Я что… на съемочной площадке? Но даже когда эта мысль посетила мою голову, я уже знала, что это не могло быть правдой. Это было чем-то большим. Чем-то гораздо более необычным. Я скрестила руки на груди, прекрасно сознавая, что на мне до сих пор была розовая пижама. А еще на мне не было лифчика, поэтому я чувствовала, насколько сильно выделялась, когда рассматривала окружающих и пыталась понять происходящее.
Черт, где я?
Почему именно здесь?
Я хмуро изучала новый мир. Каменные стены тянулись до самого горизонта, как и пыльные улицы. Я зашагала вперед, огибая груды звериных какашек посреди дороги, пока мимо проходили люди, одетые в ту же свободную, струящуюся одежду, что и человек с сухопутным гиппопотамом. Все пялились на меня как на сумасшедшую, но никто так и не остановился, чтобы со мной поговорить. Увидев меня, несколько женщин стали перешептываться.
Конечно, данное действие совсем не смутило меня.
Я остановилась, пытаясь понять, где нахожусь и куда мне нужно идти. Может, мне стоило просто повернуться? Я оглянулась, но там не было ни намека на комнату, в которой я недавно находилась. Ни двери, ни чего-либо еще, только каменные возвышения, люди, ведущие сухопутных гиппопотамов, и редкие обшарпанные будки, выстроенные возле стен.
Какого-то очевидного пути домой не существовало.
Я ущипнула себя. Сильно. Дважды на тот случай, если первый раз не сработал. Нет, я не спала. Не спала и ненавидела это. Я еще раз осмотрелась в поисках двери или какого-нибудь портала, который мог бы унести меня отсюда, но ничего не увидела. Вполне возможно, у меня был инсульт, либо я впала в кому, либо произошло что-то еще, из-за чего мой мозг стал воспроизводить фантастические сценарии, потому что это определенно больше походило на сцену из «Игры престолов», нежели на Чикаго. Я сосредоточила внимание на сухопутных гиппопотамах, пытаясь сопоставить их с известными животными на Земле, но у меня ничего не вышло. Что-то подсказывало мне, что эти существа не имели никакого отношения к Земле. А если эта мысль верна, то где же я оказалась, неужели на другой планете? Я замешкала, когда рядом остановилась женщина с большой корзиной на бедре, поправляя свою ношу, но затем все же рискнула подойти к ней.
— Прошу прощения, — улыбнулась я. — Кажется, я заблудилась.
Она хмуро посмотрела на мой рот, будто мои слова звучали странно. Затем ее взгляд пробежался по моей одежде.
— А что ты ищешь? Постоялый двор?
— Постоялый двор звучит великолепно. Думаю, вы можете объяснить, где я нахожусь?
Тревога в ее взгляде возросла.
— В трущобах?
— Нет, я имею в виду это место, — я обвела руками местность. — Этот город. Где мы?
Брови женщины удивленно изогнулись.
— Авентин?
Авентин. Ладно, это только начало. Я лучезарно улыбнулась, стараясь не поддаваться панике. Мне никогда не доводилось слышать об Авентине, но, по общему признанию, я не очень хорошо разбиралась в географии.
— Но мы все еще на Земле?
— Земля? — эхом отозвалась она.
— На планете Земля?
Как она могла не слышать о Земле?
Женщина совершила какой-то жест над своей грудью — вероятно, чтобы отогнать мое безумие — и покачала головой, уходя.
— Оставь меня в покое.
Точно. У меня всегда получалось завести друзей, где бы я ни была. Я подавила вздох разочарования. Очевидно, я не вписывалась в это место, а это означало, что речь шла не только не о Чикаго, но и определенно не о Земле. К тому же здесь был сухой воздух и жарко, как в пекле. Учитывая, что дома была хорошая погода, я определенно сменила место дислокации. Я оглянулась на женщину с корзиной, но она уже исчезла в лабиринте людных переулков.
Ладненько, я осталась одна. Опаляющая паника поднялась в моей груди. Я не могла здесь застрять. У меня не было ни сумочки, ни денег, ни гребаного лифчика. У меня не было обуви. И не было ни малейшего представления о том, где я, черт возьми, находилась и как сюда попала. Мне хотелось прижать руки ко лбу и заплакать. Хотелось упасть в обморок, но я понимала, что это не приведет ни к чему хорошему. Поэтому я сделала глубокий, судорожных вдох, расправила плечи и попыталась разобраться, где очутилась. Если меня забросили сюда, то, значит, кто-то знал, как вернуться обратно. Мне просто нужно было найти этого человека.
Немного успокоившись, я уперла руки в бока и огляделась, пытаясь сообразить, как поступить дальше. Музыка продолжала звучать где-то поблизости, тихая и настойчивая, поэтому я решила, что вполне могу последовать за ней. Кажется, это была такая же хорошая идея, как и любая другая.
Я шагала по пыльным улицам… как бы не назывался этот город. Благодаря пяти годам работы в корпоративной среде я уяснила один момент — если вы выглядели уверенно, то люди считали, что вы знали, что делали и куда шли. Поэтому я придала уверенности своему шагу и направилась вперед, будто все это было частью моего гениального плана.
Притворяйся, пока не закончишь дело и все такое.
Каменные стены все тянулись вокруг, поэтому я шла вдоль них, пока не наткнулась на развилку, уходящую в противоположных направлениях. Один путь казался более многолюдным, чем второй, поэтому я выбрала тот, где было поменьше людей.
Почти сразу я пожалела об этом. Дорога привела меня к большой открытой площадке в городе, где стояли ряды палаток, как в старом военном фильме. Здесь оказалось еще больше сухопутных гиппопотамов и мужчин. Мужчин в доспехах. И все как один были одеты в темно-красную шинель поверх доспехов. Это заставляло их выглядеть опасными засранцами.
И все смотрели на меня.
Я ощутила неприятное покалывание вдоль позвоночника. Было ясно, что я не должна была приходить сюда… где бы это ни было.
А еще было ясно, что все очень и очень плохо. Сначала я наткнулась на рынок в трущобах, а теперь попала в военный лагерь. Я развернулась на пятках, чтобы вернуться к стенам, из которых только что — по глупости — выбралась.
Чья-то рука вцепилась в мое плечо.
— Кто это тут у нас?
Мужчина в доспехах окинул меня взглядом. Его лицо было морщинистым, суровым и небритым. Еще от мужчины воняло потом. Он пялился на меня так, словно я была чизкейком с новым вкусом.
Я попыталась изобразить улыбку.
— У тебя такой вид, будто ты заблудилась.
Этот парень даже не подозревал, насколько сильно я заблудилась. Я жестом указала туда, откуда пришла.
— Прости. Я не заметила табличку с надписью «девушкам вход воспрещен». А теперь мне пора уходить.
Его рука только крепче стиснула мое плечо, а глаза сощурились.
— Кто твой господин?
— Прошу прощения? — я попыталась выскользнуть из-под его руки в перчатке, но мужчина дернул меня обратно.
— Твой господин, — повторил он, с ухмылкой рассматривая мою пижаму. — Если ты из Авентина, то у тебя должен быть господин и символ дома, свидетельствующий о твоей преданности. Не хочешь ли показать его мне?
— Ооооу, я забыла его в других штанах, — весело пролепетала я. — Но если ты отпустишь меня…
Мужчина усилил хватку на моем плече.
— Мы поймали беглую рабыню, — проревел он. — Родрик!
К нам подбежал какой-то парень.
— Да, командир?
— Я не рабыня, — запротестовала я, вырываясь из его хватки. — Отпусти меня!
Командир ударил меня наотмашь, из-за чего я рухнула на землю. «Родрик» рывком поднял меня на ноги. Я в шоке уставилась на мужчин.
Меня только что ударили. Я дотронулась до своего лица в ошеломленном удивлении.
Командир лишь бросил на меня равнодушный взгляд, а затем сосредоточился на Родрике.
— Ты ведь знаешь, что мы делаем с теми, у кого нет верности, не так ли?
— Загоны для рабов, командир?
Мужчина кивнул.
— Проследи, чтобы она принесла чистую монету6. У нее все зубы целые.
***
Я была самой несчастной женщиной на свете.
Я протолкнула лицо между металлических прутьев клетки для рабов, которая стала моим домом в последние два дня, пытаясь увидеть только что подошедшего мужчину. Он взглянул на меня, поэтому я попыталась мило улыбнуться, так как знала, что никто здесь не слушал жалкого раба.
— Привет. Ты из здешних мест? Потому что я не местная, но мне очень, очень нужно выбраться отсюда.
— Заткнись, девка, — рявкнул мужчина, едва взглянув на меня.
Грубо, наверное, но меня это не удивило. Никто в этом месте не слышал слово «манеры». Но я уже два дня жила в этом новом мире и была полна решимости найти дорогу домой. Я давно перестала истерить и плакать, в конце концов смирившись, что оказалась в довольно мрачной ситуации. Я уже была здесь, в этой дыре, значит, мне стоило придумать, как выбраться отсюда. Но чтобы начать выбираться, мне нужно было в первую очередь покинуть эту клетку.
Если это означало быть милой и ласковой с этим парнем, то я была готова прогнуться. Поэтому я захлопала ресницами, весело улыбнулась и сделала еще одну попытку.
— Я с Земли. Точнее, из Чикаго. Знаю, все думают, что этот город очень холодный и кишит преступниками, но на самом деле там довольно круто. Отличная ночная жизнь. Фантастические музеи. Впрочем, навряд ли ты слышал о нем?
И я сияла так, словно не находилась в загоне для рабов на какой-то варварской планете, в кандалах и в том, что можно было описать только как половину юбки.
Я собиралась выбраться отсюда с помощью силы позитивного мышления, черт возьми.
Мужчина прищурился и снова посмотрел на меня. Затем он бросил взгляд на человека перед загоном для рабов и жестом указал на меня.
— Вот эта слишком болтливая.
— Это можно исправить, — откликнулся мужчина, пересчитывая монеты в руке и не поднимая глаз.
Я с трудом сглотнула, вспомнив парня, которому вчера вырвали язык. Ладненько. Новый план.
— Разве я сказала «Земля»? Нет, я имела в виду… восток. Точно, я говорила о востоке. Который абсолютно, на все сто процентов находится на этой планете, — я попыталась спрятаться за спинами других рабов, закованных в кандалы в загоне. Изначально я подошла к решетке только потому, что этот парень выглядел чистым, богатым и, возможно, мог проявить благосклонность к бедной, несчастной женщине, которая не должна была ошиваться в загоне для рабов.
И вообще не должна была попадать в этот мир.
Впрочем, не тут-то было. Мужчина тыкнул в меня пальцем и сосредоточился на парне, который пересчитывал монеты.
— Я все равно возьму вот эту. Самая красивая из всех.
Рабовладелец закончил считать монеты и хмыкнул.
— Ты точно захочешь надеть на нее ошейник. Она думает, что не должна быть рабыней.
Оба мужчины рассмеялись, в этот момент кто-то положил руку на мою спину и толкнул вперед. С визгом я оказалась у передней части загона, а затем меня вытащили оттуда. Я бы сказала, что это лучше, чем тесный, грязный загон, в котором я тусовалась последние два дня, но учитывая, что меня только что продали в рабство?
«Лучше» — это спорный вопрос.
Поэтому я улыбнулась воину, который купил меня, решив завести себе друга. Если бы я сумела завоевать его дружбу, то, может, он объяснил бы, как я оказалась в этом странном мире и как мне можно было попасть домой.
— Приятно познакомиться, сэр. Меня зовут Фейт. Я бы протянула вам руку для рукопожатия, но они связаны, — я подняла свои скованные руки и изобразила самую обаятельную улыбку.
Воин пристально посмотрел на меня. Он ухмыльнулся, а потом поманил меня пальцем.
Несмотря на то, что это было похоже на ловушку, я наклонилась.
— Да?
Мужчина схватил меня за шею, а затем вокруг моего горла защелкнулось что-то жесткое и металлическое. Ошейник. Я ахнула и подняла скованные руки, чтобы поправить волосы, застрявшие между кожей и ошейником, потому что мне казалось, что в ином случае я повыдергиваю себе все космы. Он шлепнул меня по ладоням, затем взял мои руки и ослабил кандалы, прежде чем защелкнуть свинцовую цепь на ошейнике.
— Следуй за мной, девка.
Закашляв, я поплелась за ним, когда он потянул за поводок.
— Меня зовут вовсе не девка. А Фейт. И я чувствую, что нам действительно нужно поговорить…
Мужчина резко остановился и повернулся, из-за чего я врезалась в его грудь. Он оттолкнул меня, нахмурившись.
— Разве я приказал, чтобы ты со мной заговорила, девка?
— Нет…
Он снова свирепо посмотрел на меня, поэтому я замолчала. Я знала, когда следовало понять намек. Борясь с отчаянием, я зашагала за придурком, — моим новым хозяином — и вскоре мы отдалились от загона для рабов, выйдя на оживленные улицы Авентины.
— Приятно иметь с тобой дело, Синон, — прокричал рабовладелец.
Его зовут Синон. Я собиралась запомнить эту толику информации, потому что знания — это сила, а прямо сейчас я не обладала ни знаниями, ни силой. Слова опаляли мое горло, так как я отчаянно хотела поговорить с этим человеком. Мне нужно было, чтобы он меня выслушал. Нужно было, чтобы он понял, что я пришла не с грязных улиц Авентина или с какой-либо другой части этой страны. Я вообще не принадлежала этому миру.
Я из долбаного Чикаго.
И я до сих пор не совсем понимала, как сюда попала. Дети прошли через платяной шкаф в Нарнию и стали королями. Цыпочка из «чужестранки» дотронулась до каких-то камней и оказалась рядом с горячим шотландцем в килте.
Я же постучала в соседскую дверь, потому что услышала какие-то крики, и в итоге меня запихнули в загон для рабов, называя при этом «девкой».
Голливуд определенно ввел меня в заблуждение.
Но больше всего расстраивало то, что меня никто не слушал. Я твердила каждому, что не являюсь рабыней и вообще не из этих мест. И что же я получила?
Для начала меня наградили ударом наотмашь.
А потом засунули в загон для рабов.
Теперь еще и продали. Я шла за Синоном, самым злобным воином на свете, и все потому, что пыталась быть хорошей соседкой.
— Ты там не отстаешь, девка? — прорычал Синон, шагая по оживленным улицам.
— Не отстаю, — я плелась так быстро, как только могла, учитывая то, что на мне больше не было обуви. Хоть мне и не нравился этот парень, — даже «не нравился» звучало довольно мягко — я знала, что не сумела бы выжить в одиночку на улицах Авентина. Этот урок я уже усвоила. У меня не было «метки», которая доказывала мою принадлежность, а все, кто не имел ее, попадали в рабство, потому что, очевидно, Авентин с кем-то воевал.
Несмотря на витиеватое название, это место гораздо больше походило на казармы, чем на любой другой город, который я знала. На улицах не было ничего, кроме утоптанной грязи и повсюду шныряющих воинов, а вокруг города стояла огромная каменная стена. Это было похоже на крепость. Очень грязную крепость.
К тому же все воины, марширующие в своих полках, регулярно выходящие из города и вываливающиеся из каждой таверны были… мужчинами.
Не очень хорошее место для рабыни.
Да и для любой девушки, точка.
Синон заворчал, и я трусцой подбежала к нему, как послушная маленькая бродяжка.
— Так-то лучше. Иди рядом. Мы направляемся на частную вечеринку, а потом я передам тебя новому хозяину, — он растянул тонкие губы в улыбке, демонстрируя пожелтевшие зубы и темные десна. — Веди себя прилично, тогда я не стану избивать тебя раньше времени.
Ух ты. Я даже не знала, то ли мне обрадоваться, что он не станет моим постоянным владельцем, то ли испугаться.
— И кто будет моим новым хозяином?
Он не ответил. Просто снова дернул меня за цепь и повел сквозь толпу воинов.
Я изучала мужчину во время нашей пешей прогулки. Он выглядел толстым, но, возможно, подобное впечатление создавали многослойные доспехи. Его голова была побрита наголо, но отросшие волоски имели черный и серый оттенки. Мужчина вспотел и дико вонял, а его нос, вероятно, был сломан больше раз, чем я могла сосчитать. Из-за массивной челюсти его бритая голова была похожа на грушу, чем на круг, а еще он не очень-то следил за гигиеной полости рта.
Я очень, очень сильно надеялась, что он скоро отдаст меня. Впрочем, если одежда, которую мне выдали, являлась каким-то ключом к разгадке, то меня продали не для того, чтобы я мыла посуду и штопала носки.