Я хотел кончить, но об этом не могло быть и речи. Но только не так. Только не сейчас.
– Блять, малышка, – сказал я, поднимая ее на ноги и заталкивая обратно в душ. Я посадил ее на кафель золотого цвета и включил горячую воду. Вода хлестала по нам. Зло. Я все еще был в ботинках, брюках и рубашке, но мне было все равно. Мои губы сомкнулись на ее губах, и мы оба столкнулись и взорвались, как две одинокие звезды где-то в темной атмосфере.
– Это было достаточно вежливо? – Она все еще боролась с кашлем, когда я погрузил свой член ей в рот. Один только звук ее бульканья мог сбить меня с толку и заставить выстрелить спермой.
– Нет. Не вежливо. Идеально. Вроде тебя.
Я приподнял ее, и она обвила ногами мою талию. Я вонзился в нее так сильно и неожиданно, что она вскрикнула и вовсе не от удовольствия.
Я отчаянно трахал ее, зная, что вода все еще недостаточно горячая и что мне нужно держать ее в тепле. Она закричала и вцепилась в меня, и мы оба отшатнулись от силы толчков, а я все еще держал ее за задницу. Я положил ее на пол и закинул ей руки за голову, держа за запястья.
– Что тебя на хрен гложет, Рози? Почему ты грустишь? – требовательно спросил я, врываясь в нее так отчаянно, что почувствовал, как ее бедра отодвигаются от меня. Толчки были слишком сильными. Рози будет чувствовать меня еще долго после сегодняшнего вечера.
– Тссс, – она прижалась своими губами к моим, высасывая капли воды из моей нижней губы и выпуская их с хлопком. – Пожалуйста, просто дай мне эту ночь.
Я трахал ее до тех пор, пока от нее ничего не осталось, пока она не превратилась в тряпичную куклу, безвольную, бескостную и довольную после двух сильных оргазмов, которые заставили ее содрогнуться подо мной, как будто ее ударило током.
А потом я вошел в нее, и вот тогда меня осенило. Именно тогда я наконец-то вспомнил, что не потрудился надеть гребаный презерватив.
Твою мать . Просто… охуительно !
Я был уверен, что она это почувствовала. Теплая, густая сперма хлынула в нее, когда я нашел свое освобождение, но она ничего не сказала. Даже когда она стекала по ее бедру, и не было никакой ошибки в том, что это была не вода, бегущая из многочисленных душевых насадок. Она даже не заметила этого. Нет. Рози продолжала смотреть на меня сквозь тяжелые веки.
– Черт. – Мой лоб упал на ее губы, и я покачал головой, наши волосы прилипли к коже. – Мне очень жаль. Блять. Прости, малышка. Я… клянусь, я чист
Она провела пальцами по моим мокрым волосам.
– Все в порядке, – в ее тоне не было ни цвета, ни эмоций. В ее голосе не было ни беспокойства, ни злости. Вообще ничего. – Я тоже чиста.
– Я спущусь и принесу тебе этих утренних таблеток, – пробормотал я, ненавидя себя за то, что мы перешли от этого к другому. От чистой, голой похоти и здорового гнева до разговоров о том, как мы собираемся предотвратить нежелательную беременность и потенциальные болезни. Я пытался предотвратить то, что, как был уверен, было дерьмовой бурей, назревающей в ее мозгу. Цыпочки были чувствительны к такого рода вещам, Нина доказала мне это, и черт, я сделал ту же ошибку с Рози.
– Я в порядке, Дин, правда.
Она положила руки мне на грудь, оттолкнула меня, встала и надела свое платье и туфли, пока я лежал, а вода все еще била меня, будто иголками.
Бля.
Глава 16 Дин
Во вторник я улетел обратно в Тодос-Сантос, оставив Вишеса и Джейми.
Они, похоже, веселились без меня, лучшими друзьями, поэтому я предоставил им пространство, в котором они нуждались, чтобы попробовать макияж друг друга или тампоны или что там еще делают девчонки. Потому что на самом деле эти два ублюдка были супер-тугими для мужчин. Во всяком случае, таким было мое мнение.
Если уж на то пошло, я чувствовал себя неловко из-за того, что оставил Рози, особенно учитывая, как я здорово облажался в воскресенье вечером, войдя в нее без гребаного презерватива. Мудак.
Но одного ты у меня не отнимешь... я был преданным мудаком, и Трент нуждался во мне. Он ни хрена не сказал, но я читал между строк, и в нашем последнем телефонном разговоре было что-то не так. Он был не совсем в себе. Трент всегда был таким тихим и спокойным. Даже когда его футбольная карьера была разрушена, когда он сломал ногу, даже когда Вэл залетела и появилась на его пороге, прося денег, даже когда жизнь схватила его за горло и задушила – сильно – он всегда ухмылялся и показывал жестокой судьбе свой палец.
Но только не во время нашего последнего разговора.
Вот почему я и сел в тот самолет.
Я всегда чувствовал себя ближе к Тренту. С самого первого дня. Может быть, дело было в том, что он родился не таким, как все остальные. Богатым, привилегированным и готовым править той частью мира, которую завоевали для него его предки. Может быть, это потому, что он был порядочным парнем, скромным и довольствовался тем, что у него было, даже несмотря на то, что его семья жила в месте, которое стоило меньше, чем наш годовой бюджет озеленения. Что-то притягивало меня к нему как к личности, и он был единственным человеком, которому я полностью доверял из всех «СексиЗасранцев». Единственный мужчина, которому я собирался рассказать о Нине. Не то чтобы мы когда-нибудь заходили так далеко, Но да.
Трент всегда был рядом со мной.
И я собирался показать ему, что это чувство было взаимным, даже несмотря на высокую цену игр с Рози.
Когда мы все закончили выбранные нами высшие учебные заведения, разбросанные по всей стране (Джейми был в Техасе, я – в Массачусетсе, Вишес – в Лос-Анджелесе, а Трент учился в каком-то дурацком государственном университете в Сан-Диего), я и глазом не моргнул, прежде чем дать ему кредит в четыре миллиона долларов, чтобы он стал партнером и запустил вместе с нами компанию «Фискал Хайтс Холдингз».
Я и глазом не моргнул, но мои гребаные родители чуть не распяли меня. Я должен был как-то поручиться за него – не то чтобы у меня были такие деньги на банковском счете – поэтому мы с Трентом проводили лето вдали от университета, заполняя всякую фигню в офисе моего отца и делая бесплатные пробежки в «Старбакс». Предоставляли бесплатные услуги такси для обеих моих сестер. Работая как суки, назначенные моей семьей.
И, конечно же, мы с Трентом оба подписали драконовский контракт, чтобы папа знал, что он получит свои деньги обратно.
Трент жил в однокомнатной квартире в Чикаго еще долго после того, как мы все стали богатыми, чтобы он мог вернуть деньги моему отцу. На самом деле, он переехал в более просторное место после рождения Луны, потому что ему нужно было приспособиться к новому неожиданному дополнению в своей жизни. Я бы сказал, семья, но они не были семьей в обычном понимании, особенно после того, как Вэл сбежала как гребаный папаша-бездельник.
Я судорожно сглотнул.
По логике вещей, я знал, что у Трента была помощь. Его родители всегда были рядом. Но все остальное во мне отчаянно хотело убедиться, что с Луной все в порядке. Поэтому я собрал сумку раньше всех, оставив Лас-Вегас – и Рози – позади.
Дин: Последнее изменение – возвращение в Тодос-Сантос, чтобы провести некоторое время с Трентом.
Рози: Если ему что-нибудь понадобится, дай мне знать. Я с удовольствием помогу вам.
Дин: Спасибо. Еще раз прошу прощения за воскресный вечер . Тебе что-нибудь нужно?
Рози: Нет. Просто з абудь об этом. Серьезно. Мы ведь оба чисты, верно?
Дин: Верно.
Поскольку Рози была не из тех, кто крадет сперму – это было больше похоже на хобби Вэл – я понял, что она принимала таблетки или что-то в этом роде. Было бы здорово, если бы она избавила меня от страданий и сказала это, но это было не мое гребаное дело. Мне нужно было двигаться дальше и верить ей на слово. Как бы сильно я ни переживал по этому поводу.
Дин: Я буду скучать по тебе.
Рози: Переживешь. Я скучаю по тебе уже одиннадцать лет.
Дин: Я позабочусь о том, чтобы ты насытилась мной .
Как только я оказался в Тодос-Сантосе, мой телефон зазвонил от входящего звонка. Я был настолько отвлечен Трентом и Рози, что ответил прежде, чем посмотрел на номер. Это было совсем не похоже на меня, и в ту же минуту, как я нажал зеленую кнопку, я вспомнил почему.
– Да?
– Господи, наконец-то. Я думала, ты никогда не ответишь, – простонала Нина в отчаянии. Мое сердце упало, а челюсти сжались. Мир на секунду накренился вокруг своей оси, прежде чем я собрался с мыслями, с глухим стуком уронил сумку на пол и открыл винный шкаф Вишеса, уставившись на аккуратный ряд стеклянных бутылок, как будто они лично издевались надо мной. Я не был дураком. Я видел прямую корреляцию между моими проблемами с ней и моим пьянством и курением травки.
Каждый раз, когда я думал о ней, мне хотелось все забыть.
Каждый раз, когда я разговаривал с ней, мне хотелось отвлечься.
И она всегда была в кадре. Вечно напрашивается на дерьмо, которого не заслуживает. Застряла в моей голове. Хотел ли я, чтобы она была в моей жизни? Разве? Простил ли я ее? Смогу ли простить ее? Хотел ли я знать, кто он такой? Захочет ли он вообще со мной познакомиться?
– Ты не сдаешься, правда? – Я причмокнул губами.
– Мы очень похожи друг на друга. Нам нужно поговорить, Дин, и ты это знаешь, – промурлыкала она. Она умела обращаться со словами. Очаровашка. Постоянно флиртовала. Жаль, что это было потрачено впустую, но это было еще одним напоминанием о том, как мы были похожи. Это обескуражило меня, потому что именно её я ненавидел больше всего на свете.
– Мне это неинтересно, Нина, и ты можешь засунуть остальную часть своей речи «каждому сыну нужен отец» себе в задницу, где ей и место.
– Твое счастье у меня на ладони. – Она не обратила на меня внимания. Я точно знал, что она имела в виду.
– Все еще не интересуюсь.
– Дай мне шестьсот тысяч, и он твой. Ты встретишься и поговоришь с ним. Разве это не удивительно?
Может быть, так и будет. А может быть, и нет, но я все еще не мог решиться на это. Тот факт, что она думала, что это нормально – шантажировать меня, даже после всех этих лет, сам по себе был ошеломляющим.
– Я дал тебе двадцать тысяч долларов меньше недели назад, чтобы ты держалась от меня подальше. Я дал тебе денег, чтобы ты залегла на дно и перестала звонить. Заплатил тебе за то, чтобы ты ушла из моей жизни, а ты все еще не можешь сделать единственное, что от тебя требуется. Может быть, это будет мой последний платеж, учитывая, что твое слово все равно ни хрена не стоит.
Это было самое фальшивое дерьмо, которое я когда-либо произносил. Эта дойная корова не собиралась прекращать переводить свои небольшие суммы денег. У нее едва хватало денег на счета и еду – она никогда не работала – и в последний раз, когда я пытался остановить соусный поезд, она звонила мне сто раз в день, посылала достаточно писем, чтобы заблокировать мой аккаунт, и писала мне так много раз, что мне пришлось изменить свой номер. Дважды. Я знал, что лелею ее дурную привычку, но это не стоило хлопот. Она была безнадежна. Все, чего она хотела, – это чтобы я работал на нее, заботился о ней и любил ее.
Ей пришлось довольствоваться тем, что я просто держал ее за чертой бедности. Но как я уже сказал, ситуация с Луной открыла мне глаза. Я не хотел с ним встречаться. Я хотел забыть о его существовании и двигаться дальше.
– Ну же, малыш, – заскулила она. – Мне действительно нужны деньги, – она растянула слово «действительно» таким образом, что я нашел его особенно раздражающим.
– Иди, работай. Это чуждое тебе понятие, но вполне реально. Ты очень способная женщина, – сказал я. Вроде.
– Мне не нужно работать. У меня есть кое-что, что тебе нужно. Он.
Я действительно хотел его, и это убивало меня. Я даже не хотел знакомиться с ним. Просто хотел посмотреть, как он выглядит. Может быть, издалека. После окончания Гарварда я попытался нанять нескольких частных детективов, но они вернулись с пустыми руками. Она точно знала, что делает. Кроме того, это было действительно притянуто за уши. Я думаю, она действительно знала, где он, но его не было рядом с ней.
Маленькие чудеса, за которые нужно быть благодарным и все такое. Держу пари, ему было лучше без нее.
– Я встретил девушку, – сменил я тему разговора. Как будто ей было не все равно. Как будто это вообще имело какое-то значение.
– Что? – ответила она удивленным и одновременно несчастным тоном. – Я думала, ты всегда встречаешься с девушками. Твоя репутация опережает тебя.
– У нас схожая репутация, Нина. Ты затмеваешь меня в отделе гребаных людей. По крайней мере, есть одна вещь, в которой ты преуспеваешь.
– Очень чувствительный, Дин? Как мило, Дин. Я всего лишь была общительной.
Она была просто гребаной головной болью. Конечно, Нину не остановило отсутствие у меня желания потакать ей.
– А она знает, что ты не спишь с ними больше одного раза? – Она что-то жевала на другой линии. Наверное, чей-то член.
– С ней не так. – Моя челюсть напряглась.
– Почему?
– Потому что она полная противоположность тебя.
Так оно и было. Рози была храброй, дерзкой, преданной и остроумной. С потенциалом быть удивительной матерью. Она была трудолюбивой девушкой, которая не любила принимать одолжения от других людей. И, в отличие от меня, Рози не воспользовалась ни одним из предложенных ей коротких путей. Ее болезнь означала, что она могла бы сделать это легко. Но малышка Леблан никогда не переступала черту. Она танцевала по жизни, шлепая повсюду шлепанцами.
Я поднес к губам бутылку рома и сделал глоток, потом еще один. Я так хорошо справлялся в течение трех дней, не притронувшись к алкоголю – даже в Вегасе, – и все это было спущено в унитаз, как только я ответил на чертов звонок.
– Ты же знаешь, что все еще любишь меня, несмотря ни на что, – бубнила Нина, смеясь своим застенчивым смехом. И я должен был признать, что, к своему ужасу, она была почти права.
Я смотрела на цветущие деревья на балконе Вишеса.
– Ох, Дин…
– Что?
– Это единственная истина, которую ты не захочешь упустить. Это все изменит.
У меня не было сомнений.
– Перестань звонить. Я больше не буду отвечать. Пока, Нина.
* * *
– Эй, говнюк. Где ты? – Голос Трента эхом отозвался с узкой лестничной площадки. Я
оторвался от антикварного дивана Вишеса, держась за голову так, словно она вот-вот лопнет. Родители Рози жили на втором этаже, но я не думаю, что они были дома. Ее мама присоединилась к кулинарному комитету Тодос-Сантоса, а отец работал на полставки ландшафтным дизайнером. Вишес как-то сказал мне, что даже после выхода на пенсию Лебланов не удалось убедить сбавить обороты и вообще перестать работать. Меня это не удивило. Их дочери ничем не отличались от них.
– Здесь, – простонал я, не двигаясь ни на дюйм.
Трент и Луна вошли в большую гостиную. Она покачивалась на ногах, как утка, ее медово-каштановые кудри и гладкая, загорелая кожа заставляли ее зеленые глаза выскакивать из орбит. Луна бросилась мне между ног, чтобы обнять. Я взял ее на руки и прижал к своей груди, а она обвила мою шею своими пухлыми ручками.
Трент прислонился виском к стене, засунув руки в карманы.
– Как у нее дела? – спросил я, прижимая Луну к себе и нюхая ее волосы.
Он пожал плечами, глядя в окно.
– Она думает, что у нее каникулы с бабушкой и дедушкой. Она все время прикладывает мой телефон к уху и ждет, что услышит свою мамочку.
– Я где-то читал, что самое раннее наше воспоминание может быть с двухлетнего возраста. Может быть, она даже не вспомнит, что эта сука когда-либо уезжала. – Я предложил свою поддержку, предоставив ему дерьмовые данные, которые взял из устаревшего журнала, пока ждал своего визита к дантисту. Я думаю, что большинство людей пытались убедить его, что Вал, в конце концов, вернется, но я не был одним из них. Какой смысл лгать? Я знал таких, как она. Завела ребенка, бросила его, и будет проверять своего отпрыска только в том случае, если увидит возможность легких денег.