— Она и не стала! — фыркнула Ариана. — Она родила двух детей барону Драконлингу, потому что им с Сентуивиром нужны наследники, но сама даже из Гильдии не вышла.
— Дракону нужны наследники? — хмыкнул орк, но уже куда помягче. — Шутник он у вас.
— Ещё какой, — охотно подтвердила драконья воспитанница, благоразумно умалчивая, кем она приходится дракону Золотого Нагорья: орки ещё кое-как приняли бы законного супруга дракона (мало ли какие на то были причины), но любовника? Кого-то, кто по доброй воле, из страха или корысти, лёг под другого мужчину? Чистокровные орки даже в Драконьей Башне на её отца посматривали… ну, не косо, а так… не был бы он целителем милостью Матери, тоже бы презирали от всей своей клыкастой души. Это уже их полукровки, особенно родившиеся на людских землях, были терпимее, но обоз-то сопровождали суровые воины, рождённые и воспитанные в горах, где один из главных показателей статуса мужчины — количество его жён и детей.
— Ну, — сказал в раздумьи старший охранник, — коли так… — И кивнув на Ариану, пояснил нанимателю (а может, родичу), который подошёл выяснить, какого огра эти типы до сих пор ошиваются рядом с его возами, если им ясно сказали „нет“: — Эту девку кормила своим молоком Грета, внучка Грока. — Понятное дело, у Арианы и в мыслях не было его поправлять.
Торговец удивился, но задумался.
— Не врёшь? — спросил он Ариану.
— Очень надо! — пренебрежительно отозвалась она. — Мы и без вас до Плавничей доберёмся, было бы ради чего врать!
— Ладно, — сказал он, поразмыслив. — Тролль опять же у вас… Завтра, как рассветёт, чтоб были здесь, ждать не стану.
*
Дорога шла то по самому берегу Данувия, то отступая от него. Её то и дело пересекали притоки великой реки — через некоторые были выстроены мосты, но иные приходилось преодолевать на паромах: ширина кое-каких притоков не позволяла построить мост, достаточно прочный для тяжёлых фур, вереницами следующих с юга на север и обратно. Вообще, дорога была весьма однообразной. Чахлые лесочки сменялись разлившейся мутной водой, дальше тянулись поля, бахчи и огороды, далее следовал новый приток… Рек в Семиречье было куда побольше семи. Или название стране дали по самым крупным? У каждой переправы непременно стоял трактир или хотя бы корчма, а чуть дальше от места слияния рек снова золотились свежей соломой крыши над белёными домиками с непременными цветами до этих самых крыш. А вот редкие сады были такими же, как леса, низкорослыми, больными какими-то — засаженными тонкими корявыми деревцами с мучительно искривлёнными ветками. После привычных стройных красавиц Золотого Нагорья эти деревья вызывали у Арианы брезгливую жалость, точно больные лишаем собаки. Вроде бы и климат тут мягче, чем в горах на западе, недоумевала она, и воды вдоволь, а растут сплошь мелкие уродцы.
Ехать было… скучно. Она поняла уже, что в дороге бывают только два состояния: или напряжённое ожидание опасности, или скука в её отсутствие. Бояться в компании горных орков явно было нечего, и потому Ариана скучала, в первые же два-три дня досыта налюбовавшись изменениями в пейзаже. Собеседники из орков были не лучше, чем из Ястреба, только с Троем и оставалось болтать в обычном их духе: он задавал вопросы, она подробно на них отвечала. Иногда, как она сама признавала, слишком подробно, но если бы перестала говорить и она, обоз следовал бы, наверное, вообще в гробовом молчании. Впрочем, обоз — это громко сказано. Четыре фуры, в одной из которых были свалены припасы в дорогу и всякие хозяйственные мелочи, а в трёх остальных лежали чудовищно тяжёлые даже на вид ящики из морёного дерева, окованные по углам и крест-накрест обшитые стальными полосами. Словно в самом деле золотые слитки в них везли. Охранными чарами от них прямо-таки разило, причём, что удивительнее всего, эльфийскими. Ариану любопытство просто в клочья раздирало, но лезть к оркам с вопросами, а что они такое везут под друидскими чарами… Есть множество способов покончить с собой быстрее и менее мучительным способом. Так что она делала вид, будто загадочные ящики ей совершенно не интересны.
Трою тоже было скучно. Горных орков он и так неплохо знал, ничего нового в их компании не было. Что они везли и зачем, ему было всё равно — взяли какой-то груз и обязались доставить его в указанное место, что тут ещё спрашивать? Гроза, как обычно, болтала, рассказывая много всякого о том, что он спрашивал и о чём даже не собирался. Ястреб, как обычно, ворчал и придирался, но если бы он ни разу за утро не сказал напарнику: „Причесался бы хоть“ или „Подпругу девкиной кобыле затяни потуже“, — Трой, пожалуй, забеспокоился бы, что в него вселился злой дух, которые, как всем известно, только и ждут, как бы захватить обманом чьё-нибудь тело. „Как ты всё это терпишь?“ — негодовала Гроза. Трой пожимал плечами: „Он же нам добра желает“. Та фыркала, косо поглядывала на Ястреба и никак не желала признавать, что тот ворчит и суётся во все щели, именно потому что хочет и её, и напарника довезти до нужного места живыми и хорошо бы даже здоровыми.
Так, без всяких происшествий, спокойно и неторопливо (ох, очень уж неторопливо) они доехали до Плавничей.
*
Из Плавничей на левый берег Данувия народ по самым разным своим надобностям добирался двумя способами: либо сухопутной дорогой через дельту реки, распавшейся на множество мелких рукавов, с бродами, мостами, тучей насекомых, разбойничьими засадами и прочими прелестями путешествия по сырой, болотистой местности; либо на небольших судах, спускавшихся по основному рукаву Данувия до Абесинского моря и уже по нему доставлявших путников в ближайший порт на восточном берегу. Времени оба способа занимали примерно одинаково, но морское путешествие было комфортнее, хотя и опаснее: то налетали из пустынь Абесина короткие, но сильные внезапные бури, то пираты с берегов малоцивилизованной, зато весьма воинственной страны.
Да и просто… море. Море совершенно точно не было стихией Ястреба, и он до последнего сомневался, какой из путей выбрать. Пока не услышал случайно разговор рыбаков про то, что вон опять по реке дым стелется, видать, снова камыши горят — слыхали, на днях обоз вернулся, так это не иначе Девятеро подсобили торгашам вовремя до брода доехать, не то зажарились бы заживо только так. Дождик-то когда в последний раз шёл? То-то и оно…
Новость Марку совсем не понравилась. Он-то просто не хотел девчонку тащить через топкие сырые заросли между рукавами, где от разбойников, может, Девятеро и уберегут, а вот от комарья — точно нет. А уж где комарьё, там и болотная лихорадка, к гадалке не ходи. Сам он этой мерзостью в молодости переболел, каменюке наверняка никакая зараза не была страшна, а вот девица, родившаяся в горах, слегла бы почти наверняка. Но теперь получалось, что бояться надо не лихорадки, а пересохшего рогоза, который от единственной искорки вспыхивает почище соломы, так что грозит им опасность не свалиться в липкой душной трясучке, а сгореть живьём в любой момент.
Марк решил, что гореть он не согласен, а вот пираты то ли налетят, то ли нет, и вообще, с мужиками можно и договориться по-хорошему, если мечом не махать, а внятно объяснить, что за красивую, дорого одетую девку отец и его любовник заплатят любой выкуп, хоть её вес в золоте. Так что он отправился в порт выяснять, как там с посудинами до Чайкиных Скал. В портовом кабаке ему за пару кувшинов яблочной бормотухи очень подробно рассказали, что туда вчера только ушла барка, а вот в Лисс завтра-послезавтра отправится „Весёлая каракатица“: капитан тамошний пока не отчаливает, потому что хочет уболтать ведьму-погодницу, чтобы на его корыте плыла в Лисс, а та упирается и хочет дождаться кого поприличнее, потому как на „Весёлой каракатице“ везут скотину, и душок там — сам понимаешь… Словом, ноги в руки, мужик, и дуй на „Каракатицу“, пока либо ведьма не согласилась, либо капитан не плюнул и не отправился без неё. Или тебе Лисс без надобности?
Лисс был, в общем, куда ближе к Академии, чем Чайкины Скалы, а „Весёлая каракатица“ — куда удобнее, чем тихоходная неуклюжая барка, которая всего только перевозила народ и товар с западного берега на восточный. Дороже, понятно, ну так за неделю пешего пути от Чайкиных Скал до Лисса тоже пришлось бы потратиться и на ночлег, и на еду, и на постирать-сапоги почистить… И Марк отправился к капитану „Каракатицы“.
*
Он только об одном не подумал. Что тролль, в жизни ни на чём не плававший, от морской болезни свалится куда вернее, чем от болотной лихорадки. А тот свалился и лежал в каюте, бледно-зелёный и несчастный. Девице тоже было нехорошо, но она всё-таки выползала на палубу, на ветерок, где ей становилось чуток полегче, а Марк рвался между этой парочкой, потому что и девчонку одну оставлять опасался, и тролля бросать без присмотра… мало ли что ему, еле живому, в его каменную башку стукнет?
Спасла его та самая ведьма, которую уломал-таки капитан. Ей на верхнюю палубу поставили роскошное (ну, когда-то оно точно было таким) кресло, и пухленькая дамочка в дорогом, не по возрасту откровенном платье восседала там, точно королева, следя чтобы наколдованный ею ветерок поддувал точно в паруса „Каракатицы“. Рядом с нею то сидел, то крутился, лениво поглядывая по сторонам, смуглый парень с резкими восточными чертами и с холодным цепким взглядом — не то охранник, не то любовник, а скорее, и то, и другое разом. Погодница подозвала к себе девицу и о чём-то с нею заговорила, та оживилась, даже личико немного порозовело, а то тоже было зеленоватого оттенка. Видя такое дело, Марк подошёл к парню и сказал как мог проникновенно:
— Слушай, друг, выручи, а? Присмотри за моей немного, а то у меня напарник слёг. Если что, я заплачу’…
Тот махнул рукой, едва мазнув взглядом по гильдейскому жетону:
— А чего за нею присматривать? Никуда твоя красотка от госпожи Адаманты не денется. Та магичку почуяла и теперь, пока не выпытает всё, что можно, не отцепится…
— Не выпытает? — нахмурился Марк.
— Ну да. Кто такая, откуда едет, есть ли деньги заплатить за обучение, не нужен ли наставник… Маги, знаешь, любят новичков облагодетельствовать: год учёбы в Академии — три года работы на наставника, зато и стол, и крыша, и клиентура. А не как по долговому контракту.
— А-а, — про долговой контракт Дрок, помнится, что-то рассказывал… не слишком хорошее. За девицу, понятно, либо отец, либо дракон наверняка сразу заплатят, так что ей ни в долги влезать, ни наставников искать не придётся. Но с опытной ведьмой поболтать девчонке точно не помешает. Парень сказал: „Иди-иди, не беспокойся“, — и Марк вернулся в каюту.
Тролль лежал пластом, даже к воде с лимонным соком не притрагивался, и потому ведро рядом с койкой было пустым (Марк вообще-то уже приготовился его выносить). Ястреб сел на край койки и рассеянно потрепал напарника по волосам, удивившись тому, что ничуть не похожи они ни на проволоку, ни на паклю — волосы и волосы, жестковаты немного, что и говорить, но даже конскую гриву на ощупь вовсе не напоминают.
— Гребень тебе, что ли, подарить, — буркнул Марк, выпутывая пальцы из тёмной слежавшейся гривы. Трой что-то пробормотал жалобно-неразборчивое. Наверное, такое с ним случилось впервые в жизни: его тело, не боявшееся ни ран, ни болезней, подвело его, спасовав перед — смешно сказать! — монотонным равномерным качанием вперёд-назад. До чего ж бедняге это должно быть непривычно, странно и тоскливо — лежать вот так, не в силах подняться и выползти хотя бы на свежий воздух. Марк снова провёл жёсткой шершавой ладонью по влажным от пота волосам и проговорил со вздохом: — Потерпи немного, через пару дней всё само собой пройдёт…
========== Глава шестая, в которой повествуется о некоторых морских опасностях ==========
Скалы от самой дельты Данувия и почти до Лисса охраняли побережье надёжнее всякой береговой стражи, и, держась от них на безопасном расстоянии, особенно на случай шторма, который как пить дать на эти скалы судно и погонит, «Весёлая каракатица» ушла довольно далеко в море. Погода стояла то ли пасмурная, то ли туманная, пираты из этой мути могли выскочить, как лесные разбойники — из засады. Но точно так же они могли просто не заметить небольшое судно, проглядев серые паруса на фоне серой воды. Штормы в такую погоду тоже вроде бы не налетали, им больше по душе солнце и небо без единой тучки. Так что народ, конечно, опасливо поглядывал на юг, но всерьёз нападения не ждал никто. Люди и не люди скучали, читали, болтали, ссорились, во что-то играли на мелочь и не только. На нижней палубе томились лошади, которых владельцы не захотели продавать на той стороне Данувия, хотя на востоке они вроде бы были и лучше, и дешевле. А ещё там пыталось бродить по тесному загону целое стадо породистых свиней, и запашок у «Весёлой каракатицы» был… да, не зря с госпожи Адаманты капитан не то что не взял ни гроша за проезд, а ещё и приплатил ей. Впрочем, она свои деньги честно отрабатывала: лёгкий ровный ветерок исправно гнал судно на восток, совершенно не интересуясь тем, куда его старший братец уныло волочит над морем мокрое серое одеяло комковатых туч. Словом, команда работала, путешественники коротали время как могли. И когда дозорный увидел из своей корзины тварей, резво плывущих наперерез «Каракатице», всех просто столбняк хватил.
Ненадолго, конечно: ни морякам, ни жителям побережья не надо объяснять, кто такие наги. Даже Ариана это знала. И понимала, что реальных противников на этом судне у нагов трое: госпожа Адаманта, она сама и Трой. Ну, возможно, действуя слаженно по двое-трое, умелые и опытные бойцы вроде Ястреба сумеют отбиться сами и даже — возможно — защитить кого-нибудь. Прикрыть собой магичек, например, чтобы дать им возможность всласть пошвыряться молниями. Но Ястреб даже в паре с Троем только размялся несколько раз на заднем дворе очередного трактира, а чего ждать от Булата, охранника магички, мог лишь догадываться — какая уж тут слаженная команда!
Она вовсе не размышляла над этим, глядя на стремительно приближающиеся тёмные фигуры, которых вода даже не обтекала, а словно бы сама несла вперёд. Она торопливо шла, чуть ли не бежала к капитану, досадливо отмахиваясь от Ястреба, пытавшегося загнать её в каюту. Он вообще-то попытался без затей затащить её туда, но лёгонькая, только закоптить и оглушить немного, молния помешала ему это сделать. (Что исполнение желаний, оказывается, никакого удовлетворения не приносит, Ариана поняла как никогда ясно: всю дорогу мечтала это сделать, а сделала — и стало только стыдно перед человеком, который всю дорогу всеми силами старался уберечь её не то что от опасности, а вообще от любых неприятностей, неизбежных в пути). Народ побоязливей уже забился в каюты, надеясь пересидеть там нападение, но остальные толпились на палубе, и понадобился тролль, чтобы прорваться к капитану, раздававшему команды.
— Капитан!
— В каюту! — рыкнул он, не оборачиваясь, потому что в этот момент госпожа Адаманта показывала ему, где поставить имеющихся немногих лучников, чтобы она не зацепила их, атакуя нагов Малой Бурей. Ариану кольнула острая зависть: Малая Буря… Значит, есть и Большая? А она только и знает, что лупить простыми молниями, а потом валяться пластом, подыхая от мигрени!
— Сударыня, — Ариана поняла, что с капитаном говорить бесполезно, не получив поддержки кого-то посерьёзнее, — мне нужно заклинание, усиливающее голос. Вы знаете такое?
— Знаю, — кивнула та. — Что вы задумали?
— Хочу поговорить с нагами.
— Поговорить? — капитан смешно вытаращил глаза. — С этими змеюками? В каюту, — повторил он раздражённо. — Эй, кто там… Ты, булыжник, вроде её охранник? Вот и тащи свою нанимательницу отсюда.
Ариана разозлилась. Разумеется, она понимала, что выглядит, мягко говоря, несолидно, но её даже не дослушали!