— Простите, Константин Георгиевич, я не совсем понимаю, о чем вы, — скромно произнесла я.
— О новом кресле. Оно ожидало вас сегодня в бухгалтерии, — пояснил Костик.
— Так это было для меня? — искренне изумилась я. — Мы думали, что это кресло для Эльвиры Степановны.
— К Эльвире Степановне у меня имеются свои вопросы, — тон шефа стал сухим. — Но об этом мы будем говорить с Эльвирой Степановной после собрания. Кресло — моя благодарность вам за понимание и проделанную работу. Хочется верить, что вы не станете пренебрегать вниманием руководства к вашим заслугам. Далее…
И он перешел к следующим персонам, которыми, оказывается, был недоволен. Отчитав полунамеками виноватых, чем еще больше их напугал, наш идол еще раз призвал коллектив к добросовестности и трудолюбию, и пожелал продуктивного дня, не забыв напомнить, кого он ожидает у себя в кабинете. После сошел с пьедестала и удалился в известном направлении.
Я бросила вороватый взгляд на Эльвиру, но ей было не до меня. Главбух уже мучилась, отыскивая изъяны в своей работе. А они были, я это знала. Зато меня догнали Лёха и Тимоха. Они пристроились с двух сторон, взяв меня в клещи.
— Теперь колись, — велел Лёха. — Почему орала полночи.
— А ты просиди над документами все свои выходные, — проворчала я. — Особенно, когда что-то не сходится. Посмотрим, как ты будешь искриться радостью.
— Ясно, — хмыкнул Тимофей.
За нашими спинами шла та самая коллега, с которой я столкнулась у бизнес-центра. Она слушала наш разговор, и я была даже рада этому, потому что теперь все вопросы отпали сами собой. Шеф загрузил меня работой на выходные, потому я сегодня пришла злая. И я не одна, кого отметили, а кресло просто дополнительный бонус. Мое кресло! Интересно, я получу официальную премию?..
Тут я даже застыдилась немного. Та сумма, которую мне перевел Костик, уже заменяла собой премию. Да и стоимость кресла… Ладно, пусть другие порадуются. Жадность — это плохо. Обожаю своего шефа!
ГЛАВА 12
— Ого, и куда мы такие красивые?
Я замерла на месте, с занесенной ногой для того, чтобы пнуть смятую банку из-под лимонада. Банка мне не мешала, но раздражала во мне эстета и моралиста, короче, оскорбляла взор своим местоположением посреди тротуара.
— Долго будешь изображать статую футболиста?
Ногу я опустила. После обернулась и уставилась на Колчановского, который обнаружился за моей спиной. В руках он держал букетик фиалок и бумажный пакет.
— Так куда собралась?
— Развлечься, — растерянно ответила я.
— В понедельник?
— Он не хуже любого другого дня…
— Хуже, — категорично заявил Колчановский и подошел ближе. — Вам завтра на работу, Вероника Андреевна. Придете в непотребном виде, придется лишать премий. И это после сегодняшних дифирамбов. Завистники будут злорадствовать. Оно вам надо?
— Не надо, — согласилась я, а после молитвенно сложила руки и протянула: — Ну, пожа-а — алуйста. Я совсем капельку, честное бухгалтерское.
— Ты не умеешь капельку, — возразил шеф. — У меня уже есть горький опыт общения с пьяным чудовищем, потому знаю, о чем говорю. По моему скромному мнению, женщину-напалм лучше не будить. Пусть эта сущность мирно дремлет. Понедельник не ее день.
— Но мне, правда, очень надо. Правда-правда. Я совсем немножечко разгуляюсь и сразу вернусь. Ну, Костя!
— Домой, — скомандовал сатрап, и я возмутилась.
По какому такому, простите, праву?! Сейчас я вольный человек, рабочий день закончился. Могу себе позволить, в конце концов! У меня, между прочим, деньги есть. Однако ничего этого я говорить не стала, но уперла кулак правой руки в бок и воинственно вопросила:
— Ты зачем пришел? Там Лиза уже истосковалась за выходные…
— Ни о какой Лизе сейчас речи идти не может, — категорично заявил Костик. — Пока наше дело не придет к логическому финалу, других женщин в моей жизни не будет. Смирись, тигрик, ты по-прежнему обладатель золотого слитка весом в восемьдесят килограмм. Возрадуйся, дитя мое, я всё еще твой.
— Какое сомнительное счастье, — проворчала я и, вздохнув, устремила взгляд на букетик. Ну, прямо, как в нашей сказке. — Так почему ты здесь?
— Соскучился, — осклабился шеф. Затем смягчил жизнерадостный оскал до простой улыбки и потряс пакетом: — Предлагаю отметить успешное завершение первого этапа нашего дела.
Я посмотрела на пакет и поняла — там вино. Прищурившись, я ответила:
— Так понедельник же.
— Пункт первый? — строго спросил шеф.
— Начальник всегда прав, — процитировала я.
— Сообразительный тигрик, — одобрил Колчановский. — Идем.
— Куда? — опешила я.
— К тебе, конечно. Давай-давай, шевели ножками. Я вымотался сегодня и хочу немного расслабиться. Посидим, поболтаем, узнаем друг о друге побольше. Добавим фоток в наш архивчик.
— А, — усмехнулась я. — Сделка.
— Она, родимая. Идем.
Протяжно вздохнув, я развернулась и побрела в сторону своего подъезда, на ходу вытаскивая из ушей парадно-выходные сережки. Внутри меня заворочалось раздражение, и чем ближе я подходила к двери подъезда, тем сильней во мне разгоралась злость. Ну это же надо! Я же уже почти ушла! Мой блистательный план почти воплотился, оставалось лишь наделать глупостей, за которые завтра будет стыдно, но зато сегодня могло быть хорошо. И никаких тебе Костиков с тигриками. Пьяный отрыв от реальности и от образа приличной девочки. Я, между прочим, о себе забочусь. И о пользе дела тоже.
Возможно, если бы я не так вжилась в свою роль, что почти уверовала в происходящее, я бы и на бабу Нюру внимания не обращала. Сидела бы себе спокойно и пропускала мимо ушей ее выпады, но вместо этого начала слушать вздорную бабульку, примерив на себя рубашку настоящей невесты, совсем позабыв о том, кто я и для чего приехала. Могла бы даже поглумиться над ее потугами, а не истерить. Тем более, что нечто подобное я предусматривала, выторговав себе пункт о возмещении морального ущерба. Да и на Колчановского сорвалась зря, потому что он был моим щитом всю субботу, закрывая собой не только от большей части неудобный вопросов, но и от нападок бабушки. Пусть не прямыми действиями, но мягко показывая, что все ее старания впустую. И в воскресенье не подпустил бы ее ко мне, если бы не пришлось уехать. Какую и вправду защиту я у него требовала? Набить физиономию Шурику? Спалить коттедж? Или вытряхнуть из Анны Леонидовны весь песок?
Он шел у меня на поводу всё время, подчеркивая этим наше единогласие. Если бы Александр решил назвать Костика подкаблучником, он бы оказался прав, начиная прямо с нашего появления, когда шеф фыркал на него за неуместный вопрос, и после, когда бегал за мной, «успокаивал», выполнял мои маленькие просьбы и сбежал от всех, как только я сказала, что хочу погулять. И уехали мы после моего требования, но там, правда, вариантов остаться не было. Ситуация сложилась патовая. И если после бабулькиных выпадов еще можно было поиграть, то после Скорой сидеть с улыбкой было бы верхом лицемерия, подтверждая слова бабы Нюры о моей стервозности. И вот результат — игра продолжается. Мы расстались с Поляковыми на такой напряженной ноте! Костя прав, на этом не может всё закончится. Это логично. Если они дружат с детства, то адвокату эта ситуация так же неприятна, как и моему Костику…
Тьфу, ну, вот опять. Мой! Угу. Надо было раньше валить из дома, а не раздумывать, стоит игра свеч или нет. Сейчас бы уже засела за столиком и выцепляла взглядом пьяниц и тунеядцев, которые позволяют себе загул в понедельник вечером. И на фига мне такой нужен? Не для жизни и отношений — это уж точно. Просто провести вечер с мужчиной, внимание которого может встряхнуть меня и напомнить, что на Колчановском свет клином не сошелся, и на его поцелуях тоже.
Но этот экстрасенс уже здесь, и наше сближение продолжиться. Ну, что за человек?! Хоть бы дал глоток свободы, и я бы дальше работала по сюжету, без истерик и сбоев. Обвил своими кольцами… змей. Нет, он не просто змей, он — удав! Захватил бедного кролика и гипнотизирует его своими синими глазами. А кролик — дурак, уши развесил и млеет. Господи, да как мозги-то собрать воедино?
— Ау, есть кто дома?
Я полуобернулась и мазнула по Костику суровым взглядом. Он остановился на лестничной площадке и оперся ладонью на дверь… на мою дверь.
— Далеко пошла? Я на чердак не потащусь. Я слишком красиво одет для чердака.
— Всего лишь деловой костюм, — проворчала я, спускаясь на свой этаж. — Унылый и скучный.
— Как твоя блузка?
— У меня отличная блузка, не завидуй.
— Пф, — фыркнул шеф. — Мне не идут женские блузки, я для них слишком широк в плечах.
— Примерял?
— Задушу.
— Загрызу.
— Ты сегодня добрее, чем обычно, — заметил Костик и посторонился, пропуская меня к двери.
— Сам такую выбрал, — буркнула я.
— Зато нескучно, — парировал шеф.
Я развернулась к нему и скрестила руки на груди:
— Веселишься, значит?
— Та-ак, — Колчановский отнял к меня ключ, который я достала, но к делу так и не пристроила. После вставил его в замочную скважину и, открыв дверь, сделал приглашающий жест, первым войдя в квартиру. Я стояла на лестнице и упрямо смотрела на него, не спеша перешагивать порог. Шеф решил проблему по-свойски — ухватил меня за локоть и втянул в квартиру. Закрыл дверь и только после этого продолжил: — Почему рычим? Только ли из-за испорченных планов?
— Это мое личное дело, — отмахнулась я.
После скинула туфли и прошлепала на кухню. Костик прошел следом за мной. Я скосила глаза и обнаружила на нем гостевые тапочки. Ну, конечно, он же был здесь в пятницу, и явно я на него эти тапочки напяливала. Наверное, с пафосом, раз сейчас сам переоделся. То есть уже и в моей квартире он, как дома. Я покачала головой и подошла к столу, уселась на табуретку и посмотрела на Колчановского.
— Ну, чего ты ко мне привязался? — обреченно спросила я. Но сразу подняла руку и велела: — Не отвечай. Я помню — сделка. Мы должны подобрать огрехи пилотной серии и дать больше достоверности.
— В общем, да, — сказал шеф, ставя на стол свой пакет. — Но не только. Ты мне интересна. С тобой легко, есть ощущение родственной души. Это подкупает. Мне хочется познакомиться с Верой Кольцовой. С Вероникой Андреевной я знаком давно, и она меня вполне устраивает, как сотрудник, но Вера открылась совсем недавно, и знаешь, мне понравилось то, что я увидел. К тому же ты девушка-загадка, и мне интересно тебя разгадать.
— Вон оно что, — ответила я и отвернулась, потому что на моих губах появилась предательская улыбка. Мне было приятно.
— Цветочки-то возьми. Я полгорода объездил, пока нашел фиалки.
Вот еще один жирный минус вам, Константин Георгиевич, вы опять мне сделали приятно. Мотался ради меня по городу, искал фиалки, хотя мог купить любой букет, а мог и вообще без цветов… Я забрала фиалки, смущенно спрятав в них лицо. Затем сходила за вазочкой и поставила в нее свой букет. И вот пока я наливала воду, меня озарило. Порывисто обернувшись, я нацелила на шефа палец:
— Ну, ты и… змей, — произнесла я зловещим полушепотом. Костик недоуменно изломил бровь, а я, отставив вазочку с цветами, приблизилась к столу. — Это же такой психологический ход, да? Хочешь меня расслабить и вызвать на откровенность? Цветочки, комплиментики, вино…
— Меня иногда ставят в тупик повороты твоего сознания, — признался шеф. — Конечно, я хочу тебя расслабить. И про откровенный разговор я уже сказал. Что тебя так подкосило? Только сейчас дошел смысл того, что я сказал еще на улице? Нам нужно открыться друг другу. Я собираюсь кое-что рассказать о себе, и хочу услышать некоторые подробности твоей жизни до меня. Близкие люди знают друг о друге многое, а мы так и не прошли этот этап во время подготовки в пятницу. Будем наверстывать упущенное.
— И зачем тогда вся эта романтика?
— Для создания настроения, — он пожал плечами. — Ну и просто захотелось. В чем проблема-то? Я не понимаю.
Во-первых, в том, что это подкупает меня и рождает ненужные мысли. А во-вторых, я не хочу открываться! Не хочу рассказывать о себе. Вообще не хочу!
— Всё нормально, — ответила я. — Сейчас принесу бокалы.
Когда я вернулась на кухню, то обнаружила зад начальства, торчавший из моего холодильника. Я вежливо кашлянула, напоминая о своем присутствии, и в ответ послышалось задумчивое:
— Вроде ты женщина, женщина не бедствующая, а в холодильнике кроме яиц и паштета толком ничего нет. — После распрямился и с укором воззрился на меня. — Тебе даже гостя угостить нечем.
— Был бы гость званым, то расстаралась бы, — проворчала я, ставя на стол бокалы. — Я, между прочим, в выходные была другим делом занята, холодильник не затаривала и не готовила. А сегодня собиралась поужинать в другом месте.
— Где? — живо заинтересовался Костик. — И главное, с кем?
Я скрестила руки на груди и вздернула подбородок. Колчановский закрыл холодильник и зеркально отобразил мою позу.
— А на каком, собственно, основании вы устраиваете мне допрос, Константин Георгиевич? — вопросила я, всем своим видом олицетворяя надменность.
— А почему вы увиливаете от ответа, Вероника Андреевна? — полюбопытствовал шеф.
Да потому что нет у меня ответа! Не говорить же, что шла пошло бухать и снимать мужика для своего душевного успокоения. Мой светлый образ может после этого в такую грязь рухнуть, что даже баба Нюра не смогла бы опустить меня до таких глубин. И пусть я не собиралась ни с кем спать, а лишь флиртовать и заводить новые знакомства, но сама фраза! Меньше всего мне хочется, чтобы Колчановский начал меня воспринимать, как беспринципную женщину.
Для ужина с подругой у меня слишком откровенный наряд, вон, взгляд начальства из своего декольте выловить никак не могу. Ох… Я смущенно прикрыла глубокий вырез ладонью, и Костик, кашлянув, наконец, посмотрел мне в глаза. В общем, в таком наряде можно на охоту выходить, ну, еще на свидание, если хочется показать мужчине, что готова к близким отношениям. Но не на ужин с замужней подругой.
Одна из последних мыслей мне понравилась, и я решила на ней остановиться.
— У меня свидание, между прочим, — заявила я с вызовом. — А ты мне его испортил.
— Исключено, — тут же категорично ответил Колчановский. — Никаких свиданий до окончания сделки. Есть ты и я, все остальные подождут. Я не встречаюсь с другими женщинами, ты с мужчинами. Мы не можем позволить себе такой роскоши.
— Меня-то не подловят…
— Всегда есть нюансы, которые невозможно просчитать, — отмахнулся шеф. — Больше никаких ошибок.
Я фыркнула и уселась за стол — ответить мне было нечего. Ладно, еще бы был этот мистический мужчина, к которому я шла на свидание, может и пободалась бы, а так… пустой спор ради спора. Костика мое молчаливое согласие вполне устроило. Оно подошел к столу, оглядел задумчивым взглядом композицию: я, два бокала и пакет — а затем достал телефон.
— Я хочу сделать заказ, — произнес он, и я подняла на шефа любопытный взгляд. — Холодные закуски… Да, давайте мясное ассорти… Что там еще? Сырное ассорти пойдет… Горячее… Еще раз… Давайте медальоны из телятины с печеными овощами… Нет, ваши вина меня не интересуют. Десерт? Что сами посоветуете? Пойдет. И фрукты, да. На две персоны. Записывайте адрес…
Я слушала, открыв рот, как он уверенно диктует мой адрес, да и вообще отмечая, что Колчановский ведет себя по-хозяйски. Хотела съязвить, но передумала, решив, что с его характером и привычкой распоряжаться иначе быть не может. В общем, махнула рукой и полезла в пакет, сиротливо ютившийся на другом конце стола. Там обнаружилась бутылка красного вина и… свечка. Я достала ее, повертела в руках и подняла взгляд на шефа.
— Ужин при свечах, — ответил тот. — При свечке. Можешь свои свечи добавить, если есть. Я свой вклад в наш ужин сделал, можешь тоже что-нибудь сделать.
— Что? — туповато спросила я.
— Например, озаботиться комфортом для дорогого гостя. В комнате нам будет удобней. Давай-давай, — он взял меня за плечи, поднял с табуретки и развернул в сторону двери.
Я сделала несколько шагов, всё еще ошеломленная напором, наконец, опомнилась и порывисто обернулась.