Я наклоняюсь, прикасаюсь губами к его щеке, прокладываю дорожку из поцелуев от уголка рта по направлению к шее, слегка задерживаю дыхание…
И спокойно говорю:
— Рэд, я тебя люблю…
Ой… если я и хотела привести своего мужа в исступленное состояние, то с блеском добилась этой цели.
Я опять оказываюсь под ним, он осыпает мое лицо поцелуями и, не скрывая в голосе свое радостное возбуждение, умоляет:
— Бэмби, еще, пожалуйста, я хочу еще раз это услышать.
Но меня хватает лишь на ответ в моем стиле:
— Какое из слов «я», «тебя», «люблю» ты не понял?
Он прикусывает мне плечо, затем лижет место прикуса языком (ну точно игривый тигренок), и с улыбкой в голосе скорее утверждает, а не спрашивает:
— Шутить изволишь.
— Что есть, то есть…
— И давно ты умеешь разговаривать?
Какой смысл врать:
— Всегда.
Рэд театрально закатывает глаза:
— У-у-у, как скучно, а я уж подумал, что тебя «разговорили» наши любовные игры.
Нет, я все-таки, ехидина:
— Если опустить тот факт, что из-за потери памяти мне тебя, как любовника, вообще не с кем сравнивать, то рядом с фразой «ты здорово целуешься», вполне может оказаться еще одно «здорово».
Рэд внимательно слушает меня, опять целует, и осторожно говорит:
— Ты так странно строишь предложения… И твой акцент…
Ну, вот я и попалась, вот сейчас он продолжит вдаваться в подробности, и быстро доберется до сути моего несоответствия его Миру.
Мне становится стыдно за то, что я все еще сомневаюсь в Рэде, за то, что все еще не могу ему полностью довериться, когда слышу его уверения:
— Глупышка, не переживай — я не собираюсь донимать тебя расспросами.
— Спасибо… Рэд, хочу попросить…
— Попроси…
— Я хочу, чтобы все и дальше считали меня немой… э-э дурочкой.
— Не понимаю почему… да, хорошо — об этом пока будем знать только мы с Виленом.
С этими словами, находит возле кровати свои брюки и натягивает их на себя одним плавным движением. Выключает свет и шутливо приказывает:
— Бэмби, у тебя есть ровно две минуты, чтобы заснуть.
— Или…
— Или ты уже сегодня не уснешь.
Нежное прикосновение его губ, его «я тебя люблю», его запах… были моими проводниками в царство сновидений.
Потом, уже сквозь сон, я почувствовала, как Рэд укладывает меня на бок спиной к себе, закидывает ногу мне через бедро, и я окончательно расслабляюсь в колыбели его сильного собственнического объятия.
Я проснулась в состоянии легкой паники, и мне потребовалось несколько секунд на то, чтобы объяснить себе, что для нее нет ни единой причины — что я не могу пошевелиться не потому, что кто-то пленил мое тело, а потому, что я нахожусь в плену любимого тела (вот это сказанула). Улыбнулась собственным словосочетаниям, и тут же чувствую, как на мою улыбку ложатся губы Рэда…
— Моя красавица проснулась?
— Еще не знаю — это зависит от того, была ли наша прошлая ночь сном, или нет.
— И если да…
— То буду лежать и ждать его повторения.
— А если нет…
— То буду готовиться к новому дню.
Рэд поворачивает меня к себе, и я прижимаюсь щекой к его груди. Он гладит мне волосы и серьезно спрашивает:
— Как ты себя чувствуешь?
Я прислушалась к себе, и мысленно отвечаю — как побитая собака,но не могу произнести эти слова вслух.
— Бэмби, сильно болит?
Рэд, ты, надеюсь, и зеленого понятия не имеешь о том, что такое «сильно болит»:
— Нет.
Он делает глубокий вдох:
— Врунишка… Ну что, готова начинать новый день?
— Да…
Это у меня такой неуверенный голос?Рэд встает, чмокает меня в щеку, и выходит из комнаты.
Я нахожу свою рубашку, кряхтя, поднимаю ее с пола и натягиваю на себя. Нет, лучше еще немножко поваляться…
Рэда не было минут пятнадцать, и, когда он вернулся, я поняла причину его долгого отсутствия по влажным волосам и обернутому вокруг бедер полотенцу:
— Ванна готова.
— Спасибо, но я лучше приму душ.
Рэд присаживается рядом и втолковывает мне, как неразумному ребенку:
— Бэмби, я же понимаю, что ты… ощущаешь дискомфорт. Что у тебя сейчас должно болеть все тело, а в такой ситуации нет ничего лучше хорошей ванны.
Мой муж сейчас получит от меня очередную шпильку:
— Что ж, мне придется довериться твоему опыту общения с женщинами.
Его рука тянется к моей, как будто он хочет удержать меня от необдуманного поступка (побега, например):
— А я все ждал, когда ты спросишь…
— А разве я тебя о чем-то спрашивала?
Он внимательно смотрит мне в глаза и нежно поглаживает мне подушечки пальцев. У-у-у, я сейчас завою:
— Ненавижу, когда ты так делаешь.
Рэд мгновенно выпускает мои пальцы, и меняет выражение лица на вопросительное:
— Как?
— Видишь меня насквозь. Как это у тебя получается?
— Долгие тренировки в виде многочасовых ежедневных наблюдений. И, честно говоря, читать на твоем лице не так уж сложно — ты очень искренне на все реагируешь, никогда не жеманишься, и ничего из себя не строишь.
— Это — типа комплимент?
— Ты уходишь от темы. Бэмби, задай мне этот вопрос!
— Это — типа просьба?
Рэд набрасывается на меня сверху, и начинает кататься со мной по кровати. Я шутливо извиваюсь и брыкаюсь ( да, бедненькие мои мышцы, досталось вам от нас сегодня ночью), но муж — таки обездвиживает меня и, смеясь, говорит:
— Слушай, а с тобой было гораздо проще, когда ты молчала…
На этом шутки кончились — я выхватываю из-под головы подушку, и начинаю лупить Рэда по спине и… по везде, где только могу дотянуться.
Он ставит галочку напротив еще одной черты моего характера:
— Бэмби, это же была проверка на вспыльчивость. Да твой голос — самый желанный для меня, да я готов часами слушать, что угодно, лишь бы это говорила ты…
И, как бы закрепляя свои слова делом, начинает меня глубоко целовать. Но, стоило мне ответить на поцелуй, как Рэд тут же отодвигается и начинает пенять на меня:
— Ты переоцениваешь мое самообладание.
— Вообще-то, это ты первый начал.
— Я и закончу, потому что тебе надо дать время… отдохнуть.
— А если я попрошу тебя не останавливаться?
— Любимая, ты правда думаешь, что я могу тебе хоть в чем-то отказать? Но, прежде чем пойти у тебя на поводу, я готов предложить тебе взамен исполнение любого другого желания.
— А ты не боишься злоупотреблений с моей стороны?
— Я их жду с нетерпением… Солнышко, ванна…
— Рэд, кто она?
Он так громко смеется, что заражает меня своим смехом, и мне не удается сдержаться, чтобы не рассмеяться вместе с ним ( вообще-то я очень люблю посмеяться сама над собой — с самокритикой и самоиронией у меня самые теплые и доверительные отношения).
— Бэмби, ты — чудо.
— Повторяй это чаще, и я сама поверю в это.
— Она — платная женщина.
Я переспрашиваю:
— Проститутка?
Рэд слегка дергается:
— В Едином королевстве так не говорят.
Я пожимаю плечами — мол, к расспросам мы еще вернемся.
Мой любимый усаживает меня, берет мои руки в свои, и очень спокойно говорит:
— Девочка моя, для меня очень важно сказать тебе это… С тех пор, как ты появилась в моей жизни, я не был ни с одной женщиной.
Я киваю — у меня нет причин не верить его словам.
Рэд стаскивает меня с кровати, и несет в ванную. Я останавливаю его возле двери и прошу поставить на пол:
— Все, дальше я сама. Иди одевайся и спускайся на завтрак.
— Мне несложно подождать тебя, чтобы спуститься вместе.
Вот только я не уверена, смогу ли передвигаться сегодня по лестнице:
— Не надо, я лучше после ванной посплю еще немножко, а то меня всю ночь какой-то кошмар мучил…
— Это кто кошмар?…
Рэд щипает меня за попку, но я увертываюсь, и скрываюсь в ванной под звуки его смеха ( хорошо, что у моего мужа все ОК с чувством юмора, и он не обиделся, а рассмеялся на мой «кошмар».).
Меня кто-то тихонько трогает за плечо… м-м-м не хочу просыпаться… не буду… у меня была бурная ночь… отстаньте от меня… Все это я демонстрирую недовольным мычанием. Вилен, как всегда, язвит:
— О, наша королева решила побороться за звание «лучшая соня года».
Я разлепляю глаза, чтобы убедиться в том, что кроме нас с ним в комнате никого нет, и отвечаю ему в тон ( Боже, как долго я ждала этой возможности):
— Вилен, должно же у меня быть хоть одно звание, учитывая то, что все остальные, и, в частности «лучшая свинья года», уже давно закреплены за тобой.
— Бэмби?
Его сейчас хватит удар. И мне почему-то кажется, что вовсе не из-за моего остроумия, а из-за того, что Рэд или не успел, или не посчитал пока нужным, сообщить брату о том, что на самом деле я — очень даже разговорчивая особа.
— Как? Когда? Почему?
— Вил, ты сейчас получишь еще одно внеочередное звание…
— Девочка, ты разговариваешь…
— Нет, Вил, тебе это снится… Ну, конечно, разговариваю. Вообще-то, Рэд должен был предупредить тебя об этом. Да, и, кстати, какое-то время этот факт моей биографии — наша маленькая тайна на троих.
— Ты так странно говоришь…
Уф-ф, я уже окончательно проснулась, но свежей и отдохнувшей я себя назвать не могу. Спасибо Вилену за это:
— Итак, ты меня разбудил, потому что…
Мой… кто? Брат моего мужа мне… По-моему, деверь… Точно… Так вот, мой деверь переходит к официальному стилю общения ( перенервничал, видать, бедняга — королева разговаривает… вот невидаль…):
— А… ну да… Первый Воин после очередной успешной кампании удостоен аудиенции у Прима. В ходе беседы будут подведены итоги прошедшей кампании, а также будет разработана стратегия будущей.
Я сначала просто улыбаюсь, а потом уже откровенно смеюсь:
— Да по тебе должность ведущего новостей плачет…
— Что ты сказала?
— Нет, уже не плачет — у ведущих со слухом все должно быть в порядке.
Вилен выдергивает меня из кровати, ставит перед собой и начинает трясти меня за плечи (довольно неприятное ощущение):
— Что ты сказала?
А вот и мой спаситель — Рэд входит в комнату и невозмутимо (можно подумать, что он каждый день видит трясущего меня, как грушу, брата)спрашивает:
— Вилен, тебе жить надоело?
Прозвучал последний звук в последнем слове, и Рэд (одной рукой!) поднимает за грудки своего брата и отшвыривает того к стене. Бум… Мне надо вмешаться:
— Рэд, это же мой любимый ковер — я не переживу, если ты запачкаешь его кровью Вилена.
Надеюсь, мой голос звучит достаточно непринужденно. Рэд не слышит меня и целенаправленно надвигается на брата. Твердость в голосе, надо сказать это твердо, чеканя каждое слово:
— Это уже не смешно. Рэд, остановись.
Мой муж… застывает на месте. Я подхожу к нему… о, Боже, да у него почти безумный взгляд… Протягиваю к нему руку, и слышу крик Вилена:
— Бэмби, отойди от него!
Еще чего — неужели брат Рэда считает, что я испугаюсь собственного мужа. Обнимаю своего любимого за шею, нежно целую и шепотом успокаиваю:
— Рэд, все хорошо.
Услышала его глубокий вдох-выдох. Мой муж до сих пор сдерживал дыхание? Ой, я уже в его крепких руках, и чувствую, как он постепенно успокаивается:
— Вилен, встань, — отодвигает меня от себя, чтобы посмотреть мне в глаза, и спрашивает, — Бэмби, что здесь произошло?
— Да ничего страшного — просто Вилен не оценил мое чувство юмора, — оборачиваюсь и обращаюсь к тому, кому не нравятся мои шутки, — В следующий раз, тебе достаточно сказать «Бэмби, меня не вдохновляют твои колкие замечания в мой адрес, в адрес всего такого из себя Великолепного и Непревзойденного». Поверь, что я тут же прикушу свой язык.
Рэд… улыбается, Вилен… хмурится. Я не выдерживаю:
— Эй, братья по крови, скажите уже друг другу «все… проехали».
Мой муж смотрит на Вилена, а тот, не отрываясь, смотрит на меня:
— Бэмби, прости. Бэмби — кто ты?
— Хотела бы я знать. Ребята, а у нас достаточно времени, чтобы обсуждать меня, странную «девочку с приветом», или на данный момент есть занятия поважнее? Вилен, ты что-то говорил про Первого Воина, так при чем тут я?
Мой деверь беспомощно смотрит на брата:
— Рэд, я не могу это выдержать… Ты слышишь ее? Ты понимаешь, что это невероятно? Как такое может быть?
Что невероятно? Что не может быть?Я чуть не плачу:
— Ты был прав — лучше мне было помалкивать.
— Любимая, не в этом дело. Словом, не забивай себе пока этим голову, пожалуйста.
Рэд опять обнимает меня:
— Вилен, возьми себя в руки. Бэмби права — обсудим это вечером. Сейчас надо заняться Кессом и его сестрой.
Пока Вилен роется в моем шкафу, выбирая для меня подобающий случаю наряд, Рэд объясняет, почему им необходимо мое присутствие в резиденции:
— Первый Воин сообщил, что прибудет на аудиенцию не один, а со своей сестрой. Их персональный духовник передал нам просьбу Кесса познакомить его сестру Кессу…
— Это их имена?
— Да, Кесс и Кесса…
— Хм, у их родителей явные проблемы с воображением.
Вилен не выдержал и простонал:
— Твоя жена сведет меня с ума.
Рэд не обращает внимания на его реплику и продолжает:
— Так вот, Кесса изъявила желание лично познакомиться с Примой. Ее гражданский ранг не позволяет нам отказать ей в этой просьбе.
— Рэд, мне это не нравится. Я же так долго создавала и поддерживала свой имидж дурочки как раз для того, чтобы избегнуть подобного рода общения.
— Ты сказала «имидж»?
Кажется, он забыл о моей вспыльчивости:
— Может, хватит уже восхищаться богатством моего словарного запаса?
Вилен вмешивается, меняя тему:
— Бэмби, как тебе этот костюм?
— Да мне все равно.
— Слушай, это — несправедливо. Я так стараюсь набить твой гардероб красивыми нарядами, а ты упорно продолжаешь одеваться, как простая гражданка. Или это тоже часть твоего имиджа?
— Нет, это — часть стороны моего практического отношения к одежде.
Беру из его рук юбку:
— Вот что это за фасон такой? Да в ней не сидеть, ни ходить нормально нельзя.
Вилен фыркает:
— Бэмби, у нас нет времени на пререкания. Одевайся. Да, а где твоя шкатулка с драгоценностями? — и, ну точно как для дурочки, шутливо втолковывает мне смысл слова «драгоценности», — Ну, те блестящие штучки, которые одевают на шею, на руки, на пальцы? Те, которые тытак ни разу и не одела?
Рэд и Вилен первое время упорно дарили мне разные побрякушки. Я молча (а как же еще это может делать немая?) принимала их подарки, и складывала их в шкатулку. Мне стало стыдно:
— Простите меня за то, что не пользуюсь вашими подарками… Но я не знала, как вам объяснить свое негативное отношение к украшениям.
Мой деверь серьезно просит:
— Так объясни сейчас.
— Они не соответствуют моей внешности.
Мой муж с братом одновременно издают:
— Что-что?
Я мысленно простонала « мужчины, что с них взять»:
— Да что тут непонятного? Украшения подчеркивают внешность. И что же они подчеркнут в моем случае? Да надеть на меня драгоценности — это все равно, что нарядить на Рождество вместо пушистой елки — красавицы бледную поганку.
Вилен глубоко дышит, Рэд выглядит… оторопелым.
У моего деверя самообладание лучше, чем у моего мужа:
— Бэмби, это ты так сейчас непонятно для нас пошутила?
Я осторожно перебираю в уме свои слова, и выдвигаю предположение:
— А что, здесьнельзя говорить про Рождество? Пардон, я не знала.
Рэд тяжело глотает и произносит:
— Бэмби, нам надо серьезно поговорить…
Я почти не шучу:
— Меня могут арестовать за слово «Рождество», да? Но я же не знала — здесьже есть презумпция невиновности и все такое… А Приму вообще могут арестовать?
Вилен бухнулся на кровать:
— Рэд, она сказала «презумпция невиновности»? Или мне послышалось?