Я выпорхнула из салона и обнаружила Глеба и Веронику на скамье неподалеку. Двинулась к ним.
Глеб первым заметил меня и присвистнул.
— Вау! Неожиданно…
Я не удержалась и показала ему язык. Вероника при виде меня даже слегка приуныла и посерела.
— Держи, — она сунула мне в руки какой-то пакет. — Мы купили тебе кое-что из косметики. Надеюсь, у тебя хватит ума научиться этим пользоваться.
— Я постараюсь, — буркнула я, с трудом удерживаясь от желания вцепиться ей в волосы.
Глеб притянул Веронику к себе и подчеркнуто нежно поцеловал ее в висок:
— Никуся, ты просто гений. Даже не знаю, что бы мы без тебя делали. Огромное спасибо за помощь!
Блондинка немного приободрилась, после чего мы все пошли на стоянку: Глеб пообещал развезти нас по домам.
Всю дорогу до моего дома разговор не клеился. Вероника явно слишком близко к сердцу приняла мои улучшения, а Глеб старался не отвлекаться от дороги. Наконец его автомобиль свернул в мой двор.
— Никусь, я помогу Ксюше с пакетами и вернусь. Не скучай, ладно? — парень выбрался из машины и достал из багажника наши покупки.
Вероника демонстративно достала смартфон и полезла в интернет.
— Пока! — вежливо попрощалась я, но она меня проигнорировала.
Глеб обвешался пакетами и, словно паж, пошел за мной к дому. Признаться, я впереди него топала совсем не царственно. От дурацких каблуков болели икры, к тому же было очень страшно навернуться, потому шла я на полусогнутых и мысленно костерила неровный асфальт.
Когда мы с Глебом вошли в подъезд и проковыляли к лифтам, я привалилась спиной к стене и невольно вздохнула:
— Как же я устала!
— Ничего, — Алинин брат покосился на меня с улыбкой. — Привыкнешь. Для новичка у тебя очень даже неплохо получается.
— Ты про что?
— Про каблуки.
— А у тебя неплохо получается клеить девушек, — зачем-то ляпнула я.
— В смысле?
— Вероника уже готова тебе отдаться. Не упусти момент.
Он вдруг скривился:
— Меня от нее уже трясет. Общество Вероники безопасно только в малых дозах.
— Чего? — удивилась я. — Мне казалось, ты от нее без ума.
— Она, конечно, хорошая девушка, но уж очень любит мужское внимание. У меня язык отнимается от бесконечных комплиментов, а ей все мало.
— Поглядите какой нежный!
— Да, я такой! — он наклонился надо мной, облокотившись свободной рукой о стену у моей головы. — Я очень нежный и ранимый.
В его голосе снова прорезалась обожаемая мною хрипотца. А еще мы были так близко друг к другу, что сердце у меня моментально стало биться в каких-то конвульсиях.
— Зачем ты сказал Веронике, что мы брат и сестра? — я изо всех сил старалась не смотреть на такие притягательные губы Глеба. — Разве нельзя было сказать правду?
Он усмехнулся:
— Чтобы она из ревности превратила тебя в чучело? Ну уж нет. Не для этого я так усиленно щипал ее за задницу, чтобы она спустила мои денежки в трубу.
— Ого! То есть щипки тоже были частью твоего плана?
— Конечно. Это же форма комплимента.
— Ну-ну! — хмыкнула я.
— Мне кажется, или кто-то ревнует? — Глеб так пристально посмотрел мне в глаза, что ноги у меня чуть подогнулись.
— Что за глупости? Я просто проявляю любопытство. Знаешь ли, ты был очень эффектен в роли пылкого поклонника.
— Спасибо. В школьные годы я занимался в театральной студии. Притворство — мой конек.
— Надо запомнить!
Раздалось приятное треньканье, и из подъехавшего лифта вывалилась целая толпа людей. Глеб отстранился. Я решительно вырвала у него пакеты с покупками:
— Спасибо, дальше я сама. Приятного вечера! И это…
— Что? — спросил Глеб, без возражений наблюдая, как я вваливаюсь в лифт и давлю на кнопку.
— Когда будешь благодарить за помощь свою подругу, не забудь о контрацепции.
Он усмехнулся. Нагло и цинично. А потом двери захлопнулись.
15
— Дорогая, это ты? — крикнула из кухни мама, когда я отперла дверь.
— Ага!
Я с облегчением скинула ненавистные лодочки и не удержала стона удовольствия. Мама выглянула в прихожую и притворно ахнула:
— Кто вы? Куда вы дели мою дочь?
— Она у нас в заложниках, — подыграла я. — Но мы вернем ее за тарелку борща и стакан компота.
— Борща нет, — сурово отрезала мама. — А плов вам не подойдет?
— Давайте!
— Ой, что это? — спросила она, с тревогой поглядывая на мои новые брюки.
— Где?
— Погоди, кажется, это жвачка. Вот тут. Сзади, на левой штанине.
— Не может быть, — я кинулась к зеркалу и, повернувшись к нему спиной, попыталась разглядеть предмет маминых тревог.
Тот и правда походил на комок розовой резинки. Вот черт! Не стоило прислоняться к стенам в новых брюках.
— Ничего-ничего, — поспешила утешить мама. — Сейчас заморозим твои штанцы — жвачка и отстанет.
— Надеюсь, — пробурчала я, но настроение уже было испорчено.
Через полчаса после моего возвращения домой мне позвонил Глеб. Было приятно: все-таки думает обо мне человек, помнит, даже номер где-то раздобыл. Но, конечно, своего бурного восторга я не выказала. Наоборот, изобразила задумчивость и апатию:
— Только не говори, что ты звонишь мне прямо с Вероники.
— Почему это с Вероники? — обиделся он. — Из-под нее. А еще мы пригласили к нам Машу и Дашу, чтобы было веселее. Понимаешь, я человек — компанейский…
— А чего звонишь, раз у тебя там безумно весело?
— Просто хотел сказать, что в среду у меня будет куча свободного времени, и я могу забрать тебя с работы. Во сколько ты заканчиваешь?
— В пять, — буркнула я, невольно прислушиваясь к любым звукам, доносящимся из трубки. Впрочем, мое чуткое ухо не уловило ничего, а ревность и не подумала пойти на спад. Блин, но это же так глупо — ревновать чужого парня.
— Значит, договорились, — сказал Глеб, явно наливая что-то в стакан. — В среду заеду за тобой к пяти.
— Продиктовать адрес?
— Не надо. У меня он уже есть. Я, знаешь ли, вообще давно завел для тебя папочку и потихоньку собираю подробное досье.
От удовольствия я покраснела до кончиков волос.
— И что тебе удалось обо мне разузнать?
— Пока немного. Кстати, а давай проведем небольшое анкетирование, раз уж созвонились.
— Постой, а как же Даша с Машей? — не удержалась от подколки я. — Как же гуру стиля Вероника?
— Подождут.
— Хорошо, — я прилегла на диван и стала теребить блондинистые волосы, — спрашивай, что хочешь.
Несколько секунд он явно раздумывал, с чего начать, а потом довольно деловито спросил:
— Какие у тебя предпочтения в постели?
— Что?
— Ну не ломайся, рассказывай. Мне же нужно знать, какого мужика тебе искать. Расскажи мне хотя бы парочку своих сладких фантазий.
— Не понимаю, — пробормотала я сдавленным голосом, — ты в курсе предпочтений всех тех парней, с которыми собрался меня знакомить?
— Представь себе, в курсе. Так как ты любишь? Мягко и нежно, или грубо и бесцеремонно?
— А какие еще вопросы есть в твоей анкете?
— О, да целая куча! Вопрос номер два: в каком возрасте ты получила первый интимный опыт? Номер три: ты любишь привычный сценарий или эксперименты? Четыре: ты пробовала с партнером какие-нибудь игрушки?
— Ой! — воскликнула я, подскакивая с дивана. — У меня что-то со связью. Я тебя вообще не слышу.
— Да? — удивился он. — А я слышу тебя прекрасно.
— Что? Не разберу! У меня тут шумит и щелкает! — я огляделась по сторонам и (вот удача!) почти сразу нашла маленький целлофановый пакет.
— Я говорю, что у меня куча вопросов, — с сомнением повторил Глеб. — Слышно?
— А? Что? — я немного пошуршала целофаном в трубку, а потом отключила телефон. Нет, вы только подумайте, какая наглость! Возьми да расскажи ему о своих предпочтениях и фантазиях! А справку от гинеколога тебе не показать, нет?
16
На следующее утро я решила отправиться на работу в новых туфлях. Очень хотелось поскорей отточить красивую походку и впечатлить Глеба своими успехами. Вот только о том, что пренебрегла кедами, я пожалела уже на подходе к остановке. Ноги с непривычки заболели, в щиколотках начались легкие судороги, да и вообще я как-то вся, целиком устала, всей своей невыспавшейся тушкой.
Хотя, буду откровенной, хождение на каблуках оказалось лишь прелюдией к самой изысканной садомазохистской радости. Основным блюдом дня стало стояние на каблуках в автобусе. Клянусь, дорога до колледжа показалась мне вечностью. Меня болтало и шатало, а мои ноги медленно, но верно превращались в две ходули, лишенные всякой способности сгибаться. В общем, не удивительно, что, доехав до нужной остановки, я повисла на первом встречном столбе и минут десять приходила в себя.
Потом, к счастью, мимо меня прошла преподаватель русского — массивная женщина, любящая потрепаться. Ура! Я с криками радости бросилась к ней, повисла у нее на руке и довольно сносно доковыляла до любимой работы. Хоть иногда мне улыбается удача.
Ворвавшись к себе, я скинула туфли и минут пять шастала туда-сюда босиком, чтобы размять ступни.
— У вас все в порядке? — спросил директор, заглянув в кабинет, который я делила вместе с его замом по воспитательной работе.
— Конечно! — ответила я, торопливо втискивая ноги в любимые и такие уютные чешки. — Вот гимнастику делаю. От плоскостопия.
— Похвально! — с сомнением констатировал начальник. — Кстати, мне кажется, или в вас что-то поменялось? Никак не могу понять что.
— Я покрасила волосы.
— Разве? — он выглядел озадаченным. — А я подумал, что пробор на другую сторону сделали. Впрочем, неважно. Я к вам не за тем пришел, чтоб играть в «Найди десять отличий». Я пришел сказать, что деньги для ваших бабушек таки будут.
Не знаю почему, но я бросилась к нему на шею. Директор у нас человек немолодой, скорость реакции у него так себе, потому увернуться он не успел. В таком положении нас и застала Римма Федоровна — моя начальница, заместитель директора по воспитательной работе.
— Какие у нас теплые отношения в коллективе! — процедила она, взглядом выжигая на мне затейливые узоры.
Ох, как же меня угораздило? Директор у нас вдовец, а пятидесятилетняя Римма год назад пережила ужасный развод и, кажется, была совсем не прочь замутить с начальником.
Я отпрянула от директора и, вытянувшись по стойке смирно, попыталась оправдаться:
— Дмитрий Петрович порадовал меня материально.
Лицо директора вытянулось, и я поняла, что брякнула что-то не то. К счастью, мужчина взял объяснения на себя:
— Я сообщил Ксении Витальевне, что выделю ей сумму, необходимую для организации сладкого стола в доме престарелых. Мы вместе с главбухом изыскали средства…
Дальше я не слушала, убежала из кабинета, будто бы в туалет, дабы эти двое смогли нормально поворковать. Настроение у меня взмыло к небесам. Дело в том, что уже третью неделю я готовила со студентами концерт для дома престарелых, и мне ужасно хотелось дополнить его чаепитием. Что же! Все сложилось. Теперь порадуем наших милых бабушек и дедушек на полную катушку.
— Ваша новая прическа, кажется, произвела фурор! — ревниво заявила Римма Федоровна, когда мы с ней в обед угощались в столовой картофельным пюре и курицей.
— Думаете? — без всякого интереса уточнила я. Меня никогда особо не трогали женские комплименты, а в тот момент все мое внимание к тому же занимала сочная и зажаристая ножка.
— Конечно! В учительской только о вас и судачат. Да и студенты косятся.
— Так уж и косятся! — хмыкнула сидящая с нами методист.
— А то! Вон, к примеру, Коля Соколов так вообще глаз не сводит.
Методист и моя начальница, как зачарованные, уставились куда-то в сторону. Хм… Я тоже повернулась туда, чтобы разглядеть, чего же их так заинтересовало. Через стол от нас сидел тот самый Соколов и, подперев голову рукой, глядел на меня не отрываясь. Я нервно сглотнула. Вот только юношеских влюбленностей мне и не хватало!
— Ой! — методист даже заволновалась. — Ксения Витальевна, вы бы поосторожней. Не давали бы парню ложных надежд.
— Разумеется! Никаких надежд! — пробормотала я, а у самой даже аппетит пропал.
Моя начальница покачала головой, а потом заметила с усмешкой:
— Ксения Витальевна, кажется, забыла, что Соколов у нас только недавно освободился из тюрьмы.
— А за что сидел, не напомните? — на лице методиста вспыхнуло любопытство.
— За изнасилование, — как о чем-то рядовом сообщила Римма Федоровна.
Под ложечкой у меня неприятно похолодело.
— Да он просто так смотрит! — пробурчала я, отодвигая тарелку. — От скуки.
Но, к сожалению, я жестоко обманывалась. После обеда мне пришлось отправиться в группу Соколова, чтобы провести небольшое анкетирование, посвященное хобби. И Коля все время так и ел меня глазами. Ужасно неудобно было. А уж когда я стала разбирать анкеты в кабинете, мне вообще стало не по себе. Соколов не ответил ни на один вопрос, зато изрисовал весь листок сердечками и исписал комплиментами.
Я порвала его анкету и выбросила в мусор. Откинулась на спинку стула и вздохнула. А ведь все из-за Глеба. Если бы он не задумал делать из меня первую красавицу села, у меня не возникло бы никаких проблем. Самое удивительное, что Глеб словно почувствовал, что я о нем думаю, и сразу мне позвонил.
— Слушай, тут такое дело! Мне удалось пораньше разгрестись с делами, так что могу прямо сегодня за тобой заехать.
— Нет! — воскликнула я громче, чем нужно. — Не стоит.
Я совершенно не могла встречаться с ним сегодня: во-первых, я надела старые брюки и свитер, во-вторых, и не подумала о том, чтобы накраситься.
— Ксюша, если ты и правда хочешь устроить личную жизнь, нам надо видеться чаще, — Глеб явно не собирался так просто отступать.
— У меня сегодня слишком много работы, — соврала я. — Просто завал.
— Да ладно! Какая сверхурочная работа может быть в учебном заведении?
— У меня сегодня рейд! — серьезным голосом сообщила я. — Да, рейд! По неблагополучным семьям.
— Ну давай встретимся не в пять, а в семь.
— Нет, извини. Я не знаю, когда закончу. К тому же, скорей всего, очень устану.
— Ладно, — в его голосе прозвучала неприкрытая досада. — Хорошо. Встретимся в другой раз.
Я отложила телефон и выпрямилась. Зам по воспитательной глядела на меня с энтузиазмом:
— Ксения Витальевна, это здорово!
— Вы про что? — не поняла я.
— Про рейд! Мы ведь давно ничего подобного не устраивали, а скоро экзамены. Самое время — навестить наших злостных прогульщиков.
— Но я…
— Для начала составим список тех, кого стоит навестить в первую очередь, — захлопотала она. — На ум пока приходят только Мезинцев и Каракаева. А вы бы с кем повидались?
Я только руками развела. Но это мне нисколечко не помогло. Через десять минут передо мной лежал список с пятнадцатью адресами. Рейд на каблуках! Разве не об этом мечтает каждый социальный педагог? Я вздохнула и попыталась юлить:
— За сегодня мне всех не обойти.
— Ничего страшного, — успокоила Римма Федоровна. — Завтра зайдете к тем, к кому сегодня не успеете. Зато на майские праздники я дам вам дополнительный отгул.
В общем, мне таки пришлось после работы шкондыбать по адресам. В принципе, трудно было только первые полтора часа, потом все слилось в туман, сотканный из боли и моего нытья.
Дома на ногах обнаружились ужасные кровавые мозоли. Я поливала их перекисью и слезами и чувствовала себя младшей сестрой Русалочки. Ох, почему мы с ней такие дуры?
17