Ее детские голубые глаза с ухмылкой оглядели стол.
– Эй, Дин…
– Что?
– Я только спущусь за лекарствами и жилетом, а потом вернусь. Ты ведь это знаешь, правда?
– Конечно, – фыркнул я. Нет. Нет, я этого не знал.
Мое лицо, должно быть, выдало мое внутреннее дерьмо, потому что она хихикнула, когда на цыпочках подошла ко мне, прижавшись своими губами к моим, крепко обняла меня. Я обнял ее и сжал, на этот раз осторожно, чтобы не причинить ей боль.
– Тебе нравится мое утреннее дыхание? – Она бубнила, нарочно выдыхая мне в лицо.
– Я хочу разлить его по бутылочкам и заставить всех моих сотрудников брызгаться им как духами – парировал я, целуя ее в макушку. – Но на всякий случай я куплю тебе зубную щетку, чтобы тебе не пришлось спускаться вниз, когда мы будем завтракать. Никогда. Принеси свои лекарства. Одежду. Жилет. Тебе нужен комод? – Я воздержался от вопроса, не хочет ли она занять весь мой гребаный шкаф, хотя и подумал, что было бы забавно иметь ее дерьмо рядом. Все эти подержанные, потрепанные рубашки и узкие джинсы Forever 21 в моем никелированном черном имперском гардеробе, который был размером с ее гостиную.
– Ммм. – Она наклонилась вперед, чтобы еще раз поцеловать меня, и у меня руки чесались схватить ее за задницу и бросить на стойку для утреннего траха, но она нуждалась в своем лекарстве, а не в новых отметинах на теле еще до начала дня.
– Может быть? – замурлыкала она. – Я просто не хочу, чтобы все было слишком быстро.
– Я думаю, мы делаем это слишком медленно, – признался я. – А что такого быстрого в том, что мы делаем? Я хочу тебя. Всегда хотел. Я знаю тебя. Ты знаешь меня. – Хотя, на самом деле, она не знала всех частей многогранного меня до прошлой ночи, и секрет про Нину был как мой член – большой, длинный и, конечно, неудобный, если вы не готовы к нему. – Мы же не два человека, которые встретились друг с другом в первый раз. У нас есть история. Химия. И куча дерьмовых чувств друг к другу. Я чертовски серьезно отношусь к этому, – сказал я, на случай если тысяча роз, ужин с ее подругой и приготовление завтрака не предупредил ее об этом.
– Хорошо. – Она разгладила мою расстегнутую рубашку, напоминая мне, что мне нужно собираться на работу, и черт, я никогда не оставался дома дольше восьми часов утра. Люди на работе, наверное, подумали, что меня наконец-то убила одна из моих интрижек. И бьюсь об заклад, Сью уже планировала поминальную вечеринку. – Я думаю, что комод был бы очень кстати. Спасибо.
– У тебя сегодня смена? – Мне было трудно отпустить ее талию.
– Не в кафе. – Рози покачала головой. – Сегодня днем я иду на смену в детскую больницу.
– Можно я зайду за тобой после работы?
Она рассмеялась. – Не думаю, что это хорошая идея. Мамочки немного раздражаются из-за незнакомцев, которые крутятся вокруг их недоношенных новорожденных.
– Ну и ладно. – Я закатил глаза, не обращая внимания на боль в груди, когда она это сказала.
– Да. Давай завтра?
– Это будет свидание. – Я кивнул, глядя, как она идет к двери, и осознание того, что решение о том, вернется она или нет, полностью принадлежит ей, ударило меня в живот.
– Дин? – сказала она, стоя в дверях. Я поднял голову.
– Что?
– Мне очень понравилась прошлая ночь. Можешь выпускать своего Пьеро наружу чаще, если хочешь.
Я прикусил кулак, когда она закрыла за собой дверь, зная наверняка, что она вернется.
Ну и черт с ним.
Глава 22Рози
Что заставляет тебя чувствовать себя живой?
Первые свидания. Держаться за руки. Шутки, которые понимаем только мы. Воспоминания, которых нет ни у кого, кроме нас. Создавать жизнь с человеком, который даже не знает, что я не могу создать жизнь, и чувствовать угрызения совести, бурлящие внутри меня.
Сентябрь пришел и ушел, а за ним последовал октябрь. Времена года перетекали одно в другое. Деревья изменились, но мы не изменились; на самом деле, когда листья начали падать, танцуя вместе в оранжевом, розовом и желтом цветах, то, что мы вырастили вместе, стало сильнее и живее.
Мы с Дином погрузились в обычную рутину. Это не было безупречно, но я еще в очень юном возрасте поняла, что ничто не было безупречным. Даже если так казалось со стороны.
Мы проводили вместе каждую свободную минуту.
Когда он был на работе, а у меня не было смены в «Черной дыре», я приходила к нему. Мы всегда запирали дверь в его кабинет и закрывали жалюзи. Иногда этого было достаточно, чтобы скрыть то, что мы там делали. Но чаще всего я выходила со щеками цвета свеклы и смотрела, как весь этаж оценивающе смотрит на меня, пока я поправляла волосы и прикрывала рукой поцарапанную щетиной шею.
Особенно Сью смотрела на меня так, словно я приносила в жертву невинных младенцев, чтобы заработать на жизнь.
Однажды я пришла в толстом пальто, под которым больше ничего не было. Когда он снял с меня пальто, то был так счастлив, что я голая, что вылизывал меня на своем столе в течение сорока минут и пропустил свою встречу по скайпу с остальными «СексиЗасранцами». Сразу после этого он отругал меня за то, что я не надела одежду.
– Ты можешь заболеть. – Он укусил меня за задницу, и не очень нежно. – Перестань трахаться с тем, что принадлежит мне, и надень чертов свитер.
Когда у меня были смены, мы старались обедать вместе. Иногда он приходил без предупреждения, садился за стойку бара, просил «американо» и делал вид, что мы не знакомы. Особенно если рядом были другие клиенты, мы играли в игру, где он приставал ко мне, грязно разговаривая, чтобы достичь тихого оргазма, который приходил в приятном ознобе. Это всегда заставляло человека, сидящего рядом с ним, ерзать. Один человек даже спросил меня, не хочу ли я, чтобы он вызвал полицию.
Я сказала «Да», прежде чем отказаться, просто чтобы увидеть выражение лица Дина.
Мы смеялись. Много.
И иногда плакали.
Ну, это я в основном плакала. Когда три раза в неделю работаешь волонтером в детской больнице с недоношенными детьми, трудно не заплакать. В конце октября мы потеряли новорожденного. Маленькую девочку по имени Кайла. Она была крошечной, родилась в двадцать четыре недели, но морщинистой, как столетняя старуха. Я разрыдалась в коридоре больницы в ту ночь, когда ее врач сказал мне, что она не выжила. Когда я закончила свою смену, Дин уже ждал меня на другой стороне дороги.
Я упала в его объятия и плакала до тех пор, пока во мне не осталось слез, а он целовал меня в голову и сказал, что если сможет высосать из меня боль, как яд, то сделает это.
И я ему поверила. На сто процентов.
Но не все было так уж замечательно.
Телефон Дина каждый божий день бомбардировался звонками Нины. Он никогда не отвечал на них – никогда, – и старался не отвечать на неизвестные номера. Она не была любовницей и больше не фигурировала в его жизни. Это была крошечная информация, которую я получила, когда спросила его о ней. Все остальное о Нине оставалось полной загадкой.
Бесчисленное количество раз я ловила себя на том, что мне не терпится взять его телефон, позвонить и спросить, какого черта ей нужно и почему она не может оставить его в покое. Но я этого не сделала, потому что была долбаной лицемеркой, пытаясь выдоить правду, которую сам не был готов донести.
Когда наступил октябрь, а вместе с ним и официальные признаки зимы, мама и папа вернулись к своим придиркам, но это было лучше, чем радиомолчание, которое я терпела весь сентябрь. По их мнению, я была одинока и умирала медленной, мучительной смертью. Что не соответствовало истине. Мои проблемы со здоровьем были под контролем. Мои легкие, как и все остальные органы, были в хорошем состоянии. Кроме сердца. Оно было в руках человека, который однажды разбил его, и у меня не было никаких гарантий, что он не сделает этого снова.
Наша компания в Тодос-Сантосе и друзья знали о нас с Дином. Во-первых, на Фейсбуке было так написано, ну и еще, эти четверо «СексиЗасранцев» знали почти все друг о друге.
Милли была счастлива за меня. Вишес был равнодушен – как и ко всему остальному, – Джейми и Мел были насторожены, но рады за нас, а Трент, который все еще жил в Чикаго с Луной, не обращал на нас внимания, потому что у него были свои дела.
Дин никогда не отвечал Нине, но иногда все равно пил, когда ее имя или номер появлялись на экране (он сказал, что нет смысла менять свой номер. Она всегда каким-то образом узнавала его). Когда я спросила его, почему он не напишет на нее заявление, он сказал, что это сложно.
Я терпеть не могла, когда он пил, но это случалось не чаще, чем раз в две недели или около того. Когда это происходило, мне приходилось потакать ему всю дорогу до самой преисподней и вытаскивать его обратно на свет, когда это заканчивалось. Я смирилась и позволила ему использовать меня как пешку. Возможно, «использование» было не самым точным термином для того, что мы делали. Я наслаждалась его злой версией так же, как и сладкой любовью перед телевизором и картонными коробками для еды, украшающими пол под нами.
Мне нравилось, когда он шлепал меня. Я наслаждалась, когда он трахал мой рот своим членом, пока слезы не начинали течь по щекам. Я позволила ему сердито взять меня в темном переулке позади Мэдисон-Сквер-Гарден и трахнуть у кирпичной стены, хотя моя спина потом выглядела так, будто ее скребли наждачной бумагой.
Вечером накануне Дня благодарения мы собирались поужинать в закусочной напротив «Черной дыры». По крайней мере, я так думала. Я трусцой пересекла дорогу в своей толстой черной толстовке и шерстяной шапке – мороза почти не было, но я на всякий случай всегда держала себя в тепле – и проскользнула в красную виниловую кабинку, положив на стол маленький коричневый бумажный пакетик с любимым шоколадным печеньем Дина, на которое я подсела так, что Эль все время умоляла меня перестать его есть, чтобы я не растолстела. И теперь, по иронии судьбы, не только я ела его все время, но и мой парень тоже пожирал их с аппетитом.
Я подождала пятнадцать минут, прежде чем отправить сообщение, чтобы узнать, где он. Дин всегда опаздывал, но не больше чем на несколько минут.
Рози: Сириус Земл е , ты идешь или как?
Дин: Я тут.
Рози: Милый. Где ты?
Дин: Прямо здесь. Сегодня вечером. БУМ.
Рози : А где это здесь?
Дин: Прямо перед закусочной. В такси. Жду тебя.
Рози:?
Дин: Черт, я забыл тебе сказать, что не голоден. Поэтому подумал, что мы могли бы пропустить ужин и просто слетать в Тодос-Сантос, чтобы сообщить нашим родителям, что мы будем жить вместе . Ох, и свидания, и все такое. Счастливого Дня Благодарения.
Рози: ? ?
Дин: Выходи.
Рози: ???
Дин: Ну же, малышка Леблан. У нас там есть много мест, куда мы можем сходить. А еще мне нужна твоя киска , чтобы полакомиться ей по пути в аэропорт . Тут я проголодался.
Рози: НЕТ.
Дин: Слишком поздно, я уже попросил лимузин с перегородкой и тонированными стеклами.
Отвечая ему, я не имела в виду оральный секс. Я имела в виду неожиданную поездку через всю страну.
Я выглянула наружу.
Он не шутил.
Там действительно стоял лимузин с тонированными стеклами.
Этот мужчина был рожден, чтобы стать моей погибелью.
Какого черта, Господи? Неужели тебе было недостаточно муковисцидоза ?
Переходя дорогу, я прищурилась, когда Дин вышел из машины и открыл мне дверцу, преувеличенно поклонившись.
– Мисс Леблан.
– Мистер Чертов Псих. – Я слегка кивнула ему, забираясь в черный автомобиль. Внутри я обнаружила шампанское и два бокала, мягкие бежевые кожаные сиденья и одного ухмыляющегося, великолепного парня, все еще одетого в свой рабочий костюм. «Я могла бы к этому привыкнуть», – подумала я. Вот почему я должна была рассказать ему все, что сказала мне доктор Хастинг. Я и так уже вела себя нечестно, скрывая свою бесплодность.
Дин налил мне бокал шампанского и предложил мне. Сам он потягивал воду из бутылки.
– Итак. – Он облизнул губы и потянул за мою шерстяную шапку, обнажая волосы и отбрасывая их в сторону. – Как думаешь, я понравлюсь твоим родителям? – пошутил он.
Мои родители уже знали его. Хуже того, они прекрасно знали, что он встречался с моей сестрой. Мне не особенно хотелось рассказывать им о нас с Дином. Я знала, что они ухватятся за возможность покритиковать меня и за это тоже. Но в то же время я не хотела, чтобы они стояли на моем пути к счастью.
– Честно? – Я сделала глубокий вдох. – Не удивлюсь, если они будут против нас.
– Мне на это наплевать. – Он скрестил свои длинные ноги и небрежно сплел пальцы. – Ты же это знаешь?
Я покачала головой, понимая, что заставлять их гордиться собой – это то, от чего я давно отказалась. Так и было в течение недели, которую мы провели в Тодос-Сантосе, но началось задолго до этого.
– Мне нужно заскочить домой, чтобы забрать лекарства и жилет. – Я порылась в сумке, чтобы убедиться, что мой ингалятор там.
– Не надо. – Он положил свою руку поверх моей. – Я уже все взял, детка. Таблетки, ингаляторы, небулайзер, жилет. Кроме упаковки нового набора легких, у тебя здесь есть все, что нужно. Работаю над последним, но черный рынок в наши дни не очень то оживлен.
Я подняла глаза и ухмыльнулась. – Тебе не понравится то, что я сейчас скажу, – сказала я ему, и он нахмурился. – Не думаю, что ты сможешь «съесть» меня здесь. Ты слишком высокий. Даже в этом огромном лимузине.
– Я нахожу вызовы освежающими. Они позволяют мне чувствовать себя молодым. – Он ослабил узел галстука и натянул ткань брюк на колени, готовясь нырнуть вниз. Я остановила его, положив руку на слегка заросшую щетиной щеку.
– А еще на мне очень узкие джинсы.
– Я известен тем, что разрываю на части все, что стоит между мной и твоей киской, и будь я проклят, если двадцатидолларовые джинсы ASOS лишат меня твоей киски, любовь моя.
Любовь. Мы все еще не говорили друг другу этих слов, и не потому, что не чувствовали это. Мы оба были новичками в этом чувстве. К этой жизни.
Я прижала указательный палец к его губам и наклонилась к его лицу. – Но я могу это сделать.
Его глаза послушно следили за мной, когда я опустилась ниже, мое лицо оказалось на одном уровне с его пахом. Если честно, то эта часть наших отношений была одной из моих самых любимых. Лишенная похоти, которая шипела между нами. Как будто ничего и никогда не было достаточно. Как будто делать грязные вещи в общественных местах было необходимостью, а нечем-то, что нам нужно было сделать, чтобы оживить отношения. Потому что с Дином Коулом не нужны никакие дополнительные специи. Он и так был чертовски горячим.
Я потянулась к его брюкам и вытащила его пенис. Он был наполовину полуприкрыт, так же как и его ухмылка, когда он убрал часть моих растрепанных волос с лица.
– Иногда, когда я думаю о том, что мы могли бы быть вместе все эти годы, если бы ты не была так чертовски упряма, мне хочется выстрелить тебе в глаз своей супер спермой. Ты это знаешь?
Я облизала губы, все еще держа его достоинство, чувствуя, как он набухает между пальцами, когда к нему приливает еще больше крови. – Это самый отвратительный комплимент, который я когда-либо слышала, – призналась я.
– Может быть, это потому, что ты не препарировала его до голых костей. Ты всегда была единственной, Рози. Еще до того, как ты открыла свой чертов рот, я понял, что должен заполучить тебя. И это заняло у меня много времени, но теперь, когда я владею тобой – и пусть не будет никаких ошибок – ты моя, детка, и ничто не встанет между нами, понимаешь?
Лучше всего подбодрить женщину, стоящую лицом к лицу с огромным одноглазым монстром, который пристально смотрел на нее, ожидая, когда его высосут. Я наклонилась вперед и лизнула головку его члена, ввинчивая свой язык в маленькую щель, прежде чем взять его целиком. Он резко дернул бедрами вперед и запрокинул голову, шипя сквозь жемчужно-белые зубы. – Твою мать, Рози.