеную нимфоманку.
Чёрт побери, что он обо мне подумает?
— Я могу войти?
Вцепившись в папку обеими руками, я делаю шаг навстречу мужчине, собираясь шагнуть в приоткрытую дверь. Мужчина начинает натужно кашлять, то ли от болезни, то ли от моей неожиданной наглости, но я не собираюсь отступать.
Мне просто необходимо наладить с ним контакт!
Ведь до моего тридцатитрёхлетия осталось всего чуть больше года, а я ещё должна буду успеть выйти замуж.
Так что держись, Зверь, никуда я отсюда не уйду!
Андрей Владимирович чуть посторонился, сделав шаг назад, но полностью в прихожую зайти не позволил, смотря на меня каким-то странным, затуманенным взглядом.
Может, у него горячка?
В квартире вроде бы тепло, а он обмотал шею старым шерстяным шарфом, да ещё и маску эту нацепил, сквозь которую воздух вряд ли поступает в достаточном количестве. На лбу мужчины выступили пара капель пота, и у меня отчаянно защемило сердце — хотелось прижать его к себе, раздеть, обмыть прохладной водой и уложить в постель…
Хм… О чём это я?
— Я всё понял, больше не смею вас задерживать.
Главный редактор силой вырывает папку из моих рук, тем самым дав мне понять, что наша встреча окончена, и он больше не нуждается в услугах курьера, и я выдыхаю.
Полный провал.
Мало того, что несла какую-то чушь, осмотрела его с ног до головы едва не съев своим обжигающим взглядом, так ещё и ничего тем самым не добилась, только унизилась ещё больше.
Чёрт.
Что он обо мне подумал?
Что я, как идиотка, тащилась к нему через пол-Москвы, чтобы попялиться на его мускулистую грудь? Нет, по правде, так и есть, но я не собиралась посвящать мужчину в свои реальные планы.
Дурёха…
Кидаю беглый взгляд на правую руку главного редактора, и кровь по венам сразу же побежала быстрее, устремляясь к вискам.
Он так и не вернул обручальное кольцо на место!
Что это может значить? Рядовую размолвку на пустом месте, или окончательный разрыв с женой?
Так может, у меня есть шанс?
Торможу перед дверью, пытаясь найти хоть что-то, чтобы задержаться рядом с Андреем Владимировичем подольше, но, как назло, ничего не приходит в голову.
Чёрт!
Распахиваю дверь и делаю рваный вздох, слыша, как на нужном этаже замирает лифт. Сейчас надо просто попрощаться и уехать, не оборачиваясь. Уже в лифте можно дать волю слезам, потому что я совершенно не понимаю, как пробить броню этого железного человека.
— А это что за проститутка?
Двери лифта раскрываются, и оттуда вылетает худосочная женщина, на вид чуть постарше меня. Её изящный профиль устремлён на нас, а искусно подведённые глаза буквально изрыгают гром и молнии, надвигаясь на мужчину.
Вжимаюсь в стену, чувствуя себя опустошённой, и совершенно не понимаю, как мне следует себя вести. Пожалуй, красотка готова разорвать меня на мелкие клочки — в её голосе звенят истеричные нотки, опутывая меня липкой противной паутиной припадка.
— Попридержи язык!
Андрей Владимирович делает шаг вперёд, заслоняя меня своей широкой спиной от психопатки, которая отчего-то решила наброситься на меня, и я тут же понимаю, что стала невольной свидетельницей семейных разборок.
Стою сзади этого высокого мужчины, вдыхая терпкий аромат его дорогого парфюма с нотками сандала, и вся трепещу от осознания его спокойной силы. Этакая скала, способная защитить меня от всех невзгод.
Затаив дыхание я слушаю семейную перепалку, и понимаю, что данная мадам изменила своему мужу, и теперь он собирается подать на развод. Высовываюсь из-за плеча мужчины, оглядывая Алису. И как она могла изменить этому мужчине, сумасшедшая?
— Да, это — моя девушка, так что можешь не надеяться на примирение, его не будет, как и твоих вещей в моём доме!
Зверь привлекает меня к себе, и я готова растечься в его объятиях розовой лужей, сверкая счастливой голливудской улыбкой. Но крохотный червячок здравого смысла твердит мне, что я — снова лишь прикрытие, чтобы оградить его от нападок очередной женщины, и не более.
Он не видит во мне свою будущую девушку, он снова использовал меня, чтобы отвадить от себя ту бешеную психопатку, на которой он когда-то женился. Какова вероятность, что он сам поверит в то, что говорит?
Да практически нулевая.
Ты, Вика, для этого мужлана всего лишь ноль без палочки — секретарша, которая должна прикрывать тылы босса, и не более. Он уже дважды использовал тебя в качестве ширмы, может, когда-нибудь, по пьяни, он трахнет тебя после какого-нибудь корпоратива, но не более.
Он — птица иного полёта…
Возмущение готово вырваться фонтаном из моей груди, и я сжимаю кулачки, впериваясь ненавидящим взглядом в главного редактора. Ну почему этот мужик решил, что может играть моими чувствами, как мячиком? То целует, то прогоняет. То обнимает, то не замечает.
Сколько можно уже?
Солёные слёзы, разъедающие глаза, подкатывают всё ближе и ближе, и задираю лицо к потолку. Только бы не разреветься от бессилия прямо тут! Вряд ли я смогу его зацепить своей истерикой.
— Вы снова использовали меня в какой-то грязной игре, это не честно!
Покусываю нижнюю губу, выплёвывая слова прямо в лицо самодовольному мужлану. В висках стучит отбойный молоток, и я слегка приоткрываю рот, выдыхая.
— Вы правы, Виктория. Проходите, давайте попьём кофе, и я вам всё расскажу.
Замираю на пороге, недоверчиво вглядываясь в его глаза.
Он что, шутит? Или действительно приглашает меня пройти в квартиру?
В ту же секунду Андрей Владимирович срывает с себя голубую медицинскую маску, и я отступаю на шаг назад, зажав рот рукой — его красивое лицо изуродовано огромным синяком, разлившимся по тонкой золотистой коже. Следом на пол летит шерстяной клетчатый шарф и до меня начинает доходить, что игра в больного — это, на самом деле, только предлог.
И Зверь сейчас хочет посвятить меня в свою историю, сделав соучастницей.
Что ж, я готова.
Глава 26
Вика
*****
Прохожу в прихожую, в которую я, наконец-то, получила доступ после битвы на лестничной клетке, и выдыхаю, стараясь не смотреть хозяину квартиры в глаза. Растягиваю на своих губах самую невозмутимую улыбку — пусть не думает, что только об этом я и мечтала!